Наталья Апчинская
ВЫСТАВКИ
Номер журнала:
На протяжении всего XIX века Париж являлся художественной столицей мира. В начале ХХ столетия здесь формируется искусство новой эпохи. Как писал Марк Шагал, «солнце искусства сияло тогда только над Парижем», куда устремились молодые художники разных национальностей, по преимуществу выходцы из Восточной Европы. Интернациональное сообщество этих мастеров получило название «Парижская школа». На одноименной выставке, состоявшейся осенью 2011 года в ГМИИ им. А.С. Пушкина, наибольшим числом работ и особенно впечатляюще был представлен Хаим Сутин (1893—1943).
Уроженец захолустного еврейского местечка Смиловичи под Минском, Сутин вырос в семье бедного портного (его отец занимался в основном починкой старой одежды), имевшего 11 детей, в среде, враждебной из-за догматов иудаизма изобразительному искусству. В детстве он познал голод, побои и унижения, отсюда во многом — трагическая экспрессия будущих его образов. С ранней юности Сутин проявлял неуклонную решимость следовать своему призванию вопреки всем препятствиям, казавшимся непреодолимыми. Переехав в 1909 г. в Минск, он начал свою карьеру, подобно Марку Шагалу, учеником фотографа и ретушером, а как художник дебютировал портретом мясника, сына местного раввина. Мясник, возмущенный тем, что автор нарушил запрет на изображение, а главное, той интерпретацией, которую претерпел в портрете его облик, жестоко избил Сутина. Последний попал в больницу, но его обидчика заставили заплатить штраф. Именно этот штраф позволил молодому художнику перебраться в Вильно и поступить в местную художественную школу. Здесь он пробыл, однако, недолго — как Шагала и других будущих мастеров авангарда, судьба с неодолимой силой влекла его в Мекку современного искусства — Париж. В 1911 году Сутин поступает в Школу изящных искусств, в мастерскую Кормона, но главные уроки извлекает для себя в залах Лувра и Люксембургского музея, созерцая полотна Рембрандта, Курбе и Сезанна. В этот период он живет на Монпарнасе, сначала в знаменитом «Улье» по соседству с Шагалом, Модильяни, Цадкиным, Леже и Архипенко, а затем в другом известном общежитии художников — «Сите Фальгьер». Войдя в круг интернациональной артистической богемы, позже получившей название «Парижской школы», Сутин остается в нем обособленным. Единственной по-настоящему родственной душой оказался Модильяни, с которым его связывала, при глубоких различиях стиля, определенная общность в понимании задач искусства.
Самые ранние из сохранившихся работ Сутина представляют собой изображения кухонного стола с размещенным на нем скудным натюрмортом (1916—1917). Особенность этой серии — конструктивность построений, идущая от Сезанна, и при этом присущая именно Сутину пластичность, целостность и энергия композиции, созданной как бы в едином порыве. Другая неповторимая черта его ранних произведений, сохранившаяся и во всех последующих работах, — драматизм образов. В «Натюрморте с двумя вилками» на обращенном к зрителю оранжево-желтом блюде размещены селедки с извивающимися, как от боли, телами, в то время как вилки тянутся к ним, будто руки голодающего.
В конце 1910-х годов дарование Сутина оценил друг Модильяни — любитель искусства и коллекционер Л. Зборовский. Благодаря его скромной материальной поддержке художник смог прожить около трех лет на побережье Средиземного моря. В его искусстве в это время происходят значительные перемены, образы становятся более живописными и более масштабными.
В показанных на выставке средиземноморских пейзажах — «Пейзаж в Сере» (1919), «Дома» (1920-1921), «Кан сюр Мер» (1923) — строения и природа то изгибаются в подобии танца, то кажутся охваченными неистовым ураганом. Исключительное богатство и насыщенность цвета передают красоту южной природы, палитра художника теперь не похожа на цветовой аскетизм его ранних работ. Все изображенное образует законченное композиционное целое. Но божественная устойчивость Бытия, воплощенная в холстах Сезанна, уступает место разрушительному порыву, возможно — предчувствию наступающих исторических катаклизмов. Красоту и одновременно гибельность и трагичность мироздания Сутин будет передавать и в 20-е годы — в пейзажах (уже не столь экспрессивно-визионерских, как созданные на Средиземноморье), натюрмортах и портретах. В его натюрмортах с изображениями животных предстает не просто мертвая (что следует из самого названия жанра), а жестоко убитая «натура». Таковы его знаменитые «бычьи туши», навеянные знаменитой картиной Рембрандта, рыбы, глотающие ртом воздух, или показанные на выставке два натюрморта с изображениями зайца и индейки (середина 1920-х годов). Золотистый заяц и словно облитая зеленой краской доска, на которой он подвешен, образуют гармоничную и красивую живописную композицию, но контрастом к ней служит полная страдания морда погибшего животного. Еще более впечатляет картина с изображением мертвой индейки. Сутин размещает ее, как в некоторых работах Сезанна, на наклонном столе, изображает с развороченным туловищем, горящим золотом и черно-синими тонами, окруженным, словно венком, красными яблоками и другими предметами (также ассоциирующимися с Сезанном), создает полную мощи и при этом мажорно звучащую живописную симфонию. Но наряду с этим он с той же выразительной силой показывает раскрытый в предсмертном крике клюв птицы, глубоко ранящий душу зрителя.
В 1920-е годы Сутин пишет много портретов — женщин, детей, служащих, «мальчиков из хора», художников, — поражающих психологизмом, экспрессией и умением передавать драму человеческого существования.
На выставке можно было увидеть четыре портрета 1920-х годов. Каждый из них по-своему впечатляющ. «Мальчик из хора» (1927—1928) в белом и кроваво-красном церковном облачении не похож на ангелоподобных поющих детей на картинах эпохи Возрождения. У мальчика совсем не детское, вопрошающее и печальное лицо. Как и сам художник, он словно удручен трагическими противоречиями бытия. «Коридорный» (1927), в белой рубахе и красном жилете, изображенный на изумрудном фоне в динамичной позе, со сверкающим левым глазом, полон неподдельного достоинства... Та же энергия ощущается в «Маленьком кондитере» (1922—1923). Сидящий «Шафер» (1923—1924), обращенный к зрителю и развернутый на плоскости картины, напротив, углублен в себя. Скульптор Оскар Мещанинов с характерным еврейским и брезгливо-надменным лицом предстает во всей незаурядности своей личности. В портрете другого художника — Эмиля Лежена — многочисленными сдвигами формы переданы экспрессивность и нервность творческой натуры.
В 1920-е годы к Сутину постепенно приходят известность и материальный успех. Однако, расставшись с нищетой, он сохраняет свой образ жизни, лишенной быта и целиком заполненной творчеством, и свое трагическое мироощущение. Роберт Фальк, общавшийся с ним несколько позже, писал: «Он большой чудак, странный. Большого роста, колоссальный, толстый нос, низкий лоб и чудесные глаза. Красивые, горячие, человеческие. Когда я увидел эти глаза, стало понятно, что он так пишет» 1 .
Как уже отмечалось, из мастеров «Парижской школы» Сутину был наиболее близок Модильяни. (Неслучайно на выставке в ГМИИ в «зале Сутина» находилось несколько работ Модильяни.) Их объединяли лиризм, сострадание к человеку, сосредоточенность на его внутреннем мире и сами принципы композиционного построения фигур — их уплощенность и неотделимость от живописного фона. Но если у Модильяни экспрессия всегда соединялась с гармонией, а цвет — с ведущей собственную партию линией, то Сутин являлся экспрессионистом по преимуществу и чистым живописцем. Его лучшие картины были написаны «на одном дыхании», без предварительных набросков, в максимальном напряжении творческих сил. При этом художник часто возвращался к одному и тому же мотиву, добиваясь адекватного воплощения своего замысла и постоянно уничтожая несовершенные, с его точки зрения, работы. Его палитра содержала более 40 красок, и для каждой употреблялась отдельная кисть. С помощью цвета мастер из Смиловичей возвышал своих задавленных жизнью героев и претворял грубое вещество жизни в духовное качество.
В 1930-е годы Сутин подолгу живет вне Парижа, главным образом, в имении своих меценатов, расположенном в окрестностях Шартра. В начале 30-х он создает выразительный образ Шартрского собора, полный тревожного мистического чувства и сплавляющий в некую амальгаму архитектуру и окружающее пространство, зрительное впечатление и переживание автора. Особое место в его творчестве тех лет занимают изображения деревьев, которые выглядят порой еще более грандиозными и пугающе несоразмерными человеку, чем в предшествующие годы. Как всегда, природа у Сутина «неравнодушна» и кажется способной откликаться на социальные катастрофы.
В годы Второй мировой войны художник, отказавшийся эмигрировать из Франции, спасался от нацистских облав на евреев в деревушках Иль-де-Франса и нередко писал картины на тему «мать и дитя». Одна из работ этой серии напоминает оплакивание Христа и проникнута ощущением неотвратимо надвигающейся катастрофы.
Умер Сутин в 1943 г. в оккупированном Париже во время слишком поздно сделанной операции. По легенде, за его гробом шло несколько человек, среди которых был Пабло Пикассо.
- Р.Р. Фальк. Беседы об искусстве. Письма. Воспоминания о художнике. М. 1981. С. 61.
Уже этой осенью московский Государственный музей изобразительных искусств имени Пушкина совместно с парижскими музеями Орсе и Оранжери организуют в российской столице масштабную ретроспективную выставку знаменитого художника «парижской школы» Хаима Сутина. Пропустить её непростительно! Равно, как и посетить неподготовленным. В этом материале мы кратко очертим жизнь и творчество Хаима Сутина.
Подробно о выставке Хаима Сутина в Москве мы писали .
Хаим Соломонович Сутин родился 13 января 1893-го года в посёлке Смиловичи Минской губернии в бедной еврейской семье, где был десятым из одиннадцати детей. Известно, что Хаим с детства любил рисовать, за что, по легенде, бывал бит, ведь в иудаизме изображать живых существ запрещено. Родители увлечений сына тоже не приветствовали, и он в 1907-м году сбежал в Минск. Там посещал рисовальную школу Я.М. Кругера.
В 1909-м году юный Хаим со своим другом и тоже будущим художником парижской школы Михаилом Кикоиным сбежал в Вильно, где они оба записались в школу изящных искусств, мечтая о Париже.
Спустя четыре года, в 1913-м мечта Хаима Сутина о Париже осуществилась. Художник поселился в легендарном «Улье» - копеечном пристанище бедных и талантливых художников в пятнадцатом округе Парижа. Сутин жил в нищете и даже рисовал обнажённым, чтобы не запачкать одежду. Как вспоминал сосед Сутина, поэт Марк Талов, когда вечно голодный художник приносил из лавки еду, он сперва рисовал её, а лишь потом ел. «Он становился бесноватым, слюни текли у него при мысли о предстоящем «королевском обеде», - говорил Талов.
Хаим Сутин. Натюрморт с рыбой
Зато именно в «Улье» Сутин познакомился с , и . С последним они стали близкими друзьями. Это Моди познакомил Сутина с польским торговцем Леопольдом Зборовски, который покупал картины молодого Сутина и помогал ему деньгами.
Занятия в мастерской Фернана Кормона в Школе изящных искусств Сутина не вдохновляли, и он сбегал в Лувр, где с упоением копировал старых мастеров. Рембрандт был его кумиром.
. "Женщина в красном на синем фоне"
В 1918-м году на семь лет уезжает на юг Франции, где его подпитывает потрясающая красота природы, и он усиленно работает. Уже в 1922-м году он привозит в Париж около двухсот новых работ, и они пользуются большим спросом у коллекционеров. «Сутин - более великий художник, чем Ван Гог», - заявил американский коллекционер Альберт Барнс и купил 50 полотен.
. "Белый дом"
Наконец-то Сутин выбирается из нищеты. Это даёт ему возможность вернуться в Париж и поселиться в просторном ателье, где он создал свою знаменитую серию бычьих туш и другие многочисленные натюрморты.
В 1927-м году состоялась первая персональная выставка Хаима Сутина . В том же году художник знакомится с супругами Кастен, которые становятся его покровителями. А уже в 1935-м году полотна Сутина выставляют в Чикаго.
С началом Второй Мировой войны пытался выехать в США, но тщетно. 9 августа 1943-го года он умер от перитонита вследствие неудачной операции на язве желудка. Был похоронен под чужим именем на кладбище Монпарнас.
Материал подготовила: Юлия Сидимянцева
Жил-был художник Хаим Сутин...В России нет картин Хаима Сутина, на русском языке нет монографий о нем. О художнике на его родине знают мало. Он покинул Родину в начале ХХ века до революции и долгое время был для России «потерянным» гением, как были «потерянными гениями» долгое время многие другие художники: Марк Шагал, Осип Цадкин, Моисей Кислинг. На Западе, сумасшедший художник, выходец из нищего захолустного местечка, сегодня запредельно дорог. На аукционах "Кристи" в начале 90-х годов цены на работы Сутина измерялись миллионами долларов. В числе его поклонников (и счастливых обладателей его картин) - Изабелла Росселлини, семья Чаплина, семья издателя Галлимара, потомки Шагала, Фрэнсис Форд Коппола.
В центре Парижа на Монмартре стоит памятник, невысокому человеку в надвинутой на глаза шляпе с обвисшими полями. Он идет засунув руки в карманы пальто, раздуваемого ветром. Это художник Хаим Сутин.
Модильяни "Портрет Хаима Сутина"
Хаим Сутин родился в 1893 г. в захолустном белорусском местечке Смиловичи, в бедной многодетной семье.
Его родные не могли и помыслить о том, чтобы мальчик из набожного еврейского семейства стал художником и нарушил религиозный запрет на изображение «существ, имеющих душу». Хаим рисовал углем на стенах, воровал из дома посуду, чтобы продать ее и на вырученные деньги купить карандаши.
Ни наказания, ни побои не могли отвратить его от любимого занятия. Недолгое пребывание в Минске, где юный Сутин работал ретушером в фотоателье, закончилось драматически:
он написал портрет раввина, за что был жестоко избит его сыном. Впрочем, деньги, полученные по суду как компенсация за побои, позволили юноше уехать в Вильно, где он начал, наконец, учиться в художественной школе.
Хаим Сутин "Гладиолусы"
В 1913 г., после двух лет учебы, Сутин отправился в Париж: в Российской империи путь в крупные города был для него закрыт, поскольку передвижение евреев ограничивала пресловутая черта оседлости.
Он поселился на Монпарнасе, в легендарном «Улье»: так называли бывший выставочный павильон, перестроенный под дешевые художественные ателье.
В этот «Улей» приносили «мед» своего творчества многие будущие знаменитости, а в то время безвестные неимущие художники, стекавшиеся в Париж со всего света.
Среди таких же, как Сутин, выходцев из России был и Марк Шагал. Терзаемый безденежьем Сутин был готов на любой труд: пытался работать грузчиком, чернорабочим, натурщиком, но его отовсюду гнали - он просто неспособен был заниматься ничем, кроме живописи. Представим себе Сутина времен «Улья».
Застенчивый провинциал, толком не умеющий говорить ни по-русски (родным языком Сутина был идиш), ни, тем более, по-французски, он многим казался малограмотным невеждой. Неуклюжий, неопрятный, с «глазами затравленного зверя» (Илья Эренбург), в надетом на голое тело поношенном пальто... «Абсолютно дикий человек», - так охарактеризовал Сутина один из современников.
Он колотил по ночам в двери соседей, требуя, чтобы ему дали хоть кусок хлеба. Но раздобыв пару селедок и луковицу, немедленно брался за натюрморт и, хотя его рассудок мутился от голода, не притрагивался к еде, пока не доводил работу до конца.
Со всеми он пытался расплачиваться своими картинами: с людьми, у которых одолжил денег, с полицейским, который с пониманием отнесся к нему в участке (Сутина доставили в полицию, когда он был обнаружен спящим в мусорном ящике).
Натурщицы, измученные многочасовыми сеансами, плакали и отказывались работать с ним. Соседи разбегались, не в силах вынести запах разлагавшегося мяса, которое Сутин в жаркие летние дни приносил для натюрмортов с бойни, расположенной по соседству с «Ульем».
А он, не замечая смрада, стоял нагишом перед мольбертом и нежно касался кистью холста, словно это было живое тело. «Дикий человек» много читал и прилежно учился: совсем недолго - в Школе изящных искусств и постоянно - в музейных залах. «Когда к нему приближались,
он отскакивал в сторону.
Автопортрет
На картины мастеров прошлого он смотрел, как верующий на изображения святых»,- вспоминал французский критик Вольдемар Жорж, встретивший Сутина в музее. Его кумиром был Рембрандт.
Сутин трижды ездил в Амстердам, чтобы увидеть рембрандтовские полотна в Рийксмузеум, и утверждал, что беседует с великим голландцем во сне.
От Сутина, который шокировал своей экстравагантностью даже парижскую богему, многие отворачивались, но нашлись и друзья. Самым близким другом, с первой же минуты знакомства распознавшим в Сутине гения, стал Амедео Модильяни.
Эта дружба продолжалась недолго (Модильяни умер в 1920 г.), но стала для Сутина судьбоносной.Модильяни познакомил Сутина с коллекционером Леопольдом Зборовским и со скульптором Оскаром Мещаниновым. Оба окружили художника заботой: Зборовский начал выставлять картины Сутина и отправил его поработать на юг Франции, Мещанинов предоставил ему свою мастерскую.
Именно у Зборовского полотна Сутина в 1922 г. увидел американский коллекционер Альберт Барнс и разом скупил все работы. Так к Сутину пришли известность и благосостояние: последовали успешные выставки в Париже, Чикаго, Нью-Йорке, Лондоне, вышла в свет небольшая монография, появилась отличная мастерская с видом на Сену.
"Смоковницы"
"Женский профиль"
Но слава и достаток не изменили художника: его по-прежнему не волновал быт, не интересовало ничего, кроме живописи. Когда его уже проданные картины переставали ему нравиться, Сутин норовил выкупить их у владельцев, чтобы уничтожить.
"Женщина в красном"
Из мемуаров Цадкина следует, что именно он рассказал о Сутине Модильяни. Дело было в кофейне на Монмартре. Модильяни, вдребезги пьяный, тут же захотел посмотреть работы Сутина. Как вспоминал Цадкин, они ввалились к нему в подвал и застыли от изумления. Сутин стоял голый перед холстом и смотрел на него любовно, словно это была девушка. Потом он бережно взял кисть и нанес два-три сильных и ровных мазка на поверхность холста. Эффект был поразительный - будто на холст попала струя крови. Ощущение было настолько сильным, что Модильяни закричал. Потом Хаим обозначил вокруг этой "рваной раны" контуры человеческого тела, затем водрузил ему на голову нечто несуразное, похожее на цилиндр, который через мгновение превратился в белый колпак поваренка. Модильяни задрожал и вскрикнул: "Тебе нужна девушка, Хаим, иначе ты пропадешь!"
Модильяни притащил его к себе в мастерскую, заставил позировать, потом предложил ему пожить на улице Жозеф-Бара у его друга поэта Леопольда Зборовского, который продавал картины Модильяни. Правда, жена Зборовского Анна невзлюбила Хаима и запретила приводить его в дом. В отместку Модильяни нарисовал портрет Сутина прямо на двери ее квартиры.
Хаим стал легендарной личностью среди обитателей Монпарнаса именно из-за этой двери. Его портрет пытались оттереть, выжечь, выскоблить, в конце концов дверь сняли с петель и выставили на продажу. Ее купил какой-то сумасшедший мануфактурщик, любитель постимпрессионистов Люсьен Map. А через десять лет продал - она стоила в тысячу раз больше. Ее новым владельцем оказался арабский шейх.
С легкой руки Модильяни Хаиму позировали прехорошенькие натурщицы. Самой утонченной и красивой была Люния Чековская, затем шла Беатрис Хестингс - знаменитая укротительница пьяных художников, соблазнительная, властная и эксцентричная подруга Модильяни (Беатрис могла, например, развлечения ради пройтись в какой-нибудь немыслимой шляпке, с корзиной, полной живых уток). И наконец, некая продавщица цветов с площади Пигаль по имени Руфь. Она была непомерно толста и выглядела лет на сорок старше Сутина. Ее Хаим любил особенно. И за то, что она такая толстая, как женщины из его детства, и за то, что беспрестанно шутила, переиначивая невинные выражения в похабщину. Говорили, что именно Руфь лишила Хаима невинности.
Странный он был человек. Кто-то пустил слух, что Хаим не женится, потому что не может любить нормальных женщин. Якобы художник Кислинг видел, как Хаим целовал и гладил каменную статую, когда в студии никого не было. Правда это или нет, кто знает? Художники все немного чокнутые.
По свидетельству натурщицы Полетт, Сутин страдал лунатизмом. Однажды Модильяни запер Полетт и Хаима в его подвале, подсунув под дверь палитру с красками и три куска картона, на одном из которых было написано: "Либо рисуйте, либо занимайтесь любовью". Бедный Сутин от смущения лег не раздеваясь на диван и заснул. Ночью он разбудил Полетт, велел ей раздеться, разделся сам - и они стали танцевать. Танцевали почти в полной темноте, без единого звука, лишь тихо шаркали босые подошвы об пол. Полетт рассказывала, что ей казалось, будто Хаим спит.
У него было небольшое психическое отклонение - он испытывал болезненное влечение к красному. При виде окровавленных мясных туш Хаим впадал в экстатическое оцепенение. Об этом вспоминают многие его биографы и друзья. Патологическая любовь к красному породила его неповторимую манеру письма - что бы ни изображал Сутин, это напоминало выворачиваемое наружу чрево, словно живое тело разрывает рог быка или некий инстинкт, призванный природой не уберечь, а уничтожить человека.
Да, он определенно был странный человек.
Однажды утром бездыханного Сутина нашли в мусорном ящике. Дворник, обнаруживший находку, вызвал полицию. Выяснилось, что это не труп, а мертвецки пьяный Хаим. В участке за чашку кофе и булочку Сутин нарисовал портрет начальника полиции. Полицейский чин оказался нежным человеком, тонким ценителем живописи. Он увидел в нищем алкоголике гения.
В начале 20-х, когда Франция переживала эйфорию победы над Германией, и, казалось, все самое страшное осталось позади, изображения огромных окровавленных туш принесли Сутину признание. Сам Хаим толком не отдавал себе отчета, откуда взялась эта слава. Его картины стали хорошо продаваться. Он завел собственную студию на площади Клема, откуда открывался удивительный вид на Сену - он напоминал ему вид на Двину, реку его детства.
Он стал бороться с собственной славой непомерным чудачеством. Если кто-то держал в доме кошек, то Хаиму взбрело в голову держать старушек. В его доме появились какие-то невообразимые бабули, про которых он говорил, что это его дальние родственницы - какие-то кухарки, будто только-только сошедшие с его полотен. Одни говорили, что он с ними спит, другие - что он их только рисует...
В отличие от Шагала Сутин никогда не пытался выразить любовь к своей родине в живописи. Ему будто бы претила сама возможность писать нечто идиллическое. Собственная биография для него началась ровно с того момента, когда он осознал, может быть несколько шизофренически, угрозу, нависшую над миром, и чудовищную силу инстинкта, толкающего человека к смерти.
Начало войны застало Сутина в Париже. Он не уехал, как Шагал, Цадкин и многие другие его друзья. Он словно дожидался апокалипсиса, который предрекали его же собственные картины.
Он умер через восемь месяцев после того памятного рождественского бала, в августе 1943 года, на операционном столе. От опухоли, которая съела его мозг. Ему было пятьдесят лет. Наверное, тогда, под Рождество, он предчувствовал близкий конец и хотел вернуться туда, куда ему уже не было дороги, - на родину, в детство, к тем нищим и убогим, кого он всю жизнь рисовал и чья бедность в конце концов принесла ему деньги и славу. Странный был человек.
О чудачествах художника-безумца Хаима Сутина
ходили легенды: "Все свои картины он писал голым, рисовал еду, прежде чем ее съесть, даже если был очень голоден, с женщинами вел себя смехотворно, выглядел неряхой и всегда жил в ужасающем беспорядке"
,- так о нем вспоминали современники. И мог ли он предполагать, что с течением времени его работы, ранее продаваемые им за гроши, будут в списке самых дорогих картин мира, оценивающихся в десятки миллионов долларов.
Много художников, уехавших в годы революции из России, долгое время были совершенно не известны на родине. Живя в Париже, они относили себя к «французским художникам». Среди них Марк Шагал, Хаим Сутин, Цадкин, Липшиц и другие "замолчанные гении", оставшиеся за пределами внимания русских историков искусства. Хаим Соломонович Сутин тоже был среди этих забытых родиной, но всю жизнь писавший в документах «русский» и в графе место рождения - "Россия".
https://static.kulturologia.ru/files/u21941/219413060.jpg" alt="Бычья туша. Цена: 28 165 750 долларов. Автор: Хаим Сутин." title="Бычья туша. Цена: 28 165 750 долларов.
Художник широко известен публике в Америке и на Западе, его картины украшают крупнейшие мировые музеи и галереи а уникальные полотна Хаима Сутина постоянно появляются на аукционных торгах. К примеру, в 2016 году «Бычья туша» была продана за $28,165 млн, а «Камердинер» – за $16,9 млн, двумя годами раньше «Маленький кондитер» – за $18 млн, «Невеста» – за $15,6 млн. Сегодня немало коллекционеров России хотят иметь в своей коллекции работы этого уникального художника, вровень стоящего с такими известными фигурами мирового искусства как - Ван Гог, Мунк, Пикассо.
Освежеванный бык
Освежеванный бык
Холст, масло. 129,8 x 75. Christie’s. (2006). Цена: 7 848 000 фунтов.
Хаим Сутин в истории искусства фигура загадочная и демоническая. Из слов очевидцев
"Писал он свои холсты бурно, горячо, выкладываясь до конца. Отходил от мольберта, когда уже ноги его не держали"
. И голым он рисовал всегда... "не потому что эксгибиционист - не было денег на одежду. Во время работы он снимал вещи, чтобы они не снашивались».
Хаим восхищал своей манерой письма многих современных ему художников, но он так и не примкнул ни к одному из авангардных течений, возникающих и развивающихся в то время в Париже,
https://static.kulturologia.ru/files/u21941/0Sutin-0028.jpg" alt="Автопортрет. (1918).
Еще совсем молодым в 1913 году из местечка Смиловичи, что под Минском, начинающий художник уехал в Париж, о котором грезил, в котором думал прославиться. И где потом жил в нищете долгие годы, не имея денег ни на еду, ни на одежду, самозабвенно писал свои полотна, ничем вокруг себя не интересуясь. Его натурщицами были проститутки, образами для натюрмортов – несвежие туши с соседней бойни. И чтобы купить холсты и краски, продавал свои работы за сущие копейки.
Постоянно недоедающий Хаим приносил из лавки снедь и, страдая от голода, сначала рисовал ее и лишь потом ел... Он становился бесноватым, слюни текли у него при мысли о предстоящем «королевском обеде»... рассудок как будто совсем покидал его – ничего не видел, ничего не слышал, ничего не понимал...».
В Париже Хаим сблизился с Амедео Модильяни и другими художниками, жившими в богемной коммуне «Улей». Друзья о нем заботились, приодели его, понемногу обучили хорошим манерам, наняли ему приличное жилье. Очень скоро они с Амадео стали близкими друзьями, и итальянец постоянно давал Сутину немного денег, знакомил с нужными людьми, приводил натурщиц. Модильяни называл Хаима гением, поддерживал в трудные годы парижской эмиграции и написал его портрет. В итоге Сутин стал одной из самых ярких фигур «Парижской школы» искусства.
https://static.kulturologia.ru/files/u21941/0Sutin-0026.jpg" alt="Красная лестница в Кане. (1923). Холст, масло. 73 x 54 Christie’s.(2007). Цена: 3 283 333 фунта." title="Красная лестница в Кане. (1923). Холст, масло. 73 x 54 Christie’s.(2007). Цена: 3 283 333 фунта." border="0" vspace="5">
Хотя большие деньги и слава, тридцать художественных выставок при жизни художника никак не изменили уклад бытия самого Хаима. Художник никогда не знал, что делать, чтобы добиться успеха. Но зато точно знал, что живопись его – новая и необычная.
https://static.kulturologia.ru/files/u21941/0Sutin-0015.jpg" alt="Женщина в красном.
https://static.kulturologia.ru/files/u21941/0Sutin-0027.jpg" alt="Камердинер. Ок. 1927–1928. Холст, масло. 109,2 x 63,2. Sotheby"s.(2010). Цена: 7 881 250 фунтов" title="Камердинер. Ок. 1927–1928. Холст, масло. 109,2 x 63,2. Sotheby"s.(2010). Цена: 7 881 250 фунтов" border="0" vspace="5">
Камердинер. Ок. 1927–1928. Холст, масло. 109,2 x 63,2. Sotheby"s.(2010). Цена: 7 881 250 фунтов
Хаим очень много писал и краски на его холстах не переставали "кричать", а в жизни же его мучили приступы боли в желудке: давала о себе знать язва, заработанная в результате постоянного голода. В августе 1943 года его оперировали, но сделать уже ничего было нельзя. В последний пусть в оккупированном Париже его провожали Мари Оранш и художники Пабло Пикассо, Жан Кокто и Макс Жакоб.
На выставке в Пушкинском музее
О нескольких увлекательных страницах из жизни и творчества близкого друга и земляка Хаима Сутина - известного художника можно прочесть
Ха́им Сýтин (Хаим Соломонович Сутин , фр. Chaim Soutine ; 13 января , Смиловичи Минской губернии Российской империи - 9 августа , Париж , Франция) - французский художник «Парижской школы» .
Биография
Внешность Сутина
Внешне Сутин был некрасив: сутулый, с короткой шеей, втянутой в плечи, с крупными чертами лица и тяжёлой челюстью, как у деревянной скульптуры, высеченной топором доисторического мастера. Копна жёстких, тёмных волос, постриженных по-крестьянски в кружок, скрывала низкий лоб и большие оттопыренные уши. Выразительные, глубоко посаженные тёмные глаза под набрякшими, покрасневшими веками смотрели исподлобья. У него был толстый нос с узкой переносицей и полные губы, он причмокивал во время разговора, и в уголках большого рта появлялись белые пузырьки. Чудная, искренняя, располагающая улыбка обнажала потемневшие, с жёлтым налётом больные зубы, и так и хотелось упрекнуть его: «Сутин, вы не почистили зубы!» Но более всего поражали его небольшие, изящные и слабые, как у ребёнка, кисти рук. Казалось невероятным, что эти руки могут писать такие мощные полотна .
- 13.01.1893 - Хаим Сутин родился в Смиловичах Минской губернии , в бедной еврейской семье, и был десятым из одиннадцати детей. Отец будущего художника работал портным (по другим сведениям, синагогальным служкой). С раннего детства Хаим проявлял любовь к рисунку и живописи.
- 1907 - чтобы освободиться от влияния семьи (родители не разделяли точку зрения сына относительно будущей карьеры художника) и не изменить своему призванию, Хаим убегает из дома в Минск . Там он посещает рисовальную школу Я. М. Кругера .
- 1909 - Сутин и его друг Михаил Кикоин едут в Вильно , где записываются в Школу изящных искусств. Будущие художники мечтают увидеть Париж.
- Июнь 1913 - Сутин приезжает в Париж, где записывается в ателье Кормона в академии изящных искусств. Однако Сутин очень быстро меняет слишком «академическую» Академию на посещения Лувра, который становится его настоящим университетом. Здесь он изучает признанные произведения классиков живописи, греческую и египетскую скульптуру, картины Гойи , Эль Греко , Тинторетто , Жана Фуке , Рембрандта , Коро и Шардена . Из современников Сутин больше всего ценит Курбе и Сезанна . Сутин интересовался музыкой и литературой. Среди его любимых авторов были Монтень , Расин , Сенека , Достоевский , Пушкин , Бальзак и Рембо , среди композиторов - Бах и Моцарт . Первые годы в Париже художник живет в нищете. Перед тем, как переехать на Сите Фальгьер в пятнадцатом округе Парижа , Сутин живет и работает в «Ла Рюш», «Улье », международном общежитии бедных художников на левом берегу Сены, которое было создано в скульптором Альфредом Буше . Здесь Сутин знакомится с Леже Емилом , Марком Шагалом , Фернаном Леже , Робером Делоне, скульпторами Константином Брынкуши , Осипом Цадкиным , Анри Лораном , Липшицем и Александром Архипенко . Он встретит, прежде всего, Модильяни , с которым его соединит крепкая, но непродолжительная дружба (из-за преждевременной смерти последнего).
- 1918 - переезжает на юг Франции (Ванс, Кан-сюр-Мер и Сере), где остается почти на семь лет. Его впечатляет красота местных пейзажей; три года работает в бешеном темпе.
- 1922 - привозит в Париж около двухсот написанных работ. Американский коллекционер Альберт Барнс покупает у художника около пятидесяти произведений. В следующем году торговец произведениями искусства Леопольд Зборовски продает много полотен Сутина. Через 10 лет после прибытия в Париж он выбирается из нищеты и тратит все, что зарабатывает.
- 1925 - после лет, проведенных на юге Франции, Сутин возвращается в Париж, где въезжает в просторное ателье на улице Мон Сен-Готар, недалеко от площади Данфер-Рошро. Именно здесь он выполнит серию бычьих туш и многочисленные натюрморты с рыбой и птицей.
- 1927 - первая персональная выставка Сутина в одной из парижских галерей; знакомится с Марселеном и Мадлен Кастен, которые вслед за Зборовски возьмут опеку над художником
- 1929 - знакомится с историком искусств Эли Фором, который напишет первую монографию, посвященную его творчеству.
- 1935 - произведения художника впервые выставляются в США в рамках коллективной экспозиции в Чикаго .
- 1937 - выставка 12 картин художника в Государственном музее Пти Пале в Париже в рамках коллективной выставки «Мастера независимого искусства 1895-1937». Знакомится с Гердой Грот, немкой, которая скрывается от нацистского режима; она будет его подругой три года.
- 1939 - Сутин уезжает в Йонн.
- 1941 - Родители художника гибнут в Смиловичском гетто . Сам Сутин после неудачных попыток получить право на въезд в США укрывается в Шампиньи.
- 9 августа - Хаим Сутин умирает в Париже.
Творческое наследие
До 2012 года на родине Сутина в Белоруссии не было ни одной его картины. Картина «Большие луга в Шартре» (предположительно 1934 год) была приобретена 8 февраля 2012 года на аукционе Кристис за 400 тысяч долларов Белгазпромбанком . . В 2013 году Белгазпромбанк приобрел на аукционе Сотбис картину Сутина «Ева» (продажная цена 1.805.000 долларов) , признанную «самой дорогой картиной в Беларуси» .
- Портреты Сутина
Напишите отзыв о статье "Сутин, Хаим Соломонович"
Литература
- Зингерман Б. И. Парижская школа. - М.: Союзтеатр, 1993. - 384 с.
- Линдберг А. Выставка нищих // Утро. - 2005. - 23 дек.
- Апчинская Наталия . // Третьяковская галерея . - 2011. - № 4 (33) .
Примечания
Ссылки
- - журнал «Третьяковская галерея», #4 2011 (33)
Отрывок, характеризующий Сутин, Хаим Соломонович
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l"Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.
Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.
Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.