Знаменитый украинский поэт. Родился 25 февраля 1814 года в селе Моринцы, Звенигородского уезда Киевской губернии, в семье крепостного крестьянина помещика Энгельгардта. Через 2 года родители Шевченко переселились в село Кириловка, где Шевченко провел все детство. Мать его умерла в 1823-году; в том же году отец женился вторично на вдове, имевшей троих детей. Она относилась к Тарасу сурово. До 9-летнего возраста Шевченко находился на попечении природы, да отчасти старшей сестры своей, Екатерины, девушки доброй и нежной. Вскоре она вышла замуж. В 1825 году, когда Шевченко шел 12-й год, умер его отец. С этого времени начинается тяжелая кочевая жизнь беспризорного ребенка, сначала у учителя-дьячка, затем у соседних маляров. Одно время Шевченко был пастухом овец, затем служил у местного священника погонычем. В школе учителя-дьячка Шевченко выучился грамоте, а у маляров познакомился с элементарными приемами рисования.
На 16-м году, в 1829 году, он попал в число прислуги помещика Энгельгардта, сначала в роли поваренка, затем казачка. Страсть к живописи не покидала его. Помещик отдал его в обучение сначала варшавскому маляру, затем в Петербург, к живописных дел мастеру Ширяеву. В праздники юноша посещал Эрмитаж, срисовывал статуи в Летнем саду, где и познакомился с земляком - художником И. М. Сошенко, который, посоветовавшись с малорусским писателем Гребенко, представил Шевченко конференц-секретарю академии художеств Григоровичу, художникам Венецианову и Брюллову, поэту Жуковскому. Эти знакомства, особенно последнее, имели огромное значение в жизни Шевченко, особенно в деле освобождения его из неволи. Жуковскому сильно помогала графиня Ю. Э. Баранова, близко стоявшая ко двору. Первая попытка склонить Энгельгардта к освобождению Шевченко во имя гуманности оказалась неудачной. Брюллов отправился для переговоров к Энгельгардту, но вынес от него лишь то убеждение, "что это самая крупная свинья в торжковских туфлях" и просил Сошенко побывать у этой "амфибии" и сговориться о цене выкупа. Сошенко поручил это щекотливое дело профессору Венецианову, как человеку более авторитетному. Шевченко радовала и утешала забота о нем высоко просвещенных и гуманных представителей русского искусства и литературы; но по временам на него находило уныние, даже отчаяние. Узнав о том, что дело его освобождения наткнулось на упорство помещика, Шевченко пришел однажды к Сошенко в страшном волнении. Проклиная свою горькую долю, он грозил отплатить Энгельгардту и в таком настроении ушел домой на свой грязный чердак. Сошенко сильно перетревожился за своего земляка и ждал большой беды.
По свидетельству княжны Репниной, Жуковский, узнав об ужасном состоянии духа молодого человека, близком к самоубийству, написал к нему на лоскутке бумажки успокоительную записку. Эту записку Шевченко хранил у себя в кармане, как святыню, и показывал ее княжне в 1848 г. "Сговорившись предварительно с моим помещиком, - говорит Шевченко в своей автобиографии, - Жуковский просил Брюллова написать с него портрет, с целью разыграть его в частной лотерее. Великий Брюллов тотчас согласился, и портрет у него был готов. Жуковский, с помощью графа Вьельгорского, устроил лотерею в 2500 руб., и этой ценой была куплена моя свобода, 22 апреля 1838 г.". В знак особого уважения и глубокой признательности к Жуковскому, Шевченко посвятил ему одно из наиболее крупных своих произведений: "Катерына". По освобождении Шевченко сделался, по собственным его словам, одним из любимейших учеников-товарищей Брюллова и близко сошелся с художником Штернбергом, любимым учеником Брюллова.
Годы 1840-47 - лучшие в жизни Шевченко. В этот период расцвело его поэтическое дарование. В 1840 г. вышел, под названием "Кобзарь", небольшой сборник его стихотворений; в 1842 г. вышли "Гайдамаки" - самое крупное его произведение. В 1843 г. Шевченко получил степень свободного художника; в том же году Шевченко, путешествуя по Малороссии, познакомился с княжной В. Н. Репниной, женщиной доброй и умной, принимавшей впоследствии, во время ссылки Шевченко, самое теплое в нем участие. В первой половине 1840-х годов вышли "Перебендя", "Тополя", "Катерына", "Наймичка", "Хусточка" - крупные и художественные произведения. Петербургская критика и даже Белинский не понимали и осуждали малорусскую литературу вообще, Шевченко - в особенности, усматривая в его поэзии узкий провинциализм; но Малороссия быстро оценила Шевченко, что выразилось в теплых приемах Шевченко во время его путешествия в 1845-47 гг. по Черниговской и Киевской губерниям. "Нехай буду мужицкий поэт, - писал Шевченко по поводу отзывов критики, - абы только поэт; то мини бильше ничого и не треба". Ко времени пребывания Шевченко в Киеве в 1846 г. относится сближение его с Н. И. Костомаровым. В том же году Шевченко вошел в формировавшееся тогда в Киеве Кирилло-мефодиевское общество, состоявшее из молодых людей, интересовавшихся развитием славянских народностей, в частности украинской. Участники этого кружка, в числе 10 человек, были арестованы, обвинены в составлении политического общества и понесли разные кары, причем больше всего досталось Шевченко за его нелегальные стихотворения: он был сослан рядовым в Оренбургский край, с запрещением писать и рисовать. Орская крепость, куда сначала попал Шевченко, представляла грустное и пустынное захолустье. "Редко, - писал Шевченко, - можно встретить подобную бесхарактерную местность. Плоско и плоско. Местоположение грустное, однообразное, тощие речки Урал и Орь, обнаженные серые горы и бесконечная Киргизская степь..." "Все прежние мои страдания, - говорит Шевченко в другом письме 1847 г., - в сравнении с настоящими были детские слезы. Горько, невыносимо горько". Для Шевченко было очень тягостно запрещение писать и рисовать; особенно удручало его суровое запрещение рисовать. Не зная лично Гоголя, Шевченко решился написать ему "по праву малороссийского виршеплета", в надежде на украинские симпатии Гоголя. "Я теперь, как падающий в бездну, готов за все ухватиться - ужасна безнадежность! так ужасна, что одна только христианская философия может бороться с ней". Ш. послал Жуковскому трогательное письмо с просьбой об исходатайствовании ему только одной милости - права рисовать. В этом смысле за Ш. хлопотали граф Гудович и граф А. Толстой; но помочь Ш. оказалось невозможным. Обращался Ш. с просьбой и к начальнику III отделения генералу Дуббельту, писал, что кисть его никогда не грешила и не будет грешить в смысле политическом, но ничего не помогало; запрещение рисовать не было снято до самого его освобождения. Некоторое утешение дало ему участие в экспедиции по изучению Аральского моря в 1848 и 1849 гг.; благодаря гуманному отношению к ссыльному генерала Обручева и в особенности лейтенанта Бутакова, Ш. позволено было срисовывать виды Аральского побережья и местные народные типы. Но эта снисходительность вскоре стала известна в Петербурге; Обручев и Бутаков получили выговор, и Ш. сослан в новую пустынную трущобу, Новопетровское, с повторением воспрещения рисовать. В ссылке Ш. близко сошелся с некоторыми образованными ссыльными поляками - Сераковским, Залеским, Желиховским (Антоний Сова), что содействовало укреплению в нем идеи "слияния единоплеменных братьев". В Новопетровском Ш. пробыл с 17 октября 1850 г. по 2 августа 1857 г., т. е. до освобождения. Первые три года пребывания в "смердячей казарме" были очень тягостны; затем пошли разные облегчения, благодаря, главным образом, доброте коменданта Ускова и его жены, которые очень полюбили Ш. за его мягкий характер и привязанность к их детям. Не имея возможности рисовать, Ш. занимался лепкой, пробовал заниматься фотографией, которая, однако, стоила в то время очень дорого. В Новопетровском Ш. написал несколько повестей на русском языке - "Княгиня", "Художник", "Близнецы", заключающих в себе много автобиографических подробностей (изд. впоследствии "Киевской Стариной").
Освобождение Ш. состоялось в 1857 г., благодаря настойчивым за него ходатайствам графа Ф. П. Толстого и его супруги графини А. И. Толстой. С продолжительными остановками в Астрахани и Нижнем Новгороде Ш. возвратился по Волге в Петербург и здесь на свободе предался поэзии и искусству. Тяжелые годы ссылки, в связи с укоренившимся в Новопетровском алкоголизмом, привели быстрому ослаблению здоровья и таланта. Попытка устроить ему семейный очаг (актриса Пиунова, крестьянки Харита и Лукерья) не имели успеха. Проживая в Петербурге (с 27 марта 1858 г. до июня 1859 г.), Ш. был дружески принят в семье вице-президента академии художеств графа Ф. П. Толстого. Жизнь Ш. этого времени хорошо известна по его "Дневнику", подробно переданному его биографами нового времени (преимущественно Конисским). В 1859 г. Ш. побывал на родине. Тут у него возникла мысль купить себе усадьбу над Днепром. Было выбрано красивое место под Каневом. Ш. усиленно хлопотал о приобретении, но поселиться тут ему не пришлось: он был тут похоронен, и место это стало местом пилигримства для всех почитателей его памяти. Отвлекаемый многочисленными литературными и художественными знакомствами, Ш. в последние годы мало писал и мало рисовал. Почти все свое время, свободное от званых обедов и вечеров, Ш. отдавал гравированию, которым тогда сильно увлекался. Незадолго до кончины Ш. взялся за составление школьных учебников для народа на малорусском языке. Скончался Ш. 26 февраля 1861 г. Похоронные речи напечатаны в "Основе" 1861 г. (март).
Ш. имеет двоякое значение, как писатель и как художник. Его повести и рассказы на русском языке довольно слабы в художественном отношении. Вся литературная сила Ш. - в его "Кобзаре". По внешнему объему "Кобзарь" не велик, но по внутреннему содержанию это памятник сложный и богатый: это малорусский язык в его историческом развитии, крепостничество и солдатчина во всей их тяжести, и наряду с этим не угасшие воспоминания о казацкой вольности. Здесь сказываются удивительные сочетания влияний: с одной стороны - украинского философа Сковороды и народных кобзарей, с другой - Мицкевича, Жуковского, Пушкина и Лермонтова. В "Кобзаре" отразились киевские святыни, запорожская степная жизнь, идиллия малорусского крестьянского быта - вообще исторически выработавшийся народный душевный склад, со своеобразными оттенками красоты, задумчивости и грусти. При посредстве своего ближайшего источника и главного пособия - народной поэзии, Ш. тесно примыкает к казацкому эпосу, к старой украинской и отчасти польской культуре и даже стоит в связи, по некоторым образам, с духовно-нравственным миром "Слова о Полку Игореве". Главная трудность изучения поэзии Ш. заключается в том, что она насквозь пропитана народностью; крайне трудно, почти невозможно определить, где кончается малорусская народная поэзия и где начинается личное творчество Ш. Ближайшее изучение открывает литературные источники, которыми пользовался Ш. то удачно, то неудачно. Таким источником была поэзия Мицкевича (см. ст. г-на Колессы в "Записках Товарыства Шевченка"), отчасти Н. Маркевич (см. ст. г-на Студинского в № 24 "Зори", 1896 г.). Ш. любил Пушкина, знал многие его стихотворения наизусть - и при всем том влияние Пушкина на поэзию Ш. трудно определить за украинскими наслоениями. Заметно влияние "Братьев разбойников" на "Варнака", влияние "Египетских ночей", "Редеет облаков летучая гряда". Есть еще одно препятствие для научного анализа Ш. - художественная цельность, простота и задушевность его стихотворений. Его поэмы туго поддаются холодному и сухому разбору. Чтобы определить воззрения Ш. на задачи и цели поэтического творчества, нужно обратить внимание не только на те признания, которые находятся в "Орыся моя, ниво", "Не нарикаю я на Бога", "За думою дума"; нужно привлечь еще те места, где говорится о счастье, как понимает его поэт, о славе. В особенности важны в смысле поэтических признаний все те места, где говорится о кобзаре, о пророке и о думах, как любимых детях. В большинстве случаев поэт подразумевает под кобзарем самого себя; поэтому он внес во все обрисовки кобзаря много лирического чувства. Исторически сложившийся образ народного певца был по душе поэту, в жизни и нравственном облике которого действительно было много кобзарского. О кобзаре Ш. говорит очень часто; реже, сравнительно, встречается пророк. К стихотворениям о пророке тесно примыкает небольшое, но сильное стихотворение об апостоле правды. В обрисовке пророка, в особенности в стихотворении "Неначе праведных дитей", заметно влияние Лермонтова.
Народность Ш., как и других выдающихся поэтов, слагается из двух родственных элементов - народности внешней, заимствований, подражаний, и народности внутренней, психически наследственной. Определение внешних, заимствованных элементов нетрудно; для этого достаточно ознакомиться с этнографией и подыскать прямые источники в народных сказках, поверьях, песнях, обрядах. Определение внутренних психологических народных элементов весьма затруднительно и в полном объеме невозможно. У Ш. есть и те, и другие элементы. Душа Ш. до такой степени насыщена народностью, что всякий, даже посторонний, заимствованный мотив получает в его поэзии украинскую национальную окраску. К внешним, заимствованным и в большей или меньшей степени переработанным народно-поэтическим мотивам принадлежат: 1) малорусские народные песни, приводимые местами целиком, местами в сокращении или переделке, местами лишь упоминаемые. Так, в "Перебенде" Ш. упоминает об известных думах и песнях - про Чалого, Горлыцю, Грыця, Сербына, Шинкарьку, про тополю у края дороги, про руйнованье Сичи, "веснянки", "у гаю". Песня "Пугач" упоминается, как чумацкая, в "Катерыне", "Петрусь" и "Грыць" - в "Черныце Марьяне"; "Ой, не шумы, луже" упоминается дважды - в "Перебенде" и "До Основьяненка". В "Гайдамаках" и в "Невольнике" встречается дума о буре на Черном море, в небольшой переделке. Свадебные песни вошли в "Гайдамаки". По всему "Кобзарю" рассеяны отзвуки, подражания и переделки народных лирических песен. 2) Легенды, предания, сказки и пословицы сравнительно с песнями встречаются реже. Из легенд о хождении Христа взято начало стихотворения "У Бога за дверьмы лежала сокыра". Из преданий взят рассказ о том, что "ксендзы некогда не ходили, а ездили на людях". Пословица "скачы враже, як пан каже" - в "Перебенде". Несколько поговорок рядом в "Катерыне". Много народных пословиц и поговорок разбросано в "Гайдамаках". 3) В большом количестве встречаются народные поверья и обычаи. Таковы поверья о сон-траве, многие свадебные обычаи - обмен хлебом, дарение рушников, печение коровая, обычай посадки деревьев над могилами, поверья о ведьмах, о русалках и др. 4) Масса художественных образов взята из народной поэзии, например образ смерти с косой в руках, олицетворение чумы. В особенности часто встречаются народные образы доли и недоли. 5) Наконец, в "Кобзаре" много заимствованных народно-поэтических сравнений и символов, например склонение явора - горе парубка, жатва - битва (как в "Слове о Полку Игореве" и в думах), зарастание шляхов - символ отсутствия милого, калина - девица. Народная песня потому часто встречается в "Кобзаре", что она имела огромное значение для поддержания духа поэта в самые горестные часы его жизни. Народность Ш. определяется, далее, его миросозерцанием, излюбленными его точками зрения на внешнюю природу и на общество, причем в отношении к обществу выделяются элемент исторический - его прошлое, с элемент бытовой - современность. Внешняя природа обрисована оригинально, со своеобразным украинским колоритом. Солнце ночует за морем, выглядывает из-за хмары, как жених весной, посматривает на землю. Месяц круглый, бледнолицый, гуляя по небу, смотрит на "море безкрае" или "выступае с сестрой зорей". Все эти образы дышат художественно-мифическим миросозерцанием, напоминают древние поэтические представления о супружеских отношениях небесных светил. Ветер у Ш. является в образе могучего существа, принимающего участие в жизни Украины: то он ночью тихонько ведет беседу с осокой, то гуляет по широкой степи и разговаривает с курганами, то заводит буйную речь с самим морем. Один из самых главных и основных мотивов поэзии Ш. - Днепр. С Днепром в сознании поэта связывались исторические воспоминания и любовь к родине. В "Кобзаре" Днепр - символ и признак всего характерно малорусского, как Vater Rhein в немецкой поэзии или Волга в великорусских песнях и преданиях. "Немае другого Днипра", - говорит Ш. в послании до мертвых, живых и ненарожденных земляков. С Днепром поэт связывал идеал счастливой народной жизни, тихой и в довольстве. Днепр широкий, дюжий, сильный, как море; все реки в него впадают, и он все их воды несет в море; у моря он узнает о казацком горе; он ревет, стонет, тихо говорит, дает ответы; из-за Днепра прилетают думы, слава, доля. Здесь пороги, курганы, церковка сельская на крутом берегу; здесь сосредоточен целый ряд исторических воспоминаний, потому что Днепр "старый". Другой весьма обычный мотив поэзии Ш. - Украина, упоминается то мимоходом, но всегда ласкательно, то с обрисовкой или естественно-физической, или исторической. В описании природы Украины выступают чередующиеся поля и леса, гаи, садочки, широкие степи. Из коренной психологической любви к родине вышли все сочувственные описания малорусской флоры и фауны - тополя, перекати-поля, лилеи, королева цвита, ряста, барвинка и особенно калины и соловья. Сближение соловья с калиной в стихотворении "На вичну память Котляревському" построено на сближении их в народных песнях. Исторические мотивы весьма разнообразны: гетманщина, запорожцы, запорожское оружие, пленники, картины печального запустения, исторические шляхи, могилы казацкие, угнетение униатами, исторические местности - Чигирин, Трахтемиров, исторические лица - Богдан Хмельницкий, Дорошенко, Семен Палий, Пидкова, Гамалия, Гонта, Зализняк, Головатый, Дмитрий Ростовский. На рубеже между историей и современностью стоит мотив о чумаках. Во время Ш. чумачество было еще чисто бытовое явление; позднее оно было убито железными дорогами. В "Кобзаре" чумаки появляются довольно часто, причем чаще всего говорится о болезни и смерти чумака. При благоприятных обстоятельствах чумаки везут богатые подарки, но иногда они возвращаются с одними "батожками". Вообще чумачество описано в духе народных песен, и местами под прямым их влиянием, что может быть наглядно выяснено соответствующими параллелями из сборников Рудченко, Чубинского и др. Солдатчина у Ш. тесно переплетается с панщиной и ныне в данной им обрисовке в значительной степени представляется архаическим явлением: в солдаты еще сдают паны, служба продолжительная; сравнительно наиболее полный и сочувственный образ солдата - в "Пустке" и в "Ну що, здавалося, слова". Поэзия Ш. очень богата религиозно-нравственными мотивами. Теплое религиозное чувство и страх Божий проникают весь "Кобзарь". В послании до живых и ненарожденных земляков своих благочестивый поэт вооружается против атеизма и объясняет неверие односторонним влиянием немецкой науки. Как человек весьма религиозный, Ш. в теплых выражениях говорит о силе молитвы, о киевских святынях; о чудотворном образе Пресвятой Богородицы, о богомолке, постоянно выдвигает христианские принципы добра, в особенности прощение врагам. Сердце поэта исполнено смирения и надежды. Все это спасло его от пессимизма и отчаяния, лишь по временам, под влиянием тяжелых условий его личной жизни и жизни его родины, пробивавшихся в поэзию Ш. В тесной связи с основным религиозно-нравственным настроением поэта стоят мотивы о богатстве и бедности, о значении труда. Поэта смущает имущественное неравенство людей, нужда их, смущает и то, что богатство не обеспечивает счастья. Его принцип - "и чужому научайтесь, и свого не цурайтесь". Поэту, однако, совсем была чужда идея искания истины и служения ей независимо от каких-либо традиций. У Ш. обнаруживается местами узкое национально-прикладное понимание науки, местами отождествление науки с моралью и неудачное иронизирование над людьми "пысьменными и друкованными". Политические мотивы поэзии Ш., ныне большей частью устаревшие, известны по заграничным изданиям "Кобзаря" (лучшее изд. Огоновского). Его славянофильству посвящено в "Кобзаре" немало страниц. Сюда же примыкает стихотворение "Славянам", напечатанное в октябрьской книжке "Киевской Старины" за 1897 г. Кое-где разбросаны этнографические мотивы - о ляхах, евреях, цыганах, киргизах. В особые группы можно выделить как мотивы автобиографические, например ценное в этом отношении послание к Козачковскому, так и мотивы об отдельных писателях, например о Сковороде, Котляревском, Шафарике, Марко Вовчке.
Все перечисленные выше мотивы поэзии Ш., за исключением двух-трех (Днепр, Украина, казаки), отступают перед основными мотивами семейно-родственными. Семья - настоящая суть всего "Кобзаря"; а так как основу семьи составляет женщина и дети, то они и наполняют собой все лучшие произведения поэта. П. И. Житецкий, в "Мыслях о малорусских думах", говорит, что в произведениях малорусской поэзии, как школьной, так и народной, народная этика сводится главным образом к семейной морали, основанной на чувстве родства; в народной поэзии правда называется матерью ридною, а мать - правдою вирною, и в образе матери создана большая нравственная сила, как сила любви. Все эти суждения вполне применимы к поэзии Ш., которая по развитию семейно-родственных идеалов примыкает непосредственно к народной поэзии. Арена развития семейно-родственных начал - село - обрисована весьма сочувственно. Как в народной поэзии, у Ш. село обыкновенно рифмуется со словом весело. Идеалом поэта было, чтобы "пустыню опановалы веселии села". Есть и "убоги села", и "село неначе погорило" - все от панщины. Еще чаще упоминается и местами полнее описана хата - излюбленный мотив Ш. Большей частью хата лишь упоминается, обыкновенно с добавкой эпитета "белая": "Хатки биленьки - мов диты в билых сорочках", "хатына, неначе дивчына, стоить на прыгори". В несчастных семьях хата "пусткою гние", покои немазаны, сволок немытый. Лучшие описания хаты - в стихотворениях "Хатына" и "Вечир". Своеобразны сравнения и образы: погорелая хата - истомленное сердце, хата - славянство, хата - могила. Молодость, молодые лета обрисованы в духе народной словесности, местами как подражание и перепев. Дивчина входит во многие стихотворения; чаще всего описание девичьей красоты, любви, дивованья. Отношение поэта к девушке - глубоко гуманное. Одно из лучших стихотворений Ш. в этом отношении "И станом гнучкым" написано под влиянием известной "Молитвы" Лермонтова. С чувством искренней горести поэт рисует падение девушки. В "Черниця Марьяна" и "Назар Стодоля" описаны вечерницы, сговор, коровай, весилье, брак неравный по летам, брак неравный по общественному положению. Потребность в семейной жизни отмечена во многих местах "Кобзаря". В особенности видное значение в поэзии Ш. имеют дети. В русской литературе нет ни одного писателя, у которого так много места было бы отведено детям. Причиной тому были сильные личные впечатления поэта из тяжелого его детства и его любовь к детям, подтверждаемая, помимо "Кобзаря", и многими биографическими данными, в особенности характерными воспоминаниями г-жи Крапивиной. Незаконнорожденные дети или байструки встречаются на многих страницах Кобзаря, как темное пятно крепостного быта. Семейные отношения выражены в обрисовке матери вообще, отношений между матерью и сыном, отношений между матерью и дочерью. Повсеместно рассеяно много народно-поэтических элементов, частью как результат прямого заимствования из народной поэзии, частью как наблюдение над живой действительностью. Отношение отца к сыну в "Сотнике" построено на несколько исключительном мотиве любви к одной и той же женщине. Один из самых излюбленных мотивов Ш. - покрытка. У Ш. был предшественник, касавшийся этого мотива - Г. Ф. Квитка. В народной поэзии покрытка встречается редко, кое-где в песнях, да и то большей частью мимоходом и описательно. Ш. принадлежит заслуга обстоятельного изучения социальных условий, порождавших при крепостничестве покрыток, и заслуга изображения их не только художественного, но и гуманного. Поэт не жалел темных красок при описании горемычной доли покрытки, местами не без крупных преувеличений. В действительности "покрывание" сходило для девиц легче, при значительной снисходительности общественного мнения (о покрытках, как бытовом явлении, см. заметку Фон-Носа в "Киевской Старине" за 1882 г., III, 427-429). Большим сочувствием Ш. пользовались также наймички. Целая поэма, лучшее произведение Ш., посвящено наймичке и получило такое заглавие. Если бы Ш. не написал ни одной строчки, кроме "Наймычки", то этой поэмы было бы достаточно, чтобы поставить его во главе малорусской литературы и в один ряд с наиболее крупными славянскими гуманитарными поэтами. В то время как народная поэзия оставляет без внимания старость, Ш. с любовью относится к старикам и старухам - бедным вдовам. Таково симпатичное изображение деда, вспоминающего о молодости, деда в семейной обстановке, с внуками, старого кобзаря Перебенди. Образ смерти в стихотворении "По-над полем иде" и в "Невольнике" в виде косаря - образ традиционный, стоящий в близкой связи с произведениями поэзии и искусства как южнорусских, так и западноевропейских. Стихотворение это, при всем том, отличается в высшей степени своеобразным, чисто украинским характером, как образцовая национальная обработка широкого международного культурного мотива.
Изучение Ш., как живописца, представляется трудным делом, по разбросанности и малой доступности его произведений, лишь случайно и в очень малом числе попадавших на выставки. Большая часть рисунков Ш. хранится в Чернигове в музее Тарновского. Издано очень немногое и в отрывочной форме. Исследований и описаний мало (Шугурова, Русова, Горленко, Кузьмина, Гринченко); исследования кратки, касаются частных вопросов; еще недавно, в декабре 1900 г., г-н Кузьмин небезосновательно жаловался, что о Ш., как художнике, "почти ничего не говорилось". Мнения о Ш., как рисовальщике, значительно расходятся. Так, г-н Кузьмин говорит, что "Шевченку по справедливости может быть приписана слава едва ли не первого русского офортиста в современном значении этого слова". Еще ранее Сошенко усматривал в Ш. живописца не последней пробы. Иначе смотрит г-н Русов (в "Киевской Старине", 1894 г.). По его мнению, Ш. в живописи был лишь "фотографом окружающей природы, к которой и сердце его не лежало, и в создании жанра он не пошел дальше ученических проб, шуток, набросков, в которых, при всем желании найти какую-либо художественную идею, мы уловить ее не в состоянии, до такой степени неопределенна композиция рисунков". И Кузьмин, и Русов признают в живописи Ш. несоответствие ее поэтическим его сюжетам, но в то время как г-н Русов усматривает в этом недостаток, г-н Кузьмин, напротив, видит достоинство.
Чтобы определить значение Ш., как живописца и гравера, нужно оценить его произведения в совокупности и с разных исторических точек зрения, не подгоняя их под то или другое излюбленное требование. Ш. заслуживает изучения как сила, отразившая на себе настроение эпохи, как ученик определенных художественных течений. Кто пожелает ознакомиться обстоятельно со школой Брюллова и выяснить его влияние, тот некоторую долю ответа найдет в рисунках и картинах Ш. Кто пожелает изучить влияние в России Рембрандта, тот также не сможет обойти Ш. Он относился к искусству с глубокой искренностью; оно доставляло ему утешение в горькие минуты его жизни. Рисунки Ш. имеют немалое значение для его биографии. Есть рисунки, взятые прямо из окружавшей поэта бытовой обстановки, с хронологическими датами. Распределенные по годам (что сделано уже отчасти г-ном Гринченко во 2 т. каталога музея Тарновского), рисунки в совокупности обрисовывают художественные вкусы и стремления Ш. и составляют важную параллель к его стихотворениям. Кроме автобиографического значения, рисунки Ш. имеют значение историческое. Одно время поэт, по поручению киевской археографическое комиссии, срисовывал малорусские памятники старины в Переяславле, Субботове, Густыни, Почаеве, Вербках, Полтаве. Тут находятся рисунки домика Котляревского, развалин Густынского монастыря до исправления, места погребения Курбского и др. В настоящее время историческую ценность имеют многие жанровые рисунки. Таков, например, рисунок "В былое время" (в собрании С. С. Боткина в СПб.). На рисунке изображено наказание шпицрутенами, печальная "зеленая улица". Приговоренный к наказанию сбросил сорочку; у ног его валяются снятые тяжелые железные кандалы. Перед ним тянется длинный ряд его невольных палачей. Вблизи ведро, должно быть, с водой. Вдали на горе очертание крепости. Это - правдивая страница из истории русского быта. Вспоминая однажды, в конце своей жизни, солдатчину, Ш. достал из альбома этот рисунок и дал своему ученику Суханову такое пояснение его, что тот тронут был до слез, и Ш. поспешил утешить его, сказав, что этому зверскому истязанию наступил конец. Историческое значение имеет ныне и бытовой в свое время рисунок "Товарищи", изображающий тюремную камеру с двумя скованными арестантами, причем железная цепь идет от руки одного арестанта к ноге другого - превосходная иллюстрация к книге А. Ф. Кони о докторе Гаазе. Характерно обрисована вся тюремная обстановка. Есть еще одна сторона в рисунках Ш., весьма любопытная - этнографическая. Если разобрать многочисленные рисунки Ш. с фольклорными целями, то в итоге получится ценная этнографическая коллекция. Так, для ознакомления с постройками могут пригодиться старинное здание в украинском селе, комора в Потоке, батьковская хата; для ознакомления с костюмами - ярмарка, девушка, рассматривающая рушник, женщина в намитке, выходящая из хаты, "коло каши" (четыре крестьянина едят под вербой кашу из казанка), "знахарь" в костюме, характерном для крестьян Киевской губернии, "старосты" в интересный момент подачи невестой рушников и многое др. Для малорусского жанра старого времени интересны рисунки чумаков в дороге среди курганов, бандуриста, деда у царины, пасечника, волостного суда ("судня рада") с подписью: "отаман сбира на село громаду, колы що трапытця незвычайне, на раду и суд. Громада, порадывши и посудывши добре, расходится, пьючи по чарци позвовои" и др. В этих рисунках Ш. является достойным современником Федотова. Ограниченное местное значение имеют многочисленные рисунки среднеазиатской природы - той пустынной, степной обстановки, среди которой Ш. вынужден был влачить свою жизнь: бедная природа, песчаные бурханы, скалистые берега рек, редкие кустарники, группы солдат и татар с верблюдами, магометанские кладбища. Рисунки этого рода, сохранившиеся в значительном количестве и большей частью прекрасно исполненные, могут послужить хорошей иллюстрацией к некоторым горестным стихотворениям Ш. из первых тягостных лет его ссылки.
Картин Ш. масляными красками очень мало; Ш. лишь изредка прибегал к кисти. Судя по обстоятельному каталогу г-на Гринченко, в богатом собрании Тарновского в Чернигове (свыше 300 №№) находятся всего лишь четыре картины Ш. масляными красками - "Катерына", "Голова молодого человека", "Портрет княгини Репниной" и "Кочубей". Г-н Горленко в "Киевской Старине" за 1888 г. указывает еще на три картины Ш. масляными красками - "Пасечник", портрет Маевской и собственный портрет. В Харькове, в частном музее Б. Г. Филонова, находится приписываемая кисти Ш. большая картина "Спаситель", высотой аршина два и шириной полтора. Работа чистая, краски свежие, отлично сохранившиеся, но стиль чисто академический. Христос изображен по пояс, в профиль, со взором, обращенным на небеса. В музее искусств и древностей харьковского университета находится небольшая картина Ш., написанная на холсте масляными красками, с надписью белой краской: "Та нема гирше так никому, як бурлаци молодому". На картине поясное изображение пожилого малоросса, с небольшими усами, без бороды и без бакенбард. Улыбка на лице не отвечает надписи. Фон картины почти совсем черный. Заметно влияние Рембрандта, которого Ш. рано полюбил. По словам В. В. Тарновского, Ш. в академии называли русским Рембрандтом, по существовавшему тогда обыкновению давать наиболее даровитым ученикам имена излюбленных художников-образцов, с манерой которых работы этих учеников имели наиболее сходства. В офортах Ш. обнаруживаются характерные черты работ великого голландца: те же неправильные, пересекающиеся в самых разнообразных направлениях штрихи - длинные, частые - для фонов и затемненных мест, мелкие, почти обрывающиеся в точки в местах светлых, причем каждая точка, каждый мельчайший завиток, являются органически необходимыми, то как характерная деталь изображаемого предмета, то для усиления чисто светового эффекта. В последнее время рисунки Ш. случайно попадали и на выставку гоголевско-жуковскую в Москве в 1902 г., и на выставку XII археологического съезда в Харькове в 1902 г., но здесь они терялись в массе других предметов. В Харькове были выставлены две гравюры Ш. 1844 г. - "Судня рада" и "Дары в Чигирине", обе из коллекций профессора М. М. Ковалевского в Двуречном Куте, Харьковского уезда. В печати неоднократно было высказано пожелание (например, г-ном Горленко в "Киевской Старине" за 1888 г.), чтобы все рисунки и картины Ш. были воспроизведены и изданы в форме собрания, что весьма пригодилось бы и для истории русского искусства, и для биографии Ш. Литература о Ш. весьма велика и очень разбросана. Все вышедшее до 1884 г. указано в "Показчике новой украинской литературы" Комарова (1883) и в "Очерках истории украинской литературы XIX столетия" профессора Петрова, 1884 г. Издано много воспоминаний о Ш. (Костомарова, Чужбинского, Чалого, Юнге, Тургенева и др.), много биографий (лучшие - М. К. Чалого, 1882 г., и А. Я. Конисского, 1898 г.), много популярных брошюр (лучшие - Маслова и Ветринского), много критических разборов отдельных произведений (например, Франко о "Перебенде", Кокорудзы о "Послании"). Ежегодно февральская книжка "Киевской Старины" приносит исследования и материалы о Ш., иногда новые и интересные. В Львове много лет уже работает научное общество ("Товарыство") имени Ш., в изданиях которого находят место ценные исследования о Ш., например исследование г-на Колессы о влиянии Мицкевича на Ш. И в других галицко-русских периодических изданиях разбросано немало статей о Ш., иногда оригинальных по точке зрения, например ст. Студинского об отношении Ш. к Н. Маркевичу в "Зоре" за 1896 г. Как исторические, так и публицистические издания дают место статьям о Ш.; так, в "Вестнике Европы" напечатаны воспоминания Юнге, в "Русской Старине" - письма Жуковского к графине Барановой по поводу выкупа Ш. из неволи, в "Неделе" за 1874 г. (№ 37) - статья о Ш., в дополнение к лекциям профессора О. Ф. Миллера по истории новейшей литературы. В лучших общих курсах (например, "Очерках" профессора Н. И. Петрова) Ш. отведено много места. В разных провинциальных газетах и литературных сборниках разбросаны статьи о Ш., иногда не лишенные интереса, например ст. Конисского о море в стихотворениях Ш. в № 30 прекратившегося одесского изд. "По морю и суше" за 1895 г., сведения о народных преданиях или мифах о Ш. в "Харьковских Ведомостях" за 1894 г., № 62 и др. Полные издания "Кобзаря" - заграничные (лучшее - львовское, в 2 т., под редакцией Огоновского). В России все издания "Кобзаря" сокращенные, с пропуском резких политических стихотворений. История изданий "Кобзаря" указывает на чрезвычайно быстрое его распространение в новейшее время, в зависимости от развития образования. Первое издание (Мартоса) вышло в 1840 г. Через 4 года появилось 2-е издание "Кобзаря", куда вошли уже "Гайдамаки". Третье издание вышло в 1860 г., после возвращении поэта из ссылки. Оно появилось благодаря материальной поддержке со стороны известного сахарозаводчика Киевской губернии Платона Симиренко. Это издание встретило в Петербурге очень сильные препятствии со стороны цензуры и только благодаря заступничеству министра народного просвещения Ковалевского увидело Божий свет. В 1867 г. появляется "Чигиринский торбанист-певец" (4 изд. "Кобзаря"). В том же году Кожанчиков издает сочинения Ш. в двух томах, содержавших в себе 184 пьесы. Через два года вышло 6-е издание Ш. С тех пор в продолжение 14 лет (1869-83) стихотворения Ш. не издавались в России, но выдержали в самое короткое время (1876-81) четыре издания в Праге и Львове. 7-е издание (1884) "Кобзаря" Ш. появилось в Петербурге. С этого времени "Кобзарь" выдержал более 7 изданий в значительном числе экземпляров (одно изд., например, в 60 тыс., другое в 20 тыс. и т. д.). Из отдельных произведений Ш. в большом количестве (50 тыс. экз.) издана была "Наймичка" (Харьков, 1892).
Украинский поэт, прозаик и художник Тарас Григорьевич Шевченко родился 9 марта (25 февраля по старому стилю) 1814 года в селе Моринцы Киевской губернии (ныне Черкасская область, Украина) в семье крепостного крестьянина.
Последними прозаическими произведениями Тараса Шевченко были повести "Прогулка с удовольствием и не без морали" (1856-1858) и дневниковые записи "Журнал". В 1858 году был написан ряд высоких образцов интимной и пейзажной лирики.
В последние годы жизни Шевченко активно занимался просветительской деятельностью. Он подготовил к печати "Букварь" для вечерних школ, который был выпущен тиражом в 10 тысяч экземпляров за счет автора, вместе с другими участниками петербургского украинского общества "Громада" готовил к выпуску первый номер журнала "Основа".
Кроме того, Шевченко работал в областях станковой живописи, графики, монументально-декоративной росписи и скульптуры. В 1859-1860 годах он выполнил офорты из произведений зарубежных и русских художников. За успехи в этом искусстве Академия художеств присвоила Шевченко звание академика гравирования.
Скончался Тарас Шевченко 10 марта (26 февраля по старому стилю) 1861 года. Был похоронен на Смоленском кладбище в Петербурге, а через два месяца гроб с его телом, в соответствии с завещанием поэта, был перевезен на Украину и похоронен на Чернечьей горе возле Канева.
Произведения Шевченко переведены почти на все языки мира, многие произведения положены на музыку Николаем Лысенко и другими композиторами.
Стихотворения "Думы мои, думы мои", "Завещание", начало баллады "Порченая" ("Реве та стогне Днiпр широкий") стали народными песнями.
Именем Шевченко на Украине названы учебные заведения, театры, площади, улицы. Национальная опера Украины, Киевский национальный университет, центральный бульвар города Киева носят имя Тараса Шевченко. На сегодняшний день насчитывается 1384 памятника Тарасу Шевченко в мире: 1256 в Украине и 128 за рубежом — в 35 государствах.
Материал подготовлен на основе информации открытых источников
Большинство людей, читая художественные произведения, редко задумываются о судьбе автора. А зря, ведь порой биография писателя, поэта или прозаика способна затмить эпичностью и драматичностью (или комичностью) его произведения. Яркий пример подобного утверждения – Тарас Григорьевич Шевченко.
Детство и юность
Родился будущий поэт и художник 25 февраля 1814 года. Произошло это событие в селе Моринцы, расположенном в Киевской губернии.
Родители Тараса - простые крепостные крестьяне у племянника князя Потёмкина, сенатора Василия Энгельгардта. Григорий Иванович Шевченко, отец мальчика, часто не бывал дома из-за того, что чумаковал – возил продавать панскую пшеницу в города вроде Киева и Одессы. Мать Тараса, Катерина Якимовна Бойко, дни напролёт работала на панских полях. Именно поэтому воспитанием будущего поэта занимались дед и старшая сестра Екатерина.
В 1816 году семья Шевченко перебирается в Кирилловку – село, которое спустя годы назовут в честь поэта. В Кирилловке Тарас проводит своё детство и встречает первую любовь Оксану Коваленко.
В 1823 году из-за повышенных нагрузок Катерина Якимовна умирает. В том же году отец Тараса женится второй раз на вдове Оксане Терещенко и она вместе с тремя своими детьми перебирается в дом Шевченко. Мачеха сразу же невзлюбила Тараса, поэтому мальчик искал защиты у своей старшей сестры, а после смерти отца в 1825 году принимает решение совсем уйти из дома.
С 1826 по 1829 год Тарас бродяжничает и подрабатывает где только можно. Первым местом серьёзной работы становится приходская школа дьяка Павла Рубана. Именно в ней Шевченко знакомится с основами чтения и письма. Следующим местом работы становится община дьяков-иконописцев – у них Тарас узнаёт основы рисования. Помимо подобной работы, Шевченко приходится иногда пасти овец, собирать урожай и помогать старикам с дровами для печи.
В 1829 году устраивается в качестве прислуги к новому помещику – Павлу Васильевичу Энгельгардту. Первое время работает поваром, а потом становится личным помощником Софии Григорьевны Энгельгардт, которая преподаёт Тарасу французский язык. В свободное от работы время мальчик продолжает рисовать.
Однажды София Энгельгардт увидела эти рисунки и тут же показала мужу. Тот оценил талант мальчика, прикинул, что из него может получиться неплохой личный живописец и отправил Тараса в Виленский университет. Наставником мальчика становится популярный портретист Ян Рустем.
Через полтора года Энгельгардт отправляет Шевченко в Петербург – для расширения кругозора и обучения у тамошних мастеров. В 1831 году под руководством Василия Ширяева Тарас принимает участие в росписи Большого театра.
Пять лет спустя, в Летнем саду происходит знаковое для Шевченко событие – знакомство с земляком педагогом Иваном Сошенко, который выводит Тараса в свет, познакомив с поэтом , художником и одним из руководителей Императорской Академии художеств Василием Григоровичем. Они симпатизируют юноше и признают его художественный талант, поэтому всячески стараются помочь решить вопрос с выкупом Тараса у Энгельгардта.
Но помещик не хочет просто так отпускать Шевченко, ведь он уже столько денег вложил в этого парнишку. Переговоры затягиваются надолго и уже начинает казаться, что выкуп невозможен, но в голову Сошенко приходит гениальная идея. Суть идеи заключается в том, чтобы устроить лотерею, в которой будет разыгран портрет Жуковского, написанный Брюлловым. Победитель получает портрет, а все вырученные деньги пойдут на выкуп Шевченко.
Лотерея прошла в Аничковом дворце. Организовать это мероприятие помог граф Михаил Вельгурский. Желающих выиграть портрет набралось довольно много, всего было выручено 2500 рублей. Вся эта сумма была передана 22 апреля 1838 года Энгельгардту. Шевченко больше не был крепостным. Первым его решением становится поступление в Академию художеств.
«Живу, учусь, никому не кланяюсь и никого не боюсь, кроме Бога – великое счастье быть свободным человеком: делаешь, что хочешь, и никто тебя не остановит», - пишет в своём дневнике Шевченко о тех временах.
Литература
Период с момента поступления в Императорскую Академию художеств и до ареста в 1847 году является наиболее плодовитым для Шевченко в литературном плане. В 1840 году выходит культовый сборник его поэтических произведений «Кобзарь», который ещё при жизни поэта не единожды переиздаётся. В 1842 году Тарас публикует свою историко-героическую поэму «Гайдамаки».
Книга Тараса Шевченко "Кобзарь"На следующий год Шевченко решает отправиться в путешествие по Украине, чтобы повидаться со старыми знакомыми и найти вдохновение для нового творчества. Его музами тех времён становятся Анна Закревская и Варвара Репнина-Волконская – первая была женой помещика, у которого гостил Тарас, а вторая была княжной. После этой поездки Шевченко написал стихотворение «Тополя» и поэмы «Катерина» и «Еретик».
На родине произведения поэта встретили довольно тепло, однако реакция столичных критиков было полностью противоположной – они осуждали поэзию Шевченко за провинциальную простоту (все произведения были написаны на украинском языке).
В 1845 году Тарас вновь отправляется на Украину, чтобы погостить в Переяславле (ныне Переяслав-Хмельницкий) у старого знакомого врача Андрея Козачковского. По неподтверждённой информации, поэт ездил поправить своё здоровье. В пользу этой теории свидетельствует написанное в том году «Завещание» Шевченко. В этом же году выходят его поэмы «Наёмница» и «Кавказ».
Погостив у Козачковского, Тарас устраивается художником Археографической комиссии, прямо там же в Переяславле. Его главная задача на тот момент – делать зарисовки археологических и исторических памятников города (Покровский собор, каменный крест Святого Бориса и прочее).
Картина Тараса Шевченко "Собор св. Александра"В 1846 году поэт перебирается в Киев, куда его пригласил другой давний знакомый – историк и публицист Николай Костомаров. Костомаров вербует Шевченко в новообразовавшееся Кирилло-Мефодиевское братство. Поэт не сразу понимает, что оказывается втянут в тайную политическую организацию. Осознание приходит тогда, когда начинаются аресты участников общества.
Доказать прямую привязанность Тараса к братству не удаётся, но настырный начальник Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии князь находит стих Шевченко «Сон», в котором видит высмеивание правительственного режима и призыв к бунту. В качестве наказания 30 мая 1847 года поэта отправляют в отдельный Оренбургский корпус для выполнения рекрутской повинности. Также Шевченко запрещают писать и рисовать, что становится для Шевченко серьёзным ударом.
Всячески помочь Тарасу пытаются поэт Жуковский, граф и княжна Варвара Репнина - Волконская. Единственное, чего им удаётся добиться, это разрешение Тарасу писать письма. В письме Козачковскому Шевченко пересылает стих «Ляхам» («Полякам»), написанный о служащих с ним выходцах из Польши.
Вернуться к художественной деятельности, пусть и ненадолго, удаётся во время экспедиции к Аральскому морю (1848-1849). Генерал Владимир Афанасьевич Обручев тайно разрешает сделать Шевченко рисунки аральского побережья (для отчёта об экспедиции). Но кто-то узнаёт об этом и докладывает руководству. В результате генерал получает серьёзнейший выговор, а Шевченко отправляют на новое место, которым становится военное Новопетровское укрепление (ныне город Форт-Шевченко в Казахстане).
Здесь также действует запрет на рисование, поэтому Тарас пробует лепить из глины и снимать фото (дагерротипы). С глиной не сложилось, а фотосъёмка в то время была слишком дорогим удовольствием. Шевченко опять начинает писать, но на этот раз уже прозаические произведения на русском языке – «Художник», «Близнецы» и другие. Исключение – стих «Хохлы» (1851).
В 1857 году, после очередного ходатайства графа Фёдора Петровича Толстого поэта отпускают на волю – император отменяет наказание, назначенное его отцом .
Личная жизнь
Выйдя на свободу, Шевченко задумывается о создании семьи. Первой попыткой жениться считается предложение, которое в письменном виде поэт предоставил Екатерине Пиуновой. До этого поэт продвигал эту молодую актрису театра и надеялся, что она согласится, но ошибся. О второй попытке практически ничего неизвестно, кроме того, что девушку звали Харита и она была крепостной.
Третья невеста Шевченко тоже была крепостной. Звали её Лукерья Полусмакова. Поэт вложил много денег в её образование, снимал девушке квартиру, покупал еду, одежду и книги. Тарас хотел выкупить её у помещика, но отказался от этой идеи после того, как застал её в постели с одним из репетиторов. Больше Тарас Шевченко о женитьбе не думал, вместо этого вновь ударившись в творчество, результатом которого стал «Букварь южнорусский» - первый из запланированных им учебников.
Возвращаясь к личной жизни поэта, стоит также упомянуть о его более ранних романах. Первой любовью поэта стала девушка из села Кирилловка Оксана Коваленко. В сороковые годы любовницами поэта были Анна Закревская (именно ей посвящён стих «Если б встретились мы снова») и Варвара Репнина-Волконская.
В годы службы в Новопетровском укреплении Шевченко тайно встречался с Агатой Усковой, которая была женой местного коменданта. Имеется информация и о других романах поэта, но достоверных подтверждений нет.
Смерть
Умер поэт в Санкт-Петербурге, где и был первично похоронен. Произошло это в 1861 году, на следующий день после дня рождения Тараса Григорьевича. Причина смерти – асцит (брюшная водянка). Считается, что виной этому заболеванию было чрезмерное употребление алкогольных напитков, к которым поэт пристрастился ещё в молодые годы – поговаривают, что именно он организовал клуб «Мочемурдия», члены которого напивались и заводили душевные беседы о жизни, а в конце гулянки выбирали «Его Всепьянейшество».
Первым местом захоронения поэта стало Смоленское православное кладбище, однако позже перезахоронили на Чернечьей горе, согласно новому завещанию. В память о поэте переименованы многие населённые пункты, улица с его именем и памятник поэту есть практически в каждом населённом пункте Украины. Его имя носит даже небольшой кратер на Меркурии.
Библиография
- 1838 – «Катерина»
- 1839 – «К Основьяненке»
- 1840 – «Кобзарь»
- 1842 – «Гайдамаки»
- 1845 – «Дума»
- 1845 – «Завещание»
- 1845 – «Наёмница»
- 1847 – «Ляхам»
- 1851 – «Хохлы»
- 1855 – «Близнецы»
- 1856 – «Художник»
- 1860 – «Букварь южнорусский»
Фото из открытых источников
С момента рождения Великого Кобзаря прошло 205 лет. За это время личность Тараса Григоровича Шевченко многократно изучалась, переосмысливалась и оценивалась различными биографами и историками.
Его исторический портрет пополнялся новыми данными, при этом зачастую противоречащими друг другу (сам Шевченко был достаточно противоречивой личностью), его литературный портрет пополнялся все новыми и новыми произведениями.
Спустя все эти годы о Шевченко мы узнали многое : от биографии до того, что любил поэт из выпивки и кулинарии. О Шевченко-творце мы узнали не меньше : к примеру, что он занимался не только литературным творчеством, но и любил рисовать картины.
Спустя 204 года со дня рождения Тарас Шевченко и его творчество стали частью современного украинского народа . Многие его цитаты стали народными. Многие его произведения перечитываются и перечитываются, люди продолжают искать и находят в них все новый скрытый и явный смысл.
Потому в 2019 году тяжело сказать вслух, что Тарас Шевченко умер. Он жив . Он и его слова – часть современной Украины.
В этом тексте мы попытаемся собрать воедино хотя бы часть того, что известно об этом человеке. Чтобы попробовать ответить на три , по нашему мнению, ключевых вопроса : "Каким был Тарас Шевченко?", "Каков Тарас Шевченко?", "Каким будет Тарас Шевченко?".
Каким был Тарас Шевченко?
Фото из открытых источников
Тарас Шевченко родился в селе Моринцы (ныне – Черкасская область) в многодетной семье Григория Ивановича Шевченко, крепостного крестьянина помещика Павла Энгельгардта .
Отец говорил о своем творческом сыне так: "З його буде або щось добре, або велике ледащо ".
Тарас рано стал сиротой . Мать умерла, когда ему было 9, отец – когда Тарасу исполнилось 12.
В школе дьячка-учителя он выучился грамоте , у маляров – освоил навыки рисования .
Когда Тарасу исполнилось 16 , он попал в число прислуги помещика Энгельгардта. Сначала в роли поваренка, потом – слуги-"казачка" (проще говоря, человек "куда пошлют").
Энгельгардт заметил способности Тараса к рисованию и отдал его в обучение на полтора года преподавателю Виленского университета Яну Рустему. Позже, переехав вместе со свитой Энгельгардта в Санкт-Петербург, Тарас обучался у Василия Ширяева.
В итоге Тарас познакомился со многими из питерского бомонда. И этот самый бомонд решил выкупить Шевченко из крепостных .
Художник Карл Брюллов написал портрет поэта Жуковского. Этот портрет был продан за 2500 рублей, вся сумма пошла на выкуп.
Карл Брюллов Фото из открытых источников
Тарас Шевченко стал свободным 22 апреля 1838 года . В том же году он поступил в Академию художеств.
В 1840 году вышел первый "Кобзарь". Период с 1840 по 1846 годы стал лучшим в творчестве Тараса Шевченко.
В 1842 году вышло самое крупное произведение Шевченко, которое называлось "Гайдамаки".
В первой половине 1840-х годов вышли "Катерина", "Наймичка", "Кавказ" и еще несколько крупных произведений. В 1845 году появился знаменитый "Заповіт".
В 1846 году Шевченко уже в Киеве. Здесь он сближается с историком и публицистом Николаем Костомаровым и знакомится с членами Кирилло-Мефодиевского общества .
Участники этого общества впоследствии были арестованы и обвинены в создании политической организации.
Следствие не смогло доказать причастность Шевченко к деятельности кирилло-мефодиевцев, но он был признан виновным "по собственным отдельным действиям".
В конце мая 1847 года 33-летнего Шевченко определили на военную службу в Оренбургском крае. Под строжайшим наблюдением и с запретом писать и рисовать .
В 1857 году благодаря настойчивым ходатайствам влиятельных друзей Шевченко освободили . Он вернулся в Петербург, где был принят в семье графа Толстого.
Тарас Григорьевич увлекался поэзией и искусством , пытался создать семью, но надолго его не хватило.
Скончался в Санкт-Петербурге 10 марта 1861 года от водянки. Кобзарь похоронен на Чернечей горе близ Канева (Черкасская область).
Каков Тарас Шевченко?
Фото из открытых источников
Слова, цитаты, произведения Кобзаря – часть современной Украины . Художники осовременивают портреты Тараса Шевченко, ученые и литераторы, как, впрочем, и школьники различных возрастов, продолжают изучать его наследие.
Фото из открытых источников
Портреты Шевченко можно встретить как на улице, так и во многих домах.
"Иконы революции".
"Кобзарь" – обязательная часть многих библиотек как украинцев, так и жителей других стран мира.
Фото из открытых источников
Картины Тараса Шевченко – менее известная, но также популярная часть его наследия. Как и гравюры, как и прозаические произведения.
Сон бабушки и внучки Фото из открытых источников
Многогранное творчество Кобзаря – то, что спустя 205 лет вызывает интерес и желание изучать.
Каким будет Тарас Шевченко?
Фото из открытых источников
Таким и будет. Современным Кобзарем из прошлого , который будет вызывать неизменные дискуссии, обсуждения и просто привлекать к себе внимание. И творчеством, и своей жизнью, и влиянием на жизнь украинской нации. Спустя несколько сотен лет.
Интересные факты
- Тарас Шевченко оставил свой след в космосе . В 1973-1975 годах автоматическая станция "Маринер-10" впервые сфотографировала Меркурий с близкого расстояния. На планете были обнаружены кратеры разных размеров.
Фото из открытых источников
Их назвали в честь художников, музыкантов, писателей и поэтов. Один из 300 кратеров Меркурия получил имя Тараса Григорьевича Шевченко . Диаметр кратера Шевченко - 137 километров.
- Всем известен наиболее популярный образ Кобзаря у художников. Однако историки уверяют, что, проживая в Санкт-Петербурге, Шевченко был модником и одевался несколько иначе.
- Тарас Шевченко любил выпить . По крайней мере так утверждали его современники. К примеру, Николай Костомаров. Именно он и о любимом напитке Шевченко – чае с ромом :
"Я никогда не видалъ его пьянымъ, а замѣчалъ только, что когда подадутъ ему чай, то онъ наливалъ такую массу рому, что всякій другой, казалось, не устоялъ бы на ногахъ".
- После смерти Тарас Григорьевич был похоронен в Санкт-Петербурге. И только спустя несколько месяцев его перезахоронили на Чернечей горе возле Канева.
- Многие стихи Шевченко стали песнями . "Реве та стогне Дніпр широкий" многие ведь пели, правда? :)
Шевченко (Тарас Григорьевич) - знаменитый украинский поэт. Родился 25 февраля 1814 г. в селе Моринцах Звенигородского уезда Киевской губернии в семье крепостного крестьянина помещика Энгельгардта.
Через 2 года родители Ш. переселились в село Кириловку, где Ш. провел все детство. Мать его умерла в 1823 г.; в том же году отец женился вторично на вдове, имевшей троих детей. Она относилась к Тарасу сурово. До 9-летнего возраста Ш. находился на попечении природы, да отчасти старшей сестры своей Екатерины, девушки доброй и нежной. Вскоре она вышла замуж. В 1825 г., когда Ш. шел 12-й год, умер его отец. С этого времени начинается тяжелая, кочевая жизнь беспризорного ребенка, сначала у учителя-дьячка, затем у соседних маляров. Одно время Ш. был пастухом овец, затем служил у местного священника погонычем. В школе учителя-дьячка Ш. выучился грамоте, а у маляров познакомился с элементарными приемами рисования. На 16-м году, в 1829 г., он попал в число прислуги помещика Энгельгардта, сначала в роли поваренка, затем казачка. Страсть к живописи не покидала его. Помещик отдал его в обучение сначала варшавскому маляру, затем в Петербург, в живописных дел мастеру Ширяеву. В праздники юноша посещал Эрмитаж, срисовывал статуи в Летнем саду, где и познакомился с земляком - художником И.М. Сошенком, который, посоветовавшись с малорусским писателем Гребенкой, представил Ш. конференц-секретарю Академии Художеств Григоровичу, художникам Венецианову и Брюллову, поэту Жуковскому. Эти знакомства, особенно последнее, имели огромное значение в жизни Ш., особенно в деле освобождения его из неволи. Жуковскому сильно помогала графиня Ю.Э. Баранова, близко стоявшая ко двору. Первая попытка склонить Энгельгардта к освобождению Ш. во имя гуманности оказалась неудачной. Брюллов отправился для переговоров к Энгельгардту, но вынес от него лишь то убеждение, "что это самая крупная свинья в торжковских туфлях" и просил Сошенка побывать у этой "амфибии" и сговориться о цене выкупа. Сошенко поручил это щекотливое дело профессору Венецианову как человеку более авторитетному. Ш. радовала и утешала забота о нем высокопросвещенных и гуманных представителей русского искусства и литературы; но по временам на него находило уныние, даже отчаяние. Узнав о том, что дело его освобождения наткнулось на упорство помещика, Ш. пришел однажды к Сошенку в страшном волнении. Проклиная свою горькую долю, он грозил отплатить Энгельгардту и в таком настроении ушел домой на свой грязный чердак. Сошенко сильно перетревожился за своего земляка и ждал большой беды. По свидетельству княжны Репниной, Жуковский, узнав об ужасном состоянии духа молодого человека, близком к самоубийству, написал к нему на лоскуте бумажки успокоительную записку. Эту записку Ш. хранил у себя в кармане, как святыню, и показывал ее княжне в 1848 г. "Сговорившись предварительно с моим помещиком, - говорил Ш. в своей автобиографии, - Жуковский просил Брюллова написать с него портрет, с целью разыграть его в частной лотерее. Великий Брюллов тотчас согласился, и портрет у него был готов. Жуковский, с помощью графа Вьельгорского, устроил лотерею в 2500 рублей, и этой ценой была куплена моя свобода, 22 апреля 1838 г.". В знак особого уважения и глубокой признательности к Жуковскому, Ш. посвятил ему одно из наиболее крупных своих произведений: "Катерына". По освобождении Ш. сделался, по собственным его словам, один из любимейший учеников-товарищей Брюллова и близко сошелся с художником Штернбергом, любимым учеником Брюллова. Годы 1840 - 1847 - лучшие в жизни Ш. В этот период расцвело его поэтическое дарование. В 1840 г. вышел, под названием "Кобзарь", небольшой сборник его стихотворений; в 1842 г. вышли "Гайдамаки" - самое крупное его произведение. В 1843 г. Ш. получил степень свободного художника; в том же году Ш., путешествуя по Малороссии, познакомился с княжной В.Н. Репниной, женщиной доброй и умной, принимавшей впоследствии, во время ссылки Ш., самое теплое в нем участие. В первой половине 1840-х годов вышла "Перебендя", "Тополя", "Катерына", "Наймичка", "Хусточка" - крупные художественные произведения. Петербургская критика и даже Белинский не понимали и осуждали малорусскую литературу вообще, Ш. - в особенности, усматривая в его поэзии узкий провинциализм; но Малороссия быстро оценила Ш., что выра
зилось в теплых приемах Ш. во время путешествия в 1845 - 1847 гг. по Черниговской и Киевской губернии. "Нехай буду мужицкий поэт, - писал Ш. по поводу отзывов критики, - абы только поэт; то мини бильше ничого и нетреба". Ко времени пребывания Ш. в Киеве в 1846 г. относится сближение его с Н.И. Костомаровым. В том же году Ш. вошел в формировавшееся тогда в Киеве Кирилло-Мефодиевское общество, состоявшее из молодых людей, интересовавшихся развитием славянских народностей, в частности украинской. Участники этого кружка, в числе 10 человек, были арестованы, обвинены в составлении политического общества и понесли разные кары, причем более всего досталось Ш. за его нелегальные стихотворения: он был сослан рядовым в Оренбургский край, с запрещением писать и рисовать. Орская крепость, куда сначала попал Ш., представляла грустное и пустынное захолустье. "Редко, - писал Ш., - можно встретить подобную бесхарактерную местность. Плоско и плоско. Местоположение грустное, однообразное, тощие речки Урал и Орь, обнаженные серые горы и бесконечная Киргизская степь"... "Все прежние мои страдания, - говорит Ш. в другом письме 1847 г., - в сравнении с настоящими были детские слезы. Горько, невыносимо горько". Для Ш. было очень тягостно запрещение писать и рисовать; особенно удручало его суровое запрещение рисовать. Не зная лично Гоголя, Ш. решился написать ему "по праву малороссийского виршеплета", в надежде на украинские симпатии Гоголя. "Я теперь, как падающий в бездну, готов за все ухватиться - ужасна безнадежность! так ужасна, что одна только христианская философия может бороться с ней". Ш. послал Жуковскому трогательное письмо с просьбой об исходатайствовании ему только одной милости - права рисовать. В этом смысле за Ш. хлопотали граф Гудович и граф А. Толстой; но помочь Ш. оказалось невозможным. Обращался Ш. с просьбой и к начальнику III отделения генералу Дуббельту, писал, что кисть его никогда не грешила и не будет грешить в смысле политическом, но ничего не помогало; запрещение рисовать не было снято до самого его освобождения. Некоторое утешение дало ему участие в экспедиции по изучению Аральского моря в 1848 и 1849 годах; благодаря гуманному отношению к ссыльному генерала Обручева и в особенности лейтенанта Бутакова, Ш. позволено было срисовывать виды Аральского побережья и местные народные типы. Но эта снисходительность вскоре стала известна в Петербурге; Обручев и Бутаков получили выговор, и Ш. сослан в новую пустынную трущобу, Новопетровское, с повторением воспрещения рисовать. В ссылке Ш. близко сошелся с некоторыми образованными ссыльными поляками - Сераковским, Залеским, Желиховским (Антоний Сова), что содействовало укреплению в нем идеи "слияния единоплеменных братьев". В Новопетровском Ш. пробыл с 17 октября 1850 г. по 2 августа 1857 г., т. е. до освобождения. Первые три года пребывания в "смердячей казарме" были очень тягостны; затем пошли разные облегчения, благодаря, главным образом, доброте коменданта Ускова и его жены, которые очень полюбили Ш. за его мягкий характер и привязанность к их детям. Не имея возможности рисовать, Ш. занимался лепкой, пробовал заниматься фотографией, которая, однако, стоила в то время очень дорого. В Новопетровском Ш. написал несколько повестей на русском языке - "Княгиню", "Художник", "Близнецы", заключающих в себе много автобиографических подробностей (изданных впоследствии "Киевской Стариной"). Освобождение Ш. состоялось в 1857 г., благодаря настойчивым за него ходатайствам графа Ф.П. Толстого и его супруги графини А.И. Толстой. С продолжительными остановками в Астрахани и Нижнем Новгороде Ш. возвратился по Волге в Петербург, и здесь на свободе предался поэзии и искусству. Тяжелые годы ссылки, в связи с укоренившимся в Новопетровском алкоголизмом, повели к быстрому ослаблению здоровья и таланта. Попытка устроить ему семейный очаг (актриса Риунова, крестьянка Харита и Лукерья) не имели успеха. Проживая в Петербурге (с 27 марта 1858 г. до июля 1859 г.) Ш. был дружески принят в семье вице-президента Академии Художеств графа Ф.П. Толстого. Жизнь Ш. этого времени хорошо известна по его "
Дневнику", подробно переданному его биографами нового времени (преимущественно Конисским). В 1859 г. Ш. побывал на родине. Тут у него возникла мысль купить себе усадьбу над Днепром. Было выбрано красивое место под Каневым. Ш. усиленно хлопотал о приобретении, но поселиться тут ему не пришлось: он был тут похоронен, и место это стало место пилигримства для всех почитателей его памяти. Отвлекаемый многочисленными литературными и художественными знакомствами, Ш. в последние годы мало писал и мало рисовал. Почти все свое время, свободное от званых обедов и вечеров, Ш. отдавал гравированию, которым тогда сильно увлекся. Незадолго до кончины Ш. взялся за составление школьных учебников для народа на малорусском языке. Скончался Ш. 26 февраля 1861 г. Похоронные речи напечатаны в "Основе" 1861 г. (март). Ш. имеет двоякое значение, как писатель и как художник. Его повести и рассказы на русском языке довольно слабы в художественном отношении. Вся литературная сила Ш. - в его "Кобзаре". По внешнему объему "Кобзарь" не велик, но по внутреннему содержанию это памятник сложный и богатый: это малорусский язык в его историческом развитии, крепостничество и солдатчина во всей их тяжести, и наряду не угасшие воспоминания о казацкой вольности. Здесь сказываются удивительные сочетания влияний: с одной стороны - украинского философа Сковороды и народных кобзарей, с другой - Мицкевича, Жуковского, Пушкина и Лермонтова. В "Кобзаре" отразились киевские святыни, запорожская степная жизнь, идиллия малорусского крестьянского быта - вообще исторически выработавшийся народный душевный склад, со своеобразными оттенками красоты, задумчивости и грусти. При посредстве своего ближайшего источника и главного пособия - народной поэзии, Ш. тесно примыкает к казацкому эпосу, к старой украинской и отчасти польской культуре и даже стоит в связи, по некоторым образам, с духовно-нравственным миром "Слова о полку Игореве". Главная трудность изучения поэзии Ш. заключается в том, что она насквозь пропитана народностью; крайне трудно, почти невозможно определить, где кончается малорусская народная поэзия и где начинается личное творчество Ш. Ближайшее изучение открывает литературные источники, которыми пользовался Ш. то удачно, то неудачно. Таким источником была поэзия Мицкевича (см. статью господина Колессы в "Записках Товарыства Шевченка"), отчасти Н. Маркевич (см. статью господина Студинского в 24 номере "Зори", 1896). Ш. любил Пушкина, знал многие его стихотворения наизусть - и при всем том влияние Пушкина на поэзию Ш. трудно определить за украинскими наслоениями. Заметно влияние "Братьев разбойников" на Вернака, влияние "Египетских ночей", "Редеет облаков летучая гряда". Есть еще одно препятствие для научного анализа Ш. - художественная цельность, простота и задушевность его стихотворений. Его поэмы туго поддаются холодному и сухому разбору. Чтобы определить воззрения Ш. на задачи и цели поэтического творчества, нужно обратить внимание не только на те признания, которые находятся в "Орыся моя, ниво", "Не нарикаю я на Бога", "За думою дума"; нужно привлечь еще те места, где говорится о счастье, как понимает его поэт, о славе. В особенности важны в смысле поэтических признаний все те места, где говорится о кобзаре, о пророке и о думах, как любимых детях. В большинстве случаев поэт подразумевает под кобзарем самого себя; поэтому он внес во все обрисовки кобзаря много лирического чувства. Исторически сложившийся образ народного певца был по душе поэту, в жизни и нравственном облике которого действительно было много кобзарьского. О кобзаре Ш. говорил очень часто; реже, сравнительно, встречается пророк. К стихотворениям о пророке тесно примыкает небольшое, но сильное стихотворение об апостоле правды. В обрисовке пророка, в особенности в стихотворении "Неначе праведных дитей", заметно влияние Лермонтова. Народность Ш., как и других выдающихся поэтов, слагается из двух родственных элементов - народности внешней, заимствований, подражаний и народности внутренней, психически наследственной. Определение внешних, заимствованных элементов нетрудно; для этого достаточно
ознакомиться с этнографией и подыскать прямые источники в народных сказках, поверьях, песнях, обрядах. Определение внутренних психологических народных элементов весьма затруднительно и в полном объеме невозможно. У Ш. есть и те, и другие элементы. Душа Ш. до такой степени насыщена народностью, что всякий, даже посторонний, заимствованный мотив получает в его поэзии украинскую национальную окраску. К внешним, заимствованным и в большей или меньшей степени переработанным народно-поэтическим мотивам принадлежат: 1) малорусские народные песни, приводимые местами целиком, местами в сокращении или переделке, местами лишь упоминаемые. Так, в "Перебенде" Ш. упоминает об известных думах и песнях - про Чалого, Горлыцю, Грыця, Сербына, Шинкарьку, про тополю у края дороги, про руйнованье Сичи, "веснянки", "у гаю". Песня "Пугач" упоминается, как чумацкая, в "Катерыне", "Петрусь" и "Грыць" - в "Черныце Марьяне"; "Ой, не шумы, луже" упоминается дважды - в "Перебенде" и "До Основьяненка". В "Гайдамаках" и в "Невольныке" встречается дума о буре на Черном море, в небольшой переделке. Свадебные песни вошли в "Гайдамаки". По всему "Кобзарю" рассеяны отзвуки, подражания и переделки народных лирических песен. 2) Легенды, предания, сказки и пословицы сравнительно с песнями встречаются реже. Из легенд о хождении Христа взято начало стихотворения "У Бога за дверьмы лежала сокыра". Из преданий взят рассказ о том, что "ксендзы некогда не ходили, а ездили на людях". Пословица "скачы враже, як пан каже" - в "Перебенде". Несколько поговорок рядом в "Катерыне". Много народных пословиц и поговорок разбросано в "Гайдамаках". 3) В большом количестве встречаются народные поверья и обычаи. Таковы поверья о сон-траве, многие свадебные обычаи - обмен хлебом, дарение рушников, печение каравая, обычай посадки деревьев над могилами, поверья о ведьмах, о русалках и др. 4) Масса художественных образов взята из народной поэзии, например, образ смерти с косой в руках, олицетворение чумы. В особенности часто встречаются народные образы доли и недоли. 5) Наконец, в "Кобзаре" много заимствованных народно-поэтических сравнений и символов, например склонение явора - горе парубка, жатва - битва (как в "Слове и полку Игореве" и в думах), зарастание шляхов - символ отсутствие милого, калина - девица. Народная песня потому часто встречается в "Кобзаре", что она имела огромное значение для поддержания духа поэта в самые горестные часы его жизни. Народность Ш. определяется, далее, его миросозерцанием, излюбленными его точками зрения на внешнюю природу и на общество, причем в отношении к обществу выделяются элемент исторический - его прошлое, и элемент бытовой - современность. Внешняя природа обрисована оригинально, со своеобразным украинским колоритом. Солнце ночует за морем, выглядывает из-за хмары, как жених весной посматривает на землю. Месяц круглый, бледнолицый, гуляя по небу, смотрит на "море безкрае" или "выступае с сестрой зорею". Все эти образы дышат художественно-мифическим миросозерцанием, напоминают древние поэтические представления о супружеских отношениях небесных светил. Ветер у Ш. является в образе могучего существа, принимающего участие в жизни Украины: то он ночью тихонько ведет беседу с осокой, то гуляет по широкой степи и разговаривает с курганами, то заводит буйную речь с самим морем. Один из самых главных и основных мотивов поэзии Ш. - Днепр. С Днепром в сознании поэта связывались исторические воспоминания и любовь к родине. В "Кобзаре" Днепр - символ и признак всего характерно малорусского, как Vater Rhein в немецкой поэзии или Волга в великорусских песнях и преданиях. "Немае другого Днипра", говорил Ш. в послании до мертвых, живых и ненарожденных земляков. С Днепром поэт связывал идеал счастливой народной жизни, тихой и в довольстве. Днепр широкий, дужий, сильный, как море; все реки в него впадают, и он все их воды несет в море; у моря он узнает о казацком горе; он ревет, стонет, тихо говорит, дает ответы; из-за Днепра прилетают думы, слава, доля. Здесь пороги, курганы, церковка сельская на крутом берегу; здесь сосредоточен целый ряд исторических восп
оминаний, потому что Днепр "старый". Другой весьма обычный мотив поэзии Ш. - Украина, упоминается то мимоходом, но всегда ласкательно, то с обрисовкой или естественно-физической, или исторической. В описании природы Украины выступают чередующиеся поля и леса, гаи, садочки, широкие степи. Из коренной психологической любви к родине вышли все сочувственные описания малорусской флоры и фауны - тополя, перекати-поля, лилеи, королева цвита, ряста, барвинка и особенно калины и соловья. Сближение соловья с калиной в стихотворении "На вичну память Котляревському" построено на сближении их в народных песнях. Исторические мотивы весьма разнообразны: гетманщина, запорожцы, запорожское оружие, пленники, картины печального запустения, исторические шляхи, могилы казацкие, угнетение униатами, исторические местности - Чигирин, Трахтемиров, исторические лица - Богдан Хмельницкий, Дорошенко, Семен Палий , Пидкова, Гамалия, Гонта, Зализняк, Головатый, Дмитрий Ростовский. На рубеже между историей и современностью стоит мотив о чумаках. Во время Ш. чумачество было еще чисто бытовое явление; позднее оно было убито железными дорогами. В "Кобзаре" чумаки являются довольно часто, причем чаще всего говорится о болезни и смерти чумака. При благоприятных обстоятельствах чумаки везут богатые подарки, но иногда они возвращаются с одними "батожками". Вообще чумачество описано в духе народных песен, и местами под прямым их влиянием, что может быть наглядно выяснено соответствующими параллелями из сборников Рудченка, Чубинского и др. Солдатчина у Ш. тесно переплетается с панщиной и ныне в данной им обрисовке в значительной степени представляется архаическим явлением: в солдаты еще сдают паны, служба продолжительная; сравнительно наиболее полным и сочувственный образ солдата - в "Пустке" и в "Ну що, здавалося, слова". Поэзия Ш. очень богата религиозно-нравственными мотивами. Теплое религиозное чувство и страх Божий проникают весь "Кобзарь". В послании до живых и ненарожденных земляков своих благочестивый поэт вооружается против атеизма и объясняет неверие односторонним влиянием немецкой науки. Как человек весьма религиозный, Ш. в теплых выражениях говорит о силе молитвы, о киевских святынях, о чудотворном образе пресвятой Богородицы, о богомолке, постоянно выдвигает христианские принципы добра, в особенности прощение врагам. Сердце поэта исполнено смирения и надежды. Все это спасло его от пессимизма и отчаяния, лишь по временам, под влиянием тяжелых условий его личной жизни и жизни его родины, пробивавшихся в поэзию Ш. В тесной связи с основным религиозно-нравственным настроением поэта стоят мотивы о богатстве и бедности, о значении труда. Поэта смущает имущественное неравенство людей, нужда их, смущает и то, что богатство не обеспечивает счастья. Его принцип - "и чужому научайтесь и своего не цурайтесь". Поэту, однако, совсем была чужда идея искания истины и служения ей независимо от каких-либо традиций. У Ш. обнаруживается местами узкое национально-прикладное понимание науки, местами отождествление науки с моралью и неудачное иронизирование над людьми "пысьменными и друкованными". Политические мотивы поэзии Ш., ныне большей частью устаревшие, известны по заграничным изданиям "Кобзаря" (лучшее издание Огоновского). Его славянофильству посвящено в "Кобзаре" немало страниц. Сюда же примыкает стихотворение "славянам", напечатанное в октябрьской книге "Киевской Старины" 1897 г. Кое-где разбросаны этнографические мотивы - о ляхах, евреях, цыганах, киргизах. В особые группы можно выделить как мотивы автобиографические, например ценное в этом отношении послание к Козачковскому, так и мотивы об отдельных писателях, например, о Сковороде, Котляревском, Шафарике, Марко-Вовчке. Все перечисленные выше мотивы поэзии Ш., за исключением двух-трех (Днепр, Украина, казаки), отступают перед основными мотивами семейно-родственными. Семья - настоящая суть всего "Кобзаря"; а так как основу семьи составляет женщина и дети, то они и наполняют собой все лучшие произведения поэта. П.И. Житецкий, в "Мыслях о малорусских думах", говорит, что в произведениях малорусско
й поэзии, как школьной, так и народной, народная этика сводится главным образом к семейной морали, основанной на чувстве родства; в народной поэзии правда называется матерью ридной, а мать - правдой вирной, и в образе матери создана большая нравственная сила, как сила любви. Все эти суждения вполне применимы к поэзии Ш., которая по развитию семейно-родственных идеалов примыкает непосредственно к народной поэзии. Арена развития семейно-родственных начал - село - обрисована весьма сочувственно. Как в народной поэзии, у Ш. село обыкновенно рифмуется со словом весело. Идеалом поэта было, чтобы "пустыню опановалы веселии села". Есть и "убоги села", и "село неначе погорило" - все от панщины. Все чаще упоминается и местами полнее описана хата - излюбленный мотив Ш. Большей частью хата лишь упоминается, обыкновенно с добавкой эпитета "белая": "Хатки биленьки - мов диты в билых сорочках", "хатына, неначе дивчына, стоит на прыгори". В несчастных семьях хата "пусткое гние", покои немазаны, сволок немытый. Лучшие описания хаты - в стихотворении "Хатына" и "Вечир". Своеобразны сравнения и образы: погорелая хата - истомленное сердце, хата - славянство, хата - могила. Молодость, молодые лета обрисованы в духе народной словесности, местами как подражание и перепев. Дивчина входит во многие стихотворения; чаще всего описание девичьей красоты, любви, дивованья. Отношение поэта к девушке - глубоко гуманное. Одно из лучших стихотворений Ш. в этом отношении "И станом гнучкым" написано под влиянием известной "Молитвы" Лермонтова. С чувством искренней горести поэт рисует падение девушки. В "Черниця Марьяна" и "Назар Стодоля" описаны вечерницы, сговор, каравай, весилье, брак неравный по летам, брак неравный по общественному положению. Потребность в семейной жизни отмечена во многих местах "Кобзаря". В особенности видное значение в поэзии Ш. имеют дети. В русской литературе нет ни одного писателя, у которого так много места было бы отведено детям. Причиной тому были сильные личные впечатления поэта из тяжелого его детства и его любовь к детям, подтверждаемая, помимо "Кобзаря", и многими биографическими данными, в особенности характерными воспоминаниями госпожи Крапивиной. Незаконнорожденные дети, или байструки, встречаются на многих страницах Кобзаря, как темное пятно крепостного быта. Семейные отношения выражены в обрисовке матери вообще, отношений между матерью и сыном, отношений между матерью и дочерью. Повсеместно рассеяно много народно-поэтических элементов, частью как результат прямого заимствования из народной поэзии, частью как наблюдение над живой действительностью. Отношение отца к сыну в "Сотнике" построено на несколько исключительном мотиве любви к одной и той же женщине. Один из самых излюбленных мотивов Ш. - покрытка. У Ш. был предшественник, касавшийся этого мотива - Г.Ф. Квитка. В народной поэзии покрытка встречается редко, кое-где в песнях, да и то большей частью мимоходом и описательно. Ш. принадлежит заслуга обстоятельного изучения социальных условий, порождавших, при крепостничестве, покрыток, и заслуга изображения их не только художественного, но и гуманного. Поэт не жалел темных красок при описании горемычной доли покрытки, местами не без крупных преувеличений. В действительности "покрывание" сходило девице легче, при значительной снисходительности общественного мнения (о покрытках, как бытовом явлении, см. заметку Фон-Носа в "Киевской Старине", 1882, III, 427 - 429). Большим сочувствием Ш. пользовались также наймички. Целая поэма, лучшее произведение Ш., посвящено наймичке и получило такое заглавие. Если бы Ш. не написал ни одной строчки, кроме "Наймычки", то этой поэмы было бы достаточно, чтобы поставить его во главе малорусской литературы и в один ряд с наиболее крупными славянскими гуманитарными поэтами. В то время как народная поэзия оставляет без внимания старость, Ш. с любовью относится к старикам и старухам - бедным вдовам. Таково симпатичное изображение деда, вспоминающего о молодости, деда в семейной обстановке, с внуками, старого кобзаря Перебенди. Образ смерти в стихотворении "По над полем иде" и в "Невольнике
" в виде косаря - образ традиционный, стоящий в близкой связи с произведениями поэзии и искусства как южнорусских, так и западноевропейских. Стихотворение это, при всем том, отличается в высшей степени своеобразным, чисто украинским характером, как образцовая национальная обработка широкого международного культурного мотива. Изучение Ш., как живописца, представляется трудным делом, по разбросанности и малой доступности его произведений, лишь случайно и в очень малом числе попадавших на выставки. Большая часть рисунков Ш. хранится в Чернигове в музее Тарановского. Издано очень немногое и в отрывочной форме. Исследований и описаний мало (Шугурова, Русова, Горленки, Кузьмина, Гринченка); исследования кратки, касаются частных вопросов; еще недавно, в декабре 1900 г., господин Кузьмин не безосновательно жаловался, что о Ш., как художнике, "почти ничего не говорилось". Мнения о Ш., как рисовальщике, значительно расходятся. Так, господин Кузьмин говорит, что "Шевченке по справедливости может быть приписана слава едва ли не первого русского офортиста в современном значении этого слова". Еще ранее Сошенко усматривал в Ш. живописца не последней пробы. Иначе смотрит господин Русов (в "Киевской Старине", 1894). По его мнению, Ш. в живописи был лишь "фотографом окружающей природы, к которой и сердце его не лежало, и в создании жанра он не пошел дальше ученических проб, шуток, набросков, в которых, при всем желании найти какую-либо художественную идею, мы уловить ее не в состоянии, до такой степени неопределенна композиция рисунков". И Кузьмин, и Русов признают в живописи Ш. несоответствие ее поэтическим его сюжетам, но в то время как господин Русов усматривает в этом недостаток, господин Кузьмин, напротив, видит достоинство. Чтобы определить значение Ш., как живописца и гравера, нужно оценивать его произведения в совокупности и с разных исторических точек зрения, не подгоняя их под то или другое излюбленное требование. Ш. заслуживает изучения, как сила, отразившая на себе настроение эпохи, как ученик определенных художественных течений. Кто пожелает ознакомиться обстоятельно со школой Брюллова и выяснить его влияние, тот некоторую долю ответа найдет в рисунках и картинах Ш. Кто пожелает изучить влияние в России Рембрандта, тот также не может обойти Ш. Он относился к искусству с глубокой искренностью; оно доставляло ему утешение в горькие минуты его жизни. Рисунки Ш. имеют немалое значение для его биографии. Есть рисунки, взятые прямо из окружавшей поэта бытовой обстановки, с хронологическими датами. Распределенные по годам (что сделано уже отчасти господином Гринченком во 2 томе каталога музея Тарновского), рисунки в совокупности обрисовывают художественные вкусы и стремления Ш. и составляют важную параллель к его стихотворениям. Кроме автобиографического значения, рисунки Ш. имеют значение историческое. Одно время поэт, по поручению киевской археологической комиссии, срисовывал малорусские памятники старины в Переяславле, Субботове, Густыни, Почаеве, Вербках, Полтаве. Тут находятся рисунки домика Котляревского, развалин Густынского монастыря до исправления, места погребения Курбского и др. В настоящее время историческую ценность имеют многие жанровые рисунки. Таков, например, рисунок "В былое время" (в собрании С.С. Боткина в Санкт-Петербурге). На рисунке изображено наказание шпицрутенами, печальная "зеленая улица". Приговоренный к наказанию сбросил сорочку; у ног его валяются снятые тяжелые железные кандалы. Перед ним тянется длинный ряд его невольных палачей. Вблизи ведро, должно быть, с водой. Вдали на горе очертание крепости. Это - правдивая страница из истории русского быта. Вспоминая однажды, в конце своей жизни, солдатчину, Ш. достал из альбома этот рисунок и дал своему ученику Суханову такое пояснение его, что тот тронут был до слез, и Ш. поспешил утешить его, сказав, что этому зверскому истязанию наступил конец. Историческое значение имеет ныне и бытовой в свое время рисунок "Товарищи", изображающий тюремную камеру с двумя скованными арестантами, причем железная цепь идет от руки одного арестанта к ноге другого - прево
сходная иллюстрация к книге А.Ф. Кони о докторе Гаазе. Характерно обрисована вся тюремная обстановка. Есть еще одна сторона в рисунках Ш., весьма любопытная - этнографическая. Если разобрать многочисленные рисунки Ш. с фольклорными целями, то в итоге получится ценная этнографическая коллекция. Так, для ознакомления с постройками могут пригодиться старинное здание в украинском селе, комора в Потоке, батьковская хата; для ознакомления с костюмами - ярмарка, девушка, рассматривающая рушник, женщина в намитке, выходящая из хаты, "коло каши" (четыре крестьянина едят под вербой кашу из казанка), "знахарь", в костюме, характерном для крестьян Киевской губернии, "старосты" в интересный момент подачи невестой рушников и многое др. Для малорусского жанра старого времени интересны рисунки чумаков в дороге среди курганов, бандуриста, деда у царицы, пасечника, волостного суда ("судня рада") с подписью: "отаман сбира на село громаду, колы що трапытця незвычайне, на раду и суд. Громада, порадывши и посудывши добре, расходится, пьючи по чарци позвовои" и др. В этих рисунках Ш. является достойным современником Федотова. Ограниченное местное значение имеют многочисленные рисунки среднеазиатской природы - той пустынной, степной обстановки, среди которой Ш. вынужден был влачить свою жизнь: бедная природа, песчаные барханы, скалистые берега рек, редкие кустарники, группы солдат и татар с верблюдами, магометанские кладбища. Рисунки этого рода, сохранившиеся в значительном количестве и большей частью прекрасно исполненные, могут послужить хорошей иллюстрацией к некоторым горестным стихотворениям Ш. из первых тягостных лет его ссылки. Картин Ш. масляными красками очень мало; Ш. лишь изредка прибегал к кисти. Судя по обстоятельному каталогу господина Гринченка, в богатом собрании Тарновского в Чернигове (свыше 300) находятся всего лишь четыре картины Ш. масляными красками - "Катерына", "Голова молодого человека", "Потрет княгини Репниной" и "Кочубей". Г. Горленко в "Киевской Старине" 1888 г. указывает еще на три картины Ш. масляными красками - пасечник, портрет Маевской и собственный портрет. В Харькове, в частном музее Б.Г. Филонова, находится приписываемая кисти Ш. большая картина "Спаситель", вышиной аршина два и шириной полтора. Работа чистая, краски свежие, отлично сохранившиеся, но стиль чисто академический. Христос изображен по пояс, в профиль, со взором, обращенным на небеса. В музее искусств и древностей Харьковского университета находится небольшая картина Ш., написанная на холсте масляными красками, с надписью белой краской: "Та нема гирше так никому, як бурлаци молодому". На картине поясное изображение пожилого малоросса, с небольшими усами, без бороды и бакенбард. Улыбка на лице не отвечает надписи. Фон картины почти совсем черный. Заметно влияние Рембрандта, которого Ш. рано полюбил. По словам В.В. Тарновского, Ш. в академии называли русским Рембрандтом, по существовавшему тогда обыкновению давать наиболее даровитым ученикам имена излюбленных художников-образцов, с манерой которых работы этих учеников имели наиболее сходства. В офортах Ш. обнаруживаются характерные черты работ великого голландца: те же неправильные, пересекающиеся в самых разнообразных направлениях штрихи - длинные, частые - для фонов и затемненных мест, мелкие, почти обрывающиеся в точки в местах светлых, причем каждая точка, каждый мельчайший завиток, являются органически необходимыми, то как характерная деталь изображаемого предмета, то для усиления чисто светового эффекта. В последнее время рисунки Ш. случайно попали и на выставку гоголевско-жуковскую в Москве в 1902 г., и на выставку XII Археологического съезда в Харькове в 1902 г., но здесь они терялись в массе других предметов. В Харькове были выставлены две гравюры Ш. 1844 г. - "Судня рада" и "Дары в Чигирине", обе из коллекции профессора М.М. Ковалевского в Двуречном Куте, Харьковского уезда. В печати неоднократно было высказано пожелание (например, господином Горленком в "Киевской Старине" 1888 г.), чтобы все рисунки и картины Ш. были воспроизведены и изданы в форме собрания, что весьма пригодилось бы
и для истории русского искусства, и для биографии Ш. Литература о Ш. весьма велика и очень разбросана. Все вышедшее до 1884 г. указано в "Показчике новой украинской литературы" Комарова (1883) и в "Очерках истории украинской литературы XIX столетия" профессора Петрова, 1884 г. Издано много воспоминаний о Ш. (Костомарова, Чужбинского, Чалого, Банге, Тургенева и др.), много биографий (лучшие - М.К. Чалого, 1882 г., и А.Я. Конисского, 1898 г.), много популярных брошюр (лучшие - Маслова и Ветринского), много критических разборов отдельных произведений (например, Франко о "Перебенде", Кокорудзы о "Послании"). Ежегодно февральская книжка "Киевской Старины" приносит исследования и материалы о Ш., иногда новые и интересные. Во Львове много лет уже работает научное общество ("Товарыство") имени Ш., в изданиях которого находят место ценные исследования о Ш., например исследование господина Колессы о влиянии Мицкевича на Ш. И в других галицко-русских периодических изданиях разбросано немало статей о Ш., иногда оригинальных по точке зрения, например, статья Студинского об отношении Ш. к Н. Маркевичу в "Зоре" 1896 г. Как исторические, так и публицистические издания дают место статьям о Ш.; так, в "Вестнике Европы" напечатаны воспоминания Юнге, в "Русской Старине" - письма Жуковского к графине Барановой по поводу выкупа Ш. из неволи, в "Неделе" 1874 г. (№ 37) - статья о Ш., в дополнение к лекциям профессора О.Ф. Миллера по истории новейшей литературы. В лучших общих курсах (например "Очерках" профессора Н.И. Петрова) Ш. отведено много места. В разных провинциальных газетах и литературных сборниках разбросаны статьи о Ш., иногда не лишенные интереса, например, статья Конисского о море в стихотворениях Ш, в № 30 прекратившегося одесского издания "По морю и суше" 1895 г., сведения о народных преданиях или мифах о Ш. в "Харьковских Ведомостях" 1894 г., № 62 и др. Полные издания "Кобзаря" - заграничные (лучшее - львовское, в 2 томах, под редакцией Огоновского). В России все издания "Кобзаря" сокращенные, с пропуском резких политических стихотворений. История изданий "Кобзаря" указывает на чрезвычайно быстрое его распространение в новейшее время, в зависимости от развития образования. Первое издание (Мартоса) вышло в 1840 г. Через 4 года появилось 2-е издание "Кобзаря", куда вошли уже "Гайдамаки". Третье издание вышло в 1860 г., после возвращения поэта из ссылки. Оно появилось благодаря материальной поддержке со стороны известного сахарозаводчика Киевской губернии, Платона Симиренко. Это издание встретило в Петербурге очень сильные препятствия со стороны цензуры и только благодаря заступничеству министра народного просвещения Ковалевского увидело божий свет. В 1867 г. появляется "Чигиринский торбанист - певец" (4 издание "Кобзаря"). В том же году Кожанчиков издает сочинения Ш., в двух томах, содержавших в себе 184 пьесы. Через два года вышло 6-е издание Ш. С тех пор в продолжение 14 лет (1869 - 1883) стихотворения Ш. не издавались в России, но выдержали в самое короткое время (1876 - 1881) четыре издания в Праге и Львове. 7-е издание (1884) "Кобзаря" Ш. появилось в Петербурге. С этого времени "Кобзарь" выдержал более 7 изданий в значительном числе экземпляров (одно издание, например, в 60 тысяч, другое в 20 тысяч и т. д.). Из отдельных произведений Ш. в большом количестве (50 тысяч экземпляров) издана была "Наймичка" (Харьков, 1892).