С 8 июня не утихает бушующее пламя скандала с массовыми увольнениями на телеканале «Культура». Я не зря начала так банально: несмотря на вопиющую несправедливость, ситуация эта довольно типична для нашей страны.
Все крупные СМИ уже успели написать об этом происшествии, и суть каждой статьи можно пересказать в одном предложении: разогнали треть канала, главный редактор и директор «Культуры» Сергей Шумаков сказал, что вовсе и не треть, а гораздо меньше, и вообще, все переезжают в новое здание, канал переходит на новый формат, так что нет на нем места неквалифицированным кадрам, и все у нас у всех будет хорошо.
Меня удивляет, почему с этих статьях никто не цитирует инсайдеров? А если и цитируют, то как-то скупо. Неужели нам нечего сказать, друзья? Мне – есть. Я проработала на телеканале почти шесть лет. Это была любимая работа, которая много мне дала – да-да, опять я пишу банальности. Но это напоминает расставание со старым другом, причем расставание вследствие предательства.
Я работала редактором одной чудесной программы. У нас был комфортный график, и все мои прямые обязанности были крайне интересными для выполнения. Но были и проблемы: в какой-то момент у нас сократили ставку ассистента режиссера, и я, человек с абсолютно не относящимся к этой сфере образованием, стала делать его работу. Меня об этом никто не просил, просто я поняла, что в нашей маленькой редакции я – низшее звено, и никто, кроме меня, за эту работу не возьмется. Я не жалуюсь, это было не так уж и сложно, порой даже увлекательно. Но сам факт того, что вышестояшие чины не приходят на помощь, сразу насторожил. Забегая вперед: когда я уже ушла с канала, оказалось, что мое начальство даже не знает, где что у нас лежит, кто за что отвечает, как найти нужные файлы.
Пару раз, когда мои старшие коллеги (которые, ясное дело, подрабатывали где-то еще, ибо на госзарплату особенно не проживешь) не могли прийти на работу, мне приходилось и монтировать вместе с режиссером, и оформлять кассеты – в общем, делать то, что в мои обязанности не входило вообще никаким боком. Когда я уходила в отпуск, мои обязанности никто не брал на себя, и дела оставались нетронутыми.
Денежные средства канала всегда распределялись странно: тратились безумные деньги на такие амбициозные проекты, как, например, «Большая опера». Меж тем, компьютеры у сотрудников были не ахти. Я работала на машине с одноядерным (!) процессором – представляете, такие еще существуют! И тормозил мой железный конь безбожно. В течение года я писала служебные записки наверх, но никто так и не шевельнул пальцем. В итоге половину работы я делала из дома, потому что на рабочем компе практически ничего не загружалось.
Когда-то канал, видимо, процветал. Работавшие до меня люди рассказывали, что «Культура» даже оплачивала им обучение и повышение квалификации. Узнав об этом, я радостно сунулась в Институт дополнительного образования, сотрудничавший с каналом, но оплачивать мою учебу никто не стал. Не беда, я оплатила сама, но все-таки обидно: почему времена так поменялись?
Были и совсем забавные случаи: человек, который раздавал нам канцелярию, как-то сказал, что сотруднику полагается одна ручка в месяц. Хотя, конечно, правило это не соблюдалось (надеюсь, никто не пострадал из-за того, что я постоянно теряла ручки).
Несмотря на все эти странности, работалось на «Культуре» хорошо. Толерантное начальство (всегда можно было отпроситься, если заболел – работать из дома без больничного), интересные коллеги и задачи, периодические выезды на съемки в театры и музеи: без преувеличения, лично для меня это была работа мечты.
В первых рабочих числах 2017 года поползли слухи о масштабных сокращениях. Была озвучена конкретная цифра: уйдут 30 процентов сотрудников. Сначала никто не обратил на это внимания, потому что такие слухи время от времени возникали и раньше. Но потом заговорили о том, что летом канал переезжает в здание на Шаболовке, где в то время сидели наши спорт-коллеги.
Работали мы в здании на Малой Никитской: не то чтобы шикарном, но приятном, современном, чистеньком, семиэтажном. Здание на Шаболовке – развалина без ремонта и с туалетами из фильмов ужасов. Тогда-то мы и поняли: что-то действительно грядет. Ведь не впихнут же всех нас туда!
Но начальство молчало. Я, будучи дамой параноидальной, стала спешно искать себе работу на стороне, понимая: если и будут косить, то в первую очередь – нас, мелких. А в марте мой непосредственный босс отозвал меня поговорить. «Не расстраивайся, не думай, что дело в тебе», – все эти дешевые психотерапевтические истины не особенно помогли. По пути домой я разрыдалась и потом одиноко пила всю ночь. Забавно: я действительно была к этому готова, понимала, что шесть лет – это много, и пора бы двигаться дальше… Но мне было очень больно. Вечный вопрос «за что?» не давал покоя.
К чести своего начальства хочу сказать, что мне предложили альтернативу: перейти в другую службу. Впрочем, работа там была пыльная, не по профилю и низкооплачиваемая, так что я отказалась – не из гордости, но лишь потому, что у меня уже был другой замечательный вариант на стороне.
В итоге оказалось, что я узнала одной из первых. При том, что начальство видело списки сокращения уже давным-давно, все высшие звенья продолжали молчать. Со мной поговорили так рано только потому, что появилось другое место, и меня не хотели бросать в беде. А так, возможно, я тоже узнала бы в последний момент. Так случилось с моей коллегой: о том, что ее сокращают, заранее знали практически все. Но, поскольку дама эта с сильным характером, боевая, никто не решался сказать. Наш начальник попытался спихнуть свою прямую обязанность по информированию сотрудника о сокращении на другого человека, но другого человека девушка слушать не стала. Наверное, правильно, ведь это не в его компетенции – сообщать подобные вещи. 7 июня, в предпоследний день, девушку вызвали в отдел кадров и сообщили новость. Представляете? В ПРЕДПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ! Она, конечно, не подписала никакие бумаги и теперь судится с каналом. Но она сильная и молодец, а я на ее месте вряд ли смогла бы поступить так же.
Что касается оплаты компенсаций. Как известно, при сокращении сотруднику должны выплатить зарплату за три месяца вперед. Нам выплатили за один. Чтобы получить оставшиеся деньги, мы должны встать на биржу труда. После 8 августа нам выплатят выходное пособие за еще один месяц, но при условии, что в трудовой книжке у нас будет зиять пустота. За третий месяц, соответственно, выплатят в сентябре при тех же условиях. Я не особенно разбираюсь в юридических тонкостях. Скажите, это нормально? Так делают все работодатели?
Напоследок хочу прокомментировать слова господина Шумакова. Он заявил, что по факту сокращено 114 человек, и дальнейших увольнений не предвидится. Я, конечно, списков не видела, но изначально, повторюсь, нам было сказано: уволят 30 процентов. За статистикой далеко ходить не надо: в комнате, где работала я, из семи человек уволили троих. Насчет второй волны сокращений среди моих оставшихся коллег уже сейчас ходят упорные слухи.
Любопытна и эта цитата Шумакова: «В новом офисе на Шаболовке, куда мы в ближайшее время собираемся переехать, благодаря нашим коллегам с ВГТРК создается новый технический комплекс. Он оснащен самым современным оборудованием, которое позволит решать в долгосрочной перспективе любые творческие и технологические задачи».
Представляете, каких инвестиций потребует переоборудование ветхого здания, о котором я уже упоминала? Сегодня оно по-прежнему представляет собой печальную картину: об этом написала (и даже показал фотографии) Ксения Ларина в своей статье.
Еще эта фраза подразумевает, что уволены были лишние звенья технологической цепи. Но сокращения в равной степени коснулись также и редакторов, пишущих журналистов, новостников! Их ведь не заменят технические навороты. В редакции нашей программы было определенное количество человек, каждый выполнял свои, присущие исключительно ему обязанности (ну, в идеале). Теперь обязанности уволенных просто добавятся к чьим-то другим, и у оставшегося человека будет в два раза больше работы. Может, им повысят зарплату? Ха.
И вишенкой на торте – фраза: «Среди уволенных люди, которые в силу возраста или профессиональных качеств не отвечают требованиям, которые сегодня предъявляются сотрудникам канала». Мне было очень неприятно это прочитать, но я даже не могу представить, что почувствовала моя коллега, проработавшая на канале 17 лет (это была ее первая и единственная работа, так что не думайте, что дело в возрасте), в течение всего этого срока отдавая ему все свое время и любовь. Мы с ней сразу подумали о наших оставшихся на «Культуре» коллегах, которые «отвечают требованиям», но не буду вдаваться в подробности: стыдно за канал и тех, кто увольняет людей, не отдавая себе отчета в том, кто действительно работает, а кто просто присутствует.
На «Культуре» было много возрастного балласта: звукорежиссеров, которые уже почти ничего не слышали, операторов, у которых тряслись руки… Но вместе с ними скосили много молодых, работящих, перспективных, любящих свое дело сотрудников. Более того: на должности некоторых из них поставили как раз тот самый балласт, чтобы не увольнять. Видите, как интересно получилось: некоторые должности сократили, а людей с них перевели на должности тупо уволенных, выброшенных за борт.
Я покинула тонущий корабль до 8 июня, но пришла проводить эпоху вместе с коллегами. И да, во время нашей отходной мы действительно видели, как уносили человека с инфарктом, о котором пишет Ларина, и схватил он его действительно из-за того, что заступился за коллег и высказал начальству много неприятного, но честного. Видели мы и рыдающих в туалете женщин, и растерянных молодых людей, которые явно не понимали, за что их так, что им делать дальше. Кого мы не видели, так это начальницу нашей службы, которая по счастливому совпадению ушла в отпуск.
То, что видела и слышала я, совсем не коррелирует со словами Шумакова о модернизации, переходе на качественно новый формат. Больше похоже, что у «Культуры» просто «отжали» хорошее здание в центре Москвы, пожертвовав ради помещения самим каналом, а главарю приказали строить хорошую мину при плохой игре. Может, я ошибаюсь, может, я зря настроена столь пессимистично, и мой родной, любимый канал все-таки выплывет. Давайте смотреть, что будет дальше: кто въедет в здание на Малой Никитской, что там за новый формат будет у «Культуры», удастся ли добиться справедливости тем немногим, кто отказался подписывать бумаги о сокращении…
Л. Гулько ― 11.05. Доброе утро. Ирина Петровская.
И. Петровская ― Доброе утро.
Л. Гулько ― «Человек из телевизора» на своем месте. К нам должна еще подключиться Ксения Ларина. По скайпу.
К. Ларина ― Она здесь.
Л. Гулько ― Я думал, что ее нет еще. Доброе утро.
К. Ларина ― Доброе утро, здравствуйте. Очень приятно вас слышать.
Л. Гулько ― И вас. Давно вы нас ждете?
К. Ларина ― Я прослушала внимательно со всей многомиллионной аудиторией программу «Ну и денек», новости.
Л. Гулько ― Понравилось тебе?
И. Петровская ― Очень, да. Хорошо работаете.
Л. Гулько ― Замечательно.
К. Ларина ― Я думаю, что погода, наверное, действует. У вас погода хорошая?
Л. Гулько ― Налаживается. Уходит циклон, остался только его хвостик. Холодный. И сейчас приходит, говорят теплый скандинавский. Такой парадокс.
К. Ларина ― Ну что же, я вам желаю.
И. Петровская ― Приезжай, насладишься уже здешним теплом.
Л. Гулько ― Давайте начнем, дамы. Много событий.
К. Ларина ― Давайте про Баталова вспомним.
Л. Гулько ― Давайте. Про Алексея Владимировича.
К. Ларина ― Я сейчас смотрела в сотый раз его биографию, фильмографию, которая у него не слишком многочисленная. Но какие замечательные все работы. Что для меня важно – безусловно, это интонация. Какая-то совершенно отдельная. И он таким отдельным человеком и был. И многие тут говорят про голос его, действительно он абсолютно завораживающий. Особенно его радиоработы, недаром он так любил работу на радио, потому что мы все знаем, что для советских актеров радио это была что называется такая подкормка, поскольку в те годы еще про сериалы слыхом не слыхивали, надо было еще что-то…
Л. Гулько ― Немножко подвисает у нас скайп.
К. Ларина ― Ну тогда я буду молчать.
И. Петровская ― Нет, обязательно надо сказать, потому что действительно это самое было драматичное и центральное событие недели. Уход Алексея Владимировича Баталова. Так совпало, что это было, если говорить о телевизионном реагировании что ли на это, то произошло это ровно в день, когда главным событием по всем каналам была «прямая линия». Но даже, несмотря на это, все равно практически все на это откликнулись. Кто раньше, кто позже. Два фильма показали уже вообще в глубокой ночи и Первый канал и канал «Россия».
Л. Гулько ― Я как раз смотрел по Первому каналу.
И. Петровская ― Да. Конечно, он шел внепланово и был хороший фильм Ивана Цыбина, который его видимо, один из последних снимал. И снимал с ним интервью. Ну и это ощущение мне кажется, у большинства было такой личной потери. Ты слышишь нас, друг наш?
К. Ларина ― Да, слышу. Если говорить о телевизионной его жизни, Ира, он же просто был замечательный рассказчик. Интервью это интервью, но у него было немало таких монологов в таких документальных проектах, я помню, был такой проект, по-моему, назывался «Московские прогулки». Которые он вел. Где он водил нас по старой Москве и рассказывал все, что об этом помнит. Мы же понимаем и знаем, что он родом из Замоскворечья, с Ордынки. Всю жизнь практически там юность и детство там провел. И очень много интересного рассказывал. Я вспоминаю все его работы просто, когда он сидит перед камерой мне ужасно жалко, что Олег Дорман не сделал такой монолог фильма от Алексея Баталова. Ну что он, конечно, удивительный был совершенно рассказчик и не отпускающий. Говорить если об интонации, вот он сидит перед тобой, ты слушаешь его и все. Он тебя не отпускает. Он может говорить о чем угодно. Это какое-то невероятное обаяние объемное, обаяние голоса, обаяние внешнее, обаяние взгляда, ума. Как говорит Ирина Петровская.
И. Петровская ― Да, между прочим, именно голос какой-то невероятный. Я вспомнила в эти дни, что в «Ежике в тумане» его голос.
К. Ларина ― А «Казус Кукоцкого», между прочим, фильм Юрия Грымова по роману Людмилы Улицкой. Тоже там закадровый текст читает Алексей Баталов. У него, кстати, много таких было проектов, где он просто как голос звучит. А если о ролях говорить, тут любую назови.
И. Петровская ― Мне кажется, даже проходных и не было. Если даже были проходные роли, может быть считанные какие-то.
К. Ларина ― Даже не назовешь.
И. Петровская ― А все остальные стоит только назвать какой-то фильм «Дама с собачкой» и мгновенно ты вспоминаешь это и это щемящее чувство.
К. Ларина ― А что было в телевизоре. Я вчера посмотрела половины программы «Пусть говорят», до конца не досмотрела памяти Баталова. Где основу составило интервью Андрея Малахова с Алексеем Владимировичем, которое было записано в 15-м году. И почему-то Андрей называл это интервью последним. Мне кажется, все-таки у него были после этого…
Л. Гулько ― Первый канал показывал этот фильм памяти Баталова, и там интервью было 2016 года.
И. Петровская ― И, по-моему, на Втором канале тоже примерно в это же время снимали интервью. Два было фильма, на Первом канале, на мой взгляд, был более удачный интересный, на Втором примерно по тем же лекалам фильм был построен. И вчера я посмотрела кусочек от «Прямого эфира», где, конечно же, говорили об этом дачном скандале. Потому что не могут, конечно, не говорить даже в такие дни ни о чем другом. У Корчевникова. Потому что у них была некоторое время тому назад программа, где принимал участие сосед, который там оттяпал какие-то сотки от дачи Алексея Владимировича. И вот «Прямой эфир» в особенности любит даже программы, которые посвящены памяти, обязательно туда вставить разные скандальные истории. Хотя сам Баталов не был скандалистом. И просто, видимо, защищал свои права.
К. Ларина
―
Там история была какая-то драматическая. Я помню, что он как раз прибегнул к помощи СМИ. Он об этом всем рассказывал, не таясь, и наоборот, рассчитывал, что это произведет какой-то положительный эффект. Что собственно и случилось в итоге. Именно благодаря этой огласке ему эти права вернули на землю.
И.Петровская: Еще линия не успела закончиться, к ней уже кто-то там чуть ни на коне прискакал
И. Петровская ― Да, права вернули. Но я так поняла, что до своего ухода он так и не успел окончательно это все решить. Дай бог, чтобы решилось. В конце концов, в эти дни все-таки надо говорить и говорили, много говорили, была «Линия жизни» повтор с ним. Было много сюжетов в новостях. Так что, конечно, даже наше телевидение достаточно равнодушное в целом к культуре как таковой и знаковым персонажам ее, тем не менее, откликнулись, в общем, можно считать, что по полной программе.
Л. Гулько ― Такая у нас минута молчания. Минута памяти.
К. Ларина ― Да.
Л. Гулько ― По Первому каналу мне кажется этот фильм удался еще и потому что было рассказано про удивительную семью Алексея Владимировича. Вообще в целом. Удивительная семья совершенно. Уникальная и для России тоже. Где как-то собрано все. Все, что можно положительного. Со всех сторон. Культуры.
К. Ларина ― Очень тяжелые несчастья выпали на долю этой семьи, но видите, как они выстояли. Всю жизнь они вместе. С 63 года вместе. То есть 55 лет почти.
Л. Гулько ― И не озлобились, понимаешь, в чем дело.
К. Ларина ― Но мне кажется, все там какая-то своеобразная внутренняя миграция была. Потому что, несмотря на то, что он человек был публичный и активно работавший и в своей профессии и своей как мне кажется главной ипостаси, которую он нашел, это педагогика, преподавание, его просто называли богом ВГИКа. Он все равно какой-то жил отдельной жизнью. Охраняя и себя, и семью от посторонних глаз. Может быть, в этом секрет такой стойкости внутренней. Они как-то друг за друга все держались. Вот действительно настоящая такая семья в самом высоком смысле этого слова. И кстати, Лева, ты же тоже знаешь, сколько талантливых людей в этом родовом гнезде.
Л. Гулько ― Конечно.
К. Ларина ― Мы прекрасно знаем Аню Ардову. Блестящую актрису. Которая племянница Алексея Владимировича Баталова. Михаил Ардов, священник, писатель, невероятно талантливый…
Л. Гулько ― И драматург.
К. Ларина ― Так что, мне кажется, что мы еще эти фамилии услышим не раз. Я думаю, что еще будут и Ардовы, и Баталовы.
Л. Гулько ― Да Ардовых и Шавриных подрастают дети, которые тоже стали актерами. Так что все продолжается.
И. Петровская ― А что ты смотрела, расскажи нам, на что ты можешь отреагировать сиюминутного. Политического.
К. Ларина ― Скажу так, конечно, я смотрела все отклики и круги по воде после 12-го июня. И просто по горячим следам. Я вчера посмотрела две передачи, которые, так или иначе, хотя они просто две программы, которые активно общались с молодыми людьми, которые были участниками этих митингов и акций 12-го числа. Это программа Станислава Кучера на РБК…
Л. Гулько ― Я смотрел.
И. Петровская ― И я смотрела.
К. Ларина ― Шесть по-моему человек.
Л. Гулько ― Четыре.
И. Петровская ― И двое из них не участвовали в акциях.
К. Ларина ― Двое гражданских активистов. Которые активные участники, один парень из левого движения, а Люся Штейн стала известна как свидетельница истории с мальчиком, который «Гамлета» читал, она как раз его снимала на видео. И, собственно говоря, вступила в открытый бой практически с представителями правоохранительных органов. И конечно, с другой стороны Лиза Пескова, умопомрачительная блондинка. Такая (неразборчиво) секси. И еще один молодой человек из прокремлевского движения, который всем доволен.
Л. Гулько ― Оно называется «Сеть».
К. Ларина ― И вторая программа, в которой тоже принимал участие один молодой человек из числа тех, кто выходил на улицы 12 числа. Это программа Михаила Фишмана «И так далее».
И. Петровская ― На «Дожде».
К. Ларина
―
Там у него был молодой человек в студии и по скайпу был Дмитрий Гудков. Тоже участник протестных акций. И это был очень хороший эфир. Что меня поразило – что он был проведен Михаилом, совершенно на равных они разговаривали с мальчишкой. Ну как мальчишка, молодой человек, скажу так. Потому что там Дима Гудков даже говорит когда по скайпу, он включился в студии, он говорит, что я вас не вижу, я только слышу. Если бы я не знал, что у вас в студии ребенок, я бы подумал, что это, по меньшей мере, муниципальный депутат. Настолько внятно, аргументировано он излагал и свою позицию, и свои претензии к властям. И кстати свои предложения по реформированию и общества в целом и политического устройства в стране. Это было грамотно и сильно. И кстати, простите, что так долго говорю, как раз мне показалось разница, мне кажется важный момент. Вроде бы и та другая программа и честная и объективная и готова выслушать самые разные стороны, самые разные позиции и с уважением относится к собеседникам, какой бы слой возрастной они ни представляли. Но, тем не менее, скажу вам, что все-таки есть такое понятие – энергетика. Вот Ира прекрасно знает. Энергетика экрана, эфира. В одном случае она просто брызжет через экран, и ты прямо ее чувствуешь и динамика разговора другая. И такой порыв искренности, как мальчик и участник разговора, и ведущий Михаил Фишман и Дима Гудков, как в один клубок закручивается этот драйв. Это очень здорово. Приятно это чувствовать. А, к сожалению, у Кучера наоборот мне показалось, что такая стоячая передача. Я часто этот термин употребляю. Но не знаю, насколько он передает то, что я хочу сказать. Что она какая-то внутри очень как вам сказать, он не дает людям выйти в разговор друг с другом. Он сидит посередине этого стола, передает слово то одному, то другому. И никаких пересечений не возникает. Так не должно быть. Если уж ты позвал людей с такими разными взглядами, то дай им возможность друг другу напрямую побеседовать. Отойди немножко в сторону.
И.Петровская: Федералы опять проигнорировали это событие
И. Петровская ― Может быть, у него была просто другая задача - показать, что такой диапазон, что такие разные, они в принципе от 18 до 24 лет. Но вот люди, которые просто живут в каких-то разных мирах.
К. Ларина ― Не знаю, там был ужасный совершенно психолог, простите. Помните, который вышел.
Л. Гулько ― Ениколопов.
К. Ларина ― Стал чего-то ворчать на них, кричать, ругаться.
Л. Гулько ― Вот скажите мне, потому что в газетах то, что я читал потом после этих протестов мысли экспертов, там присутствует конфликт поколений. Между старыми демократами, к коим относится и психолог Ениколопов, и новым нарождающимся или уже родившимся молодежным протестным движениям. Вот никак они не могут друг друга понять.
К. Ларина ― Мне кажется, здесь очень все индивидуально. Я такого конфликта не заметила. Он мне кажется придуманный. Но какие там старые демократы. А мы что, не старые демократы.
Л. Гулько ― Григорий Алексеевич Явлинский, сегодня я слышал в новостях, он относится к тому, что происходило 12-го числа негативно.
К. Ларина ― Ты же понимаешь, это политика.
Л. Гулько ― Тем не менее, присутствует…
К. Ларина ― У него большие амбиции. Григорий Алексеевич собирается идти в президенты. И его в отличие от Алексея Навального там ждут с распростертыми объятиями на этом марафоне. Он к этому готов. А тут просто у него на глазах берут и отбирают у него вообще все, что у него есть. То есть это поле, как мне кажется, он убежден это его поле красивого яркого протеста. Ну, я думаю, что здесь претензии у него не к тем, кто вышел на улицу, прежде всего, а к тем, кто эти акции организовал.
Л. Гулько ― Ну конечно. Они близки по возрасту.
К. Ларина ― Ревность просто и все. А другие выходили и в том числе и старые демократы выходили. А некоторые даже получили по 15 суток. Из старых демократов. И ничего. И наоборот благодарны, я как раз очень рада, что сейчас такие ребята появились.
Л. Гулько ― Как они говорят: движуха.
К. Ларина ― Наши дети по всем параметрам. Не только в метафизическом смысле этого слова. Но буквально наши дети. Вот они выросли. Они были совсем маленькие, когда были протесты 11-го года, были детьми. А сейчас стали молодыми людьми с очень хорошими мозгами. Вот, Ир, сколько мы видели ребят, которые говорили за все это время, которые выступали в телевизоре. Или в Интернете. На том же «Дожде», потом сюжет на сайте «Ведомостей» с участием этих ребят. Которые говорят, как они защищают свою позицию. Сравнить разве можно с какими-нибудь «нашистами», прости господи, которые двух слов не смогли связать. Ничего не могли ответить, когда их спрашивали: а зачем вы сюда пришли. Когда они на всякие путинги выходили. Ну, а эти с головой люди. С мыслящей, это, конечно, здорово. Никуда ты это не спрячешь, это невозможно сымитировать. Мозг он или есть или его нет.
И. Петровская ― Но вообще в этот раз, я не знаю, может быть ты видела и федеральный эфир. А я все время сравниваю, потому что так много таких трансляций, которые я смотрела именно в Интернете, никогда я в жизни не смотрела, а здесь, поскольку все федеральные каналы, я имею в виду главные большие просто полностью это проигнорировали и даже очень смешно там сделала потом «Свобода», по-моему, они прослоили сюжет, который был в программе «Время». Екатерина Андреева, корреспондент на Тверской улице и рассказывают исключительно об этом фестивале реконструкции. Они смонтировали это все с кадрами этих протестных выступлений. Но федералы действительно реально опять проигнорировали это событие.
К. Ларина ― То есть вообще ничего не было.
И. Петровская ― Не было. РБК, разумеется, очень подробно давал и прямую трансляцию, и обсуждение. «Дождь» давал очень подробно. Мы понимаем, что охват совершенно разный. Главные каналы в день, когда это происходило, полностью это проигнорировали. Или где-то, может быть, какой-нибудь 30 секунд было, хотя даже этого я не видела. А вот на следующий день началось и то не то, чтобы очень подробно они обсуждали, но говорили об этом с диким пренебрежением. Я помню, в понедельник Первая студия, когда Шейнин стал говорить опять же, обличая в первую очередь западные СМИ, которые вышли в этот день с первополосными материалами и с фотографиями того, как задерживали ОМОН и полиция участников этих протестных акций. И его возмутило, и он это демонстрировал, что эти западные СМИ придают значение ерунде. Которую мы здесь как он говорит и не заметили. Здесь у нас большинство этого не заметили. И когда Майкл Бом пискнул, что это новость, тот начал глумиться и говорить: да какая это новость. Мне очень нравится: не заметили - потому что вы же и не показали. Затем естественно, вступил тот же самый Соловьев, еще с большим пренебрежением об этом говоря. И им никому в голову не пришло, хотя это была единственная напрашивающаяся на поверхности тема пригласить именно молодых активистов ли, или просто участников и с ними вот также поговорить, что именно ими движет, чем они недовольны, чего они хотят и как они вообще сегодня видят этот мир и свое собственное будущее.
Вот то, что полностью осталось за рамками этих федеральных каналов. Что лишний раз говорит о том, что вот эти два мира просто существуют теперь. Сетевой мир, где все эти события появляются в эту же самую секунду. Прямые трансляции. Обсуждения, и вот этот мир пропагандистского топорного, пропаганды такой топорной прямолинейной, которая по-прежнему думает, что если они не сказали и не показали, то этого и не будет, и нет в природе. А уже мир и ситуация изменилась. Уже есть это в природе. И замалчивать или подвергать это бесконечным таким оскорблениям, потому что Соловьев действительно реально уже вышел за все рамки и у себя в радиоэфире впрямую оскорбил всю эту молодую поросль. Не будем сейчас говорить, как он их назвал. Но назвал он их и называл омерзительно и совершенно незаслуженно и несправедливо и недаром потом молодые люди давали ему отпор в эфире того же «Дождя» и требовали извинений. Ты видела это?
К. Ларина ― Да, конечно.
Л. Гулько ― Только это два параллельных телевидения.
И. Петровская ― Я и говорю, это два параллельных телевидения.
Л. Гулько
―
Оскорбляют на одной параллели…
И.Петровская: Картина разваливающейся страны, прогнившей инфраструктуры
И. Петровская ― Была раньше программа «Старый телевизор». Вот это старый телевизор. А вот это новый телевизор.
К. Ларина ― Плевать он на всех хотел.
И. Петровская ― Кто? Старый телевизор?
К. Ларина ― Я имею в виду Соловьев.
И. Петровская ― Старый Соловьев в старом телевизоре.
Л. Гулько ― Отнюдь не старый, правда, еще пока. И они существуют в этом мире параллельно. И что дальше.
К. Ларина ― Я тебе скажу.
Л. Гулько ― Они когда-нибудь сойдутся?
К. Ларина ― Сойдутся. Дело в том, что старый телевизор нервничает. Думаете, почему они с катушек-то слетают. Почему там брызжет слюной Соловьев, орет. Потому что им всем стучат по голове сверху из Кремля и говорят: вы чего вообще, вам такое бабло платим, а вы чего. Вы чего пропустили все, почему эти люди мимо вас прошли.
Л. Гулько ― Вы что там, обалдели.
К. Ларина ― Да, подорвали престиж. Именно. Вчера аккурат я читаю новость, не знаю, насколько она соответствует действительности, я прочитала это в фейсбуке у Валерия Соловья, политолога, что Лайфньюс закрывает телевизионный формат. Оставляет только сеть.
Л. Гулько ― Вот интрига.
К. Ларина ― Почему? – объясняем. Потому что сейчас все силы будут брошены на социальные сети. Так что Соловьеву придется как Алишеру Бурхановичу сидеть где-то в офисе, смотреть в глазок камеры, извините…
Л. Гулько ― Или придется ему сократить довольствие. Давай уйдем на новости сейчас, потом продолжим разговор.
Л. Гулько ― Продолжаем. Мы остановились на Лайфньюс, который уходит…
К. Ларина ― В сеть. Потому что по сети недоработки выяснилось.
Л. Гулько ― Там они и встретятся.
И. Петровская ― На самом деле действительно это на наших глазах такая абсолютно бурно развивающаяся история, и на этой неделе, например, стало известно, что свой видеоблог, свой канал на Ютубе завел Андрей Малахов. Ты слышала это?
К. Ларина ― Нет. Вот оно началось.
И. Петровская ― С одной стороны…
К. Ларина ― У себя в квартире будет кричать «тьфу на вас» оттуда.
И. Петровская ― Да, казалось бы, у Андрея Малахова этого эфира уже сколько 5 раз в неделю выходит в прайм-тайм, один из самых популярных телеведущих. Казалось бы, что ему не хватает. Тем не менее, он заводит свой канал на Ютубе, и я захожу посмотреть, что же он там показывает. Потому что у меня возникает подозрение, что чего ему не хватает – вот этого обсуждения чего-то, что ему по-настоящему интересно…
К. Ларина ― Неужели ты думаешь, что оно ему надо. Не ему не хватает. А это ему настоятельно порекомендовали завести блог, как и всем губернаторам.
И. Петровская ― Но, разумеется, сразу возникает мысль, что в этом видеоканале в сети будет что-то, отличающееся от того, что у него обычно бывает в эфире. И первый же его выпуск называется «горячее интервью». И кто бы там ты думала главный был…
К. Ларина ― Филипп Киркоров.
И. Петровская ― Нет. Но ход твоих мыслей мне нравится.
Л. Гулько ― Тепло. Но кто же все-таки. Алла Борисовна.
И. Петровская ― Нет. Алексей Панин.
К. Ларина ― О, боже.
И. Петровская ― Я подумала, неужели Алексей Панин наконец нерукопожатен, недопускаем до федерального эфира, ничуть ни бывало.
Л. Гулько ― Я же это уже видел по телевизору, переключая каналы.
И. Петровская ― Совершенно верно. Там разбирается у него в горячем интервью вот новая история, как Алексей Панин, сейчас появились в сети ролики. В женском белье, а практически голый дефилирует по улице. В совершенно невменяемом состоянии. Я видела уже это накануне в субботу на НТВ. Этому была посвящена большая часть программы «Ты не поверишь!». Тоже мне не поверишь, именно что поверишь. И, наконец, в этот же ровно день, когда появился этот канал и в качестве дебюта интервью с Паниным в самой программе «Пусть говорят» Панин и вся история с этим скандальным и другими роликами. И очередные его эти тяжбы с женой по поводу его собственного ребенка. Так вот странно, ради чего тогда заводить этот самый канал. И именно ради того, чтобы соответствовать тренду, моде. И потихонечку, понимая, что видимо, время этого старого телевизора проходит, и язык устаревает и молодая аудитория уж точно откатывается, аудитория Андрея Малахова 45 и существенно больше плюс, для которых Андрюшенька и самый дорогой человек. Но хочется другой качественно аудитории и вот этих новых…
К. Ларина ― Ты же понимаешь, что дело не в хочется. А в необходимости, так-то они на них плевать хотели. Хочется, перехочется. Они вдруг это поняли, все эти истории, начиная с 26 марта и к 12 июня, вдруг открыли для них бездну. Вдруг они увидели, что пропустили целую страну. Не то что какая-то часть аудитории, это страна, которая живет совершенно отдельной параллельной жизнью. И конечно они сейчас в панике. Я думаю, что в панике. Именно поэтому они пытаются эти видеоблоги заводить. Открывать какие-то сетевые проекты и прочее. Перефразируя, не надо заводить каналов и над рукописями трястись. Бесполезно. Ничего не получится.
Л. Гулько
―
Хорошо. Так они и не пересекутся, значит.
И.Петровская: Хотелось, чтобы появилась заставка «тушите свет»
К. Ларина ― Нет. Я думаю, что не то что не пересекутся, а одно отомрет за ненадобностью. Само.
Л. Гулько ― Отвалится. Только ждать долго.
К. Ларина ― Как хвост как рудимент прошлого. Так и отвалится. Вот увидите.
И. Петровская ― Пока что продолжаются старые форматы. И попытки эту страну заинтересовать…
К. Ларина ― Взлохматить.
И. Петровская ― Да, и, разумеется, конечно, главное все равно событие этой недели…
К. Ларина ― «Прямая линия». Кстати, по-моему, тоже показала, те же самые проблемы выявила. Что абсолютно архаичная модель, которая требует срочного ребрендинга. Потому что все, по-моему, обратили внимание, кто обсуждал «прямую линию», что она абсолютно уже какая-то совсем неподвижная. Такое болото, тиной подернутое. Ничего не происходит. Самое веселое, что происходит на этой «прямой линии»…
Л. Гулько ― Sms сзади.
К. Ларина ― Конечно. И опять та самая другая Россия, которая прорывается. Опять из сетей на эту «прямую линию». И там абсолютно перпендикулярная жизнь. Вы обратите внимание, там много было криков о помощи от людей, которые там живут на какие-то нищенские зарплаты, в то время как он тут сидит, сыплет цифрами какими-то невероятными. Но с другой стороны какое количество насмешек, это вы обратили внимание.
И. Петровская ― В sms.
К. Ларина ― Потому что уже действительно люди просто над ним смеются.
И. Петровская ― Бессменный – видела. Бессменный наш. Типа лавры Леонида Ильича покоя не дают. Там много было. Но я тебе должна сказать, что даже эти включения, которые были организованы, ведь корреспонденты были посланы в эти все населенные пункты. В этот раз они тоже отличались от обычных. Это уже не было такой, либо вопросами, ну в основном были и конечно, разные вопросы, но не было уже такой лакировочной действительности, где вроде все всем довольны, но вот здесь у нас маленькая проблема, не хватает не знаю чего. Общая картина ужасающая.
К. Ларина ― Жуткая.
И. Петровская ― Картина разваливающейся страны, прогнившей инфраструктуры. Совершенно несчастных бесправных людей. Когда нам с гордостью рапортуют о 2 миллионах 600 тысячах обращений и звонков, которые поступили на «прямую линию», они не понимают, что это на самом деле означает совсем другое. Не поддержку, не ликование, не желание просто общаться с президентом. Это означает, что у людей нет других способов докричаться о том, что у них реально в некоторых случаях просто впрямую болит. Как у этой девушки из Апатитов, которая…
К. Ларина ― Умирает.
И. Петровская ― Это была самая драматичная история. И то, как отвечал президент на ее боли и ее признание, тоже о многом говорит. То есть ощущение такое, что вот этим живет всем страна в отсутствие медицины, ближайших клиник, с обваливающимися потолками, с неуплатой вовремя, невыплатой денег и так далее. С другой стороны вот такая пропасть усугубляющаяся. Между представлением президента о стране и людях и реальной страной, которую мы тоже увидели. В связи с этим, кстати, у Соловьева, по-моему, когда было обсуждение, в этот день просто все заходились от восторга, и есть такой сипатый политолог Куликов, который вдруг такой вывод сделал из увиденного. Что это очень полезно было, что люди увидели вот такие ужасы, потому что на этом фоне они поняли, что у них жизнь хорошая. Их проблемы…
Л. Гулько ― Молодец политолог.
И. Петровская ― Молодец просто политолог, нарочно такое не придумаешь. И вообще эти обсуждения и потом вот это абсолютно, на мой взгляд, позорище, как буквально по горячим следам снова полетели, побежали съемочные группы, губернаторы, срочно быстро выполнять поручение президента, латать эти показанные впрямую условные или безусловные дыры, на самом деле это правда все какое-то ужасающее позорище. Когда они показывают женщину Валентину из Ставропольского края, ты видела эти сюжеты, наверное. Которая пожаловалась на то, что им после наводнения не платят ни пособий и еще с них требуют деньги, там еще линия не успела закончиться, к ней уже кто-то там чуть ни на коне прискакал и сказал, что вот-вот все это будет решено. И сейчас сплошь идут сюжеты про то, как выполняются распоряжения президента.
К. Ларина ― И еще меня всегда убивает эта массовка из вип-персон. Это конечно нечто. Люди там сидят просто как вкопанные, причем лица мы видим все практически узнаваемые. Все такие известные люди. Селебрити так называемые. И они в качестве статистов там сидят. Сколько там вопросов прозвучало из зала.
И. Петровская ― Буквально может 8-10.
К. Ларина ― Безруков с Учителем пытались какую-то тему серьезную. И то тысячу раз извинялись, прежде чем разговор начать. Тоже было: уж простите, что мы вас беспокоим о такой малости. Ну вам-то некогда, мы вас так просим, так просим. Но в итоге от Учителя эта Поклонская так и не отстает.
Л. Гулько ― Она ни от кого не отстает, не только от Учителя.
И. Петровская ― Что ответил-то на это президент. Когда они попросили, смысл этих выступлений и Безрукова, и Учителя сводился к тому, чтобы он защитил их от этого мракобесия, от этого…
К. Ларина ― Уймите вашу мать!
И. Петровская ― Да, девушки, уймите вашу мать. Разумеется. Вот ровно это самое. Он ответил, что он же не может таким образом поступить. Он не может ей запретить выражать свое мнение.
К. Ларина ― Не может.
И. Петровская ― Поэтому надо продолжать диалог. А диалог как мы понимаем, абсолютно невозможен. Глухого со слепым. Тем не менее, я думаю, она получила, услышав эти слова, новый заряд бодрости. И с новой силой будет несчастную «Матильду» и Учителя вместе пинать.
Л. Гулько ― Ну, будем надеяться, что это хороший пиар.
И. Петровская ― Там еще был прекрасный председатель овощного союза. Неожиданно оказалось, что у нас есть такой овощной союз. Обсуждение ты не видела случайно?
К. Ларина ― Нет, ничего не смотрела. Мы смотрели иногда «Дождь», там как обычно все «прямые линии» они сидят вместе с гостями и тут же в прямом эфире комментируют и обсуждают все, что услышали. Самые какие-то яркие кусочки. В этот раз на «Дожде» был Дмитрий Орешкин и Михаил Фишман. В общем, было достаточно интересно.
И. Петровская
―
Белковский там хорошо комментировал.
И.Петровская: Сейчас сплошь идут сюжеты про то, как выполняются распоряжения президента
К. Ларина ― Да, так что я смотрела «Дождь». Смотрела «прямую линию» на Первом канале, а уже обсуждение в студии вот этих ток-шоу федеральных не смотрела.
И. Петровская ― Ну естественно это тоже закрепилась практика. Начинается обсуждение еще до того, как начнется «прямая линия» и затем, как только она заканчивается, идут новости, в новостях подробно пересказывают все, что только что сказал президент. После чего возвращаемся в студию программы например на Первом канале «Время покажет», и там участники начинают говорить по горячим следам, кто чего разглядел, почувствовал.
Л. Гулько ― На «Евровидение» похоже.
И. Петровская ― Ну почти. Да. Чемпионаты мира разные. И это было конечно очень трогательно, когда, например, Кургинян, вся обойма та же самая, сказал, что главный вывод это то, какой человечный наш замечательный президент. Как у него теплели глаза, когда он смотрел на этих представителей народа во время «прямых линий».
К. Ларина ― А там был абсолютно сюжет довлатовский, помните, когда ребенка в прямом эфире родили.
Л. Гулько ― Не видел.
К. Ларина ― Практически на глазах у всей страны родили специального ребенка.
Л. Гулько ― Назвали его как? Прямая линия?
И. Петровская ― Поднесли ему микрофон и он поблагодарил…
К. Ларина ― Папаша там был. Выбрали такого, я так поняла, я все вспоминала довлатовский сюжет…
И. Петровская ― В Эстонии конечно.
К. Ларина ― Да, да. В роддоме.
И. Петровская ― Кто-то уже шутил, что нужно было тут же сунуть микрофон младенцу, и младенец от чувства великой ответственности и благодарности немедленно бы заговорил и поблагодарил за свою жизнь Владимира Владимировича Путина. Так вот, и дальше, извини, просто были совершенно довлатовские дела, все разглядели человечинку, теплоту в глазах.
Л. Гулько ― Человечинка сейчас звучит как-то по-людоедски.
И. Петровская ― Особенно все были тронуты этим рассказом про папу, который всегда подсчитывал на счетчике копейки, и, уходя везде тушил свет, и сам Владимир Владимирович…
К. Ларина ― За собой все время тушит свет…
И. Петровская ― Да, и оказалось, что Артем Шейнин тоже, вспоминая свою бедную прежнюю жизнь, тоже бесконечно везде тушит свет.
К. Ларина ― Короче, ребята, тушите свет. Хочется пожелать.
И. Петровская ― Хотелось, чтобы появилась эта заставка насчет «тушите свет». Что у нас тут шипит.
Л. Гулько ― Странички переворачивает Ксения. Наверное.
И. Петровская ― Понятно. На самом деле было еще кое-что новое. Например, появились новые ведущие. Мы привыкли за предыдущие годы, вели то Мацкявичюс, Ситтель, то есть такие…
Л. Гулько ― Дима Борисов сидел.
И. Петровская ― Тут сидел Дима Борисов. И новая, относительно новая молодая такая поросль ведущих, если ты заметила, в них не было никакого подобострастия.
К. Ларина ― У них ничего не было. Они абсолютно…
И. Петровская ― Отстраненно…
К. Ларина ― Роботы.
И. Петровская ― И это очень хорошо тоже. Потому что в былые годы на некоторых наших коллег смотреть было невозможно.
К. Ларина ― Не то чтобы коллег, а на начальников. Вспомни эти умопомрачительные форматы встреча Медведева или Путина с какими-нибудь главными редакторами телевизионными.
И. Петровская ― Медведев. Это был для Медведева формат изобретен.
К. Ларина ― А, когда он был президентом.
И. Петровская ― Нет, и премьером тоже.
К. Ларина ― Сначала, когда был президентом у него это завелось, а потом когда остался премьером, он оставил себе тот формат. Ты вспомни эти лица. Это были, уже выше начальников не бывает. Какие там коллеги. Ты помнишь эти лица?
И. Петровская ― Помню.
К. Ларина ― Олега Борисовича и всех его товарищей. Ух ты какие были лица. Ух, как они смеялись шуткам. Тут кстати шуткам особо никто не смеялся в зале, обрати внимание. Когда он шутил.
И. Петровская ― Ну потому что шутки были такого сомнительного свойства. В зале показывали эти, я имею в виду публика, которая была отобрана для массовки, она как раз достаточно подобострастно хихикала на эти шутки.
К. Ларина ― Но не все.
И. Петровская ― Да, потому что это нужно, кажется, обладать особым чувством юмора, чтобы на эти шутки отреагировать. И все равно ты читаешь наверняка в фейсбуке разные версии того, почему эти sms появлялись на экране.
Л. Гулько ― Как их пропустили?
И. Петровская ― Да, или как их пропустили…
К. Ларина ― Их должны пускать или не пускать. Сначала они пускали…
Л. Гулько ― Невозможно отсечь.
К. Ларина ― Потом отключили, это было, по-моему, в прошлом году тоже. По этому поводу целые сюжеты были сделана в Интернете. Когда соединили все записочки, все эти sms в одну нескончаемую ленту. Это было очень смешно. Но в том году было страшнее. Они в этом году сделали по-другому. В том году была бегущая строка. И ее надо было либо останавливать навсегда, либо пускать. Ее нельзя было так включать, выключать. В какой-то момент ее просто отрубили в прошлом году, потому что там тоже шло уже совсем что-то непотребное. Неконтролируемое. А здесь видите, это такие sms, которые на экране у них возникали. И там зал в оцепенении все это читал. Многое читал то, что мы не видели, потому что нам уже не показывали. А как их не пропустить, ты же это не контролируешь. Это как то, что сейчас (неразборчиво) смотрит, там такое пишут.
Л. Гулько ― У нас есть два списка, один общий, другой – черный.
И. Петровская ― Хорошо.
К. Ларина ― А там они включают, вот так и идет.
И. Петровская ― А у меня тогда вопрос возникает, если так это и идет и если не контролируется и абсолютно невозможно никак заранее отредактировать, почему, ведь нельзя предположить, что не было откровенно оскорбительных каких-то…
К. Ларина ― А я думаю, что там стоят на какие-нибудь слова. Это бывает. На обсценную лексику. Наверняка есть какой-то набор слов, на которые стоит именно фильтр. Поэтому проходят тексты, которые не содержат ни брани, никаких оскорблений. Но интонацию ты же не сможешь контролировать. Вот оно и идет: до свидания, Владимир Владимирович.
И. Петровская ― Интересно просто, принесли ли в дальнейшем ему весь список выступлений…
К. Ларина ― Да даже принесли, и что ты думаешь…
И. Петровская ― Или пощадили.
К. Ларина ― И что, он скажет и что это, ну и подумаешь.
Л. Гулько ― Мне кажется, он прекрасно знает.
К. Ларина ― Конечно.
Л. Гулько ― И не только он это все знает.
И. Петровская ― Но в принципе 4 часа, сколько длилось с 12 до 4-х, вот у меня создалось впечатление, что в первую очередь самому нашему герою это все стало невероятно скучно. Как мне кажется, он уже даже не пытался это скрывать и вот эти произносимые регулярно им слова – «странно». Когда он слушал какие-то мольбы о помощи или монологи людей, ему это странно. Потому что, во-первых, он действительно и реально про это все не знает, а во-вторых, ему реально и действительно это все глубоко неинтересно.
К. Ларина ― Видите, у меня тут звоночки, мне в личку пишет один мой знакомый, что sms редактируются. Слушает, видимо, наш эфир. Поэтому они повторялись. Да, я вспомнила, что они повторялись. Если они редактировались, тогда они имитировали нам как раз эту правду жизни. Боже мой, еще одну декорацию выстроили. Но все равно смешно.
И. Петровская ― Ксюш, мы подходим к финалу.
Л. Гулько ― Закономерному.
И. Петровская ― И 12 июня еще одну дату, к сожалению, никто не заметил, мне кажется кроме сети той же. 20 лет как ушел от нас Булат Шалвович Окуджава. И дальше вслед ушел Алексей Владимирович Баталов. Поэтому песня, которую мы сейчас поставим на финал, она посвящена и тому, и другому. Автор сам Булат Шалвович.
Ксения Ларина (настоящее имя - Оксана Андреевна Баршева). Родилась 11 апреля 1963 года в Москве. Советская и российская актриса театра и кино, журналистка, теле- и радиоведущая. Первая жена актера Николая Добрынина.
Оксана Баршева, ставшая широко известной под псевдонимом Ксения Ларина, родилась 11 апреля 1963 года в Москве.
Отец - Андрей Николаевич Баршев (11 сентября 1935 - 25 октября 2006), советский и российский журналист, радиоведущий.
Мать - Людмила Михайловна Баршева (в девичестве Овчинникова) (1938-2008), работала во Внешторге.
Ксения окончила московскую школу № 45.
В подростковом возрасте (когда училась во 2 и 3 классах) проживала в Алжире, где работал ее отец.
После окончания школы поступила в ГИТИС имени Луначарского, который окончила в 1985 году с красным дипломом, актёрский факультет, курс И.И. Судаковой и Л.Н. Князевой. Её однокурсниками были Дмитрий Певцов, Николай Добрынин, Владимир Виноградов.
С 1990 года публиковалась в газетах и журналах, вела отдел культуры в газете «Мегаполис-Экспресс», печаталась в «Литературной газете» и др.
Вела музыкальные эфиры на радио «Ностальжи» под псевдонимом «Ксения Ларина». Некоторое время на телевидении вела передачу, посвящённую кино.
В разное время была ведущей программ на радио «Эхо Москвы»: «4 минуты с театром», «25-й кадр», «Все на выход», «Книжное казино», «Дифирамб», «Кремлёвские палаты», «Отдел кадров», «Родительское собрание», «Театральная площадь», «Человек из телевизора», «Детская площадка», «Коробка передач», «Как в кино», «Говорим по-русски», «Собрание Третьяковки», «Смешарики», «Мифы о России», «Успех», «Музейные палаты», «Культурный шок», «Дорогой наш Никита Сергеевич».
Параллельно работала на телевидении. Вела кино-игру «Знай Наших!» и программы из цикла «Двойной Портрет» на РТР, на канале РЕН-ТВ ток-шоу «За и Против». Руководитель и ведущая ежедневной телепрограммы «Третий лишний».
С 2005 года - шеф-редактор журнала «Театрал».
В марте 2010 года подписала обращение российской оппозиции «Путин должен уйти».
Рост Ксении Лариной: 165 сантиметров.
Личная жизнь Ксении Лариной:
Первый муж - , советский и российский актёр театра и кино, заслуженный артист России. Они вместе учились в ГИТИС на одном курсе. Поженились, когда им было по 18 лет. В браке прожили 5 лет, затем развелись.
Ксения Ларина и Николай Добрынин
В ближайшие месяцы журналист "Эха Москвы" Ксения Ларина будет вести свои программы из-за границы – ей пришлось . В начале октября была вынуждена уехать ее коллега Юлия Латынина, которой облили дом и сожгли машину. Когда в редакцию радиостанции проник человек и ранил ножом Татьяну Фельгенгауэр, Ксения Ларина написала, что такие нападения стали возможными благодаря развязанной телевидением кампании против журналистов и оппозиционеров. В ответ телеведущий Владимир Соловьев оскорбил Ларину, и его слова стали одной из причин для решения об "эвакуации", как назвал отъезд Ксении Лариной главный редактор "Эха" Алексей Венедиктов.
Ксения Ларина рассказала Радио Свобода о своих планах:
– Вы уехали и возвращаться в ближайшее время не собираетесь? Или это больше похоже на недолгий отпуск?
– Мы с главным редактором договорились, что полгода, до выборов меня не будет в Москве. Но это не эмиграция – это временное отсутствие. Я человек эмоциональный, легко поддающийся на вызовы времени, особенно политические, поэтому лучше не рисковать. Мне периодически приходят различные неприятные телеграммы и записки в социальные сети. А когда рядом твоих коллег режут ножами, то как-то становится совсем не по себе.
– Нападение на Татьяну Фельгенгауэр произошло на ваших глазах?
– Нет, меня не было на работе в этот день. Но все равно это покушение на убийство произошло в нашем доме.
– Главная причина вашего решения уехать – оскорбления со стороны Соловьева?
Развязаны руки, люди понимают, что если я этому человеку дам арматурой по голове, мне ничего не будет
– Нет, я бы так не сказала – это же не мне лично он угрожает. Вообще все эти люди в телевизоре лично никому не угрожают, ни Дмитрий Киселев, ни Владимир Соловьев, ни Артем Шейнин. Они подогревают обстановку, а те люди, которые приходят с ножами на "Эхо Москвы", находятся внутри этого варева. Атмосфера создается в головах людей, которые это смотрят. Вы откройте сайт "Эхо Москвы", посмотрите на комментарии. Наш главный редактор специально их не закрывает, чтобы люди видели, во что превратилось наше общество. Понятно, что там половина троллей, а то и больше, но тем не менее, состояние безумия и вседозволенности очевидно. Развязаны руки, люди понимают, что если я этому человеку дам арматурой по голове, мне ничего не будет. Во-первых, меня не найдут, потому что не захотят найти, а во-вторых, я делаю полезное дело, я санитар леса, я освобождаю наше общество от мерзких тварей, которые разрушают нашу страну. Я думаю, что такая примитивная формула существует в головах, другой нет.
– И такого же рода плакаты не раз вывешивали возле вашей редакции...
– Конечно. Все сюжеты, которые они показывали в течение двух недель на канале "Россия-24" о том, что "Эхо Москвы" застукали с некоммерческими зарубежными НКО, с "иностранными агентами", что они какие-то деньги получали, показывалась фотография Тани Фельгенгауэр несколько раз, обвинения совершенно жуткие, которые даже обсуждать стыдно. Насколько я знаю, Алексей Венедиктов пытается подать иск на них за этот сюжет, за подстрекательство, и за оскорбление, и за клевету. Вот подстрекательство – это, пожалуй, главное слово.
– И несколько нападений на Юлию Латынину…
Примета путинского времени, когда все обвинения как бы отзеркаливаются. Такой приемчик спецслужб
– Зеленка, моча… Я была свидетелем, как член жюри исторического конкурса "Мемориала". В позапрошлом году у нас была церемония вручения призов, и около Дома кино нас ждали НОДовцы с черно-оранжевыми флагами. И там зеленкой облили Люсю Улицкую, причем сильно так, еще одного нашего товарища просто из шприца мочой в глаза облили, орали на учительниц, которые приводили своих детей: "Не училка, а подстилка". Это все при детях происходило, которые просто в шоке были от всего. Пожалуйста: вызывают полицию, она приходит, что-то там с ними обсуждает. Никто никого не забирает, никаких нет санкций, все разрешено. Я не знаю, сколько это продлится и что должно произойти, чтобы это кончилось. У меня такое ощущение, что весь этот период до дня выборов президента будет жуткий с точки зрения атмосферы в стране, мерзкий.
– Человека, которого подозревают в том, что он на Алексея Навального зеленку вылил, повредив ему глаз, сейчас видели на пикете против "Матильды" во время премьеры. Не скрывается, никто его не трогает.
– Это Петрунько. Он приходил на выставку Джока Стерджеса, его привел представитель движения SERB, бывший муниципальный депутат Брумель. Он привел этого Петрунько туда с мочой, он там фотографии поливал. Они же ходят постоянно, как обслуживающий персонал. Вроде бы как смешно, а потом кончается смертью на мосту или ножом в горле.
– Тем временем Соловьев говорит, что его травят "Эхо Москвы" и Венедиктов лично.
Соловьев мечтал заткнуть наши поганые рты, и нашлись добровольцы
– Это тоже примета путинского времени, когда все обвинения как бы отзеркаливаются. Такой приемчик спецслужб, когда человек зеркалит собеседника, точно так же он зеркалит обвинения. Ведь это не только Соловьев говорит про нас: вся их пропаганда строится на тех же обвинениях, которые выдвигаются против них со стороны либерального лагеря. И обвинение в пропаганде, и в распространении лживых новостей, в передергиваниях. Они то же самое формулируют, такие же обвинения против нормальных людей. Это, конечно, прием, в котором ты выглядишь идиотом, ты ведь не можешь сказать: нет, это ты первый начал. Началась моя личная история с Владимиром Соловьевым, когда я опубликовала фотографии места покушения на Таню с пятнами крови и написала, что у нас на работе теперь так: Соловьев мечтал заткнуть наши поганые рты, и нашлись добровольцы. Я же не придумала ничего, эту фразу он действительно произносил в эфире, я ее нашла, она у нас есть.
– И сейчас одна из главных тем телевизионных ток-шоу – "атмосфера ненависти".
– В которой их и обвиняют.
– Вы часто смотрите телевизор?
– У нас передача с Ирой Петровской "Человек из телевизора", поэтому, хочешь, не хочешь, мы обязаны каждую неделю иметь набор впечатлений для того, чтобы поговорить и проанализировать. В какой-то момент я решила, что больше не могу смотреть политические ток-шоу, пусть Ира смотрит. Но я телеман по своей природе, в свое время для меня включенный телевизор был признаком покоя и стабильности в доме, как у любого советского человека. Я всегда следила за телевизионными программами, ужасно любила то телевидение, которое формировалось в эпоху перестройки, во вторую половину 80-х годов, в начале 90-х. Сейчас, конечно, ни в какое сравнение не идет, смотреть невыносимо. Я смотрю какие-то знаковые сюжеты, которые попадают в сеть. Иногда смотрю сериалы, которые бывают вполне себе пристойные: артисты у нас не самые плохие, бывают интересные работы.
– Вы сказали о своем предчувствии, что предвыборные месяцы будут очень тяжелыми. Очевидно, что телевидение будет принимать самое деятельное участие в этом, и уже принимает. И по тому, как начался телевизионный сезон, уже можно судить, как это будет выглядеть…
С Ириной Петровской Ксения Ларина ведет программу "Человек из телевизора"– В течение последних трех лет, начиная с 2014 года, у них главная тема – Украина, Украина, Украина и Украина. Понять, почему никак не могут успокоиться, я уже не могу. Мне кажется, что люди уже не должны это есть. Но если эта тема продолжается, значит, она востребована. Но мне бы хотелось на другое обратить ваше внимание, по поводу последних сюжетов. Впервые практически одними и теми же словами один и тот же текст в отношении каких-то знаковых событий повторен вслед за телевидением самим Кремлем. Это для меня знаковая история. В последней программе Дмитрия Киселева 20 минут было посвящено радиостанции "Эхо Москвы", этой истории кровавой, которая произошла у нас. Там, естественно, полный набор обвинений, что мы промываем всем мозги, "наслушался "Эха" и пришел, годы вранья не проходят даром". И дальше он говорит: нигде нет такой радиостанции, ни в одной стране мира, которая на государственные деньги поливала бы власти. Спустя два дня на встрече президента с его Советом по правам человека, когда Станислав Кучер обратился к Путину с вопросом про атмосферу ненависти, опять же про случай с Татьяной Фельгенгауэр, ему Путин отвечает, практически цитируя то, что прозвучало в эфире про радиостанцию "Эхо Москвы". Говорит он: ни в одной стране мира нет такой радиостанции, которая бы за государственные деньги поливала бы власть. То есть практически весь блок он повторил слово в слово за Киселевым. Мне всегда казалось, что все сначала Путин говорит в Кремле, а потом они распространяют. В данном случае это было ровно наоборот, и меня это поразило. Я подумала, что есть какой-то специальный центр, который мало того что формулирует все эти смыслы и отношение к тем или иным событиям и людям, но они пишут одинаковые методички и для президента, и для ведущего телевидения. Даже не заморачиваются уже: да ладно, пусть будет и для этого, и для того.
– Очевидно, началась новая кампания против "Эха Москвы". Я не прошу редакционные тайны открывать, но наверняка вы думаете о своем будущем.
Весь этот период до дня выборов президента будет жуткий с точки зрения атмосферы в стране, мерзкий
– Мы живем давно в таком режиме. Алексей Венедиктов говорит публично, что мы живем в режиме трех месяцев: то есть больше чем на три месяца мы планировать ничего не можем. Стратегию 2020 принять на радиостанции "Эхо Москвы" невозможно. Да, тяжело, эти наезды случаются регулярно. Всегда, когда политические события государственного масштаба, мы оказываемся в центре мишени. Алексей Венедиктов об этом знает, он всегда внутренне к этому готов. Будь то российско-грузинский конфликт в 2008 году, будь то Украина, Крым, будь то выборы президента или выборы в Госдуму. И сейчас он прекрасно понимал, что такая ситуация перед выборами обязательно возникнет, что-нибудь случится. Видите, что случилось. Никто, правда, не думал, что случится такое. Мы все-таки все это расцениваем не как хулиганский выпад – это покушение на убийство, это не просто так, это очень серьезно. Если бы не наш охранник Саша, который набросился на этого человека, выбил у него нож, Тани бы не было в живых.
– Ваши оппоненты, тот же Соловьев, говорят: ну, душевнобольной человек, который не был противником "Эха Москвы", у него мания, нужно ли это переносить в политическую плоскость?
– Я считаю, что это в политической плоскости лежит. Это не значит, что специальный агент нанял этого сумасшедшего, вложил в его руки нож и сказал: иди и убей эту женщину. Мне кажется, что сегодня никто никаких приказов не отдает, нет такого человека, который отдал приказ убить Немцова, нет такого человека, который отдал приказ убить Анну Политковскую. Я думаю, что какой-то человек сидит за столом и говорит: блин, кто же заткнет эти поганые рты? Вот и все. А когда такая атмосфера в стране, этого достаточно.
– А человек, который отдал приказ арестовать Кирилла Серебренникова и завести "театральное дело", существует?
Такая демонстративная жестокость похожа на личную месть
– Говорящая была история опять же на этом заседании Совета по правам человека с Путиным. Когда про Кирилла Серебренникова зашел разговор, он дал понять всем тем, кто его защищает, что пощады не будет, никто его никуда не выпустит. Смысл был такой. Я не знаю, кто конкретно заказчик, у нас масса версий. Это можно расценивать и как политическую историю, хотя, конечно же, тут Путин прав, Кирилл Серебренников не является политическим деятелем, но он такой своеобразный символ либеральной части общества, интеллектуалов, деятелей культуры. И это, конечно, не случайный арест, а послание для всех остальных, чтобы сидели и не вякали. Либо уезжайте отсюда и творите, что хотите, за бугром, или здесь делайте так, как положено, и не лезьте никуда. С одной стороны, смысл понятен. С другой стороны, такая демонстративная жестокость похожа на личную месть именно в отношении конкретного человека. Потому что все остальные, кто в этой воронке оказался, Алексей Малобродский, Софья Апфельбаум – это, конечно, заложники, потому что все это затевалось ради одного человека – Кирилла Серебренникова. Не знаю, тут уж я не могу ничего предположить.
Меня волнует больше теперь, почему его никто не защищает. Да, мы видим эти поручительства, которые подписывают люди – Кобзон, Говорухин, Церетели. Но консолидированного выступления, протеста, возмущения культурной элиты нет.
– А в какой форме может быть протест? Забастовка?
– Вы знаете, как в театральной Европе пытаются люди в открытую протестовать и выразить поддержку Кириллу Серебренникову. Сколько уже было обращений и писем, и акций, в Штутгарте выпускают спектакль без режиссера, гордятся этим. У нас вообще ничего этого нет. Были какие-то попытки, Гоголь-Центр в одиночку воюет, кто-то где-то на открытии сезона что-то заявляет. Я не знаю как. А если завтра Калягина заберут? "Калягин – вор" скажут где-нибудь. И Путин так же скажет: что я могу, Александр Александрович уважаемый человек, но он же не политический деятель, что же, мне освободить его, что ли? И что? Так же все будут молчать? По сути ведь молчат. Я не знаю как, понятия не имею. Анатолий Васильев снял свой спектакль с номинации на "Золотую маску". По разным причинам, но в том числе в знак поддержки Кирилла Серебренникова и в знак, скажем так, протеста против сегодняшнего времени. Он говорит, что Кириллу Серебренникову нужна не "Золотая маска", а свобода. Он поднял этот вопрос. С другой стороны, когда эксперты "Золотой маски" выдвигают спектакль Кирилла Серебренникова и его имя есть в лонг-листе на "Золотую маску", ты думаешь: да, это поступок, наверное, это поддержка человека, который сейчас находится в изоляции, по сути у него волчий билет, у него запрет на профессию. Пока он еще сидит не в тюрьме, а дома, но работать не может. И "Золотая маска" так ему выражает поддержку. А с другой стороны, не является ли это имитацией поддержки?
– А странная премьера "Нуреева" – это имитация поддержки?
– А ее еще нет. Мы с вами до нее еще не дожили. Давайте посмотрим. Не знаю, что со спектаклем будет сделано, какие там дал разрешения Кирилл, о чем они договорились. Я не сомневаюсь, что были какие-то договоренности, какие-то компромиссные шаги, связанные с концепцией спектакля. Посмотрим, я тут боюсь загадывать.
– Говоря о заказчиках: мне кажется, что самая обоснованная версия – это месть клерикального лобби за "(М)ученика".
– Боюсь, что все-таки рука, которая подняла весь Следственный комитет, ОМОН в масках, спецназ, Росгвардию – это не рука архимандрита Тихона. Ей-богу, я не верю в это. Он может посодействовать закрыть спектакль "Нуреев", как, кстати, и Владимир Ростиславович Мединский, – это их уровень, но устроить такую спецоперацию, чтобы отправить бригаду следователей в Петербург, там его арестовать, посадить в машину, 9 часов везти в наручниках до Москвы, посадить в тюрьму, а потом в клетку – это что, архимандрит сделал? Я в это не верю, это другой уровень. Человек, который это делает, имеет возможность командовать спецслужбами. Поскольку я слежу за этим делом, хожу на все суды, не пропускала ни одного судебного заседания, я знаю всех этих следователей. Они не из Москвы – это бригада, которую вызвали из регионов. Никого они не знают, ни Гоголь-Центр, ни "Седьмую студию", ни Серебренникова. Кроме глубокого презрения к этим людям, потому что они типа все мажоры тут, бабки гребут лопатой ни за что и понятно, какой ориентации (по этому поводу шуточки отпускаются там постоянно), ничего тут нет: они получили заказ, они его исполняют. Люди приехали в Москву, у них есть шанс получить погоны, обещали за это наверняка карьерный рост, они землю роют. И вот они мучают Лешу Малобродского, которого взяли, не сомневаясь в том, что он будет давать показания на Кирилла. А он не дает. Как Савченко: типа взяли бабу, сейчас устроим показательный процесс, она нам все сдаст. А баба оказалась Жанной Д`Арк, и не знали, что с ней делать.
– И в деле ЮКОСа были такие же обломы.
– И вот с Алексеем Малобродским у них облом. Они его мучают, переводят из камеры в камеру, не дают свидания с женой. Он никого не оговорил, каждый раз об этом говорит на суде. Сидит в СИЗО человек, в тюрьме сидит настоящей с 19 июня, уже скоро будет 5 месяцев. Сидит и никого не оговаривает, каждый раз на суде говорит: вы не заставите меня оговаривать моих товарищей. Собственно говоря, кроме показаний Нины Масляевой, у них нет ничего, никаких доказательств преступления.
– Тут надо сказать, что и публика, которая смотрит телевизор, думает примерно то же, что и следователи, которых вы описали. Сочувствия Серебренникову очень мало: сужу по комментариям наших читателей.
У нас такой народ – ни за кого не впишется. Стаса Михайлова посадят в тюрьму, они что, будут кричать – освободите?
– По поводу Кирилла и всей этой истории особо не надо было затрачиваться на пропаганду. Ее, кстати, не так уж и много в телевизионном эфире. Достаточно редко они к этой теме обращаются, чтобы убедить общество, что вор Серебренников должен сидеть в тюрьме. Потому что общество и так к этому готово. Эта вся антилиберальная пропаганда, которая длится в течение стольких лет, вся эта пропаганда против европейской культуры, что кругом там Содом и Гоморра, а у нас сплошная духовка, вот это противопоставление сделало свое дело. Хотя у нас такой народ – ни за кого не впишется. Стаса Михайлова посадят в тюрьму, они что, будут кричать – освободите, с вилами пойдут на Следственный комитет? Да никогда в жизни. Скажут: о, точно. Вчера еще любили, кричали, что лучше нет никого, а завтра скажут: о, точно, он ворюга, наворовал народные деньги.
– У меня не было сомнения еще год назад, что Кириллу Серебренникову просто нужно уезжать поскорее. Но он не захотел бросать театр. А вы рассматриваете для себя ситуацию, что пройдут полгода, и вы не вернетесь в Москву, и временный отъезд превратится в эмиграцию?
– Для меня вариант отъезда на постоянное место жительства – это вариант пенсии. Это значит надо принять, что моя профессиональная история заканчивается. Пока я еще в состоянии работать, у меня есть желание и, главное, возможности для этого. Я все-таки предпочитаю оставаться гражданином России во всем смыслах, не только юридически.