Генерал николай николаевич юденич. Николай николаевич юденич

30.09.2019

ЮДЕНИЧ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ

Генерал от инфантерии

Родился 18 июля 1862 г. в семье коллежского советника, директора московского Землемерного училища. Мать - урожденная Даль, приходилась двоюродной сестрой знаменитому составителю Толкового Словаря и сборников русских пословиц и поговорок Владимиру Ивановичу Далю. Юденич рос в атмосфере глубоко русской интеллигентной московской семьи, в которой до него не было ни одного военного.

В 1879 г., получив среднее образование, он вопреки семейным традициям решил держать экзамен в 3-е Александровское военное училище в Москве. «Николай Николаевич был тогда тонким худеньким юношей со светлыми вьющимися волосами, жизнерадостный и веселый. Мы... вместе слушали в аудитории лекции Ключевского и других прекрасных преподавателей», - вспоминал его однокашник генерал-лейтенант А.М. Саранчев{~1~}.

8 августа 1880 г. Юденич был произведен за отличия в портупей-юнкера, а через год, 8 августа 1881 г., был выпущен подпоручиком с прикомандированием к Лейб-гвардии Литовскому полку, стоявшему в Варшаве{~2~}. 10 сентября он был переведен в этот полк как гвардейский прапорщик. 30 августа 1884 г. произведен в подпоручики гвардии и тогда же блестяще выдержал вступительные экзамены в Академию Генерального штаба.

В Академии, 30 августа 1885 г., был произведен в поручики «За отличные успехи в науках» и 7 апреля 1887 г., за успешное окончание Академии Генерального штаба по 1-му разряду, - в штабс-капитаны гвардии. Начал службу по Генеральному штабу и. д. старшего адъютанта штаба 14-го армейского корпуса, с переименованием в капитаны. Так молодой Н.Н. Юденич, без какой-либо поддержки семьи или протекции, в 25 лет стал капитаном Генерального штаба (для сравнения, например, напомним: начальник Штаба Верховного Главнокомандующего в Первой мировой войне, а затем и Верховный Главнокомандующий М.В. Алексеев, прослужив больше 10 лет в строю, стал капитаном Генерального штаба только в 33 года).

С 23 октября 1889 г. по 23 ноября 1890-го Юденич отбывал цензовое командование ротой в своем Лейб-гвардии Литовском полку. 9 апреля 1891 г. вернулся в штаб 14-го армейского корпуса, но уже на должность обер-офицера для особых поручений.

В январе 1892 назначен старшим адъютантом штаба Туркестанского военного округа и 2 апреля 1892 г. произведен в подполковники.

В 1894 г. принял участие в Памирской экспедиции в должности начальника штаба Памирского отряда. Вскоре после похода Памир был формально присоединен к России. Юденич был награжден орденом Св. Станислава 2-й степени (ранее он получил ордена Св. Станислава и Св. Анны 3-й степени).

24 марта 1896 г. был произведен в полковники и с 6 марта того же года принял должность штаб-офицера при управлении Туркестанской стрелковой бригады, переименованной в 1900 г. в 1-ю Туркестанскую бригаду. Служивший в те же годы в Туркестане генерал-лейтенант Д.В. Филатьев позже подчеркивал: «...Тогда уже нельзя было не замечать и не оценивать основные черты характера Николая Николаевича: прямота и даже резкость суждений, определенность решений, уменье и твердость в отстаивании своего мнения...»{~3~}

16 июля 1902 г. полковник Юденич был назначен командиром 18-го стрелкового полка, а незадолго до того награжден орденом Св. Анны 2-й степени. С началом Русско-японской войны ему было предложено занять высокий пост дежурного генерала в Туркестанском военном округе, что означало верное производство в генерал-майоры. Но он отказался от этого назначения, стремясь принять участие в военных действиях в Маньчжурии, куда отправлялась 5-я стрелковая бригада, в состав которой входил 18-й полк. Командир бригады генерал М. Чурин, упав с лошади, повредил себе руку. Полковник Юденич, как старший, вступил в командование бригадой и повел ее в первый бой с японцами.

Этот бой вошел в историю как сражение под Сандепу. В нем 13–17 января 1905 г. русские войска успешно проявили инициативу. После того как 14-я дивизия из 2-й русской армии генерала Гриппенберга неудачно атаковала Сандепу 13 января, ее заменила 5-я стрелковая бригада под командой полковника Юденича. Его начальником штаба был тогда подполковник Генерального штаба Александр Владимирович Геруа, впоследствии известный военачальник и военный писатель, уже в эмиграции описавший начало боевой деятельности полковника Юденича{~4~}.

Японцы, ободренные отступлением 14-й русской дивизии, перешли в яростную атаку, нанося главный удар на правый фланг, где сражался 17-й стрелковый полк. Полковник Юденич решил перейти в контратаку и приказал своему начальнику штаба привести на угрожаемый участок 20-й полк. Уже ночью он сам прибыл на правый фланг и вызвал охотников из 20-го полка для движения вперед. В темноте таковых не оказалось. Тогда воскликнув: «Я сам буду командовать охотниками», - полковник Юденич вынул револьвер и двинулся вперед, широко шагая в своей черной папахе. Пример подействовал. За ним двинулись офицеры штаба бригады, а затем и солдаты-охотники. 20-й и 18-й стрелковые полки, развернувшись, дружно перешли в наступление. Японцы не выдержали и начали отступать. Когда до Сандепу осталось не больше 600 шагов, пришел категорический приказ от командира корпуса отойти на исходные позиции, а полковник Юденич, вызванный в штаб корпуса, получил «разнос» за недозволенный «порыв».

Личный пример в сочетании с суворовскими быстротой и натиском сыграл решающую роль через несколько дней, 20 января 1905 г., при атаке на важный опорный пункт японцев на излучине реки Хунь-Хе. 1-я стрелковая бригада (начальник штаба, тогда подполковник Л.Г. Корнилов, будущий Главнокомандующий и вождь Добровольческой армии) искусно наступала по укрытому подступу-оврагу, а 5-я бригада полковника Юденича должна была наступать по открытому полю. Выждав выхода 1-й бригады во фланг японцам, полковник Юденич скомандовал: «Вперед». Сам он шел во главе атакующих. Деревня была взята с маху, невзирая на орудийный, пулеметный и ружейный огонь{~5~}. 4 февраля 1905 г. полковник Юденич был ранен в левую руку, но остался в строю.

Во время Мукденского сражения 18 февраля 1905 г. сильно поредевший 18-й стрелковый полк, который снова принял Юденич (по возвращении в строй генерала Чурина), должен был оборонять редут на подступе к вокзалу. 5-я японская дивизия рвалась к железной дороге, стремясь отрезать отходившие русские войска. В ночь с 21 на 22 февраля многочисленная японская пехота стала обтекать редут. Частый ружейный огонь стрелков не мог остановить японцев. Тогда, ночью, командир полка повел своих стрелков в штыки на японцев. В схватке Юденич, наряду с подчиненными, работал также винтовкой со штыком. Японцы были отброшены. После второй штыковой атаки они бежали. Редут был удержан. Юденич получил ранение в шею (пуля прошла, к счастью, не задев сонной артерии). Но, как написал генерал Геруа, он «поразил-победил».

19 июня 1905 г. полковник Юденич был произведен в генерал-майоры и по излечении от ран назначен командиром 2-й бригады 5-й стрелковой дивизии. Боевой путь полковника Юденича в Русско-японской войне был отмечен высокими наградами. Уже 5 мая 1905 г. он получил золотое оружие с надписью «За храбрость» и с тех пор носил георгиевский темляк на сабле. 25 сентября 1905 г. был награжден орденом Св. Владимира 3-й степени с мечами, а 11 февраля 1906 г. орденом Св. Станислава 1-й степени с мечами. С 21 ноября 1905 г. по 23 марта 1906-го временно командовал 2-й стрелковой дивизией и снова с 23 марта по 3 апреля - 2-й стрелковой бригадой (бывшей дивизией).

По возвращении из Маньчжурии генерал-майор Юденич был назначен 10 февраля 1907 г. генерал-квартирмейстером штаба Кавказского военного округа и с тех пор «стал во главе органа, ведающего подготовкой к войне на отдельном Кавказском театре»{~6~}.

В Тифлисе на Барятинской улице, где поселились Юденич и его супруга Александра Николаевна (урожденная Жемчужникова), они часто принимали у себя сослуживцев. Юденич был радушен и широко гостеприимен. Как вспоминает бывший Дежурный генерал штаба Кавказского военного округа генерал-майор Б.П. Веселовзоров: «Пойти к Юденичам - это не являлось отбыванием номера, а стало искренним удовольствием для всех, сердечно их принимавших»{~7~}.

Это тоже позволило генерал-квартирмейстеру, а затем и начальнику штаба округа ближе узнать своих помощников и подготовить из молодых офицеров Генерального штаба надежных, энергичных сотрудников, привыкших к методам принятия его решений и в то же время обладающих полной инициативой при исполнении приказов на месте.

Произведенный 6 декабря 1912 г. в генерал-лейтенанты, Н.Н. Юденич после недолгого пребывания на должности начальника штаба Казанского военного округа возвращается 23 февраля 1913 г. в Тифлис уже начальником штаба «своего» Кавказского округа. 24 апреля 1913 г. награждается орденом Св. Владимира 2-й степени (в 1909 г. его деятельность была отмечена орденом Св. Анны 1-й степени).

Став начальником штаба округа, генерал Юденич, в частности, добился весной 1914 г. в Петрограде разрешения на создание у себя в штабе самостоятельного оперативного отделения при управлении генерал-квартирмейстера{~8~}.

Руководство этим отделением он поручил молодому 38-летнему полковнику Евгению Васильевичу Масловскому, которого он успел оценить еще будучи генерал-квартирмейстером. В отделение были назначены среди других молодые капитан Генерального штаба Караулов и штабс-капитан Кочержевский. В июле 1914 г. все они участвовали в полевой поездке в Сарыкамыш, во время которой, по указанию генерала Юденича, разрабатывалась операция, согласно которой турецкая армия через Бардусский перевал выходила в тыл русской армейской группе на Эрзерумском направлении и отрезала ее от сообщения с Карсом и Тифлисом.

Забегая вперед, скажем, что когда в декабре 1914 г. командующий Кавказской армией генерал Мышлаевский, «потеряв нервы», бросил Сарыкамыш и отдал приказ об общем отступлении, капитан Караулов и штабс-капитан Кочержевский по собственной инициативе остались в Сарыкамыше. Став начальниками штабов импровизированных отрядов из местных тыловых частей, организовали оборону в первые, самые критические дни, когда турецкий главнокомандующий Энвер-паша уже готов был торжествовать победу.

Помимо оперативного отделения штаба округа, генерал Юденич тщательно подбирал молодых офицеров Генерального штаба для разведывательного отделения. Незадолго до начала войны его начальником он назначил молодого подполковника Д.П. Драценко. Это его в дни Сарыкамышского сражения Юденич послал в штаб 1-го Кавказского корпуса с требованием остановить отступление, вопреки приказам и командующего армией и самого командира 1-го Кавказского корпуса генерала от инфантерии Г.Э. Берхмана.

Через разведывательное отделение в качестве помощников начальника прошли несколько выдающихся офицеров. Среди них - тогда молодые 33-летние капитаны П.Н. Шатилов и Б.А. Штейфон. Все они - помощники и ученики генерала Юденича - стали известными военачальниками в белых армиях во время Гражданской войны.

Окончивший мировую войну генерал-майором, Е.В. Масловский после нее занимал должность начальника штаба Главноначальствующего и командовавшего войсками Терско-Дагестанского края генерала Эрдели, а затем в Крыму, при генерале Врангеле, - начальника штаба 2-й Русской армии.

Ставший в 1917 г. генерал-майором, Д.П. Драценко был начальником штаба десантного отряда генерала Улагая при высадке из Крыма на Кубань в 1920 г., а затем некоторое время командующим 2-й Русской армией в Северной Таврии при генерале Врангеле.

Полковник Б.А. Штейфон командовал в Добровольческой армии Белозерским полком, затем был начальником штаба группы войск генерала Бредова, отступавшей от Одессы к Днестру и соединившейся с польской армией. В Галлиполи был комендантом знаменитого лагеря, произведен генералом Врангелем в генерал-майоры.

П.Н. Шатилов генерал-майором командовал в Добровольческой армии 4-м конным корпусом и был произведен в генерал-лейтенанты генералом Деникиным за успешные бои под Великокняжеской; затем - бессменный начальник штаба генерала Врангеля и в Кавказской добровольческой армии, и в Русской армии в Крыму.

Нет сомнения, что генерал Юденич потратил немало времени и сил, чтобы привлечь на службу в свой штаб этих, тогда еще никому неизвестных молодых полковников и капитанов Генерального штаба. Он подготовил штаб Кавказского военного округа к войне в условиях, в которых сама обстановка вынуждала воевать не числом, а уменьем.

А это было весьма существенно, ибо с началом Первой мировой войны в июле (старый стиль) 1914 г. Верховное Командование, пользуясь тем, что Турция еще не выступила против России, приказало перебросить на Западный фронт два из трех Кавказских корпусов, оставив на будущем турецком фронте один первоочередный 1-й Кавказский корпус, поддержанный двумя пластунскими бригадами и казачьими частями. Правда, после мобилизации на Кавказ прибыл из Туркестана 2-й Туркестанский корпус в составе двух неполных бригад с двухбатальонными полками.

В то же время, готовясь вступить в войну на стороне центральных держав, турецкое командование сосредоточило против Кавказской армии три армейских корпуса (9-й, 10-й и 11-й), каждый в составе трех дивизий, две отдельные дивизии, а также дивизии, сформированной из жандармов и других частей. Все эти соединения, поддержанные курдской конницей, были сведены в 3-ю турецкую армию.

С началом войны на Кавказе (после обстрела 20 октября - по старому стилю - кораблями немецкого и турецкого флотов русских портов на Черном море) турецкий главнокомандующий, энергичный, смелый и самоуверенный Энвер-паша довел численность 3-й армии до 150000 и в начале декабря 1914 г. принял командование ею вместе со своим начальником штаба, полковником германского генерального штаба Бронсаром фон Шеллендорфом. При участии прежнего начальника штаба 3-й турецкой армии майора Гюзе они разработали план операции, согласно которому 11-й корпус должен был атаковать русскую армейскую группу на Эрзерумском направлении с фронта, связывая ее боями, а 9-й и 10-й турецкие корпуса имели задачу обойти правый фланг русских через Бардусский перевал и выйти на Сарыкамыш, закрыв русским путь к отступлению вдоль железной и шоссейной дорог из Сарыкамыша на Каре. После окружения и уничтожения главных русских сил Энвер-паша надеялся двинуться на Кавказ, занять Баку и поднять восстание на Кавказе под исламским зеленым знаменем.

12 декабря 1914 г. авангард 9-го турецкого корпуса, сбив ополченцев с Бардусского перевала, начал наступление на Сарыкамыш. Главные силы Отдельной Кавказской армии - 1-й Кавказский и 2-й Туркестанский корпуса, перейдя границу, выдвинулись на два перехода на Эрзерумском направлении.

В Сарыкамыше была лишь ополченская дружина. Конечная станция железной дороги из Тифлиса являлась главной базой русских войск, перешедших границу и вышедших к Кеприкейским позициям на Араксе. Со складов у сарыкамышского вокзала войска получали боеприпасы и продовольствие.

Оказавшийся проездом из отпуска начальник штаба 2-й Кубанской пластунской бригады полковник Николай Адрианович Букретов (будущий кубанский атаман), бывший до своего назначения в штаб 2-й Кубанской пластунской бригады старшим адъютантом в штабе генерала Юденича, организовал оборону Сарыкамыша, использовав кадровые взводы туркестанских полков, посланные с фронта для формирования 4-го Туркестанского полка 5-й Туркестанской бригады. Прибытие из Тифлиса с последним поездом едущих на фронт 100 выпускников Тифлисского военного училища позволило ему укрепить ополченские и тыловые части. И когда 13 декабря командующий 9-м турецким корпусом Ислам-паша увидел, что его передовая 29-я дивизия натолкнулась на организованную оборону и попала под меткий огонь туркестанской полубатареи (отправленной тоже на формирование), то он решил отложить наступление на Сарыкамыш до сосредоточения всех войск корпуса.

Тем временем в Тифлисе, в русском командовании, шли споры. Начальник штаба генерал Юденич горячо настаивал на выезде всего штаба армии на фронт, в Сарыкамыш, а фактический командующий армией, помощник Главнокомандующего на Кавказе генерал от инфантерии А.З. Мышлаевский (бывший ординарный профессор Николаевской академии Генерального штаба и начальник Генерального штаба в 1909 г.) всячески противился и тормозил отъезд штаба армии, считая возможным осуществлять управление из Тифлиса. Только 10 декабря штаб выехал экстренным поездом в приграничное село Меджингерт, в двадцати километрах от Сарыкамыша, где располагался штаб 1-го Кавказского корпуса генерала от инфантерии Берхмана. Здесь, узнав, что во 2-м Туркестанском корпусе нет ни командира (ген. Слюсаренко заболел), ни уехавшего начальника штаба, генерал Мышлаевский после настойчивых просьб генералов Юденича и генерал-квартирмейстера Л.М. Болховитинова принял командование всеми русскими войсками на Сарыкамышско-Эрзерумском направлении. Одним из первых приказов генерала Мышлаевского было назначение генерала Юденича временным командующим 2-м Туркестанским корпусом, с сохранением обязанностей по должности начальника штаба Отдельной Кавказской Армии{~9~}.

«11 декабря 1914 г., - вспоминает генерал Б.А. Штейфон, занимавший тогда должность штаб-офицера 2-го Туркестанского корпуса, - стало совсем темно, когда прибыл Юденич в сопровождении своих доблестных помощников - полковника Масловского и подполковника Драценко. Засыпанные снегом, сильно промерзшие, они спустились в саклю-штаб. Непослушными от мороза руками, Юденич сейчас же придвинул к огню карту, сел и не развязывая даже башлыка, коротко приказал: "Доложите обстановку". Его фигура, голос, лицо - все свидетельствовало об огромной внутренней силе. Бодрые, светящиеся боевым азартом лица Масловского и Драценко дополнили картину. Одобрив наше решение не отходить, Юденич немедленно отдал директивы продолжать сопротивление на фронте и организовать в тылу оборону Сарыкамыша»{~10~}. Один из полков Туркестанского корпуса форсированным маршем тут же был отправлен в Сарыкамыш. Его передовой батальон следовал на подводах и как раз поспел к первой большой турецкой атаке.

Утром 15 декабря 1914 г. генерал Мышлаевский, узнав о выходе турок к Ново-Селиму, что окончательно отрезало Сарыкамыш, и считая положение в самом Сарыкамыше безнадежным, отдал приказ через командира 1-го Кавказского корпуса генерала Берхмана об общем отступлении по последней оставшейся свободной патрульной дороге вдоль границы. После чего по ней же убыл в Тифлис с тем, чтобы собирать оставшиеся силы для обороны столицы Закавказья.

Решение об отступлении стало известно генералу Юденичу от командира 1-го Кавказского корпуса, приступившего уже к отводу своих войск с позиции. Юденич немедленно потребовал отмены приказа об отступлении{~11~}. Он указывал, что отход по единственной патрульной дороге означает необходимость бросить артиллерию и обозы, ибо она вьючная, а также на то, что если пехота 1-го Кавказского корпуса и сумеет оторваться от турок, то 2-й Туркестанский корпус неизбежно попадет в окружение со всеми приданными ему частями. Отступление в этих условиях означало гибель главных сил Отдельной Кавказской Армии с неизбежными катастрофическими последствиями, так как значительных резервов в тылу не было.

Считая себя старшим в чине, генерал от инфантерии Берхман продолжал выполнять приказ генерала Мышлаевского, отводя к границе свои войска. Тогда 17 декабря 1914 г. генерал Юденич послал в штаб генерала Берхмана подполковника Драценко, с тем чтобы убедить его в необходимости остановить отступление на фронте и собрать все силы, чтобы отбросить турок от Сарыкамыша в обледеневшие и заметенные снегом горы.

Он приказал Драценко, в случае отказа генерала Берхмана, сообщить ему, что согласно «Положению о полевом управлении войск»{~12~} он как начальник штаба армии вступает в командование войсками группы и отдает приказ о прекращении отхода. Это подействовало. Части 1-го Кавказского и 2-го Туркестанского корпусов заняли сильные позиции на самой границе и уже не сдвинулись с них, несмотря на яростные атаки 11-го турецкого корпуса Абдул-Керим-паши.

А в то же время на поддержку посланным генералом Юденичем подкреплениям вечером 15 декабря в Сарыкамыш прибыла 1-я пластунская бригада доблестного генерал-майора М.А. Пржевальского, а также 154-й Дербентский и 155-й Кубинский полки непобедимой 39-й пехотной дивизии. Яростные и настойчивые атаки 9-го и подошедшего 10-го турецких корпусов были, хотя и с трудом, отбиты. До самой ночи шел тяжелый штыковой бой. Генерал Пржевальский, принявший общее командование, умело маневрируя резервами, сумел удержать сарыкамышский вокзал.

К вечеру 20 декабря к сарыкамышской группе русских подошли 1-я Кавказская казачья дивизия и 2-я Кубанская пластунская бригада. В тыл туркам на Бардусский перевал лично генералом Юденичем был послан 17-й Туркестанский полк полковника Довгирда. В то же время, по просьбе Юденича, комендант Карса отправил части 3-й Кавказской стрелковой бригады в Ново-Селим, обеспечив таким образом сообщение по железной дороге с Сарыкамышем. 21 декабря, по приказу генерала Юденича, все войска Сарыкамышского района перешли в наступление, вынудив турок к отходу по оледеневшим горам через дальние перевалы. Энвер-паша поспешил отдать приказ об отступлении. Но если части 10-го турецкого корпуса, преследуемые генералом Пржевальским, неся огромные потери пленными и обмороженными, все же успели уйти, то 9-й турецкий корпус был полностью уничтожен. 14-я рота Дербентского полка, атакуя, захватила 4 орудия и вышла к лагерю, где взяла в плен командира 9-го корпуса Ислама-пашу со всем его штабом, а также начальников и штабы 17-й, 28-й и 29-й турецких дивизий, взяв в плен 1070 офицеров и более 2000 солдат - все, что оставалось от 9-го турецкого корпуса.

Из 90 000 турок, участвовавших в Сарыкамышской операции, вернулось 12 100 человек. Потеряны были вся артиллерия и обозы двух корпусов. Потери русских были тоже тяжелы. Из 40 000–45 000 участников боев 20 000 выбыли убитыми и ранеными. Но если турецкие раненые погибали в ледяных горах, то многие русские были спасены в госпиталях, героически работавших под огнем в Сарыкамыше.

Главнокомандующий и наместник генерал от кавалерии граф Воронцов-Дашков уже 25 декабря, телеграммой, возложил окончательно командование Сарыкамышской группой войск на Юденича. Он признал, что в исключительно трудной обстановке генерал Юденич спас положение и вопреки приказу генерала Мышлаевского своим волевым стремлением к победе достиг ее, несмотря на более чем двойное превосходство турок. Генерал Юденич проявил исключительное гражданское мужество, принимая на себя весь риск чрезвычайно трудной операции, которую он упорно проводил согласно своему замыслу, вопреки открытому сопротивлению командира лучшего 1-го Кавказского корпуса генерала Берхмана... Выход из окружения, несмотря на превосходящие силы противника, был осуществлен мастерски и перерос в контрудар во фланг и частично в тыл турецких войск, потерпевших сокрушительное поражение.

Генералы Мышлаевский и Берхман были отрешены от командования. 24 января 1915 г. генерал-лейтенант Юденич был произведен в генералы от инфантерии и назначен командующим Кавказской Отдельной Армией.

Еще раньше Высочайшим приказом от 13 января 1915 г. генерал Н.Н. Юденич был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени за то, что «вступая 12 минувшего декабря в командование 2-м Туркестанским корпусом и получив весьма трудную и сложную задачу - удержать во что бы то ни стало напор превосходных турецких сил, действовавших в направлении Сонамер-Зивин-Караурган, и выделить достаточные силы для наступления от Сырбасана на Бардус, с целью сдержать возраставший натиск турок, наступавших от Бардуса на Сарыкамыш, выполнил эту задачу блестяще, проявив твердую решимость, личное мужество, спокойствие, хладнокровие и искусство вождения войск, причем результатом всех распоряжений и мероприятий названного генерала была обеспечена полная победа под г. Сарыкамышем».

Став командующим Кавказской армии, генерал Юденич получил не только большие права, но и полную самостоятельность, ибо обладавший большим государственным опытом наместник на Кавказе и Главнокомандующий Кавказской Отдельной Армией генерал-адъютант граф Воронцов-Дашков не только ходатайствовал перед Государем Императором о назначении командующим армией победителя в Сарыкамышском сражении, но предоставил ему полную независимость и отказался от какого-либо вмешательства в его оперативные решения.

Генерал Юденич не только получил возможность оказывать решающее влияние на все назначения и следовательно выбирать подчиненных на всех главных командных должностях. Не желая создавать для управления армией еще один штаб помимо того, который находился при Главнокомандующем, он решил перенести из Тифлиса ближе к фронту свой небольшой полевой штаб, где все ответственные должности заняли его молодые соратники, сыгравшие видную роль в Сарыкамышском сражении.

Так, должность генерал-квартирмейстера выполнял фактически начальник оперативного отделения полковник Е.В. Масловский. Подполковник, вскоре полковник, Драценко со своим помощником капитаном Штейфоном ведали разведкой. Другие должности в полевом штабе занимали несколько офицеров, участвовавших в этом сражении.

С близким ему по службе подготовленным полевым штабом, надежными войсками начался путь Юденича от победы к победе в борьбе с многочисленным, руководимым опытными офицерами германского генерального штаба противником (далее мы увидим, сколь остро не хватало ему в Петроградской операции именно дельного, энергичного штаба).

Первой такой блестящей победой была Евфратская операция... Надо сказать, что в то время как турки делали все для быстрого восстановления своей 3-й армии, создавая сводные дивизии за счет выделения целых частей из столичного военного округа, Верховный Главнокомандующий потребовал от генерала Юденича переброски на западный фронт значительной части Кавказской армии, в том числе сформированный новый 5-й Кавказский корпус и 20-ю дивизию. В результате чего в резерве оставалась едва закончившая свое формирование новая 4-я Кавказская стрелковая дивизия.

Поэтому естественно, что основные силы Кавказской армии были сосредоточены на главном Сарыкамышско-Эрзерумском направлении. На ее левом фланге пространство между озером Ван и верхним течением Евфрата занимал 4-й Кавказский корпус, большая часть которого состояла из кавалерии. Именно по нему, с целью выйти в тыл русской сарыкамышской группе войск и угрожать находящемуся еще дальше Алексадрополю, решил нанести свой удар новый командующий 3-й турецкой армии Махмуд-Кемиль-паша со своим начальником штаба полковником Гюзе.

9 июля 1915 г. турки силой около 80 батальонов начали наступление на Евфрате от Мелезгерта и вышли к тогдашней русской границе, оттеснив войска 4-го стрелкового корпуса. Его командующий генерал Огановский настойчиво требовал от генерала Юденича подкреплений, указывая на то, что турки стремятся преодолеть пограничный Агри-дагский хребет и выйти к Ахтинскому перевалу.

Но генерал Юденич отказал ему в подкреплениях, зная, что они могут лишь задержать турок, и вместо этого скрыто сосредоточил на левом фланге наступающей турецкой группировки в Даяре ударную группу генерала Баратова из 4-й Кавказской дивизии, которой он придал 17-й Туркестанский полк и славный своими подвигами 153-й Бакинский полк из «непобедимой» 39-й дивизии.

Однако нацелив ударную группу во фланг и тыл войскам Махмуд-Кемиль-паши, генерал Юденич, несмотря на тревогу, докатившуюся до Тифлиса, выжидал, пока турки не подымутся на высоту Агридагского хребта. Только тогда, точно рассчитав темп операции, 23 июля 1915 г. отдал приказ генералу Баратову немедленно «наступать в направлении, по которому проходил лучший путь отступления турок»{~13~}.

Турки поспешно бросились назад с высот Агри-дага. Тем временем перешла в наступление с Ахтинского перевала 2-я казачья дивизия генерала Абациева из состава 4-го Кавказского корпуса. Пытаясь прорваться, минуя группу генерала Баратова, турки бежали в горы. Было захвачено свыше 10000 пленных, в том числе прибывших из Константинополя, одетых с иголочки, 300 молодых турецких подпоручиков. 3-я армия Махмуд-Кемиль-паши снова надолго потеряла боеспособность. Генерал Юденич «поразил - победил» по-суворовски. За это он был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени, а также орденом Белого Орла с мечами.

В конце 1915 г. два новых фактора создали угрожающее положение для Кавказской армии. В сентябре 1915 г. болгары выступили на стороне Германии и Турции, что сразу отразилось на снабжении турецкой армии артиллерией и снарядами из Германии. В то же время, в начале октября 1915 г., союзниками было принято решение отказаться от борьбы за Дарданелльский пролив и очистить Галлиполи. Благодаря этому освобождались отборные войска 5-й турецкой армии, большая часть которых должна была пойти на усиление 3-й турецкой армии и без этого численно превосходившую русскую Кавказскую армию.

Как всегда, стремясь упредить противника, генерал Юденич решил внезапно перейти в наступление на Эрзерумском направлении, нанести решительное поражение 3-й турецкой армии и занять ее главные позиции по обе стороны от селения Кеприкей с его единственным мостом через реку Аракс.

Правда, теперь в Тифлисе уже не было графа Воронцова-Дашкова. На его место прибыл из Ставки (после решения Государя принять на себя Верховное командование) Великий Князь Николай Николаевич. Он предоставил Юденичу полную самостоятельность, и все же перед началом каждой операции требовалось испрашивать его разрешения.

В совершенной тайне подготовив наступление, генерал Юденич отдал приказ о его начале 29 декабря 1915 г. Первым атаковал 2-й Туркестанский корпус генерала М.А. Пржевальского. Его части с трудом овладели оборонительным узлом турок на горе Гей-даг. А в ночь на 30 декабря главные силы 1-го Кавказского корпуса начали наступление на Кеприкейские позиции противника. Здесь разыгрались ожесточенные бои.

Стремясь удержать Азанкейское плато, по которому шел кратчайший путь к Эрзеруму, турки, неся огромные потери, израсходовали все резервы. Этого и ждал генерал Юденич. Он бросил ударную группу генерала Воробьева с 4-й Кавказской стрелковой дивизией, усиленной 263-м Гунибским полком, в прорыв по труднодоступной горной местности в районе местечка Меслагат, где противник не ожидал наступления. Выйдя во фланг и тыл 11-го турецкого армейского корпуса, ударная группа обратила в бегство турецкую армию по всему фронту. Кеприкейские позиции были заняты. Таким образом была достигнута задуманная оперативная цель - разбить 3-ю турецкую армию до подхода победоносно настроенных турецких дивизий с Галлиполийского полуострова. Юденич удостоился довольно редкой награды - ордена Александра Невского с мечами.

Уничтожив значительную часть живой силы противника и, как пишет генерал Масловский, «наблюдая высокий моральный подъем войск»{~14~}, Юденич принял дерзновенное решение: использовать сложившуюся благоприятную обстановку для штурма Эрзерума. Он следовал завету Суворова - преследовать противника до конца, доводить победу до совершенства.

Но армия истратила в Азанкейском сражении почти весь свой боезапас, и генерал Юденич обратился с просьбой к Великому Князю Николаю Николаевичу взять необходимые патроны и снаряды из неприкосновенного запаса Карской крепости. И получил отказ. Великий князь не только отклонил это ходатайство, но категорически приказал немедленно прекратить дальнейшие действия и отвести войска на Кеприкейские позиции, где зимовать и устраиваться{~15~}.

Как и во время Сарыкамышской операции, генерал Юденич настаивал на своем решении. 8 января 1916 г. он послал на разведку своих ближайших сотрудников - начальника оперативного отделения полковника Масловкого и помощника начальника разведывательного отделения подполковника Штейфона. Те, при опросе пленных, сразу заметили, насколько в силу поражения перемешаны на фронте турецкие части и, выехав вперед к знаменитой Деве-Бойнской позиции, прикрывающей Эрзерум, обратили внимание на то, что подступы к ключевому форту Чобан-деде не были еще заняты турками.

Решив не выполнять поручения о выборе позиций на Кеприкей, оба офицера по своей инициативе вернулись немедленно в штаб и доложили свои данные об обстановке, указав также на высокое боевое настроение войск. Генерал Юденич, как пишет генерал Масловский, «инстинктом, присущим только крупному полководцу... сразу схватил всю сущность неповторимой дважды столь благоприятной для нас обстановки и понял, что наступила самая решительная в течении войны минута, которая больше никогда не повторится»{~16~}.

Он немедленно связался по телефону с начальником штаба армии генералом Болховитиновым и приказал ему доложить Главнокомандующему, Великому Князю Николаю Николаевичу свою настоятельную просьбу отменить приказ об отводе армии на Кеприкейские позиции и разрешить ему штурмовать Эрзерум. Как свидетельствует генерал Масловский, присутствовавший при этих телефонных переговорах, генерал Юденич предупредил, что он будет ждать ответа у аппарата. Великий Князь снова отказал и потребовал исполнить его первоначальный приказ. Только после новой настойчивой просьбы, переданной через генерала Болховитинова, Великий Князь, вероятно понимая, что Юденич скорее подаст в отставку, чем уступит, дал разрешение с грозящим условием: в случае неудачи вся ответственность падет на генерала Юденича. Так в вопросе о штурме Эрзерума генерал Юденич настоял на своем решении.

Правда, через несколько дней в штаб Юденича прибыл из Тифлиса состоявший при Великом Князе бывший начальник Генерального штаба генерал Ф.Ф. Палицын и со свойственными ему обстоятельностью и эрудицией стал доказывать письменно и устно невозможность взятия штурмом, без длительной подготовки, такую мощную укрепленную твердыню, какой является Эрзерум. Позже, в эмиграции, в письме адмиралу В.К. Пилкину от 4 июня 1921 г., Юденич писал про генерала Палицына: «Он и на Кавказе, когда я шел на Эрзерум, докладывал Великому Князю о невозможности зимней кампании на Кавказе, а мне присылал записки с подробным анализом обстановки карандашом и мелко написанные, я их не читал, передавал своему нач[альнику] штаба, который их тоже не читал и в свою очередь передавал кому-то»{~17~}.

Путь к Эрзеруму преграждал Девебойнский горный массив высотой свыше 2000 метров. На нем располагалось 11 мощных фортов с тяжелой артиллерией, построенных еще английскими инженерами во время и после Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На юге обход Девебойнской позиции прикрывала группа фортов, построенных немцами. Генерал Юденич решил сосредоточить свою лучшую 39-ю пехотную дивизию на северном фланге Девебойнской позиции, предварительно заняв Кара-Базар, откуда открывались подступы к форту Чобан-деде. Он сам в середине января в сопровождении своего полевого штаба осмотрел позиции у Деве-Бойны.

После длительной подготовки и прибытия тяжелой артиллерии из крепости Каре генерал Юденич назначил штурм на 29 января 1916 г. То, что на Эрзерумском направлении перед началом наступления было сосредоточено больше 80% войск из состава Кавказской армии и что другие участки фронта были оголены, было без сомнения рискованным. Но как истинный полководец, «рискобоязнью» он не страдал. Юденич рассчитывал на доблесть войск, ту доблесть, которая должна была обеспечить ему максимальный темп операции и внезапность, не позволявшую турецкому командованию подготовить и организовать контрудар на других, до предела ослабленных участках русского фронта.

И генерал Юденич не ошибся. Несмотря на снежные вьюги на горных плато и обледеневшие скалы, по которым приходилось пробиваться к турецким фортам при 20-градусном морозе, войска выполнили поставленные перед ними задачи в течение 5 суток. Конечно, дело не обошлось без жестоких кризисных ситуаций, как например, героическая оборона несколькими ротами Бакинского полка под командой полковника Пирумова захваченного ими форта Делангез от яростных контратак турок. Когда последняя атака турок была отбита, в строю из 1400 солдат и офицеров оставалось 300, вместе с ранеными.

К вечеру 1 февраля 4-я Кавказская стрелковая дивизия прорвала фронт южнее форта Тафта и вступила с боем в долину Эрзерума. 2 февраля доблестный летчик поручик Мейзер лично доложил в штабе Юденича, что наблюдал, как большое количество повозок уходит из Эрзерума на запад, что означает, видимо, эвакуацию тылов. Получив эти сведения, а также донесения от 4-й стрелковой дивизии, Юденич отдал приказ о немедленном общем штурме. Он удался. На рассвете 3 февраля 1916 г., на пятый день операции, войска Кавказской армии подошли к Карским воротам города. Первым вошел в город с казачьей сотней есаул Медведев - старший адъютант штаба 1-го Кавказского корпуса. При штурме было захвачено в плен 235 турецких офицеров и около 13 000 солдат. Было взято 323 орудия.

Утром того же дня генерал Юденич выехал на автомобиле в Эрзерум и, пересев из-за глубокого снега на перевале Деве-Бойна на лошадь из проходившей казачьей части, прибыл в Эрзерум, где отдал приказания о преследовании. В результате энергичных действий Сибирской казачьей бригады были захвачены в плен остатки 34-й турецкой дивизии, не считая нескольких тысяч пленных и многочисленных орудий.

Через неделю в Эрзерум прибыл Великий Князь Николай Николаевич. «Он, - пишет генерал Штейфон, - подошел к выстроенным войскам, снял обеими руками папаху и поклонился до земли. Затем обнял и расцеловал Юденича».

В связи с вопросом о награждении генерала Юденича начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев сразу после штурма Эрзерума запросил Великого Князя Николая Николаевича: «На случай, если Государь Император изволит обратиться ко мне, всепреданнейше испрашиваю указания Вашего Императорского Высочества для доклада по сему и как могли бы быть редактированы заслуги этого генерала в Высочайшем приказе»{~18~}.

На этот вопрос Великий Князь телеграфом сообщил Императору Николаю II свое мнение о генерале Юдениче:

Заслуга его велика перед Вами и Россиею. Господь Бог с поразительной ясностью являл нам особую помощь. Но, с другой стороны - все, что от человека зависимо, было сделано. Деве-Бойна и Эрзерум пали благодаря искусному маневру в сочетании со штурмом по местности, признанной непроходимой. По трудности во всех отношениях и по результатам, взятие Эрзерума, по своему значению, не менее [важно] чем операции, за которые генерал-адъютант Иванов и генерал-адъютант Рузский были удостоены пожалованием им ордена Святого Георгия 2-й степени.

Моя священная обязанность доложить об этом Вашему Императорскому Величеству. Просить не имею права.

Ответная телеграмма гласила:

Очень благодарю за письмо. Ожидал твоего почина. Награждаю Командующего Кавказской Армией генерала Юденича орденом Святого Георгия 2-й степени. Николай{~19~}.

Государь-Император, в 15-й день сего февраля, Всемилостивейше изволил пожаловать командующему Кавказской Армиею Генералу от Инфантерии Николаю Юденичу, орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия, 2-й степени, в воздаяние отличного выполнения при исключительной обстановке боевой операции, завершившейся взятием штурмом Деве-Бойнской позиции и крепости Эрзерум.

Подписал - Генерал от Инфантерии Алексеев. Скрепил - Генерал-Лейтенант Кондзеровский{~20~}.

Союзники России придали исключительное значение штурму Эрзерума. За эту победу генерал Юденич получил от английского правительства орден Св. Георгия и Михаила, а от французского самую высокую военную награду - орденскую Звезду Большого Креста Почетного Легиона.

Штурм Эрзерума, как когда-то и штурм Измаила, не был только блистательной победой. Он вызвал весьма существенные по своему значению стратегические и политические последствия. В стратегическом плане падение главного оплота азиатской Турции и окончательный разгром ее 3-й армии обеспечили успешное проведение ряда операций: занятие ключевого района Муша в Евфратской долине, высадку десанта и захват Трапезунда на черноморском побережье, Эрзинджано-Хараутскую операцию в июне-июле 1916 г., открывшую ворота в Центральную Анатолию, и, наконец, оборонительную - на Огностском участке фронта, где была обескровлена и остановлена в ожесточенных боях прибывшая из Дарданелл 2-я турецкая армия, в состав которой входил 16-й турецкий корпус Мустафы Кемаль-паши - будущего основателя современного турецкого государства.

В политическом плане перенос генералом Юденичем военных действий на территорию противника и занятие ее более чем на 300 км в глубину позволили министру иностранных дел С.Д. Сазонову формально закрепить и получить окончательное согласие Англии и Франции на формулировку им в Памятной записке от 19 февраля 1916 г. требования России о том, что «город Константинополь, западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, а также южная Фракия до линии Энос-Мидия будут впредь включены в состав Российской империи»{~21~}.

В феврале 1916 г., сразу после штурма Эрзерума, между Россией, Англией и Францией начались секретные переговоры о западных границах новых русских владений в Закавказье. В итоге этих переговоров было достигнуто соглашение, сформулированное в Памятной записке С.Д. Сазонова французскому послу в Петрограде Палеологу от 13 апреля 1916 г., где в разделе первом говорилось: «Россия аннексирует области Эрзерума, Трапезунда, Вана и Битлиса до подлежащего определения пункта на побережии Черного моря к западу от Трапезунда»{~22~}. Таким образом, в частности, из-под турецкого владычества освобождалась вся западная Армения.

Манифест об отречении от престола Императора Николая II был получен 2 марта 1917 г. и сразу вслед за ним приказ о назначении Верховным Главнокомандующим Великого Князя Николая Николаевича, немедленно выехавшего из Тифлиса в Могилев, в Ставку.

5 марта 1917 г. Главнокомандующим войсками Кавказского фронта был назначен генерал от инфантерии Н.Н. Юденич. Он считал, что все главные оперативные цели на Кавказском фронте достигнуты. В тяжелую снежную зиму 1917 г. проблема снабжения войск, далеко ушедших от своих тыловых баз, решалась с большим трудом. Строившиеся узкоколейные дороги далеко не были закончены. Конечно, занятие Трапезунда облегчало положение, благодаря снабжению по морю, где господствовал русский Черноморский флот под командованием адмирала Колчака. Но все же, до приведения в порядок тылов, генерал Юденич считал необходимым переход к обороне, с тем чтобы отвести свои лучшие войска, в том числе 1-й Кавказский корпус со своей ставшей знаменитой 39-й дивизией в тыл, где были лучшие условия для их снабжения.

Но весной 1917 г. Временное правительство потребовало не только подготовки к общему наступлению, но и немедленного продвижения вперед корпуса генерала Баратова в Персии на Керманшахском направлении, в сторону Мосула, на помощь английской армии.

В докладе (составленном генералом Е.В. Масловским, хорошо знавшим по довоенной службе условия, в которых войска находились в Персии) генерал Юденич настаивал на стратегической обороне. Поэтому сразу после ухода с поста военного министра А.И. Гучкова 2 (15) мая 1917 г. генерал Юденич был уволен с поста Главнокомандующего Кавказским фронтом новым военным министром А.Ф. Керенским.

Покинув Тифлис, генерал Юденич поселился в Петрограде, в квартире адмирала Хоменко (командовавшего морскими силами во время десанта войск в Трапезунде) на Кронверкском проспекте Петроградской стороны. Во время июньского наступления на Юго-Западном и Западном фронтах он приезжал в Ставку, в Могилев, но был только свидетелем крушения на фронте и отступления из Галиции. В Петрограде, по воспоминаниям его жены Александры Николаевны{~23~}, Юденич как-то зашел в банк, чтобы взять какую-то сумму из своих сбережений. Служащие банка, узнав, горячо приветствовали генерала и посоветовали взять все деньги на руки и продать собственный дом в Тифлисе, что генерал и сделал, обеспечив себя средствами на некоторое время вперед (захватывая и начало эмиграции).

Во время Октябрьского переворота генерал Юденич находился в Москве. Вскоре он вернулся в Петроград и, по некоторым данным, проверял возможность создания подпольной офицерской организации, исходя из наличия старых офицерских кадров в некоторых полках петроградского гарнизона, ведущих свое происхождение от бывших запасных полков (батальонов) 1-й и 2-й гвардейских дивизий. Однако весной 1918 г. все бывшие гвардейские полки были демобилизованы и сохранился лишь один Лейб-гвардии Семеновский полк под названием «Полка по охране города Петрограда». Связь с офицерской организацией этого полка поддерживалась через курьеров и после отъезда генерала Юденича в Финляндию (см. биографию полковника В.А. Зайцова).

Характерно, что будучи уже в Финляндии и ведя переговоры с генералом Маннергеймом, генерал Юденич послал директиву в полк, вменяя в обязанность офицерам полка «оставаться по возможности в Петрограде, чтобы при приходе белых армий сохранить важные государственные учреждения и в последнюю минуту захватить власть в свои руки»{~24~}. В этой деятельности генералу Юденичу помогали полковник Г.А. Данилевский и его верный адъютант поручик (в 1919 г. капитан) Н.А. Покотило, родственник его жены.

Из книги Распутин и евреи автора Симанович Арон

Николай Николаевич За кровавое воскресение 9 января 1905 года Николай II получил прозвище «Кровавый». Он его не заслужил. Он был слабым, бесхарактерным человеком, и вся его жизнь была путаной, без плана. Все зависело от того, кто в данный момент находился около царя и имел на

Из книги Во имя Родины. Рассказы о челябинцах - Героях и дважды Героях Советского Союза автора Ушаков Александр Прокопьевич

Николай Николаевич За кровавое воскресение 9 января 1905 года Николай II получил прозвище «Кровавый».Он его не заслужил. Он был слабым, бесхарактерным человеком, и вся его жизнь была путаной, без плана. Все зависело от того, кто в данный момент находился около царя и имел на

Из книги Белый фронт генерала Юденича. Биографии чинов Северо-Западной армии автора Рутыч Николай Николаевич

КРЫЛОВ Николай Николаевич Николай Николаевич Крылов родился в 1918 году в селе Петропавловка Уйского района Челябинской области в крестьянской семье. Русский. Работал в родном селе трактористом. В 1940 году призван в Советскую Армию. В боях с немецко-фашистскими

Из книги Бутлеров автора Гумилевский Лев Иванович

ЮДЕНИЧ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ Генерал от инфантерииРодился 18 июля 1862 г. в семье коллежского советника, директора московского Землемерного училища. Мать - урожденная Даль, приходилась двоюродной сестрой знаменитому составителю Толкового Словаря и сборников русских

Из книги Герои Первой мировой автора Бондаренко Вячеслав Васильевич

Саламанов Николай Николаевич Генерал-майорРодился 12 марта 1883 г., уроженец Новгородской губернии. Окончил 2-й кадетский корпус и Павловское военное училище. Высочайшим приказом от 10 августа 1903 г. произведен в подпоручики и вышел в 147-й пехотный Самарский полк{~1~}, куда

Из книги Самые закрытые люди. От Ленина до Горбачева: Энциклопедия биографий автора Зенькович Николай Александрович

3. НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ ЗИНИH H. H. Зинин родился 13 августа 1812 года в Шуше, небольшом городке Закавказья, ныне районном центре Азербайджанской республики. Кто были родители Зинина и как они попали в эту бывшую столицу и крепость древнего Карабахского ханства, осталось

Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 2. К-Р автора Фокин Павел Евгеньевич

НИКОЛАЙ ЮДЕНИЧ: «Только тот достоин жизни этой, кто на смерть всегда готов» Сведения о происхождении рода Юденичей противоречивы. В большинстве открытых источников можно прочесть, что Юденичи были дворянами Минской губернии, но в «Алфавитном списке дворянским родам

Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 3. С-Я автора Фокин Павел Евгеньевич

КРЕСТИНСКИЙ Николай Николаевич (13.10.1883 - 15.03.1938). Член Политбюро ЦК РКП(б) с 25.03.1919 г. по 16.03.1921 г. Член Оргбюро ЦК РКП(б) с 25.03.1919 г. по 16.03.1921 г. Секретарь ЦК РКП(б) с 25.03.1919 по 16.03.1921 г. Член ЦК партии в 1917 - 1921 гг. Член КПСС с 1903 г.Родился в г. Могилеве в семье учителя. Украинец. В. М.

Из книги Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства, 1914–1920 гг. Книга 1. автора Михайловский Георгий Николаевич

ПУНИН Николай Николаевич 16(28).10.1888 – 21.8.1953Поэт, искусствовед, художественный критик. Сотрудник журнала «Аполлон». Муж А. Ахматовой (1924–1938). Погиб в ГУЛАГе.«25 марта 1917. Гумилев сказал: есть ванька-встанька, как ни положишь, всегда станет; Пунина как ни поставишь, всегда

Из книги Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого автора Перевозчиков Валерий Кузьмич

Из книги автора

Николай Николаевич Покровский Исчезновение Штюрмера произошло столь же просто и незаметно, сколь торжественно было его вступление. Никаких официальных прощаний, как при уходе Сазонова, никаких адресов от ведомства, никаких прощальных визитов, хотя бы в виде

Из книги автора

Николай Николаевич ГУБЕНКО - Когда и где Вы познакомились с Высоцким?- Скорее всего здесь, в театре. Я пришел сюда в 1964 году за месяц до основания новой Таганки. У нас во ВГИКе был спектакль «Карьера Артура Уи», и мы играли его уже около года. Причем играли на разных

«Генерал, не знавший поражений»: Николай Николаевич Юденич

ЛЮБОЕ КОПИРОВАНИЕ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЗАПРЕЩЕНО!

С.Г. ЗИРИН

Жизни тот один достоин

Кто на смерть всегда готов

Над смертью властвуй в жизни быстротечной

И смерть умрёт, а ты пребудешь вечно

Уильям Шекспир

В череде имён в ушедшем ХХ столетии несправедливо запятнанных современниками и оболганных советскими историками, пребывает поныне и образ талантливого русского полководца генерала от инфантерии Николая Николаевича Юденича.

Не смотря на публикацию в конце XX и в начале XXI столетия ряда значительных работ о генерале Н.Н. Юдениче , отголоски старой травли живучи. И по сей день, некоторые современные авторы считают возможным использовать в своих работах старые труды советских историков, большинству из которых пригодное место на перерабатывающем писчебумажном комбинате.

Дошло до того, что современная российская писательница Марина Юденич (заявившая в телеэфире о своем родстве с генералом Юденичем) в одном из своих романов посчитала нужным вложить в уста своему герою северо-западнику следующие слова: «Осенью 1919 большевики разгромили нас напрочь, командующий наш, Николай Николаевич, бежал, Бог ему судья…» .

Не являлась исключением и русская эмиграция. По воспоминаниям барона Э.А. Фальц-Фейна (с его дедом генералом Н.А. Епанчиным дружил во Франции Н.Н. Юденич) отношение русской эмиграции к генералу Юденичу разделилось: «Она была наполовину “за”, наполовину “против”, как это всегда бывает, но по моему больше “за”» .

На протяжении всей жизни Николая Николаевича в эмиграции нападки на него со стороны отдельных бывших чинов Северо-Западного Фронта и гражданских лиц не прекращались. Первым поспешил обвинить генерала Юденича его помощник генерал А.П. Родзянко: «Огромная ответственность за гибель армии лежит на самом генерале Юдениче, человеке безвольном и упрямом, которому были совершенно чужды стремления и желания борцов за правое дело. Этот дряхлый старик не имел права брать на себя столь ответственную роль; большими преступниками перед погибшими борцами являются те русские общественные деятели, которые выдвинули эту мумию на столь ответственный пост» .

Ему вторили некоторые бывшие министры Северо-Западного правительства и журналисты, совсем ещё недавно кормившиеся из рук генерала Юденича, называя его не иначе, как «чёрный генерал» .

Некоторые молодые офицеры, бывшие северо-западники, проживавшие после Исхода Армии на территории Эстонии позволяли себе на печатных страницах крайне-оскорбительные высказывания в адрес своего бывшего Главнокомандующего, называя его «дегенератом Юденичем» , которые можно объяснить лишь отчаянием и горечью неудачи Осеннего Петроградского похода, молодостью лет и скудостью информации.

Один из лучших боевых генералов СЗА Б.С. Пермикин писал: «У генерала Юденича было большое и блестящее прошлое, известное все нам. Но горечь против него понятна, так как он взял на себя всю ответственность, которая кончилась для нас всех катастрофой, непонятной для нас» .

В среде нескольких тысяч выживших после страшной эпидемии тифа северо-западников, влачивших получеловеческое существование летом и осенью 1920 года в Эстонии , по причине отсутствия знаний бытовало несправедливое мнение о том, что генерал Юденич их предал, не сдержав своего обещания о выдаче полагавшихся им денег и переводе на другой фронт .

На самом деле истинными виновниками здесь являлись бывшие союзники по Первой Мировой войне и члены Ликвидационной комиссии СЗА, недобросовестно отнесшиеся к своим обязанностям, допустивших немало должностных злоупотреблений, тем самым непорядочно поступив с большей частью чинов расформированной Армии .

Морской офицер М.Ф. Гарденин оставил в своих воспоминаниях следующее мнение о генерале Юдениче: «Это был не имевший ни одного поражения генерал, разгромивший полностью турецкую армию, чисто русский и исключительной честности и правдивости человек, и его кандидатура была принята с полным сочувствием всеми оставшимися ещё русскими и генералами, командовавшими на юге России и Верховным Правителем Адмиралом Колчаком. К сожалению, генерал Юденич, будучи патриотом, был сильно потрясён произошедшими событиями и как военный, верный своему долгу и присяге, совсем не понимал политической обстановки, и, не смотря на решительность принимаемых решений на фронте, был часто наивен и даже боязлив при решениях Государственного значения и был немного уже стар и устал от ответственной работы, выпавшей на его долю на Кавказском фронте. Он, к сожалению, не оказался необходимым энтузиастом для выполнения выпавшей на его долю задачи. Своими колебаниями и непониманием общей специальной обстановки и недоверием к окружению и нерешительностью в самые кардинальные моменты принять необходимые и крайне ответственные бескомпромиссные решения не было в его характере, что много повлияло на успех всего продуманного дела по захвату Петербурга и нашим идеям этим образом помочь свержению сатанинской власти, разрушающей Великую Россию» .

Генерал не отвечал на критику и откровенные оскорбления недавних соратников по Белой Борьбе. Наверняка неоднократно друзья и близкие просили его выступить в русской печати, но генерал остался верен себе. Он себя виноватым не считал. Он принял, как всегда единственное верное решение: предложил своим сослуживцам по штабу Кавказской Армии генералу Е.В. Масловскому и генералу П.А. Томилову написать две пространные работы, основанные на документальной фактуре, чтобы дать разом ответ всем злопыхателям и оставить потомкам суждение о нём на основе этих двух работ. Первая книга о Кавказском фронте Первой Мировой войны благополучно вышла из печати в 1933 году и Н.Н. Юденич ещё успел получить экземпляр этой книги в госпитале . Второй труд, написанный П.А. Томиловым также при материальной поддержке Н.Н. Юденича о Белой борьбе на Северо-Западе России так и не увидел свет .

Николай Николаевич скончался в Каннах 5 октября 1933 года на руках своей супруги Александры Николаевны, не оставив наследников .

Как следствие на его беломраморной надгробной плите на Русском кладбище в Ницце не была указана в эпитафии его последняя веха в военной карьере:

«Главнокомандующ i й

Войсками Кавказскаго Фронта

1914 - 1917

Генералъ - отъ - Инфантер i и

Николай Николаевичъ

ЮДЕНИЧЪ

род. 1862 ск. 1933»

Александра Николаевна отошла ко Господу на 91 году жизни в год столетнего юбилея со дня рождения супруга и была погребена рядом с ним.

На плите позже выбили:

«Александра Николаевна

ЮДЕНИЧЪ

рожденная Жемчужникова

В феврале 1957 года в Нью-Йорке на собрании участников вооруженной борьбы с большевиками было принято решение увековечить память Вождей Белого Движения на стенах Владимирского храма в городке Кассевиль (совр. Джексон) в штате Нью-Йорк. При утверждении списка имен для помещения на мраморные доски имя генерала Юденича, как часто это уже бывало, не было оглашено присутствующими, явно находившимися под впечатлением оклеветанной личности вождя Белой Борьбы на Северо-Западе России. За честь имени своего бывшего Главнокомандующего вступился поручик Леонид Грюнвальд. Испросив согласие генеральши Александры Николаевны Юденич, заручившись поддержкой генерала А.П. Родзянко (явно пересмотревшего свой прежний негативный взгляд) князя С.К. Белосельского-Белозерского и полковника Д.И. Ходнева, он обратился в печати с воззванием к бывшим чинам Русской Армии Кавказского Фронта и Северо-Западной Армии о сборе пожертвований для изготовления памятной доски и установке её на стене русского храма: для вечного поминовения воина Николая Николаевича генерала от инфантерии Юденича . Имя генерала Юденича было выбито в 1958 году на мраморной доске последним.

Через пятьдесят лет после кончины генерала Юденича в русской газете, издающейся в Нью-Йорке, о нём была напечатана достойная статья на целую полосу с воспроизведением портрета . А спустя семьдесят лет после его смерти вышла подробная благожелательная работа современного историка в двух выпусках российской учительской газеты . В 2009 году был поставлен московским режиссёром Андреем Кирисенко документальный фильм о генерале Н.Н. Юдениче и петербургским режиссёром А.Н. Олиферуком документальный фильм о Северо-Западной Армии .

К сожалению, старые несправедливые обвинения и глубоко субъективные оценки личности генерала Н.Н. Юденича проникли и в XXI столетие.

Настоящая работа является новой попыткой влияния на прекращение поругания памяти Национального Героя России, генерала Н.Н. Юденича.

Николай Николаевич Юденич родился 18 июля 1862 года в Москве в семье директора Землемерного училища, коллежского советника, потомственного дворянина Минской губернии. Мать его урожденная Даль доводилась двоюродной сестрой почётному академику Петербургской Академии наук, автору общеизвестного авторитетного Толкового словаря живого великорусского языка В.И. Далю, которому Николай приходился троюродным племянником .

С первых гимназических классов он неизменно демонстрировал большие способности в науках. Из класса в класс Николай переходил с высокими баллами, окончив Московскую городскую гимназию “с успехами” .

После окончания гимназии, достигнув совершеннолетия, он поступает в Межевой институт , однако, проучившись в нём меньше года, 6 августа 1879 года он переводится в 3-е Александровское Военное училище юнкером рядового звания, 10 февраля 1880 года производится в унтер-офицеры, оканчивает училище портупей-юнкером (командиром взвода) .

Его однокашник генерал-лейтенант А.М. Саранчев вспоминал: «Николай Николаевич был тогда тонким худеньким юношей со светлыми вьющимися волосами, жизнерадостный и веселый. Мы слушали лекции Ключевского и других прекрасных преподавателей» .

Николай Николаевич единственный в роду Юденичей избрал военную стезю.

8 августа 1881 года после окончания курса наук он был произведён в подпоручики с зачислением по армейской пехоте и с прикомандированием Лейб-Гвардии к Литовскому полку (дислоцированном в Варшаве); с обязательством согласно 183-й статье устава о воинской повинности и статье 345-й проекта изменения статей книги 15 Сводных военных постановлений 1869 года, приложенного к приказу по Военному ведомству 1876 года за №228, прослужить на действительной службе три года .

12 сентября 1882 года он прибывает к месту своей службы. Высочайшим приказом от 10 сентября 1882 года переводится в Лейб-Гвардии Литовский полк прапорщиком со старшинством с 8 августа 1881 года. С 8 по 26 июля 1883 года временно командовал 13-й ротой. 2 мая 1883 года находился в Москве в составе войск по случаю Священного Коронования Императора Александра III и Императрицы Марии Фёдоровны (урожд. датской принцессы Луизы Софии Фредерики Дагмары), 4 мая 1884 года был пожалован тёмно-бронзовой медалью “В память Священного коронования Их Императорских Величеств” .

17 августа 1884 года Николай Николаевич командируется в Николаевскую Академию Генерального Штаба для держания вступительного экзамена. 30 августа того же года на основании приказа по военному ведомству за №244 он производится в подпоручики Гвардии. Блестяще выдержав экзамен, приказом по Генеральному Штабу от 1 октября 1884 года за №74 подпоручик Юденич зачисляется в академию. На вакацию 30 августа 1885 года производится в поручики. За отличные успехи в науках в Николаевской Академии Генерального Штаба 7 апреля 1887 года Н.Н. Юденич производится в штабс-капитаны. По окончании Академии по 1-му разряду 13 апреля того же года приказом по Генеральному Штабу он получил назначение на службу в Варшавский военный округ. При выпуске из Академии ему было выдано 300 рублей на первоначальное обзаведение лошади со всей принадлежностью .

Прибыв в Штаб Варшавского военного округа 1 июня 1887 года, штабс-капитан Юденич был прикомандирован к Штабу 14-го армейского корпуса для испытания по службе, где с 9 июня и начал свою новую службу. С 20 июля по 2 сентября 1887 года находился в прикомандировании к 18-й пехотной дивизии на время общих лагерных сборов. С 20 октября по 26 ноября этого же года временно исполнял должность старшего адъютанта штаба 14-го армейского корпуса по строевой части. Высочайшим приказом от 26 ноября 1887 года был переведён в Генеральный Штаб капитаном со старшинством с 7 апреля 1887 года с назначением старшим адьютантом Штаба 14-го армейского корпуса. Первым своим орденом Святого Станислава 3-й степени был награждён 22 мая 1889 года. С 6 июня по 1 сентября 1889 года находился на специальных общих лагерных сборах в 14-й кавалерийской дивизии .

Без поддержки семьи и какой-либо протекции Н.Н. Юденич упорным трудом самостоятельно добился в 25 лет привилегированного положения и почётного чина капитана Генерального Штаба, что являлось далеко не частым явлением в Русской Императорской Армии.

На основании приказа по Военному ведомству 23 октября 1889 года он был прикомандирован к Лейб-Гвардии Литовскому полку, отбыв в нём со 2 ноября 1889 года по 12 ноября 1890 года цензовое командование ротой, 27 ноября вернулся к постоянному месту служения в Штаб 14-го армейского округа. Высочайшим приказом 9 апреля 1891 года был назначен обер-офицером для особых поручений при Штабе 14-го армейского округа. С 27 января 1892 года переведён исправляющим должность старшего адъютанта штаба Туркестанского Военного округа, 5 апреля 1892 года произведён в подполковники с утверждением в настоящей должности. Прибыл к месту новой службы 16 июля 1892 года. За свою службу подполковник Юденич 30 августа 1893 года был Всемилостивейше награждён орденом Святой Анны 3-й степени .

С 14 июня по 24 октября 1894 года Николай Николаевич принял участие в Памирском походе в должности начальника штаба Памирской экспедиции и командира одного из отрядов, который на основании Высочайшего повеления, объявленного в приказе по Военному ведомству за №34 от 1895 года был признан за военный поход . Тяжесть похода обуславливалась вооруженными стычками с отрядами афганцев и борьбой с суровыми природными условиями: песчаные и снежные бури. Участник похода вспоминал: “Изнурительный горный марш, убийственный климат, когда жару столь быстро сменяет снег, что не знаешь в чём идти - в рубахе или полушубке. Ужасные дороги, загубившие половину коней отряда. Стычки с воинственными и дерзкими афганцами, вооруженными английским оружием и экипированными с ног до головы англичанами” .

Критическое положение сложилось у малочисленного отряда подполковника Юденича, блокированного превосходящим по силе отрядом афганцев на реке Гунт: «Против Юденича было два орудия и там афганцы подходили к нам за 300 шагов, но всё обошлось без боя» . Подоспевшее вовремя подкрепление заставило неприятеля ретироваться. За Памирский поход 9 июня 1895 года подполковник Юденич был награжден орденом Святого Станислава 2-й степени. 24 октября 1897 года был пожалован редкой светло-бронзовой памятной медалью с бантом с императорскими вензелями Н I, А II, А III и надписью “В память походов и экспедиции в Средней Азии 1873-1895 гг. ” .

В 1895 году Николай Николаевич женился на Александре Николаевне, урождённой Жемчужниковой, разведённою женой штабс-ротмистра Сычева , которая была младше его на девять лет . Сослуживцы вспоминали, что пойти в гости к Юденичам было искренним удовольствием для всех, жили они очень дружно, живой энергичный характер супруги уравновешивал спокойную немногословность Николая Николаевича . По всей видимости, в этом году Н.Н. Юденич специально взял долгосрочный отпуск, чтобы совершить с женой «свадебное путешествие», длившееся с 12 марта по 11 июля 1895 года, за время которого супруги посетили Москву, Харьков, Петербург и совершили зарубежную поездку. Повторную четырёхмесячную поездку по Европейской России и за границу супруги Юденич совершили с 21 апреля по 21 августа 1902 года .

За отличие по службе в возрасте 34 лет Н.Н. Юденич 24 марта 1896 года был произведён в полковники. 2 ноября этого же года пожалован серебряной медалью на Александровской ленте ”В память Царствования Императора Александра III” .

Последующим Высочайшим приказом 6 декабря 1896 года он получил назначение штаб-офицером при управлении Туркестанской стрелковой бригады (получившей в 1900 году шифр 1-й Туркестанской бригады), но вступил в должность, прибыв к новому месту службы только 7 января 1897 года. В промежутке полковник Юденич приказом по войскам Туркестанского Военного округа с 29 апреля по 8 июля 1896 года находился в командировке в пределах Бухарского Ханства в качестве главного руководителя полевой поездки офицеров Генерального Штаба. За что был награждён Бухарским орденом золотой звезды 2-й степени, принять и носить который ему было Высочайше разрешено 9 июня 1897 года, о чём было объявлено в приказе по войскам Туркестанского военного округа за №266 .

С 30 мая по 20 сентября 1900 года Н.Н. Юденич отбыл цензовое командование 4-м батальоном в 12-м гренадерском Астраханском Императора Александра III полку. 22 июля 1900 года был награждён орденом Святой Анны 2-й степени .

Получив новое назначение штаб-офицером при Управлении 1-й Туркестанской стрелковой бригады, 15 ноября 1900 года прибыл к очередному месту службы. С 10 апреля по 19 июля 1901 года исполнял должность заведующего Ташкентскою подготовительною школою 2-го Оренбургского кадетского корпуса .

Назначение на должность командира 18-го стрелкового полка, 5-й стрелковой бригады в Сувалках полковник Юденич получил 16 июля 1902 года, вступив в командование полком 9 октября 1902 года. 27 августа 1903 года назначается в Сувалкское губернское по воинской повинности присутствие, в качестве военного члена. С 10 октября по 17 октября 1903 года находился в секретной командировке в г. Гродно по направлению штаба округа .

С началом Русско-японской войны ему было предложено занять пост дежурного генерала в Штабе Туркестанского военного округа, что означало скорое производство в генеральский чин и спокойную тыловую службу, но Николай Николаевич отказался от столь выгодного предложения и выступил на фронт во главе своего полка . До прибытия на театр военных действий 8 августа 1904 года полковник Юденич был награждён орденом Святого Равноапостольного Князя Владимира 4-й степени .

В походах и боях полковник Юденич находился на Дальнем Востоке в составе 2-й Маньчжурской армии с 10 ноября 1904 по 12 мая 1906 года. В битвах под Сандепу и в Маньчжурии под Чжантаньхенань и Янсынтунь полковник Юденич проявил незаурядные командирские способности и завидную храбрость. Командир 5-й бригады генерал М. Чурин, упав с лошади, сломал себе руку. Полковник Юденич был назначен и.д. командира бригады и повел её в первый бой. Этот бой вошел в историю, как сражение под Сандепу. В нем 13-17 января 1905 года русские войска отличились. Полковник Юденич, прибыв ночью в расположение 20-го полка, вызвал охотников для контратаки. В темноте таковых не оказалось. Тогда он воскликнув: «Я сам буду командовать охотниками!»,- вынул револьвер и двинулся вперед, увлекая за собой офицеров и солдат. Японцы отступили .

20 января 1905 года, при атаке на важный оборонительный участок японских войск на излучине реки Хунь-Хе, полковник Юденич возглавил атаку по открытому полю, невзирая на артиллерийский, пулемётный и ружейный огонь противника, деревня была взята с маху .

В ходе ожесточенных боев 4 февраля 1905 года под Мукденом полковник Юденич, вернувшись в свой 18-й полк, получил задание охранять подступы к железнодорожной станции. Наступающие японские войска начали заходить во фланг обороны 18-го полка, и тогда Юденич решает атаковать неприятеля в штыки. В схватке командир полка наравне с солдатами работал винтовкой со штыком. Японцы не выдержав контратаки, бежали. Полковник Юденич был “ранен ружейною пулею при обходе позиции в левую руку (сквозная пулевая рана на внутренней стороне левого локтя без раздробления костей и суставов длиной около вершка)”, но остался в строю .

В боях под Мукденом с 17 по 23 февраля 1905 года при упорной обороне редута №8 при деревне Янсынтунь, полковник Юденич был ранен ружейной пулей в правую половину шеи. По свидетельству старшего врача Либавского санитарного отряда Российского Красного Креста, где Н.Н. Юденич находился на излечении: «входная рана находится на палец выше правой ключицы, присоединяющейся к грудной клетке, а выходы на один палец направо от позвоночника, на высоте ¼ груди и позвонка». Сразу, по выздоровлении, вернулся в полк .

«У Николая Николаевича были две сестры Александра (по мужу Лаврентьева) и Клавдия (по мужу Паевская). Обе они очень любили своего брата, в особенности Клавдия. Во время Маньчжурских боев, когда он был ранен в шею, у одной из его сестер Клавдии, сидя у себя дома, было видение: “Поле сражения, масса раненных, среди которых и Н.Н. (Николай Николаевич - С.З.), а над ним Пресвятая Богородица, покрывающая его Своим Омофором”. И было чудо, пуля прошла около сонной артерии, не задев её. Он был замертво доставлен на перевязочный пункт, а затем в госпиталь в Мукден» .

В 1904-1905 гг. полковник Юденич семь раз временно командовал бригадой .

За отвагу и умелое руководство вверенными ему воинскими подразделениями на фронте Николай Николаевич был Высочайше награжден: 5 мая 1905 года Золотым Оружием “За храбрость” (с 1913 - Георгиевское Оружие - С.З.); 25 сентября 1905 года орденом Святого Владимира 3-й степени с мечами; 11 февраля 1906 года орденом Святого Станислава 1-й степени с мечами. За отличие Всемилостивейше произведён 19 июня 1905 года в генерал-майоры с назначением командиром 2-й стрелковой бригады 5-й стрелковой дивизии с почётным вечным зачислением в списки 18-го полка (с 8 июня 1907), который был отмечен Георгиевским Знаменем, а чины полка удостоены особого памятного знака отличия с надписью “За Янсынтунь с 19 по 23 Февраля 1905 года” для ношения на головных уборах . 23 января 1906 года был пожалован светло-бронзовой медалью на Александровско-Георгиевской ленте с бантом «В память русско-японской войны 1904-1905 гг.». С 21 ноября 1905 по 23 марта 1906 года временно командовал 2-й стрелковой дивизией .

10 февраля 1907 года генерал Юденич получает почётное назначение Окружным генерал-квартирмейстером Штаба Кавказского Военного округа с переводом в Генеральный Штаб, с 12 мая по 10 августа 1907 года исполняет должность начальника Штаба Кавказского Военного округа , вскоре был утверждён в этой должности . В 1909 году был Высочайше пожалован орденом Святой Анны 1-й степени, а 6 декабря 1912 года производится в генерал-лейтенанты .

Непродолжительное время с 6 декабря 1912 по 25 февраля 1913 года генерал Юденич исполняет обязанности начальника Штаба Казанского военного округа, но уже в марте 1913 года возвращается на Кавказ на свою прежнюю должность начальника Штаба Кавказского Военного округа. 24 апреля 1913 года награждается орденом Святого Владимира 2-й степени .

Весной 1914 года он добивается разрешения на создание у себя в Штабе самостоятельного оперативного отделения при управлении генерал-квартирмейстера. Генерал Юденич хорошо разбирался в людях и окружил себя молодыми талантливыми и храбрыми офицерами, что помогло ему в начавшейся Первой Мировой войне одержать блистательные победы. «Идея каждой операции зарождалась в разговорах Н.Н. Юденича с начальниками отделений. <…> Каждый из нас пользовался правом совершенно откровенно высказать своё мнение и мог вступить в спор с Юденичем, отстаивая свою точку зрения» . Из числа сотрудников его штаба вышли будущие известные военачальники Белых Фронтов Гражданской войны генералы Н.А. Букретов, Д.П. Драценко, Е.В. Масловский, П.Н. Шатилов, Б.А. Штейфон.

По общему мобилизационному расписанию с началом войны с Германией из трёх Кавказских корпусов мирного времени было взято на Запад два корпуса и часть Кубанских и Терских казачьих войск. Для защиты Кавказа остался лишь один регулярный корпус и начавшие формирование второочередные и ополченческие части. Пользуясь таким ослаблением, в декабре 1914 года турецкий флот внезапно нападает на наши черноморские берега, а верный ученик германского генерального штаба Энвер-паша с необычайной быстротой и энергией наступает на слабые русские силы в районе Саракамыша. Причём с двумя третями своей армии он обходит русские главные силы с фланга и тыла, что ставит Кавказскую Армию в критическое положение, близкое к катастрофе. Этот опасный момент и выдвигает с первых же дней войны с Турцией на роль Командующего Кавказской Армией генерала Юденича, под непосредственным талантливым командованием которого и проходит вся победная война с Турцией .

В этот момент генерал Юденич получает временное назначение командовать 2-м Туркестанским армейским корпусом с сохранением обязанностей по должности начальника Штаба Отдельной Кавказской Армии. Вместо общего отступления, как было приказано генералом А.З. Мышлаевским (в то время состоящим помощником Командующего Кавказской Армией) генерал Юденич, заменив отбывшего в тыловой Тифлис слабовольного генерала Мышлаевского, взяв всю ответственность на себя, приказал всем частям Армии отстаивать свои позиции. Во главе вверенного ему 2-го Туркестанского корпуса он начинает сопротивление на подступах к Саракамышу наступающим превосходящим по численности турецким войскам.

Боевой кризис разрешался крайне медленно и болезненно. Днём и ночью турки, пользуясь своим численным превосходством, вели на фронте ожесточённые атаки. Обстановка для русских сил почти не имела шансов на успех. Генерал Юденич сумел направить действия Саракамышской группы войск, окружённой противником, таким образом, что наши войска не только вышли из критического положения, но и одержали блестящую победу .

Благодаря несокрушимой воле и выдающемуся воинскому таланту генерала Юденича русские войска изменили обстановку и в течение месяца нанесли сокрушительный разгром Турецкой армии под командованием Энвер-Паши, превосходившей наши войска вдвое. По данным неприятельского генерального штаба их армия потеряла 100 тысяч и после Сарыкамышской операции насчитывала 12400 человек! Причём 9-й турецкий корпус был взят в плен вместе с командиром Исхан-пашой, начальниками 17-й, 28-й и 29-й дивизий .

13 января 1915 года Николай Николаевич Юденич “за твёрдую решимость, личное мужество, хладнокровие и искусство вождения войск” был награжден первым на Кавказе орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени, произведен в чин генерала от инфантерии и назначен Командующим Отдельной Кавказской Армией .

В июле 1915 года в ходе блестяще спланированной Евфратской операции войска под командованием генерала Юденича разбивают наголову 3-ю турецкую армию Абдул Керим Паши, подошедшую к нашей границе. За Евфратскую операцию Николай Николаевич был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени и орденом Белого Орла с мечами.

Сослуживец генерала Юденича генерал Б.А. Штейфон вспоминал: «Среднего роста, плотного телосложения, с большими “запорожскими” усами генерал Юденич был не словоохотливым. В своих привычках чрезвычайно скромный и воздержанный. Не курил, не пил. Столовался вместе с чинами своего полевого штаба и, не смотря на свою сосредоточенность, любил за столом шутки и смех. Не могу не вспомнить мелкого случая, очень характерного для Юденича. За Евфратскую операцию 1915 гола он был награждён орденом Св. Георгия 3-й степени. По Кавказским традициям командир 1-го Кавказского корпуса генерал Калитин, как старший Георгиевский Кавалер, прибыл с депутацией в штаб армии, чтобы поздравить Командующего Армией и поднести ему крест. Юденич был явно тронут. Кратко поблагодарил. Сел. Помолчал. Затем подошел ко мне, и сказал вполголоса: “Передайте, пожалуйста, заведующему столом, что у нас будут завтракать генерал Калитин с депутацией. Пусть заведующий подаст к столу что-нибудь лишнее. Ну, там сельтерской воды, что ли…” Так сельтерской водой мы и поздравили нового Георгиевского Кавалера!» .

Генерал Юденич часто объезжал войска. Говорил мало, но видел - угадывал всё. С солдатом он говорил просто, без ложного пафоса и только о повседневных нуждах - что сегодня ел? Есть ли тёплые портянки? Получал ли горячую пищу? Вопросы повседневные, но как раз такие, какие доходили до солдатского сердца. Поэтому в его руках измученные боями войска творили чудеса, возвышаясь в своих подвигах до высоты подлинного самоотречения .

В разгар суровой зимы 28 декабря 1915 года началось Азапкейское сражение. С первого дня бои приняли чрезвычайно ожесточённый характер. На восьмой день упорное сопротивление противника было сломлено и Кавказская Армия генерала Юденича, преследуя неприятеля 100 вёрст, дошла до Эрзерума. Крепость была расположена на высотах до 11 тысяч футов, с тремя линиями сильнейших фортов высеченных в граните, считалась всеми военными авторитетами неприступной. Тем не менее, генерал Юденич, понимая, что более благоприятного момента для штурма твердыни вряд ли представится, настаивал на подготовке к штурму. Прибывший из ставки Главнокомандующего генерал Ф.Ф. Палицын, хорошо начитанный об укреплениях крепости, назвал идею штурма Эрзерума - “безумием”!

По свидетельству сослуживцев генерала Юденича по Кавказскому фронту он не страдал “рискобоязнью”.

В январе 1916 года настойчиво предлагая Командующему Кавказским фронтом Великому Князю Николаю Николаевичу начать штурм турецкой крепости Эрзерум, он несколько раз получал отказ. Генерал Юденич упорствовал и тогда Великий Князь дал своё согласие, но с оговоркой, что в случае неудачи штурма Эрзерума вся ответственность падёт на него. На ходатайство генерала Юденича об отпуске в спешном порядке патронов и снарядов из тыловых запасов, последовал отказ Главнокомандующего. Операция по овладению турецкой твердыни по признанию генштабистов была рискованной, но генерал Юденич принял волевое решение и за пять дней штурма захватил Эрзерум .

В 8 часов вечера 29 января 1916 года начался легендарный пятидневный, воистину Суворовский, штурм. Днём и ночью в двадцатиградусный мороз, засыпаемые вьюгой и сметаемые турецким огнём, карабкались войска по обледеневшим кручам. Участник штурма вспоминал: «Полк поднимался по узкой тропе. Затем тропа исчезла. Приходилось карабкаться уже по скалистым горам. Поднявшаяся вьюга лишила всякой возможности ориентироваться. Люди выбивались из сил, пробивая кирками лёд и камень для прохода вьюков. К 2 часам ночи полк вышел на плато. Вьюга усилилась, и стало нетерпимо…». Полковник Пирумов с шестью ротами Бакинского полка овладел фортом Далангез. Отбил восемь атак неприятеля. Из 1400 бойцов осталось около 300 человек и то большей частью раненных. Елизаветпольский полк с большими потерями захватил форт Чобан-деде.

Мужество и героизм русских воинов были сродни суворовским солдатам.

Полковой священник Дербентского полка Смирнов, узнав о больших потерях в командном составе полка, вышел впереди цепи солдат с крестом и повёл за собой полк в неудержимую атаку. Под сильнейшим огнём, преодолевая упорное сопротивление противника, дербенцы овладели сильно укреплённой турками высотой. Полковой батюшка был тяжело ранен, и ему пришлось ампутировать ногу. За этот подвиг он был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени.

3 февраля 1916 года, после пятидневного штурма, хвалебно-неприступная крепость Эрзерум была взята.

Через три дня после взятия Эрзерума на имя Командующего Кавказской Армией была получена Высочайшая телеграмма: «В воздаяние высокого мужества и искусного руководства, проявленных Вами при взятии крепости Эрзерум, награждаю Вас орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия II класса. Николай» . А ещё через два дня в Штаб Командующего прибыл фельдъегерь с небольшим пакетом. Это был сафьяновый футляр, в котором находились золотая Георгиевская Звезда и большой Георгиевский Крест на шею. По своей скромности Н.Н. Юденич долго не решался их надеть .

Три степени офицерского Георгия, которыми был награждён генерал Н.Н. Юденич чрезвычайно редкое явление для всей истории статута ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия с 1769 по 1917 годы. Имя генерала Н.Н. Юденича выбито в золоте на беломраморной доске Георгиевского зала в Московском Кремле. Стоит заметить, что орденом Святого Георгия 2-й степени были награждены в Первую Мировую войну всего четыре русских и два французских генерала, а за весь период статута ордена 2-й степенью был пожалован 121 человек .

Со стороны союзников последовали награждения генерала Юденича орденами от Великобритании Святых Георгия и Михаила 1-й степени, от Франции Большим Офицерским Крестом ордена Почетного Легиона и Военным Крестом.

Сослуживец генерала Юденича вспоминал: «Его прямой, совершенно честной и на редкость цельной натуре были чужды и помпа и представительство, а тем более поза или реклама. Даже после Эрзерума, осенённый славой и награжденный Георгиевской Звёздой, он не мог пересилить себя и поехать в Ставку, чтобы представиться Государю и поблагодарить за высокую боевую награду; хотя не мог не догадываться, что в случае поездки в Ставку, там, его ожидали генерал-адъютантские вензеля. Убеждённый монархист, он преданно служил своему Императору, не ища наград и поощрений» .

Через неделю после взятия турецкой твердыни в Эрзерум прибыл Великий Князь Николай Николаевич. Он подошёл к выстроенным войскам, снял обеими руками папаху и поклонился до земли. Затем обнял и расцеловал генерала Юденича. Сверхдоблестным войскам, участвовавшим в штурме, даны были награды, превышающие все существовавшие тогда нормы и правила.

4 апреля 1916 года войска под руководством генерала Юденича овладевают турецкой крепостью Трапезунд и, продолжая борьбу с противником, который пытается овладеть потерянными крепостями, в июне 1916 года, уничтожают 3-ю Турецкую армию, а в сентябре того же года, генерал Юденич наносит поражение прибывшей с Галлиполи 2-й Турецкой армии.

За блестящие полководческие победы генерал Юденич Высочайшим приказом награждается редким почётным орденом Святого Благоверного Князя Александра Невского с мечами .

Сослуживец генерала Юденича по Кавказскому фронту генерал Б.А. Штейфон напишет о нём в эмиграции: «Личность генерала Юденича как полководца по праву может быть приближена к таким мастерам войны и боя, как Суворов и Наполеон. Он дорог нам как величественное отражение русского духа, как полководец, возродивший во всем блеске Суворовские заветы, а значит и наше национальное военное искусство. С верою в Бога и с преданностью своему Императору, всегда скромный, всегда благородный генерал Юденич преданно служил величию Российской Державы.

В истории Первой Мировой войны генерал Н.Н. Юденич был единственным полководцем, который не знал поражений » .

Генерал Юденич остался единственным из командующих армий верным присяге и преданный Государю Императору Николаю II.

В критические февральские дни 1917 года на совещании у Главнокомандующего Кавказской Армией Великого Князя Николая Николаевича, последний обратился с вопросом к генералу Юденичу, может ли он ручаться за верность и преданность Кавказской Армии? Юденич ответил: «Кавказская Армия, безусловно, предана Государю и долгу службы!». Родной дядя Императора, проигнорировав ответ генерала Юденича и составленную генералом Н.Н. Янушкевичем верноподданническую телеграмму с выражением преданности Его Величеству, послал Императору Николаю II депешу с коленопреклоненной мольбой отречься от Престола!

Убежденный монархист, генерал Юденич после Отречения Государя трудно мирился с существованием Временного Правительства, оставаясь на своем посту лишь из любви к своей Кавказской Армии .

Верховным Главнокомандующим Русской Армии Великим Князем Николаем Николаевичем 3 марта 1917 года генерал от инфантерии Н.Н. Юденич был назначен Главнокомандующим Отдельной Кавказской Армии, а после образования Кавказского Фронта 3 апреля назначается его Главнокомандующим. В марте 1917 года по причине плохого снабжения и усталости войск, генерал Юденич прекратил начавшееся наступление на Багдадском и Пенджабском направлениях, и отвёл 1-й и 7-й корпуса в районы базирования. Несмотря на требования Временного Правительства, он отказался возобновить наступление, обусловленное стремлением Временного кабинета министров оказать услугу Великобритании. 5 мая он был отозван с должности Главнокомандующего в Петроград. Официальная формулировка отстранения гласила “за сопротивление указаниям” . На вопрос же военному министру А.Ф. Керенскому о причине своего снятия с должности, генерал Юденич получил ответ: «Вы слишком популярны в своей Армии!» . На прощание чины Кавказской Армии преподнесли своему Командующему золотую шашку, осыпанную драгоценными камнями .

В Петрограде чета Юденичей поселилась на квартире адмирала Хоменко в то время свободной в доме страхового общества «Россия» на Каменоостровском проспекте.

Посетив Государственный Банк, чтобы снять некоторую сумму денег из своих сбережений, генерал Юденич был восторженно встречен, как герой Русской Армии банковскими служащими, которые посоветовали ему снять все деньги, продать всю недвижимость и держать вырученные средства у себя. Супруги Юденич продали дом в Тифлисе и земли в Кисловодске. Всю ценность совета они поняли уже на чужбине, когда смогли сами нормально устроить быт и помочь многим русским беженцам .

Вскоре генерал Юденич был направлен в казачьи области «для ознакомления с настроением казачества» .

Во время Октябрьского переворота Н.Н. Юденич находился в Москве. Вернувшись в Петроград, он предпринял попытку создания тайной офицерской организации из числа офицеров Лейб-Гвардии Семёновского полка, находившегося на службе у большевиков. Инициатива увенчалась успехом, в дальнейшем уже на Петроградском фронте летом 1919 года Семёновский полк в полном составе перешёл от красных на сторону северо-западников.

В двадцатых числах ноября 1918 года используя чужие документы при помощи тайной офицерской организации с супругой Александрой Николаевной, полковником Г.А. Данилевским и согласившимся стать его личным адъютантом, поручиком Н.А. Покотилло (родственником его жены) генерал Юденич прибыл на поезде из Петрограда в Гельсингфорс .

В Финляндии Николай Николаевич заручившись поддержкой Особого комитета по делам русских беженцев, под председательством бывшего премьер-министра А.Ф. Трепова и генерала, барона К.Г. Маннергейма встает во главе Военно-политического центра и военной организации, стремясь к созданию Белого Фронта. Соотечественникам в Финляндии импонировало имя столь заслуженного и известного генерала. Современники вспоминали: «Командование?.. Других генералов с таким большим всероссийским именем вокруг не было» . «Из всех генералов, кандидатура которых выдвигалась, как руководителей добровольческой армии в Европейской России, безусловно, на первом месте был Юденич. На всех буквально гипнотическое воздействие оказывала фраза, которую всегда про него говорили: “Генерал, который не знал ни одного поражения” <…>. «Генерал держался очень уверенно, говорил, что если ему не будут мешать, то он большевиков “раскидает”. Если не будут мешать!» . «Крепкий как кремень, упрямый даже перед лицом смерти, твердой воли, сильный духом». «Сосредоточение командования в руках общеизвестного полководца и героя Кавказского Фронта считалось наиболее подходящим» .

Контр-адмирал В.К. Пилкин после первой встречи в Финляндии с генералом Юденичем 6 января 1919 года запишет в своём дневнике: «Ну, какое же общее впечатление произвёл на меня Юденич? Хорошее и немного странное! Он не совсем обыденный человек, не то чудаковат, не то просто сильно себе на уме, неладно скроен, да крепко сшит, вероятно, очень цельный характер» .

Несколько позже он утвердится в своём мнении: «Юденич, несомненно, очень умён. Никто его не обманет. Стоит посмотреть, как он слушает, поглядывая исподлобья на разный люд, являющийся к нему, кто с проектом, кто с докладом. Заметно, что он всех насквозь видит и мало кому верит. Если скажет что-нибудь, то слово его всегда метко и умно, но говорит мало, очень молчалив… При этом он совсем не угрюм и в нём много юмора» .

Приказом Адмирала А.В. Колчака от 5 июня 1919 года генерал Юденич назначается Главнокомандующим всеми русскими силами Северо-Западного Фронта и выезжает из Финляндии в Ревель на встречу с Командующим Северным корпусом генералом А.П. Родзянко, откуда вместе с ним на поезде прибывает в Ямбург и посещает фронт.

«23 июня Ямбург встречал Главнокомандующего Северо-Западным Фронтом генерала от инфантерии Юденича. Для встречи на перроне вокзала был выстроен почётный караул от Ямбургской Стрелковой Дружины в составе одной роты под командой штабс-ротмистра Андреевского при оркестре музыки. На правом фланге находились Ямбургский Комендант полковник Бибиков, командир Ямбургской Стрелковой Дружины полковник Столица и другие начальствующие лица. К вокзалу стеклось множество городского населения. В 8 часов 30 минут дня подошёл экстренный поезд. Из вагона вышел генерал Юденич, командир Северного Корпуса генерал-майор Родзянко, Начальник штаба корпуса генерал-майор Крузенштерн, Начальник Военно-Гражданского Управления области полковник Хомутов и чины штаба Главнокомандующего полковник Даниловский и штабс-капитан Покотилло.

Генерал Юденич обратился к почётному караулу с приветствием и благодарил войска Северного Корпуса за их боевую службу и геройскую защиту Отечества. Затем генералом были приняты ординарцы от почётного караула подпоручик Шведов и унтер-офицер Андреев. Андреев - Георгиевский Кавалер удостоился расспросов Главнокомандующего о его боевой жизни и совершенном им подвиге. <…> Обойдя представлявшихся ему чинов Ямбургского Гарнизона и представителей местного населения, генерал пропустил почётный караул церемониальным маршем и вторично благодарил молодцов ямбургцев. <…> Проехав по городу, Главнокомандующий вошёл в храм Божий, где был встречен духовенством крестом и молитвой. Затем был осмотрен военный лазарет. Перед вечером генерал Юденич отбыл на боевой фронт. Проводив знаменитого покорителя Армении, население Ямбурга стало медленно расходиться, обсуждая подробности встречи, весьма довольное тем, что в лице столь известного боевого военачальника, наконец-то стали объединяться разбросанные от Архангельска до Вильны силы Северо-Западного Фронта» .

Очевидец вспоминал: «Выра была в верстах 20 к западу (от ст. Волосово - С.З.). Мы увидели, что там стоит тот самый бронепоезд, который захватил капитан Данилов и ещё общевоинский состав и вся платформа полна офицеров. Наш состав прошёл мимо платформы и остановился немного дальше. В центре платформы я увидел гигантского роста генерала, оказавшегося генералом Родзянко, в то время командующего армией. <…> С ним ехали союзные офицеры в чужих формах, вероятно, английских. Много - не меньше 50 - офицеров, которые очевидно составляли штаб <…> и почётную свиту. <…> Поразил меня блеск форм: здесь были и свитские офицеры в замечательных мундирах и казачьи, и морские офицеры и, по-видимому, разных полков, гвардейских и кавалерийских. Все были в парадных мундирах. Посередине стоял почётный караул из 20 солдат высокого роста, одетых в прекрасно подобранные гимнастёрки. Они отлично держали “на караул”, и у них были фуражки с синим околышем с романовскими кокардами . Очень боевой, торжественный и немного даже залихватский вид был у этой роты: до известной степени, гвардейская часть Белой армии. Я на всю жизнь сохранил это последнее яркое видение Императорской армии, мундиров, блеска, солдаты тянулись, унтер-офицеры стояли картинно, отдавая честь и всё было очень торжественно» .

Укоренилось мнение, что якобы генерал Юденич не признавал независимости Финляндии и Эстонии и только и ждал того момента, когда можно будет уничтожить самостоятельность последней.

В действительности, генерал Юденич оказался в весьма сложном положении. Будучи убеждённым монархистом, он был вынужден считаться с непредрешенческой программой армий Белых Фронтов и лозунгом «За единую и неделимую Россию!», с другой стороны для него не являлось секретом недружелюбие правящих кругов Англии за исключением военного министра Уинстона Черчилля.

И, в-третьих, он понимал, что единственной базой для разворачивания русских белых войск может быть лишь территория Финляндии, или Эстонии.

Английский посол в Париже лорд Берти, характеризовав настроения правительственных кругов Англии, ещё 6 декабря 1918 года записал в своем дневнике: «Нет больше России! Она распалась, исчез идол в виде Императора и религии, который связывал разные нации православной верой. Если только нам удастся добиться независимости Финляндии, Польши, Эстонии, Украины и т.д., и сколько бы их не удалось сфабриковать, то, по-моему, остальное может убираться к черту и вариться в собственном соку!» .

Главные союзники генерала Юденича англичане втайне стремились к ослаблению или уничтожению Балтийского флота и не хотели способствовать возрождению сильной и прежней России, видя в ней своего вечного конкурента в геополитике. Чтобы «соблюсти лицо» они не могли полностью отказать в помощи СЗА, но и помощь эта выливалась в полумеры. В Эстонию для СЗА доставлялись морским путём непригодные к стрельбе артиллерийские орудия, старые танки…

А.И. Куприн вспоминал: «Однажды три четверти ёмкости пароходного трюма (восемьдесят мест!) <…> погрузили для отправки в Ревель <…> фехтовальными принадлежностями: замшевыми нагрудниками, перчатками, рапирами и масками» .

Великая Княгиня Виктория Фёдоровна ещё в январе 1919 года писала королю Англии Георгу V, называя большевиков «подонками, пытающимися утвердить свою власть террором против человечности и цивилизации». <…> «Я прошу в этом письме помочь уничтожить сам источник, откуда большевицкая зараза распространяется по всему миру. В борьбе за освобождение от тирании от большевиков <…> Петроград остается главным объектом военных операций. Несмотря на это, генерал Юденич, глава русских военных соединений на побережье Финского залива, не смог снарядить свою армию и не получил ответа на свое обращение к союзникам, отправленное в конце декабря. <…> Население Петрограда умирает от голода. И хотя эта армия, которая в настоящее время формируется, географически и, следовательно, стратегически находится в наиболее выгодном положении для нанесения решающего удара, мы не осмеливаемся нанести его без запасов пищи для голодающего населения» .

Король Георг V по воспоминаниям Великого Князя Кирилла Владимировича был в весьма двусмысленном положении на тот момент, оказавшись заложником общественного мнения в своей стране, и инстинктивно стремился держаться подальше от беспокойных и неудобных родственников .

Тем не менее, 13 марта 1919 года он направил ей ответное письмо: «Вместе с министрами моего правительства я внимательно изучил все поднятые в Вашем письме вопросы. <…> Мы желаем и намерены послать провиант и снаряжение тем, кто борется с большевиками, и еще до получения Вашего письма, эти намерения уже были в некоторой степени осуществлены. 1 декабря четыре крейсера и шесть эсминцев прибыли в Либаву с грузом оружия, впоследствии частично доставленного в Эстонию, частично переданного правительству Латвии в Либаве. Крейсера также активно участвовали в военных действиях против большевиков. <…> От генерала Юденича никаких просьб в Адмиралтейство не поступало. В декабре, когда он был в Финляндии, в военное министерство было передано обращение с просьбой, помочь, формирующейся новой армии оружием и снаряжением, но через дипломатические каналы никаких просьб не поступало. Однако снаряжение было отправлено, и были приняты меры по ускоренной доставке угля в Эстонию» .

Второе письмо Великой Княгини, посланное в июле 1919 года, английскому королю о помощи Северо-Западной Армии осталось без ответа .

Морской русский офицер вспоминал в эмиграции: «Вооружение и одежду получали от англичан, и тут происходили бесконечные задержки и недоразумения. Выглядело так, что англичане не только не торопились, а задерживались со своими обещаниями. <…> Медлительность англичан в исполнении своих обещаний начинала наводить на сомнение - не собираются ли они менять свою политику в отношении советской власти. Ведь для белых это был вопрос жизни и смерти» .

Судя по аналитической работе современника, ситуация в Англии складывалась следующим образом: «1. Некоторые английские общественные деятели, в числе их - члены кабинета, вследствие полного незнания России, долго пребывали в убеждении, что Троцкий - это Наполеон русской революции, который направит ее в русло, сделает умеренной и даст возможность Западу заключить с Советской Россией союз против Германии. 2. Ланкаширские фабриканты <…> думали, что большевики, разрушая русскую промышленность, в сущности, очень полезны» . Корреспонденты некоторых английских газет выставляли большевиков идеальным правительством. 3. В английском обществе существовало мнение, что «Россия по воле Троцкого, Радека и Ленина прыгнула из XII века в XXII. <…> 4. За признание большевиков стояли политические противники министерства, пользовавшиеся каждым поводом, чтобы нанести удар министерству » .

«Английское правительство было заинтересовано в создании вооруженной силы в Прибалтике, но не русской, и работа по её созданию была энергична и планомерна. Английский генерал Марч, которому вместе с генералом Гофом были даны широкие полномочия в Эстонии правительством Англии, откровенно признался одному шведу: “Русские люди вообще никуда негодные, но если уж выбирать между белыми и красными, то уж, конечно, надо взять красных”. Ему и было поручено бесконтрольно распоряжаться судьбами русских воинов и беженцев» .

Переговоры о привлечении Финской армии для совместных боевых действий по освобождению Петрограда от диктатуры большевиков велись между генералом Юденичем и генералом Маннергеймом ещё с конца 1918 года. Корень проблемы таился в нежелании признать независимость Финляндии Русским Политическим Совещанием в Париже под руководством бывшего министра иностранных дел Императорской России С.Д. Сазонова.

Регент Финляндии генерал Маннергейм, симпатизируя русской белой борьбе, не взирая на отказ С.Д. Сазонова и адмирала Колчака, продолжил переговоры с генералом Юденичем, обещая придти ему на помощь под Петроградом в случае единоличного заявления генерала Юденича о признании независимости Финляндии и присоединения к ней части карельских земель.

Генерал Юденич, не будучи искушенным политиком, проявил здесь политическую мудрость, признав от собственного имени независимость Финляндии, и заверил барона Маннергейма о своей полной лояльности и вверенных ему войск к её независимости. Началась подготовка к совместному походу на красный Петроград финских и русских белых войск. Но вскоре произошедшие перевыборы в Финляндии, которые генерал Маннергейм проиграл и лишился политической власти, полностью перечеркнули на время совместный поход финских и русских войск.

Представители разного толка и рода финских политических организаций в переговорах с генералом Юденичем предложили ему выставить под ружьё около 10 тысяч финских добровольцев для совместной операции по освобождению Петрограда от большевиков.

Николай Николаевич отнесся к этому предложению без энтузиазма, поскольку рассчитывал на силы финской армии, а не на политизированных людей, от которых, как он небезосновательно полагал в будущем можно ждать чего угодно. В сложившейся ситуации он стремился освободить подъярёмную большевиками российскую столицу силами только РУССКИХ войск. Начальник конвоя при начальнике 2-й дивизии перед походом вспоминал: «Если бы ещё сговориться с Финляндией, то дело пошло совсем хорошо. Но, кажется, наше главнокомандование против постороннего вмешательства в русские дела. Оно не хочет вводить в Петроград иностранные войска, так как из этого создалась бы (одно слово неразб. - С.З.) новая коньюктура, вытекали бы обязательства и руки великой России были бы связаны» .

16 октября 1919 года генерал Юденич сообщил советнику русского посольства в Швеции о том, что выступление финских добровольческих войск в настоящее время нежелательно.

Когда, прибыв на фронт в 20-х числах октября 1919 года, генерал Юденич убедился, что стремительный натиск на красный Петроград не увенчался успехом, он срочно инициировал очередные переговоры с правительством Финляндии через военных представителей Антанты, своего тамошнего представителя генерала А.А. Гулевича и членов Северо-Западного правительства.

Но пока шли согласования, писался проект договора С.Д. Сазоновым между Верховным Правителем адмиралом Колчаком (которому подчинялся генерал Юденич) и финским правительством драгоценное время было упущено и войска Северо-Западной Армии оказались в пределах Эстонской республики.

Полковник Эстонской армии Вильгельм Саарсен писал в эмиграции: «С прибытием в Эстонию генерала Н.Н. Юденича не была секретом его политическая платформа, поскольку это касалось Эстонии. Она была им совершенно ясно выражена в солдатски (так в тексте - С.З.) короткой форме: “Никакой Эстонии, есть лишь русская Эстляндская губерния”. В жизни она (была - С.З.) проявлена сразу же требованием Эстонскому Командующему прибыть к ген. Юденичу на французское военное судно, переданное адьютантом генерала, чего ген. Лайдонер, конечно, не исполнил» .

Судить об отношении генерала Юденича к самостоятельности и независимости Эстонии можно по первоисточнику - переписке между ним и Командующим Эстонской армией генералом И.Я. Лайдонером.

Почти за полгода до переезда из Финляндии в Эстонию 20 февраля 1919 года он, в частности, писал в письме генералу Лайдонеру:

«Ставлю Вас в известность, что я никогда не прикажу Северному корпусу и моим новым формированиям повернуть штыки против Эстляндии и сам против Эстляндии не пойду. Преданный Вам и готовый к услугам Н. Юденич (выделение наше - С.З.)» .

Слово русского офицера, да ещё в письменной форме говорит само за себя!

Тем не менее, генерал Лайдонер, находясь под влиянием радикально настроенных к русским эстонских политиков, в откровенной беседе с будущим генералом СЗА, ротмистром Б.С. Пермикиным, сказал ему весной 1919 года в Ревельском госпитале: «Что если бы мы взяли Петроград, и все наши белые армии покончили бы с большевиками, то Эстония потеряла бы свою самостоятельность. Что он хорошо знает русских, служа до чина полковника в Русской Армии и в генеральном штабе . Он уверен, что мы не можем стать другими. На мой вопрос: “Предпочитает ли он большевиков?” (он ответил - С.З.): “Большевики очень слабы, их идея не жизненна, они очень скоро станут честными социалистами”. Он имеет отовсюду самые верные информации от наших политиков, что он прав . <…> Недоверие к генералу Юденичу вызывали некоторые наши общественные деятели у членов Эстонского правительства, о чём меня неоднократно предупреждал Главнокомандующий Эстонской армии и военный министр генерал Лайдонер» .

Впоследствии генерал Юденич неоднократно в своих письмах к генералу Лайдонеру подтверждал независимость Эстонии: «Его Превосходительству И.Я. Лайдонеру. Главнокомандующему Эстонской Армией. Цели, которые преследуются Эстонией и Северо-Западным Фронтом в отношении борьбы с большевизмом совершенно совпадают. Поэтому совместная работа, как на фронте, так и в тылу является самым лучшим залогом успеха. Войска С.-З. фронта нуждаются в Эстонии, как в своей базе, а Эстония в поддержке войск Фронта найдёт обеспечение от вторжения в неё большевиков. <…> Такая совместная работа наиболее удобно осуществима, заключивши тесный союз между Эстонией, признаваемой мной самостоятельной и частью того Российского Временного Правительства, которое мной здесь возглавляется (выделение наше - С.З.). <…> Прошу принять уверения в моём совершенном почтении и таковой же преданности. Н. Юденич» .

Наладив посредством переписки отношения с генералом Лайдонером, генерал Юденич, вскоре после совместных успехов Северного корпуса и эстонских войск в мае 1919 года на Ямбургском и Псковском фронте, пишет ему из Гельсингфорса подробное письмо:

«Глубокоуважаемый Иван Яковлевич,

1. Силы для занятия Петрограда и поддержания в нём порядка потребуются большие, тысяч двадцать не меньше, чернь (подчёркнуто - Н.Н.Ю.) всё ещё многочисленна, разнузданна и развращена, только суровый большевицкий режим держит её в повиновении. С малыми силами с нахрапу, может быть, и удастся захватить Петроград, но порядка в нём не водворить, город будет разграблен, интеллигенция вырезана отсталыми красными войсками и чернью. Будет великий соблазн и для войск, ворвавшихся в Петроград, которые при их малочисленности в нём распылятся.

Прикрыть Петроград будет нечем. Для прикрытия Петрограда потребуется сверх войск назначенных для поддержания в нём порядка ещё тысяч тридцать, это на первое время, а всего для серьёзной операции для овладения Петроградом потребуется тысяч пятьдесят. В таком серьёзном деле должно идти наверняка, авантюризм недопустим. Зря пролитой крови было много, вспомним Казань, Симбирск, Самару, Ярославль.

2. Петроград хотя и плохо, но кормится, с юга продовольствие подвозят, с занятием Петрограда белыми подвоз продовольствия прекратится. Это обстоятельство должно иметь в виду, решаясь на поход на Петроград, а потому, не разрешив вопроса о продовольствии, брать Петроград нельзя.

3. Город совершенно заражён, медикаментов и дезинфекционных средств нет никаких.

4. Я бы мог усилить русский корпус отрядом численностью от 3 до 5 (подчеркнуто - Н.Н.Ю.) тысяч человек, образованных из бывших военнопленных (подчеркнуто - Н.Н.Ю), люди выбирались годные в физическом и нравственном отношении. Сообщите, можете ли Вы их принять.

5. Очень хотел бы лично переговорить с Вами, сообщите, могу ли я при нынешнем правительстве приехать на три-четыре дня с тем, чтобы посетить и фронт русского корпуса.

Искренно Вам преданный и готовый к услугам Н. Юденич. 22.V.1919 г.» .

Возглавив Белую Борьбу на Северо-Западе России, генерал Юденич, получив финансовую помощь от адмирала А.В. Колчака, заручившись поддержкой военных представителей стран Союза Согласия и Главнокомандующего Эстонской армией генерала И.Я. Лайдонера, переезжает из Гельсингфорса в Ревель, откуда проследовал в Нарву.

«Главнокомандующему Эстонской армии генералу Лайдонеру.

Телеграмма №1626

Уведомляю Вас, что 26 июля я прибыл в Нарву и вступил в командование войсками фронта 27 июля. №600.

Главнокомандующий генерал Юденич» .

В тот же день генерал Лайдонер шлёт ему ответную телеграмму:

«Поздравляю Вас со вступлением в командование и желаю Вам успеха в этой тяжёлой должности. Генерал-майор Лайдонер» .

В Нарве с чинами своего штаба генерал Юденич тщательно разрабатывает план Осеннего Петроградского Похода «Белый Меч».

Необходимо отметить всю сложность обстановки в которой очутился Николай Николаевич. С одной стороны он был вынужден противоборствовать ярко выраженным амбициям некоторых высших чинов зарождавшейся Армии. С другой стороны был окружен интригами политиканов, в том числе с неприятием относившихся к русским формированиям эстонских политиков. Он искал достойных, грамотных офицеров, способных исполнить задуманную им сложную операцию, которые по его словам «не шумят, не афишируют себя, политикой не занимаются - достоинства по нынешним временам не малые» .

Генерал Юденич упорно и последовательно добивается от англичан необходимого снабжения для войск и продовольствия для обездоленных жителей Петрограда. Он стремится превратить полупартизанскую Армию в подобие регулярных войск, оценивая неподотчётную деятельность некоторых командиров, вроде самозваного «Атамана Крестьянских и Партизанских отрядов» С.Н. Булак-Балаховича на Псковщине, как бандитизм . Видный общественный деятель Пскова военный юрист «генерал Н.Ф. Окулич-Казарин глубоко презирая Балаховича и чинов его личной сотни, именовал их не иначе, как бандитами, справедливо полагая, что со старой дворянско-помещичьей Россией покончено на веки веков» .

Главнокомандующий Северо-Западного Фронта подтверждает правопреемственность Северо-Западной Армии от Русской Императорской Армии в деле награждения военными орденами Российской Империи отличившихся в боях офицеров Северо-Западной Армии (кроме ордена Св. Георгия) и нижних чинов Георгиевскими наградами. Накануне Осеннего похода на красный Петроград генерал Юденич отдаёт следующий приказ:

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ

СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА

И ВОЕННОГО МИНИСТРА

Гор. Нарва.

Награждение за боевые отличия распространить и на солдат армии, награждая солдат Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями, согласно Георгиевского Статута .

Награждение Георгиевскими крестами и медалями производить властью Командующего Армией и Командиров Корпусов.

В виду невозможности найти в продаже достаточного числа крестов и медалей, награждаемым надлежит выдавать Георгиевские ленточки, которые носить в виде полосок по английскому образцу: шириной в ½ дюйма для крестов и в ¼ дюйма для медалей; ленточки обозначающие кресты, носить над ленточками обозначающими собой медали.

В дальнейшем, по установлению в России твёрдой власти и Государственного порядка, всем награжденным будут выданы кресты и медали и присвоены права, соответствующие наградам.

Главнокомандующий,

Генерал - от - Инфантерии

Союзники и высшие чины Армии подталкивают генерала Юденича к развёртыванию боевых действий. В своём дневнике 9 октября он запишет:

«К наступлению подговаривали ещё 7/IX, когда я был в Ревеле, но я коротко ответил, что армия к наступлению не готова, что мы только разлагаем (развалим, размажем? - С.З.) фронт, создадим положение, какое было до июльских боёв, и потому приказываю отойти на ранее намеченные позиции. Протестовал, но в виду настояния всех генералов и телеграммы Палена, согласился на наступление в С.В. [Северо-Восточном] направлении, но сделал это большою неохотою, сознавая бесполезность и не веря в успех. В 7 вечера Вандам доложил, что от наступления 1 корпус отказался, что на них самих обрушено наступление 2 красных полков, весь пыл пропал. Что ж, спрашиваю, они провоцировали меня, Главнок. [омандующий] де поспешил» .

11 октября Николай Николаевич с горечью внесет в свой дневник рассказ прибывшего к нему из Парижа штабс-ротмистра Фохта «о позорном поведении русских после революции и сейчас, русских во Франции много, [в] том числе и офицеров, но никто ехать воевать не хочет. Служат лакеями, торгуют, в конторах, нищенствуют, поступили на содержание, но драться с большевиками не хотят. Это кто-то другой должен сделать, а русские богачи или вельможи приедут в свои особняки, поместья» .

К сожалению, генералу Н.Н. Юденичу не удается достичь желаемого результата. Пополнение, как личным составом из числа добровольцев из Англии и Латвии и военнопленных из Польши и Германии, как и доставка основной партии боеприпасов, вооружения, продовольствия и обмундирования, которых удалось с трудом добиться у союзников, должны были прибыть к концу осени, началу декабря 1919 года. Преимущество в снабжении Эстонской армии для англичан стояло на первом месте.

По просьбе адмирала А.В. Колчака и под давлением англичан, Главнокомандующий был вынужден начать операцию раньше запланированного срока. Третьей причиной преждевременного похода на красный Петроград послужил, не увенчавшийся успехом, сентябрьский этап переговоров о перемирии между эстонскими властями и большевиками.

Вместе с тем радикально настроенные эстонские политики разжигали в газетах ненависть у эстонских солдат и местного населения к русским воинам, что ставило под вопрос дальнейшее успешное взаимодействие русских и эстонских войск на Петроградском фронте.

Доходило до личных угроз жизни генералу Юденичу.

«Вчера получено было предупреждение, что мою личность в течение нескольких дней нужно охранять особенно старательно. Сегодня когда совершал обычную прогулку в саду, кроме агента, ктр. [который] всегда торчит при мне, заметил другого субъекта совсем хулиганистого вида, ктр. [который] непринуждённо и не обращая внимания, прогуливался вокруг меня. После обеда во время доклада Конд. [ырева] принесли телеграмму, что необходимо усилить в течение нескольких дней охрану Ген. [ерала] Юденича и его Штаба. Он же доложил агентурное сообщение, что сегодня между 7-8 часами будут срывать с офицеров погоны. Ну, говорю, коли, ждут, значит, ничего не будет» .

12 октября генерал Юденич запишет в дневнике: «Родзянко очень напирал на отношение к нам Эст. [онцев]. Союзники они наши или нет. На их переговоры о мире с большевиками. Ответственность за получаемое оружие и снаряж. [ение] при отношении Эстонцев к войне, ведь всё может достаться большевикам и пойти против нас же. Нападения на офицеров, угрозы разделаться со всеми русскими, участившиеся эксцессы по отношению к русским при явном попустительстве властей, стеснение в передвижении, стеснение в доставке грузов и выгрузке их в Нарве на станции №1, требование пошлин за некоторые грузы, запрещённые ввозить в Нарву со станции №2 и требование пошлин (подчеркнуто Н.Н.Ю). Всё вместе волнует штаб, офицеров, фронт. Боятся оказаться в мешке. Он сам при таких условиях не может ни работать, ни нести ответственности. Затронутые вопросы и меня уже давно волнуют. Отношение к нам эст. [онцев] определённо с каждым днём ухудшается и стеснения и эксцессы растут.

Никогда ещё в таком скверном положении не был. Есть деньги, оружие, наладилось снабжение и начинает исчезать тыл, всё колеблется, рухнет тыл и рухнёт всё, весь фронт, всё дело. Ясно видна умелая рука, умелых агитаторов, а Гоф и Марш сыграли им в руку; подняли вопрос о независимости Эст. [онии], обнадёжили их, вскружили им голову, это и без того больное место Эст. [онцев], а независимость их никто не признал, кроме нас, ктр [которых] тоже никто не признал. Горечь их обиды обратилась на нас» .

Через четыре дня генерал Юденич оставит в своём дневнике следующую запись:

«16/IX состоится в Пскове съезд большевицких и эстонских представителей для мирных переговоров, первоначально по гемограмме перехваченной 10/IX съезд должен был состояться 15/IX. Хотя Поска под большим секретом заверил Лианозова, что правительство будет симулировать переговоры и поведёт их так, что большевики откажутся сами, потому это будет так сделано, что, учитывая настроение масс, правительство прямо отказать в мирных переговорах не может, но сможет ли он сделать так, как говорит, да и говорит ли он так, как действительно поступить хочет?

Но наше положение, имея врага спереди и почти врага в тылу, невыносимое и легко может сделаться критическим» .

Поддерживая постоянную связь с тайными антибольшевицкими организациями в Петрограде, генерал Юденич предпринял Осеннее наступление на красный Петроград, рассчитывая на их организованное восстание в городе. В июне и сентябре 1919 года чекистами в Петрограде были проведены массовые обыски и аресты среди населения, что нанесло серьёзный урон подпольным антибольшевицким организациям. По советским данным в июне «буржуазные кварталы Петрограда были подвергнуты поголовному обыску, причём было найдено четыре тысячи винтовок и несколько сотен бомб» .

«Восстановить объём и подготовку готовых к вооружённому наступлению на стороне белых организаций и частей Красной армии в Петрограде и его окрестностях, в настоящее время полностью ещё невозможно. <…> Все дела разведывательного отдела были уничтожены по приказу генерала Юденича в январе 1920 года». По собранным совр. историками сведениям: «В Петрограде все подпольные организации могли выставить для вооруженного выступления (в октябре 1919 - С.З.) от 600 до 800 человек, не считая 4-го подрывного дивизиона Карпова и отчасти 3-го такого же дивизиона, а также некоторых, главным образом, артиллерийских частей» .

28 сентября 1919 года части Северо-Западной Армии наносят отвлекающий удар по войскам Красной Армии на Псковском направлении. 10 октября 1919 года начинается главное наступление на Петроград. За 6 дней молниеносного наступления северо-западники подошли к предместьям Петрограда. Были освобождены Луга, Гатчина, Павловск, Царское Село, Красное Село…

В октябре 1919 года Ленин телеграфирует в Смольный: «Покончить с Юденичем нам дьявольски важно» . 16 октября 1919 года в Петрограде была объявлена всеобщая мобилизация, на фронт брошены последние резервы, был даже сформирован полк из женщин работниц, своего рода аналог женским ударным батальонам 1917 года. Троцкий исчерпал все петроградские силы. 22 октября 1919 года Ленин обращается по телеграфу к Троцкому: «Нельзя ли мобилизовать ещё тысяч 20 питерских рабочих плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулемёты, расстрелять несколько сот и добиться настоящего напора на Юденича? (выделение наше - С.З.)» .

Генерал Б.С. Пермикин вспоминал: «На рассвете мои Талабчане взяли в плен весь этот “заслон”. Пленных было много. Этот “заслон” состоял из собранных на улицах Петрограда людей. Я их не считал, но очень многих опросил. Среди опрошенных был и мой штатский петроградский знакомый» .

Войска СЗА были истощены постоянными боями и недосыпанием. Не имея свежих резервов, командование было вынуждено дать передышку войскам на два дня.

Этим умело воспользовался Троцкий, лихорадочно сосредоточив на Петроградском фронте силы трёх красных армий. Соотношение артиллерии стало: 1 к 10! Белое командование было вынужденно пойти на рискованные меры, перебросив из-под Луги под Петроград 1-ю дивизию и два полка 4-й дивизии. Тем самым, оставив в городе лишь один запасной полк, который не смог сдержать натиска превосходящих сил противника и вскоре сдал город.

В силу разных причин, не смотря на героизм и самоотверженность белых добровольцев, операция не увенчалась успехом. Чтобы спасти Армию от раздробления и окружения отдельных частей генерал Юденич приказывает отступать от пригородов Петрограда на первоначальные перед наступлением позиции.

После кровопролитных и ожесточенных боев за Ямбург, который генерал Юденич приказал удержать, во что бы то ни стало, как плацдарм, Армия, приказом генерала Родзянко 14 ноября отступила к границам Эстонии на узкую полосу от Ропши до Усть-Черново (Криуши).

Штабс-капитан, барон Н.И. Будберг записал в своём дневнике: «Настроение подавленное: отдали город Ямбург. Теперь уже нашей русской земли оставался совсем небольшой клочок, верст 15 до Нарвы, да в ширину столько же до станции Низы. Тяжело было на душе, не знали, как выйти из создавшегося положения. Наша 2-я дивизия кое-как могла еще (два слова неразб. - С.З.), а вот 1-я, 4-я и отчасти 5-я Ливенская совсем были прижаты к Эстонии. А там на нас, ох как косо смотрят! Сидят на каком-то пятачке и видят, как спереди и сзади блестят штыки, не особенно приятно» .

Главной причиной неудачи Осеннего Похода СЗА на красный Петроград послужил отказ полковника Бермондта-Авалова исполнить приказ генерала Юденича и прибыть из Латвии во главе своего Западного корпуса, насчитывающего до 12 тысяч российских поданных для участия в общем Осеннем наступлении на Петроград .

Другими причинами являлись:

отказ генерала Ветренко исполнить приказ для выведения из строя железнодорожных мостов у Тосно, чтобы помешать Троцкому, перебросить подкрепления на Петроградский фронт из Москвы;

не поддержка английским флотом наступления СЗА;

многократное преимущество красных в артиллерии;

малочисленность Северо-Западной Армии. К началу Осеннего похода Северо-Западная Армия насчитывала более 19 тысяч бойцов. Причём 5 тысяч из них были направлены 28 сентября 1919 года в наступление на Псков для отвлечения внимания командования Красной армии. Основная фаза операции “Белый меч” на Петроградском направлении началась 10 октября силами 14280 штыков .

Тогда, как «7-я Красная армия под командованием бывшего генерала Г.Н. Надежного к 29 октября 1919 года возросла до 37292 штыков, 2057 сабель, при 659 пулемётах и 449 орудиях. К 11 ноября (начало боев за Ямбург), несмотря на большие потери, армия красных насчитывала 43380 штыков, 1336 сабель, при 491 орудии, 927 пулемётах, 23 аэропланах, 11 бронемашинах и 4 бронепоездах» .

Эстонцы на границе саботировали доставку боеприпасов и продовольствия под Петроград.

Железнодорожный мост в Ямбурге был не исправлен, что затруднило доставку танков, подвоз боеприпасов и продовольствия на фронт.

Под Петроград прибыло всего 6 старых тяжёлых танков и два (три) лёгких танка. Важно заметить, что танки, присланные англичанами, были старые и постоянно ломались. Исправных аэропланов были единицы, авиаторы, как и моряки, воевали в пехоте.

В то время, когда красные активно применяли авиацию «гидросамолеты, базирующиеся в Ораниенбауме. <…> Пилоты вели разведку, на низких высотах от 100 до 300 метров, вели пулеметный огонь, сбрасывали небольшие бомбы и стрелы (это были острые куски металла для поражения колонн пехоты и конницы). За время [осенних] боев было сброшено 400 пудов бомб и 40 пудов стрел» .

Здесь важно сказать о сложившемся мнении, что вход в Петроград не имел смысла, потому как малочисленная Северо-Западная Армия распылилась бы в столице и все равно не смогла бы удержать голодный, пролетарский город.

Конечно, силы северо-западников к концу октября поредели за счёт потерь в боях, но в Петрограде к тому времени и у большевиков не оставалось резервов.

Вхождение белых войск в Петроград даже малыми силами имело огромное психологическое значение . Освобождение Северной Пальмиры от власти большевиков, несомненно, окрылило и придало бы силы уставшим северо-западникам, и воодушевило замученное террором, истощённое голодом и холодом население Петрограда. Опора советской власти питерские рабочие ненавидели большевиков, ибо многие уже познали на себе истинную суть их диктатуры. Бунты рабочих в Петрограде подавлялись силой интернациональных большевицких отрядов.

И наоборот падение красного Петрограда внесло бы уныние и разложение в ряды красных частей, переброшенных спешно Троцким из Москвы. Ряды северо-западников при освобождении Петрограда, несомненно, пополнились бы многочисленными добровольцами.

А.И. Куприн вспоминал в эмиграции: «Победоносное наступление Северо-Западной Армии было подобно для нас разряду электрической машины. Оно гальванизировало человеческие полутрупы в Петербурге, во всех его пригородах и дачных посёлках. Пробудившиеся сердца загорелись сладкими надеждами и радостными упованиями. Тела окрепли, и души вновь обрели энергию и упругость. Я до сих пор не устаю спрашивать об этом петербуржцев того времени. Все они без исключения, говорят о том восторге, с которым они ждали наступления белых на столицу. Не было дома, где бы не молились за освободителей и где бы не держали в запасе кирпичи, кипяток и керосин на головы поработителям. А если говорят противное, то говорят сознательную, святую партийную ложь» .

К концу ноября можно было смело рассчитывать на помощь войск Финской армии, которым генерал Юденич планировал вменить временные полицейские и охранные функции в Петрограде.

Интендантская служба штаба генерала Юденича и Северо-Западное правительство располагало к октябрю 1919 года большими запасами муки, картофеля, консервов, сала, прочих продуктов и лекарственных средств, полученных у союзников (главным образом из Америки) и закупленных в кредит специально для изголодавшегося населения Северной Пальмиры. Для жителей Петрограда были даже заготовлены большие запасы дров. Особые запасы продовольствия сберегались для детей.

К середине ноября 1919 года войска с многочисленными беженцами сконцентрировались у колючей проволоки перед Ивангородским форштадтом. За проволокой были выставлены эстонские войска с направленными на русских пулеметами и пушками.

Генерал Юденич шлет срочные депеши генералу Лайдонеру с предложением принять под своё командование русские войска и впустить обозы с мирными беженцами на территорию Эстонии.

Но получает следующий ответ:

«Вопрос о переходе Северо-Западной Армии под эстонское Главнокомандование решён правительством Эстонии отрицательно. Точка. Кроме того, постановлено, что части Северо-Западной Армии, перешедшие в Эстонию должны быть обезоружены. Точка. Генерал Лайдонер» .

Трое суток десятки тысяч людей вынуждены были ночевать под открытым небом при морозах, достигавших ночью до -20°С. Некоторые из них скончались от обморожения.

На третий день эстонские власти разрешили впустить беженцев и войска в русскую часть Нарвы в Ивангород.

Часть деморализованных войск СЗА пропустили вглубь Эстонии, предварительно полностью разоружив и ограбив, вплоть до обручальных колец и нательного английского белья.

Боеспособные части СЗА эстонские власти оставили на фронте, защищать эстонскую границу от красных.

С середины ноября 1919 года до начала января 1920 года более 10 тысяч северо-западников вместе с эстонскими войсками противостоят на подступах к Нарве намного превосходящим силам Красной армии под руководством Троцкого.

Не смотря на сильные морозы и тяжелейшие условия быта, северо-западники героически защищают Эстонию, контратакуют, переходя местами в штыковые схватки с противником, берут с боя пленных, захватывают в трофеи пулемёты и артиллерийские орудия.

Независимость Эстонии в немалой степени была спасена благодаря доблести русских воинов.

26 ноября 1919 года генерал Юденич назначает во главе Армии генерала П.В. Глазенапа. К этому времени разразилась страшная эпидемия тифа и испанского гриппа. От болезней погибло более десяти тысяч северо-западников и тысячи гражданских беженцев. Только в одной Нарве по данным Нарвской военной комендатуры к началу февраля 1920 года умерло семь тысяч северо-западников! На территории Эстонии возникло около двадцати братских захоронений и братских кладбищ северо-западников .

Офицер СЗА вспоминал: «Наши союзники англичане (“Антантины сыны”, как их стали называть в Армии) молча смотрели на это организованное истребление русских Белых полков и пальцем не пошевелили, чтобы как-нибудь помочь нам. Люди как мухи гибли от болезней,- достаточно сказать, что количество больных достигало 16000 тысяч человек, когда в Армии числилось немногим больше 20-25 тысяч. Эстония считала, что роль Русской Белой Армии уже окончена. После того, что наши Белые полки помогли изгнать большевиков из пределов Эстонии зимой 1919 года, после того, что мы в продолжение 9 месяцев прикрывали ее границы, Эстония решает уничтожить эту Армию, как лишнюю помеху для заключения своего позорного мира с ворами и убийцами-большевиками» .

Поняв полную безнадежность продолжения борьбы на Северо-Западном фронте, 20 декабря 1919 года адмирал А.В. Колчак посылает генералу Юденичу телеграмму, в которой благодарил его за труды. Причины неудач Адмирал видел не в ошибках, а в сложности обстановки и предлагал Н.Н. Юденичу ехать в Париж и Лондон для доклада Совету Послов и союзникам, и ходатайствовать перед ними о дальнейшей поддержке. Однако генерал Юденич отказался бросить армию .

Супруга генерала Юденича Александра Николаевна объявляет через русские газеты о сборе пожертвований, как деньгами, так и продовольствием, передавая посылки воинам в окопах, раненым и больным в лазаретах .

Тщетно в эти дни генерал Юденич посылал телеграммы и курьеров министру иностранных дел С.Д. Сазонову в Париж и в русское посольство в Лондоне. В одном из посланий генерал Юденич писал: «Прошу сообщить Черчиллю - эстонцы насильственно отбирают в свои склады имущество, отпущенное Северо-Западной Армии. Протесты безрезультатны, местные миссии (союзников) бессильны». Не только все телеграммы, но и курьеры задерживались эстонскими властями. «С конца ноября 1919 г. по февраль 1920 г.,- вспоминал генерал П.А. Томилов,- Главнокомандующий не получил ответа ни на одну из своих телеграмм нашим представителям за границей» .

Усиливаются переговоры с правительствами Финляндии и Латвии. Генерал Юденич обращается с призывом пропустить русские боеспособные войска, через свои территории, для продолжения борьбы в Северной Армии генерала Е.К. Миллера, или в рядах ВСЮР генерала А.И. Деникина. Но все тщетно. Генерал Юденич упорно добивается перед правительством Латвии разрешения на перевод своих войск на территорию республики, где в Риге существовал Этап (вербовочное бюро по формированию русского добровольческого отряда имени Адмирала Колчака) Северо-Западного Фронта под командованием генерал-майора Н.Д. Фадеева .

Русская газета, выходящая в Эстонии, сообщала: «Делегация в составе генерала Этьевана, французского представителя в Балтийских государствах, генерала Владимирова внесла вопрос, как Латвия смотрела бы на переход Северо-Западной Армии на территорию Латвии. Правительство Латвии совещалось с представителями Народного Совета и дало делегации отрицательный ответ по следующим причинам:

1) Нежелательность присутствия чужой армии на территории Латвии;

2) недостаток подвижного состава и продовольствия и

3) недоверие масс к русским войскам, принимая во внимание Бермондтовскую авантюру» .

В отчаянии генерал Юденич, ради спасения своих соратников обращается к германским властям о разрешении переброски русских войск на германскую территорию. Правительство Германии отклоняет его предложение.

Спасение Северо-Западной Армии путем ее перевода на другой фронт упиралось в отсутствие морского транспорта. С 1 января 1920 года русским военным командованием были предприняты переговоры с Англией, Францией и Швецией о предоставлении пароходов для проведения эвакуации. Переброске Армии на другие фронты способствовала позиция, занятая правительством Эстонии, которое в преддверии подписания мирного договора с большевиками, разрешило личному составу Армии с оружием, уложенным в ящики, покинуть территорию республики. Требовались деньги на фрахт кораблей. Лишь в феврале 1920 года генералом Деникиным были выделены 75 тысяч фунтов стерлингов на доставку 20 тысяч северо-западников морским путем в Новороссийск и Феодосию. Но было уже поздно. Пункты Тартуского мирного договора Эстонии с РСФСР перечеркивали первоначальное согласие эстонских властей на эвакуацию СЗА. Эстонцы оставили оружие только отряду Булак-Балаховича, весной 1920 года, выехавшего в Польшу для продолжения Белой борьбы. Страшная эпидемия тифа, разразившаяся в Эстонии, уже «эвакуировала» большинство чинов строевого личного состава Армии .

Редактор армейской газеты Г.И. Гроссен писал: «Печальные курганы из русских черепов, которые в большом количестве рассеяны на территории той Эстонии, в фундамент независимости коей вложили свою лепту из жизней и покоящиеся в этих курганах воины Северо-Западной Армии <…>. Трупы северо-западников послужили удобрением для эстонской независимости!»

Морской офицер вспоминал: «Искренние старания генералов Юденича и Краснова по вывозу остатков армии на нейтральную территорию для её переформирования и сохранения боеспособной силы не увенчались успехом» .

Осознав всю тщетность своих усилий переправить боеспособный костяк Армии на другие фронты Белой Борьбы, 22 января 1920 года генерал Юденич сложил с себя полномочия Главнокомандующего Северо-Западным Фронтом и назначил Ликвидационную комиссию.

В своих последних приказах к войскам в начале 1920 года генерал Н.Н. Юденич написал: «От лица замученной низостью и предательством, но уже оживающей Родины, выражаю глубокую благодарность всем чинам Армии, которые в самые мрачные дни нашего государственного существования бесстрашно несли на алтарь Отечества свою могучую волю, свои организаторские дарования, здоровье и силы. Вечная память тем, кто с непоколебимой верою в величие Русского народа положили жизнь свою за братьев своих» <…>.

«Я не считал себя вправе покинуть Армию, пока она существовала, сознавая свой высокий долг перед Родиной. Теперь, когда обстановка принуждает нас расформировать части Армии, и ликвидировать ее учреждения, с тяжкой болью в сердце я расстаюсь с доблестными частями Северо-Западной Армии. Отъезжая от Армии, я считаю своим долгом, от имени нашей общей матери России, принести мою благодарность всем доблестным офицерам и солдатам за их великий подвиг перед Родиной. Беспримерны были ваши подвиги и тяжелые труды и лишения. Я глубоко верю, что великое дело русских патриотов не погибло!» .

В Ревеле супруги Юденич временно поселились в гостинице «Коммерческая». Ночью 28 января генерал Юденич был арестован в своём гостиничном номере эстонскими полицейскими во главе с атаманом Булак-Балаховичем и бывшим прокурором СЗА Р.С. Ляхницким. Из гостиницы он вместе со своим верным адьютантом капитаном Н.А. Покотилло под вооружённым конвоем был доставлен к поезду, выехавшему в сторону советской границы. Балахович требовал от Николая Николаевича выдать ему 100 тысяч английских фунтов. «Эстонское радио сообщало <…>, что поводом к аресту Юденича послужило желание его бежать за границу с остатками денежных сумм, предназначенных для армии, что он уже успел перевести большие суммы в Англию и что остальных русских генералов ожидает такая же участь» .

Лишь благодаря вмешательству представителей военных миссий Антанты в Эстонии, генерал Юденич был освобождён из-под балаховской неволи и возвращён обратно в Ревель .

Друг капитана Н.А. Покотилло офицер-ливенец писал ему 4 февраля 1920 года: «Дорогой друг, <…> из газет узнали о разбойном нападении на Главнокомандующего (и Вас) <…> Балаховича. Все мы глубоко возмущены. Слава Богу, что все обошлось» .

Эстонские власти всячески препятствовали выезду четы Юденич из страны, требуя от генерала Юденича выдачи им всех (даже личных!) денег. Настаивали также перед Н.Н. Юденичем на составлении письменного обязательства о том что «все капиталы и имущество, где бы они не находились, находящиеся сейчас и в будущем в его распоряжении, он обязан сдать Эстонскому правительству сейчас и в будущем». Николай Николаевич категорически отказался дать подобное обязательство. Эти наглые требования эстонских властей очень поразили полковника Александера и сотрудников Английской миссии.

Часть денег, ранее полученных от адмирала Колчака, генерал Юденич передал в Ликвидационную комиссию СЗА для выдачи жалования северо-западникам.

После долгих хлопот Александра Николаевна Юденич смогла переехать в Финляндию.

Благодаря содействию того же полковника Александера, Н.Н. Юденич с Н.А. Покотилло покинули наконец-то враждебные им эстонские пределы, выехав в поезде Английской миссии в Ригу.

Прибыв из Эстонии через Ригу в начале марта 1920 года в Швецию, Н.Н. Юденич расходование второй части средств (находившихся на счетах в шведских кронах в банке Стокгольма) поручил адмиралу В.К. Пилкину для погашения задолженностей Северо-Западной Армии перед иностранными кредиторами и материального вспомосуществования бывшим воинам СЗА. В частности, генерал Юденич распорядился о выплате банковской ренты вдове адмирала А.В. Колчака Софии Фёдоровне. Остаток денежных средств от фонда СЗА, хранящийся в одном из банков Англии без уведомления Н.Н. Юденича был передан во Франции послом Гулькевичем “Совету Послов”. Через несколько лет госпожа С.В. Келпш, обратившаяся с письмом генерала Юденича к этому Совету за материальной помощью для увечных русских воинов в Эстонии, получила отказ .

Переехав с женой в Данию, Н.Н. Юденич в Копенгагене был принят Вдовствующей Императрицей Марией Фёдоровной, после него Высочайшего милостивого приглашения удостоилась и супруга генерала .

Совершив поездку в Лондон, считая себя туристом, Н.Н. Юденич счёл возможным нанести визит лишь Уинстону Черчиллю, как единственному человеку в британском правительстве, по мнению генерала Юденича, искренне помогавшему Белому Движению в России.

В Париже Н.Н. Юденич узнал печальную весть о крушении Южного Фронта и об ответе генерала П.Н. Врангеля на его телеграмму, в которой он предлагал свои услуги и вел речь о передаче в его распоряжение остатков военных сил, материала и денежного фонда в Лондоне. В столице Франции Николай Николаевич узнал, что посол Гулькевич, не поставив его в известность, передал оставшиеся денежные средства от фонда для СЗА «Совету Послов» .

Через несколько лет, направленной Н.Н. Юденичем с письмом к этому “Совету” в Париже г-же Келпш, обратившейся за помощью для устроенных ею в Эстонии госпиталей для русских воинов-инвалидов, там ответили, что денег у них больше не осталось и на удивлённый вопрос ей добавили: «Так между пальцами и разошлись» . Узнав об этом неприятном факте, генерал Юденич до конца своей жизни оказывал помощь из личных денег своим бывшим подчиненным в Эстонии, получившим увечья на Северо-Западном Фронте. После его кончины пожертвования увечным воинам в Эстонии поступали от его вдовы .

Поселившись на юге Франции, Николай Николаевич все годы своей беженской жизни посвятил материальной и моральной помощи и поддержке своим соратникам и их семьям, рассеянным по европейским и прибалтийским странам. В частности из остававшихся средств Северо-Западной Армии он основал несколько сельскохозяйственных колоний для своих бедствующих сослуживцев .

В 1932 году незадолго до кончины генерала Юденича его посетил генерал Б.С. Пермикин. Позже он вспоминал: «Генерала Юденича в его доме под Ниццей в Сэн Лоран дю Вар я встретил в очень большом окружении родственников и друзей. Когда они все ушли, генерал Юденич мне сказал, что он знает, что я хотел бы остаться жить на Ривьере. Он будет очень рад мне помочь, и что я могу также заняться куроводством, как и он, недалеко от Ниццы в Gros de Cagne, где ему предлагают купить виллу американки с полным оборудованием для куроводства, в которой я бы мог жить.

Тогда я спросил Юденича, сохранились ли у него средства от Северо-Западной Армии. Он мне подтвердил, что они сохранились, и что он их сохранил для того, чтобы помогать нуждающимся северо-западникам. Я его попросил купить для них дом на Ривьере, куда бы они могли приезжать на отдых. В этом (два слова неразб. - С.З.) сказал, так как хотя у него средства и сохранились в английских фунтах, но ценность их очень упала и что он помогает так, как он может, предложив мне, если я соглашусь заниматься куроводством, то он купит виллу этой американки. <…> Я отказался от этой виллы. Генерал Юденич пожурил меня, что я остался тем же самым и горячусь по молодости, что после его смерти он оставит состояние, обеспечив свою жену, Союзу Северо-Западников, и что я не имею права на него сердиться за его “маленькую хитрость”, когда он меня послал вместо Риги в Финляндию .

Юденич был очень стар, его голова тряслась, он мне дал чек на Английский банк в Ницце на 15000 франков с просьбой всегда к нему обращаться, когда мне нужна будет его помощь. Это была наша единственная и последняя встреча. Через год он умер» .

Будучи глубоко верующим православным христианином, Николай Николаевич жертвовал деньги не только на нужды православных храмов в Русском Зарубежье, но и щедро делился собственными деньгами, помогая учебным заведениям для детей русских эмигрантов. Свою христианскую заботу он начал проявлять ещё на Северо-Западном фронте, оказывая помощь нуждавшемуся гражданскому населению .

Юденич помогал в издании сочинений сослуживцев и поддерживал русские периодические издания. В созданной А.Н. Яхонтовым Русской школе Николай Николаевич читал лекции о русской культуре.

Участвует Н.Н. Юденич и в военной русской жизни во Франции. На открытие Русских военных учебных курсов в Ницце он выступил с теплым, приветствующим словом, выделив заслугу инициаторов и организаторов этого дела. На протяжении ряда лет Н.Н. Юденич являлся председателем общества “Ревнителей русской истории”.

Практически все современные авторы жизнеописания генерала Н.Н. Юденича утверждают, что он, проживая во Франции, не принимал никакого участия в политической деятельности русской военной эмиграции. Однако, в пространной научной монографии современного российского историка мы обнаружили удивительное упоминание о том, что генерал А.П. Кутепов, будучи на посту председателя РОВС-а так и не решился (вплоть до своего похищения чекистами 26 января 1930 года) утвердить своим преемником генерала Е.К. Миллера. По признанию генерала А.А. фон Лампе генералу Е.К. Миллеру: «Он не хотел делать это в обход командующего другим белым фронтом в годы Гражданской войны в России - генерала Н.Н. Юденича, который неожиданно стал сопротивляться этому назначению. Кутепов, по словам фон Лампе, считал, что издать и опубликовать приказ о назначении Миллера своим заместителем означает разорвать с Юденичем, чего он не хотел» .

В августе-сентябре 1931 года основная часть военной русской колонии, проживающая в странах Европы, устроила многодневное торжественное чествование генерала Н.Н. Юденича, отметив его пятидесятилетие производства в офицерский чин. По инициативе председателя РОВС генерала К.Е. Миллера был создан Парижский Юбилейный комитет во главе с генералом П.Н. Шатиловым.

«В субботу в Париже 22 августа в зале Жан Гужон состоялось торжественное собрание. <…> С докладами выступили генерал Томилов (Служба ген. Юденича), генерал Масловский (Операции Кавказского фронта), генерал Леонтьев (Северо-Западная Армия), генерал Филатьев (Исторические параллели)» . Были произнесены многочисленные поздравления. «Генерал Юденич прибыл на собрание со своей супругой и сидел в первом ряду между генералами Миллером и Деникиным. Интересно отметить, что генерал Деникин и генерал Юденич познакомились впервые. <…> Присутствовали представители всех военных организаций, некоторые общественные деятели и много бывших чинов Кавказской и Северо-Западной Армий. <…> В частности в своей речи генерал Леонтьев сказал, обращаюсь к юбиляру: «Ваши заслуги перед Отечеством в мирное время и в Японскую и Великую войну высоко оценены ГОСУДАРЁМ ИМПЕРАТОРОМ. Мы же, сражаясь под Вашим начальством в рядах Северо-Западной Армии, были одухотворены Вашим высоким порывом освобождения Родины от ига большевизма. Не нам судить о причинах, что наша борьба не привела ещё к желанным результатам. Заслуги Ваши в этом деле велики - история их в своё время отметит, а воскресшая Россия их вспомнит» .

Генералу Юденичу были преподнесены красочно и художественно оформленные Адреса.

От Союза Ливенцев выступил полковник Бушен. Он в частности, зачёл следующие строки из Адреса, подписанного Светлейшим князем А.П. Ливеном: «В дни тяжёлых испытаний, выпавших на долю нашей Родины, Вы не поколебались стать во главе Белого Движения на Северо-Западном фронте. Тут присоединился к Вам, сформированный в Южной Прибалтике русский добровольческий Отряд и как Пятая Дивизия Северо-Западной Армии приняла под Вашим водительством активное участие в славном молниеносном наступлении на Петроград. Волею судеб обстоятельства, лежащие вне сферы воздействия Вашего Высокопревосходительства, не дозволили довести начатое дело до победного конца. Но мы все, Ливенцы продолжаем верить в окончательную победу белой идеи над красным интернационалом и шлем, поэтому в сей знаменательный день Вам наши поздравления ».

Николай Николаевич Юденич скончался 5 октября 1933 года на руках супруги и был погребён с воинскими почестями, бесконечным количеством венков, по желанию вдовы в крипте Михайло-Архангельской церкви в Каннах рядом с прахом Великого Князя Николая Николаевича. Городской совет назначил высокий налог за нахождение гроба с останками русского генерала в храме.

На отпевании 6 октября в Каннский храм собрались отдать дань уважения заслугам русского полководца делегации от РОВС, от чинов Кавказской Армии и Северо-Западной Армии. На кончину знаменитого генерала откликнулись статьями и некрологами все крупные периодические издания русского рассеяния.

Через 24 года Александра Николаевна Юденич по причине банкротства и скопившегося денежного долга муниципальным властям согласилась на перевоз и погребение праха супруга на Русском кладбище в Ницце. Деньги были собраны по подписке чинами РОВС. 9 декабря 1957 года в День Георгиевских Кавалеров, традиционно считающимся Днём Русской Армии, гроб с телом русского полководца упокоился в земле Русского кладбища. Русскими офицерами были возданы воинские почести генералу Н.Н. Юденичу и возложены венки к его могиле.

При похоронах генерала Юденича, ему, как Кавалеру ордена Почетного Легиона полагалось воздаяние воинских почестей от Французской армии, но бывший тогда военным министром Даладье запретил их. Случай беспрецедентный в истории Ордена. Присутствующие при погребении генерала Н.Н. Юденича французские кавалеры ордена были до глубины души возмущены этим запретом .

В своё время Д.С. Мережковский, оценивая поток трудов исследователей жизни Наполеона, высказал следующую мысль: «Каждая новая книга о Наполеоне камнем падает на его могилу и ещё больше мешает понять и увидеть Наполеона».

Мы верим, что настоящее подробное и правдивое жизнеописание о талантливом Русском Полководце и Национальном Герое России генерале Николае Николаевиче Юдениче ещё впереди.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Ген. Юденич. Художник М. Мизернюк, Сарыкамыш, 1916 год. (Государственный Исторический музей; Москва).

При расформировании СЗА члены Ликвидационной комиссии в условиях эпидемии тифа, деморализации, злоупотреблений не смогли наладить доставку и выдачу расчетных денег в фунтах стерлингах всем чинам Армии, сконцентрированным в то время в разных районах Эстонской республики. Сами же бывшие военнослужащие СЗА в большинстве своем не могли выехать в Ревель для получения причитающихся им денег, зачастую это объяснялось отсутствием тех же денег на проезд и запретом эстонских властей на свободу передвижения бывшим чинам СЗА по территории Эстонии. Справедливости ради нужно сказать, что эстонские власти разрешали проезд в Ревель уполномоченным лицам от групп, бывших военнослужащих СЗА для получения расчётных денег, но, к сожалению, зачастую эти поездки не имели положительного результата.

В настоящей статье впервые в печати приводятся наиболее полные сведения из Послужного списка ген. Юденича к 9 апреля 1908 г., Тифлис (РГВИА). В конце Послужного списка нач. Штаба Кавказского Военного округа ген.-лейт. (подпись неразб.) написано: «В службе сего Генерала не было обстоятельств лишающих его права на получение знака отличия беспорочной службы или отдаляющих срок выслуги к оному» (Цит. РГВИА. Ф.409. Оп.2. Д.34023. П/с 348-333.Л.9).

Любопытно отметить, что к 1908 г. в Послужном списке ген. Юденича наличествует следующая запись: «Есть ли за ним, за родителями его, или, когда женат, за женою, недвижимое имущество, родовое или благоприобретённое: Не имеет». К 1908 г. генерал-майор Н.Н. Юденич имел только «получаемое на службе содержание: жалование [годовое] 2004 рубля, столовых 3000 рублей» (Цит.: Послужной список Окружного Генерал-квартирмейстера Штаба Кавказского военного округа генерал-майора Юденича (1908) / РГВИА. Ф.409. Оп.2. Д.34023. П/с 348-333.Л.1 об.). По всей видимости, скопив за время своей беспорочной и доблестной службы некоторую сумму денег, он купил незадолго до войны дом в Тифлисе и землю в Кисловодске. См. ниже текст, относящийся к 1917 г.

На колодке совмещены ленты двух орденов: Св. Георгия (черно-жёлтая) и Св. Александра Невского красного цвета. Например, миллионный тираж медалей, отчеканенных к 50-летию Победы над нацистской Германией в 1995 г., имеет аналогичную ленту на колодке.

Н.Н. Юденич с 1883 по 1907 гг. совершил больше 20 полевых поездок в различные губернии России на военные учения и сборы в качестве члена или руководителя армейской или по Ген. Штабу группы.

“Семьи Юденича, Покотилло, Керенского и Корнилова были связаны старинными отношениями родства, дружбы или тесного знакомства по Туркестану”. Цит.: Вырубов В.В. Воспоминания о Корниловском деле // «Земство», альманах, 1995, №2. С.42 (Пенза). Мать кап. Н.А. Покотилло Екатерина Николаевна приходилась родной сестрой супруге ген. Юденича Александре Николаевне.

Синий околыш носили на фуражках чины 5-й «Ливенской» дивизии СЗА. Романовские кокарды - жёлто-чёрные кокарды - цвета Георгиевской ленты и цвета родового герба Династии Романовых - для нижних чинов Русской Армии.

Дочь посла Великобритании в Петрограде вспоминала: «Несколько раз отец мой просил британское правительство, чтобы генералу Юденичу, который наступал на Петроград, были посланы снаряжение и продовольствие. Мой отец считал, что овладение Петроградом белыми армиями, помимо своего материального значения, наносило страшный моральный удар престижу большевиков». Цит.: Бьюкенен Мириэль . Крушение Великой империи. Т. II. Библиотека «Иллюстрированной России», Париж, 1933. С.162.

Неточность, И.Я. Лайдонер дослужился в Русской Императорской Армии до чина подполковника по Ген. Штабу.

Недальновидность ген. Лайдонера сослужила жестокую службу не только ему, но и основному составу политического руководства, военного командования Эстонской армии и многим гражданам 1-й Эстонской республики, которые после аннексии территории Эстонии летом 1940 г. войсками Красной армии были расстреляны или подверглись длительному заключению в советских концлагерях. Поручик С.К. Сергеев со слов своего однокамерника полковника Соо (бывшего военного начальника Печер) вспоминал: «После заключения договора между Эстонией и Советским Союзом в сентябре 1939 года лично Сталин прислал в подарок генералу Лайдонеру чистокровного белого жеребца с седлом и уздою, а Молотов, министр иностранных дел СССР, прислал два ящика бананов своему коллеге, господину Пийпу». Цит.: Калкин О.А . Из Печер на Печору (Из воспоминаний С.К. Сергеева) // Псков, научно-практический, историко-краеведческий журнал, 2002, №16. С.225.

Н. Юденич оказался последним полководцем суворовской школы, представители которой громили врага не числом, но умением. Научившись использовать каждый его промах, точно рассчитывая направление главного удара и прочие условия победы, на Кавказе он вел за собой солдат на самые неприступные вершины, вдыхая в них веру.

5 октября 1933 года на французском курорте Канны собралось необычно много русских военных эмигрантов. Они приехали сюда на похороны последнего действительно великого полководца Российской империи, генерала от инфантерии Н. Н. Юденича, скончавшегося в возрасте 71 года.
Соратники по Белому движению, русско-японской и Первой мировой войнам сочли необходимым воздать почести Николаю Николаевичу, несмотря на то что в эмиграции он жил уединенной, тихой жизнью и не принял участия ни в одном сколько-нибудь значительном политическом событии.

В 1927 году, когда влиятельные круги Великобритании и Франции обсуждали возможность начала новой военной интервенции в Советскую Россию, Н. Юденич наотрез отказался возглавить экспедиционный корпус, который планировалось сформировать из членов Русского общевоинского союза. Кстати, это была не первая попытка привлечь его к участию в военной акции, которая должна была снова разжечь пламя гражданской войны на просторах России. В архиве Службы внешней разведки РФ хранится сводка Иностранного отдела ГПУ (ныне рассекреченная) о состоявшемся в марте 1922 года в г. Белград совещании высшего командного состава Русской армии (эвакуированной П. Врангелем из Крыма в Галлиполийский лагерь в Турции), на котором были приняты решения по поводу новой интервенции.
В сводке, в частности, говорилось: "Намечается вторжение в Россию трех групп: группы Врангеля с юга, группы войск "Спасения Родины" и Западной группы под командой Краснова. Все три группы будут объединены под единым командованием… К предстоящим операциям намечен следующий командный состав: Верховный главнокомандующий и временный верховный правитель - великий князь Николай Николаевич, его помощник - генерал Гурко, начальник штаба - генерал Миллер, главком - генерал Юденич, начальник конницы - генерал Врангель…"

Как видим, Н. Юденич пользовался в белоэмигрантских кругах очень высоким полководческим авторитетом, иначе бы ему не отводилась роль главкома, то есть фактического главнокомандующего силами вторжения (при номинальном верховном руководителе великом князе Николае Николаевиче). Но назначение это сделано было, подчеркнем, в отсутствие Н. Юденича, помимо его воли и желания.

Поселившись с 1922 года на средиземноморском побережье Франции, в маленьком городке Сент-Лорен дю Вар близ курорта Ницца, Н. Юденич ОТВЕРГАЛ ВСЕ ПОПЫТКИ ЛИДЕРОВ ВОЕННОЙ ЭМИГРАЦИИ ПРИВЛЕЧЬ ЕГО К УЧАСТИЮ В РЕАЛИЗАЦИИ ИНТЕРВЕНЦИОНИСТСКИХ ПЛАНОВ.
Как объяснял сам Николай Николаевич причины своего отказа в беседе с бароном П. Врангелем в 1924 году, Русский общевоинский союз не обладал ни достаточными силами, ни оснащением, ни финансовыми возможностями для победного похода на Советскую Россию, а надежд на бескорыстную помощь западных союзников он больше не питал.
Не поддался Н.Юденич и на уговоры своих старых друзей генералов Е.В. Масловского (бывшего генерал-квартирмейстера штаба Кавказского фронта) и В.Е. Вязьмитинова (бывшего военного и морского министра правительства Юга России) приобщиться к деятельности военной части белой эмиграции.
Не случайно агенты чекистской внешней разведки неизменно доносили в Москву: "Бывший белый генерал Н. Юденич от политической деятельности отошел…"

ПОТОМОК ДРЕВНЕГО ШЛЯХЕТСКОГО РОДА

Н.Н. Юденич, родившийся в г. Москва 18 июля 1862 года, происходил из мелкопоместного дворянства Минской губернии. Дальние предки его были польскими шляхтичами, служившими верой и правдой Речи Посполитой и ее гетманам - Потоцким, Радзивиллам, Вишневецким. Хотя крупных постов никто из них не занимал, эти лихие вояки участвовали во многих походах и сражались всегда доблестно.

После первого раздела Польши в царствование Екатерины II Минское воеводство отошло к России. И Юденичи постепенно обрусели, переженились на русских дворянках. Их потомки, гордясь своим шляхетским происхождением, считали себя уже природными русаками.

Отец будущего героя Кавказского фронта Николай Иванович Юденич (1836-1892) пошел по линии гражданской службы и дослужился до коллежского советника (согласно Табели о рангах этот чин 6-го класса соответствовал армейскому полковнику).
Он часто рассказывал маленькому Коле об их родословной, о сражениях и походах, в которых участвовали предки, и воспитал сына в строгом убеждении, что для дворянина честь фамилии - превыше всего; не может быть никаких оправданий дурному поступку, который бы ее запятнал…

ЭТИ УРОКИ ЗАПОМНЯТСЯ НИКОЛАЮ НИКОЛАЕВИЧУ НА ВСЮ ЖИЗНЬ. ДО САМОЙ СМЕРТИ ЮДЕНИЧА НИ СОРАТНИКИ, НИ ВРАГИ НЕ УЗНАЮТ ЗА НИМ НИЧЕГО, ЧТО БЫ БРОСИЛО ХОТЬ МАЛЕЙШУЮ ТЕНЬ НА ЕГО РЕПУТАЦИЮ ЩЕПЕТИЛЬНОГО В ВОПРОСАХ ЧЕСТИ, КРИСТАЛЬНО ЧИСТОГО ЧЕЛОВЕКА, ВСЕГДА ГОТОВОГО ДАТЬ ОТВЕТ БОГУ И ЛЮДЯМ В КАЖДОМ СОВЕРШЕННОМ ПОСТУПКЕ…

Соседство отчего дома с 3-м Александровским военным училищем, что располагалось на Знаменке (ныне это здание принадлежит Генеральному штабу РФ; памятная доска на фасаде сообщает, что здесь в свое время трудился Г.К. Жуков), определило жизненный выбор Юденича-младшего. С самого раннего детства засматривался он на подтянутых юнкеров с золотыми вензелями на алых погонах, невольно подражал им и мечтал сам стать юнкером, тем более что и батюшка считал военную карьеру как нельзя более достойной дворянского звания.

Учеба в Александровке давалась сообразительному и целеустремленному юноше, закончившему гимназию "с успехами", легко. И неудивительно, что по выпуску он был среди первых по успеваемости, заслужив право выбрать себе воинскую часть.
Подпоручик Н. Юденич остановил свой выбор на лейб-гвардии Литовском пехотном полку - одной из самых славных частей русской армии, отличившейся и в Отечественную войну 1812 года, и в недавнюю русско-турецкую 1877 - 1878 годов. Летом 1881 года он расстался с Первопрестольной и выехал в г. Варшава, где тогда стоял Литовский полк, входивший в 3-ю гв. пехотную дивизию (23-й АК, Варшавский ВО).

В лейб-гвардии, впрочем, он прослужил недолго. В штабе Варшавского военного округа ему предложили перевод в армейскую пехоту с повышением в должности и чине. Далекий, с труднопереносимым климатом Туркестан не страшил молодого офицера, ему искренне хотелось проверить себя на прочность. Зато покомандовав пару лет ротами в 1-м Туркестанском стрелковом и 2-м Ходжентском резервном батальонах, поручик Николай Юденич получил отличную закалку и право сдавать вступительные экзамены в Николаевскую академию Генерального штаба.

Любопытно, что на экзамене по русской словесности из 30 предложенных профессором Цешковским тем он выбрал не "Вступление Наполеона в Москву" или, скажем, "Взятие крепости Карс в ходе Крымской войны", а… "Романтическое течение в русской литературе". Профессор оценил сочинение Н. Юденича выше всех в его группе и, объявляя оценки, присовокупил:
- Поручик Юденич, вы проявили при выборе темы сочинения, на мой взгляд, настоящую храбрость…

ХАРАКТЕР ЧЕЛОВЕКА, КАК ИЗВЕСТНО, ВИДЕН И В МЕЛОЧАХ. НЕ ИСКАТЬ ЛЕГКИХ ПУТЕЙ, А ВСЕГДА СТАВИТЬ ПЕРЕД СОБОЙ ВЫСОКУЮ ЦЕЛЬ, ПУСТЬ ОНА БУДЕТ ТРУДНОДОСТИЖИМА - ЭТО СТАНЕТ ЖИЗНЕННЫМ КРЕДО НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВИЧА, КОТОРОЕ И ПРИВЕДЕТ ЕГО НА ВЕРШИНЫ ВОИНСКОЙ СЛАВЫ.

В академию могли поступать офицеры не моложе 18 лет и в чинах не старше капитана армии и штабс-капитана гвардии, артиллерии и сапёров. Служащие вне Петербурга сначала держали предварительный экзамен при корпусных штабах. В самой академии офицеры желающие поступить в теоретический класс должны были выдержать вступительный экзамен, а для желающих поступить напрямую в практический класс, - и вступительный, и переходной. Офицер, желающий выпуститься экстерном, должен был помимо двух предыдущих экзаменов сдать ещё и выпускной. По окончании курса офицеры прикомандировывались на 1 год к образцовым частям для ознакомления со службой. Выпуск производился в октябре. Окончившие по 1-му разряду получали следующий чин, по 2-му - выпускались тем же чином, а по 3-му - возвращались в свои части и в Генеральный штаб не переводились. Армейские офицеры переводились в Генеральный штаб с тем же чином, артиллеристы, инженеры и гвардейцы - с повышением (гвардейцы ещё со старшинством в последнем чине).

Учебу в Николаевской академии ГШ нельзя было считать приятным времяпрепровождением. Это был труд - упорный, временами тяжкий, недаром после каждой переходной сессии по два-три десятка слушателей беспощадно отсеивались, хотя бы за один "неуд".

Н. Юденич учился воевать с одержимостью прирожденного военного. Никто из его курса, по воспоминаниям сослуживцев, не уделял столько времени занятиям, как он. На посещение театров, а уж тем более ресторанов, на всякие "ветреные" развлечения, которыми соблазнял "академиков" Петербург, у Николая Николаевича не оставалось свободного часа.

Надо заметить, что российская генштабистская академия по уровню образования, по основательности знаний в те годы заметно превосходила зарубежные военные школы. В ее стенах глубоко изучались стратегия и оперативное искусство, работа на картах, отечественное и иностранное вооружение (особое внимание - новейшим артиллерийским системам!), военная администрация, организация, тактика действий и история участия в войнах армий ведущих европейских держав, наконец, философия войны.
По поводу последней дисциплины, изучавшей основные законы вооруженной борьбы, среди слушателей-генштабистов ходило ироническое стихотворение, авторство коего приписывали Н. Юденичу:

"Сражался голый троглодит,
Как грубым свойственно натурам,
Теперь же просвещенный бритт
Трепещет в хаки перед буром.
Но англичанин и дикарь
Хранят все свойства человека:
Как били морду прежде, встарь,
Так будут бить ее до века…"

В 1887 году, в неполные 25 лет, Н. Юденич закончил академический курс по первому разряду (то есть более чем успешно) и, причисленный к Генеральному штабу, в звании капитана был назначен старшим адъютантом штаба 14-го армейского корпуса Варшавского военного округа.
С 26 ноября 1887 года - старший адъютант штаба XIV АК. Цензовое командование ротой отбывал в лейб-гвардии Литовском полку (2 ноября 1889 - 12 декабря 1890).

После 5 лет службы на западных рубежах Российской империи последовал перевод на восток, и следующие 10 лет своей службы Н. Юденич провел снова в Туркестане, последовательно проходя должности с 27 января 1892 - старший адъютант штаба Туркестанского военного округа. Подполковник (ст. 5 апреля 1892). В 1894 году участвовал в Памирской экспедиции в должности начальника штаба Памирского отряда.
Полковник с 1896 года. С 20 сентября 1900 - штаб-офицер при управлении 1-й Туркестанской стрелковой бригады.
Хорошо знавший его в те годы генерал-лейтенант В. Филатьев впоследствии напишет в мемуарах, каким запомнились ему черты характера этого офицера: "ПРЯМОТА И ДАЖЕ РЕЗКОСТЬ СУЖДЕНИЙ, ОПРЕДЕЛЕННОСТЬ РЕШЕНИЙ И ТВЕРДОСТЬ В ОТСТАИВАНИИ СВОЕГО МНЕНИЯ И ПОЛНОЕ ОТСУТСТВИЕ СКЛОННОСТИ К КАКИМ-ЛИБО КОМПРОМИССАМ…"

НА СОПКАХ МАНЬЧЖУРИИ

Боевое крещение полковник Н. Юденич получил в Русско-японскую войну.
За два года до ее начала он был переведен из Туркестана в Виленский военный округ, командовать 18-м стрелковым полком (16.07.1902-19.06.1905). Этот полк был включен в 5-ю стрелковую бригаду 6-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии и проделал долгий путь на театр военных действий через всю Россию - сначала по Транссибу, а затем и пешими маршами.

К тому времени Николай Николаевич обрел семейное счастье. Супруга его Александра Николаевна, представительница дворянского рода Жемчуговых, связала с ним свою жизнь, как принято говорить, до гробовой доски; брак их сделался прочным благодаря и взаимной любви, и чудесному взаимопониманию, так что ему стали не страшны никакие испытания…

Полк Н. Юденича по праву считался в русской армии одним из лучших. На полевых учениях, смотрах и маневрах его солдаты демонстрировали замечательную боевую выучку и ту особую молодцеватость, которая испокон веку сопровождает истинных профессионалов военного дела, научившихся презирать смерть.
Проверяющие хвалили полковника и за отлично устроенный быт его части: больных в лазарете можно было сосчитать на пальцах одной руки; казармы отличались добротностью и уютом; прикухонное хозяйство снабжало солдатский стол свежим мясом и овощами. В каждой роте имелись свои сапожники, портные, парикмахеры. Командира полка часто видели в расположении на подъеме и при отбое; по привычке, сохранившейся со времен командования ротой, многих солдат знал он по именам и фамилиям и любил расспрашивать, что пишут из дома.

Пробу солдатской пищи Н. Юденич снимал сам. А с унтер-офицеров, грешивших рукоприкладством, всегда спрашивал жестко. Но не забывал младших командиров и по-отечески наставлять:
- Нижний чин - это твой брат. Обращайся с ним соответственно. Строго, взыскательно, но - справедливо. Поддержи новобранца всякий раз, когда чувствуешь, что ему трудно. Не забывай, что тебе вместе с солдатом не только казарму в чистоте содержать, но и в бой идти рядом…

Когда воинский эшелон 18-го стрелкового полка проходил через Москву, полковнику Н. Юденичу подарили на военное счастье небольшую икону-складень, с образами Спасителя, Богородицы и Георгия Победоносца. Просили беречь себя, но при сем и помнить о долге…
Но вот прозвучал свисток кондуктора. Заливались в вагонах гармоники, и молодые голоса парней-рекрутов протяжно выводили:

"Последний нынешний денечек
Гуляю с вами я, друзья.
А завтра рано, чуть светочек,
Заплачет вся моя семья…"

По прибытии в Маньчжурию стрелковый полк Н. Юденича, ни дня не проведя в армейском резерве, сразу попал в самое пекло боевых действий. Стрелки то совершали длительные марши по полному бездорожью, считая за удачу найти себе на ночь крышу в какой-нибудь китайской деревушке, окруженной наподобие крепости глиняным забором, то кротами закапывались в землю, роя километры траншей в человеческий рост и уже заранее зная, что вскоре их придется оставить, возможно, даже не приняв боя с японцами…
Примечательно, что как бы ни складывалась обстановка, полковник Н. Юденич в обороне всегда уделял особое внимание наилучшему устройству своей полосы обстрела. Пока один батальон начинал рыть ходы сообщения и окопы, другой батальон он ставил перед собой и говорил:
- Перед нами - поле еще не скошенного гаоляна. Это плохо…

Однажды какой-то молодой офицер поторопился уточнить:
- Не поспел гаолян, урожай убирать еще рано. Так деревенский староста сказывал…
- Тогда нам придется убирать трупы своих солдат, - возразил "гуманисту" полковой командир. - Вам воевать, а не китайцам! А посему приказываю - гаолян, закрывающий обзор с наших позиций, немедленно уничтожить!
Батальон стрелков выстраивался в цепь и, вооружившись ножами и тесаками, двигался вперед, рубя, топча и утрамбовывая толстые стебли гаоляна, вымахавшие в человеческий рост. После этого японской пехоте уже было невозможно скрытно подобраться к позициям полка Н. Юденича…

Увы, на той войне в действиях и решениях высших руководителей русской армии суворовским духом не пахло. Н. Юденичу, как опытному генштабисту, было хорошо видно, что такие военачальники, как корпусные командиры Грипенберг и Штакельберг, никуда не годятся. Но подлинной трагедией было то, что любая, даже самая разумная инициатива командиров среднего (на уровне полков и дивизий) звена не приветствовалась главнокомандующим генералом от инфантерии А.Н. Куропаткиным и его штабом. Не в одном бою Николай Николаевич почувствовал себя связанным по рукам и ногам. Он не раз с возмущением говорил товарищам по оружию:
- Как же я могу воевать, если на атаку даже не всем полком, а лишь одним батальоном, обязан всякий раз испрашивать разрешения чуть ли не у А. Куропаткина? И как мне поощрять ротных и батальонных командиров, если проявлять инициативу нам вообще непозволительно?

До конца дней своих он не забыл, как отправил в корпусной штаб донесение с просьбой разрешить ему одним стрелковым батальоном с пулеметной командой ночью атаковать японцев, занявших деревню Тхоудолуцзы. Момент для внезапного нападения был подходящий - лазутчик донес, что часть вражеской пехоты отряжена к линии Маньчжурской железной дороги, а подступы к деревне японцы ничем не прикрыли, видно, не опасаясь ночной атаки осторожничающих русских… Но из корпусного штаба прислали такой ответ, который (с учетом имевшихся у русских возможностей) сегодня впору бы включать в хрестоматии по военному искусству как образец вопиющей тактической безграмотности иных горе-начальников:

"Атаку ночью Тхоудолуцзы не разрешаю. Вы рискуете потерять много людей заблудившимися и отрезанными от своих. Берегите своих людей. Не ввязывайтесь в случайные бои".

Вот такие "полководцы" и руководили военными действиями на полях Маньчжурии, терпя одно поражение за другим. Что касается совета "беречь людей", то Н. Юденич всегда так и поступал без всяких напоминаний, но при этом старался и врага бить. И если тот распылял свои силы, забывал об осторожности - то упустить такой шанс начистить ему физиономию, причем с минимальными потерями со своей стороны, Николай Николаевич всегда считал для боевого командира непростительным грехом…

Красной строкой вошло в летопись подвигов 18-го стрелкового полка и биографию его командира участие в Мукденском сражении, проходившем с 6 по 25 февраля 1905 года. Оно принесло полковнику славу восходящей звезды на изрядно потускневшем к началу XX столетия небосклоне отечественного полководческого мастерства.

В этом сражении 18-й стрелковый оказался в числе тех войск правого фланга А. Куропаткина, на которые обрушился удар японской 3-й армии генерала М. Ноги, совершавшей обходной маневр с целью выйти русским в тыл севернее Мукдена и перерезать там железную дорогу и пути отхода на север.

19 февраля 5-я и 8-я японские пехотные дивизии перешли в наступление на участке Мадяпу - Янсынтунь. Бойцы Юденича оборудовали полевые позиции на окраине Янсынтуня - крупного китайского селения, отрыв окопы на полях чумизы и гаоляна. Сюда и доставил на рассвете конный нарочный записку из дивизионного штаба от генерала Бильдерлинга: "Противник силами больше двух дивизий пехоты наступает по долине Ляохэ. Японцы уже вышли нам во фланг. В случае атаки вашей позиции полку предписывается ее удерживать. Полагаюсь на вашу твердость и храбрость стрелков. Подкрепить резервами не могу".

Впрочем, на помощь от Бильдерлинга Николай Николаевич и не рассчитывал и заблаговременно создал собственный резерв - стрелковая рота при двух пулеметных расчетах. На самый крайний случай в строй готовы были встать и подразделения тыла: несколько десятков обозных, хлебопеков, кашеваров и др. Все они владели винтовкой и штыком не хуже пехотинцев линейных рот - так уж была построена еще в мирное время боевая учеба в 18-м стрелковом…
Японцы появились перед позициями полка Н. Юденича поздно вечером.

Действовали они уверенно, явно зная местоположение русских позиций. Позднее Николай Николаевич на совещании в корпусном штабе скажет об этой проблеме:
- Самураи широко используют лазутчиков, и те под видом мирных китайцев свободно разгуливают по занимаемым нами районам. А стрелки не знают, как разглядеть шпиона. Очень нужны в полках полевые контрразведчики…
Поскольку кадровых жандармов к войскам в Маньчжурии было прикомандировано катастрофически мало, он предложит бойцов из корпуса Заамурской пограничной стражи, наученных отличать разбойников-хунхузов от простых крестьян, распределить по полкам и поставить перед ними задачу по розыску японских агентов. Это предложение Н. Юденича будет встречено с одобрением и сослужит важную службу…

А в тот памятный вечер Мукденской битвы авангардный батальон войск генерала Ноги атаковал позиции 18-го стрелкового внезапно. Обычно японцы высылали вперед небольшой отряд (взвод, редко - роту), чтобы прощупать плотность огня русских. А тут сразу из-за фанз потянулись густые цепи вражеской пехоты…
Выставленные впереди наших окопов секреты, не принимая боя, отходили к своим. Вскоре над полем понесся устрашающий разноголосый вопль "банзай", которым японцы подбадривали себя, бросаясь в атаки. Русская пехота встретила набегающие вражеские цепи ружейным огнем "пачками" и пулеметными очередями. Не упорствуя под сильным огнем русских, самураи отхлынули назад, унося с собой раненых. Но после этого подтянутая из глубины японская артиллерия начала методично обрабатывать "шимозой" наш передний край, причем чувствовалось, что его начертание, расположение огневых точек заранее разведано…

Главные события развернулись в следующие сутки. Атаки самураев и контратакующие броски сибирских стрелков чередовались весь день. Юденич даже потерял счет неприятельским наскокам, и если бы не полковой писарь, фиксировавший в черновике боевого донесения каждый вражеский приступ, то и точное число их потом сложно было бы восстановить. Под прикрытием заградительного огня одна волна японцев за другой предпринимали попытки овладеть русскими позициями, явно рассчитывая задавить численным превосходством.

Когда противник начал очередную лобовую атаку привычными силами в один-два батальона, неожиданно для изнемогавших от усталости сибирских стрелков еще одна вражеская цепь выползла с правого фланга, из лощины. У Н. Юденича здесь держали оборону всего две фланговые роты, уже изрядно поредевшие. Чувствуя, что противник может сбить их с позиции и обойти его полк, Николай Николаевич сам возглавил свою резервную роту, присовокупив к ней солдат-тыловиков, и лично повел их в контратаку.

Державшие оборону фланговые роты, воодушевленные общим порывом, тоже рванулись вперед вместе с подоспевшей подмогой. Крики "ура" и "банзай" вперемежку с отчаянной руганью, лязгом штыков, клацаньем затворов и звуками выстрелов слились в один неумолчный гул, стоявший над полем, где схватились в отчаянной рукопашной тысячи человек с обеих сторон. Н. Юденич в той сшибке расстрелял из своего револьвера все патроны. Стрелки защитили его штыками от тесаков японских солдат, пытавшихся добыть себе славу, заколов русского начальника. В конце концов наша взяла - японцы сперва стали пятиться, а потом дружно побежали… Ротным стоило большого труда остановить своих бойцов от преследования, которое могло привести в ловушку, и вернуть их в исходное положение, выполняя приказ полкового командира…

Тот день Мукденского сражения закончился еще несколькими контратаками русских, которые тоже перерастали в рукопашные схватки. Артиллерийские разведчики, высланные в первую линию сибирских стрелков, корректировали огонь своих батарей, обеспечивая уничтожение живой силы противника. Японцев вышибли шрапнелью и штыками из нескольких деревень, и они поспешили унести ноги в долину реки Ляохэ. Генерал Ноги - едва ли не лучший полководец микадо - в донесении в Токио потом вынужден будет признать, что русские проявили при обороне Янсынтуня еще невиданную стойкость и решительность, а командовали ими зрелые и отважные командиры, почему он и не смог осуществить свой замысел окружить и уничтожить русскую армию в Мукденской битве…

За удержание янсынтуньской позиции полковник Н. Юденич удостоился Георгиевского оружия - золотой сабли с надписью "За храбрость". Этот клинок будет с ним и две последующие войны - Первую мировую и Гражданскую… А кроме этого, за Русско-японскую его наградят и двумя орденами: Св. Владимира 3-й степени с мечами и Св. Станислава, тоже с мечами, но сразу высшей, 1-й степени. А все нижние чины его 18-го стрелкового полка, солдаты и унтер-офицеры, высочайшим указом будут пожалованы наградным знаком на головной убор со специальной (только для них!) надписью: "За Янсынтунь. Февраль 1905 года".
В сражении при Сандепу, где он был ранен в руку, и Мукденском сражении, в котором был ранен в шею. Был награждён Золотым Георгиевским оружием «за храбрость» и произведён в генерал-майоры.

С 10 февраля 1907 - генерал-квартирмейстер штаба Кавказского военного округа. Генерал-лейтенант (1912 г.). С 1912 года - начальник штаба Казанского, а с 1913 года - Кавказского военного округа.

"МЫ - РУССКИЕ! МЫ - ВСЕ ОДОЛЕЕМ!"

С начала Первой мировой войны Юденич стал начальником штаба Кавказской армии, ведшей бои с войсками Османской империи. На этом посту он наголову разбил турецкие войска под командованием Энвер-паши в Сарыкамышском сражении.

В Сарыкамышской операции Кавказской армии под командованием Н. Юденича, проводившейся с 9 (22) декабря 1914 по 5 (18) января 1915 года, были разбиты, окружены и пленены главные силы турецкой 3-й армии.
За Сарыкамыш, произведенный в генералы от инфантерии Н. Юденич получил орден

Св. Георгия четвертой степени. Эта решительная победа позволила русским войскам с начала 1915 года вести боевые действия только на территории Турции.

Разумеется, османское командование, подогреваемое Берлином и Веной, надеялось взять реванш и вырвать у "неверных" стратегическую инициативу. Новый командующий 3-й армией генерал-лейтенант Махмуд Кемаль-паша энергично взялся за подготовку нового наступления, тем более что начальником штаба ему прислали опытного германского генштабиста Г. Гузе. Этот ученик приснопамятного генерала Людендорфа разработал план, как перерезать растянутые коммуникации русских, проходившие по долине Северного Евфрата. Этой цели служил удар на Мелязгертском направлении по флангу 4-го Кавказского армейского корпуса, который нанесли 9 июля 1915 года 80 османских батальонов и эскадронов.

В тылу этого соединения начали активно действовать турецкие диверсионно-террористические группы, опираясь на поддержку местных мусульманских фанатиков. В этих условиях командир корпуса генерал от инфантерии В.В. де Витт обратился к командующему с просьбой разрешить ему отвести войска на рубеж севернее Алашкертской долины. Чтобы ослабить натиск османов на корпус де Витта, Н. Юденич быстро сформировал сводный отряд под начальством генерала Н.Н. Баратова (24 батальона пехоты, 36 сотен конницы и около 40 орудий) и нанес им ответный удар в тыл неприятелю. В полной мере этот маневр не удался - высокогорье и разрушенные мосты замедлили продвижение баратовских воинов.

Но Н. Юденич дополнил их удар частными наступлениями и на других участках фронта, стараясь сковать активность Кемаль-паши и не позволить ему перебросить новые силы в Алашкертскую долину. Так, отряд войскового старшины Чернозубова (8 дружин ополчения и 48 казачьих сотен при 20 орудиях) продвинулся вперед на 35 - 40 км и занял оборону в полосе 400 км от Арджиша до южного побережья озера Урмия. Так Кавказская армия смогла предотвратить широкое неприятельское наступление. Ее командующий получил за этот успех заслуженную награду - орден Св. Георгия 3-й степени.
"Генерал Юденич обладал необычайным гражданским мужеством, хладнокровием в самые тяжелые минуты и решительностью, - размышлял спустя годы о слагаемых полководческого дарования Николая Николаевича бывший генерал-квартирмейстер его штаба генерал В.Е. Масловский. - Он всегда находил в себе мужество принять нужное решение, беря на себя и всю ответственность за него… Обладал несокрушимой волей. Решительностью победить во что бы то ни стало, волей к победе весь проникнут был генерал Юденич, и эта воля его в соединении со свойствами его ума и характера являли в нем истинные черты полководца".

С осени 1915 года немногочисленная Кавказская армия вынуждена была держать фронт протяженностью в 1500 км. Положение осложнялось тем, что в войну на стороне немецкого блока вступила Болгария, открыв свою территорию для прямого сообщения в Турцию из Германии, откуда потоком хлынули эшелоны с оружием и боеприпасами для османов. А британо-французские союзники потерпели сокрушительное поражение в Дарданелльской операции, что высвободило силы целой армии турок для переброски их на Кавказ. В этих условиях Н. Юденич решил разбить 3-ю турецкую армию еще раз, не дожидаясь, пока она усилится за счет подкреплений, двинувшихся с Галлиполийского полуострова. При равенстве в пехоте (примерно по 130 батальонов) Кавказская армия превосходила противника в артиллерии (втрое) и в регулярной кавалерии (впятеро). Вот на этих преимуществах и построил свою стратегию Николай Николаевич. Он решил в суровое зимнее время провести широкомасштабную наступательную операцию, прорвав оборону противника сразу на трех оперативных направлениях - Эрзерумском, Ольтинском и Битлисском. Главный удар наносился в направлении селения Кеприкей.

Подготовка к наступлению в горах турецкой Армении отличалась особой тщательностью. Прежде всего командующий принял все меры для обеспечения бойцов теплой одеждой. Каждый воин получил пару валенок и теплые портянки, короткий полушубок, стеганые на вате шаровары, папаху с отворачивающимся назатыльником, варежки. Для маскировки в заснеженных горах было заготовлено достаточное количество белых коленкоровых халатов и белых чехлов на шапки.
Личный состав 1-го Кавказского корпуса (ему предстояло наступать в высокогорье) весь получил защитные солнечные очки. А так как район предстоящих действий был еще и безлесный, а значит, заготовка дров на месте становилась невозможной, каждый солдат выступал в поход, имея при себе по два полена для обогрева на ночлегах. В комплект снаряжения наступавших пехотных рот были предусмотрительно включены толстые жерди и доски для быстрого наведения переправ через незамерзающие горные ручьи. Н. Юденич учел опыт Сарыкамышской операции: тысячи турецких солдат тогда вышли из строя, получив обморожения из-за мокрой обуви… Наконец, чтобы не попасть впросак с погодой, в полосе готовящегося наступления Кавказской армии было развернуто 17 метеорологических станций, которые регулярно выдавали войскам прогнозы и рекомендации.

Проводившаяся по плану штаба армии оперативная маскировка готовящегося наступления воинов-кавказцев тоже достойна внимательного изучения. Так, действовавшие на той стороне русские фронтовые разведчики распустили слух о якобы намеченной на раннюю весну 1916 года операции Ван-Азербайджанского отряда и вошедшего в Иран экспедиционного корпуса генерала Баратова совместно с англичанами в Месопотамии.
В иранском Азербайджане баратовские казаки закупили большое количество верблюдов и целые гурты скота, заготовляли помногу зерно и фураж, что служило косвенным подтверждением подготовки к большому походу в междуречье Тигра и Евфрата. А уж когда турецкая служба радиоперехвата (созданная германскими инструкторами) перехватила нешифрованную срочную радиограмму Н. Юденича командиру 4-й Кавказской стрелковой дивизии с приказом сосредоточиться у Сарыкамыша для дальнейшей отправки по железной дороге в Персию, у османского командующего Кемаль-паши и его немецкого консультанта Генриха Гузе не осталось ни малейших сомнений, что русские действительно намереваются двинуться в Месопотамию… Кстати, один стрелковый полк 4-й дивизии действительно был переброшен в пограничную Джульфу и после выгрузки совершил демонстративный суточный переход. Предпринимались и другие шаги, имевшие целью ввести турецкое командование в заблуждение.

Операция по дезинформации противника, проводившаяся Н. Юденичем и его штабом, принесла замечательные плоды: начатое 28 декабря 1915 года 2-м Туркестанским корпусом наступление застало турок врасплох. В первый же день их фронт был прорван. Сильные вражеские укрепления на гребне горы Гей-даг были с ходу взяты комбинированным ударом двух дивизий. А левый фланг корпуса с выходом на перевал Карач-лы внезапно для турок повернул на запад, создавая угрозу охвата. 9 января 1916 года воины-туркестанцы стремительным броском овладели сильной неприятельской позицией у Кизил-килиса и через три дня обложили крепость Кара-гюбек, закрывавшую Гурджибогазский проход, который ведет на Эрзерумское плоскогорье.

На Кеприкейском направлении армейская группа прорыва вступила в бой с 30 декабря. В долине реки Аракс турки оказали атакующим упорное сопротивление. Но поскольку наступление согласно утвержденному Ставкой Верховного главнокомандующего оперативному плану было начато сразу на трех направлениях, маневрировать резервами Кемаль-паше было затруднительно, и вскоре он уже не мог парировать удары русских.

В течение 5-6 января сибирские и кубанские казаки прорвались к фортам Эрзерумской крепости, а 7 января сюда подоспела и наша пехота. Взять Эрзерум с ходу было очень заманчиво, но маловероятно: крепость представляла собой сложную систему современных инженерных сооружений, устроенных на холмах и гребнях высот, защищенных рвами и ущельями. В фортах и цитадели засели 80 батальонов османской пехоты, имевших мощную артиллерию - свыше 300 стволов. Русские выбили турок из окрестных селений и под покровом ночной темноты все ближе передвигали к фортам свои траншеи и ходы сообщения.
Прибывший к стенам крепости Н. Юденич после тщательной рекогносцировки тем не менее 27 января отдал приказ о подготовке к штурму. Это было очень ответственное решение, ибо в случае неудачи обстановка на Кавказском фронте могла резко измениться к худшему…

Сотрудник разведывательного отделения полевого штаба Кавказской армии подполковник Б.А. Штейфон, участвовавший в подготовке штурма Эрзерумской крепости, впоследствии отмечал: "В действительности каждый смелый маневр генерала Н. Юденича является следствием глубоко продуманной и совершенно точно угаданной обстановки… Риск генерала Н. Юденича - это смелость творческой фантазии, та смелость, какая присуща только большим полководцам".

Штурм был начат 29 января в 14 часов. В нем участвовали 88 батальонов пехоты, 70 казачьих сотен, 166 орудий, 50 полевых гаубиц и 16 тяжелых осадных мортир. Применяя удачно размещенные (по плану командующего) артиллерийские батареи, штурмующие вслед за огневой завесой атаковали вражеские форты. В первые сутки операции удалось овладеть северной частью позиций, с которых контролировался Гурджибогазский проход, а также фортом Далан-гез.
Этот форт был занят пехотным отрядом и казаками под командованием подполковника И.Н. Пирумова. С утра 1 февраля турки начали яростный обстрел потерянного форта, а затем бросили против него превосходящие силы пехоты. Защитники Далан-геза оказались отрезаны от своих, на исходе были боеприпасы. Пять ожесточенных атак османов они отразили ружейно-пулеметным огнем, шестую и седьмую - одними штыками, причем положение было настолько трагическим, что в строй встали даже раненые. Когда началась восьмая атака, подоспело наше подкрепление. К этому моменту из полутора батальонов 153-го пехотного полка (1400 человек), оборонявших форт, в строю оставалось не более 300 человек, и то большей частью раненых…

Перелом случился 1 февраля, когда русская пехота взяла приступом последний из запиравших Гурджибогазский проход фортов, вслед за чем брошенные в прорыв казаки ворвались в Эрзерумскую долину. Кемаль-паша сосредоточил усилия на обороне девебойнской позиции, но и эту преграду смели воины Юденича.

7 февраля Эрзерум пал. В плен сдалось 137 офицеров и до 8 тысяч рядовых аскеров, три сотни османских орудий стали боевыми трофеями. В городе, охваченном пламенем пожарищ, командующий лично вручал награды героям штурма. Более сотни нижних чинов получили из его рук "солдатские" Георгиевские кресты, а полковников Габаева и Фисенко, подполковника Воробьева, штабс-капитана Запольского и ряд других офицеров он удостоил орденов. Сам же Николай Николаевич, как говорилось в императорском именном указе, "в воздаяние отличного выполнения, при исключительной обстановке, блестящей боевой операции, завершившейся взятием штурмом девебойнской позиции и крепости Эрзерум 2 февраля 1916 года", был награжден высоким полководческим орденом - Св. Георгия 2-й степени (он оказался последним из русских военачальников, получивших такую награду).

После овладения эрзерумской твердыней Кавказская армия повела преследование остатков наголову разгромленной 3-й турецкой армии. 4-й Кавказский корпус 17 февраля взял крупный горд Битлис. Одновременно русский Приморский отряд, прорвав вражеские позиции по рекам Арахве и Вицису, вышел на дальние подступы к важному турецкому порту Трапезунду, который вскоре тоже был взят…

Керсновский в своем историческом труде дал такую оценку стратегических результатов деятельности Н. Юденича-полководца на кавказском театре: "Армия Энвера была сокрушена и уничтожена Юденичем у Сарыкамыша. Мечтам о создании "пантуранского" царства от Адрианополя до Казани и Самарканда наступил конец.
Летом 1915 года Н. Юденич разбил пытавшихся наступать турок на Евфрате. Осенью турки разгромили англо-французов в Дарданеллах. Зная, что неприятель должен усилиться, а ему подкрепления не дадут, Н. Юденич решил не дожидаться удара, а бить самому. В разгар ледяной кавказской зимы он перешел во внезапное наступление, разгромил турецкую армию при Азап-Кее, а затем - на свой страх и риск беспримерным в истории штурмом взял Эрзерум…
К концу 1916 года Кавказская армия выполнила все, чего от нее требовала Россия в эту войну. Дело было за царьградским десантом. Живая сила турецкой армии была уже сокрушена…"

Кавказская армия генерала Н. Юденича продвинулись на 150 км. Турецкая 3-я армия была разгромлена полностью. Она потеряла больше половины своего состава: 66 тыс. человек убитыми и ранеными, 13 тыс. попало в плен. Было взято также 9 знамен и 323 орудия. Русская армия потеряла 2339 убитыми и 6 тыс. ранеными. Взятие Эрзурума открыло русским путь на Трапезунд (Трабзон), который был взят в апреле, а позже, в июле, был взят Эрзинджан. Русская армия глубоко продвинулась на территорию Турецкой Армении.

После Февральской революции 1917 года Н.Юденича назначили командующим Кавказским фронтом. Однако после ухода с поста военного министра А. И. Гучкова 2 (15) мая 1917 год новый военный министр А. Ф. Керенский снял Юденича с должности как сопротивляющегося указаниям Временного правительства и отправил его в отставку.

Покинув г. Тифлис, Н. Юденич поселился в г. Петроград. По воспоминаниям жены Н. Юденича Александры Николаевны, Н. Юденич как-то зашёл в банк, чтобы взять какую-то сумму денег из своих сбережений. Служащие банка, узнав его, посоветовали немедленно взять все деньги на руки и продать недвижимость. Юденичи продали дом в г. Тифлис и земли в Кисловодске. Эти средства обеспечили их на некоторое время вперёд, захватывая и начало эмиграции.

В августе 1917 года Юденич участвовал в работе Государственного совещания; поддержал Корниловское выступление.

После Октябрьской революции Н. Юденич нелегально проживал в Петрограде, скрываясь на верхнем этаже в доме «Русского Страхового Общества» на Петроградской стороне, под охраной дворника, бывшего фельдфебеля Лейб-гвардии Литовского полка, который служил с Н. Юденичем ещё в Памирской экспедиции 1904-1905 гг.
Его политическая программа после установления власти большевиков исходила из идеи воссоздания «Единой, великой и неделимой России» в пределах её исторической территории; при этом в тактических целях провозглашалась возможность предоставления культурно-национальной автономии и даже государственной самостоятельности окраинным народам, если они включатся в борьбу против большевиков.

В январе 1919 года Н. Юденич, пользуясь документами на чужое имя, вместе со своей женой и адъютантом Н. А. Покотило пересёк финскую границу и прибыл в г. Гельсингфорс (Хельсинки). «Русский комитет», созданный там в ноябре 1918 года и претендовавший на роль российского правительства, провозгласил его в январе 1919 года лидером Белого движения на Северо-Западе России, предоставив ему диктаторские полномочия. Н. Юденичу удалось установить связь с А. Колчаком в Сибири и Русским политическим совещанием в Париже. О целях создаваемой им военной силы лучше всего сказал сам Н. Юденич:
У РУССКОЙ БЕЛОЙ ГВАРДИИ ОДНА ЦЕЛЬ - ИЗГНАТЬ БОЛЬШЕВИКОВ ИЗ РОССИИ. ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОГРАММЫ У ГВАРДИИ НЕТ. ОНА И НЕ МОНАРХИЧЕСКАЯ, И НЕ РЕСПУБЛИКАНСКАЯ. КАК ВОЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ, ОНА НЕ ИНТЕРЕСУЕТСЯ ВОПРОСАМИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПАРТИЙНОСТИ. ЕЁ ЕДИНСТВЕННАЯ ПРОГРАММА - ДОЛОЙ БОЛЬШЕВИКОВ!

Весной 1919 года Юденич побывал в Стокгольме, где встречался с дипломатическими представителями Англии, Франции и США, пытаясь добиться помощи в формировании русских добровольческих отрядов на территории Финляндии. Кроме французского посланника, согласившегося со взглядом Юденича, все остальные посланники высказались против вмешательства во внутренние дела России.

5 мая, по возвращении из Стокгольма в Финляндию, Юденич с той же целью встретился с регентом Финляндии генералом Маннергеймом. Не отказываясь в принципе от идеи участия финской армии в борьбе с большевиками, Маннергейм выдвинул ряд условий, при выполнении которых ему было бы проще добиться разрешения финского сейма на такое участие - основное - признание независимости Финляндии, а также присоединение к Финляндии Восточной Карелии и области Печенги на берегу Кольского полуострова. Хотя сам Юденич понимал, что «независимость Финляндии есть совершившийся факт» и что в отношениях с Финляндией нужно идти на уступки для получения от неё помощи в борьбе с большевизмом, ему не удалось склонить на эту точку зрения ни Колчака, ни Сазонова, которые стояли на принципах «непредрешения». В результате финские власти не только не разрешили формировать части из русских добровольцев, но и мешали офицерам, желавшим попасть в Северный корпус, отплыть легально из Финляндии в Эстонию.

Ещё 17 апреля 1919 года Всероссийское правительство адмирала А. Колчака выделило Юденичу 10 млн франков. Деньги шли долго, российский дипломатический представитель в Стокгольме получил первый миллион только в июне. 24 мая в Гельсингфорсе Н. Юденич создал и возглавил «Политическое совещание». В его состав вошли А. В. Карташёв, П. К. Кондзеровский, В. Д. Кузьмин-Караваев, С. Г. Лианозов, Г. А. Данилевский.

5 июня 1919 года Верховный правитель адмирал А. Колчак известил Н. Юденича телеграммой о его назначении «Главнокомандующим всеми русскими сухопутными, морскими вооружёнными силами против большевиков на Северо-Западном фронте», а 10 июня телеграмма была подтверждена официальным Указом.

Получив телеграмму А. Колчака, Н. Юденич отбыл в Ревель, а оттуда на фронт Северо-Западной армии, возглавлявшейся генералом Н. Родзянко. Объехав армию, Н. Юденич 26 июня вернулся в Гельсингфорс, всё ещё пытаясь добиться поддержки Финляндии. Однако после того, как Маннергейм 17 июля утвердил новую конституцию Финляндии, 25 июля президентом Финляндии стал профессор Стольберг, а Маннергейм уехал за границу. Надежда на помощь Финляндии пропала и 26 июля Н. Юденич отбыл на пароходе в Ревель.

Несмотря не недовольство «эстонской группы» старших офицеров, видевшей в приехавших из Финляндии Юдениче и его окружении «чужаков, прибывших на всё готовое», Юденич был принят, как гарантия поступления материальной помощи от союзников. Как писал в своих воспоминаниях генерал Ярославцев, один из командиров Северо-западной армии.

В течение августа Юденич успешно занимался вопросами снабжения армии. При этом были подготовлены (и с началом похода выпущены в обращение) бумажные денежные знаки достоинством 25 и 50 копеек, 1, 3, 5, 10, 25, 100, 500 и 1000 рублей. На оборотной стороне этих купюр имелась надпись, гласившая, что они подлежат обмену на общегосударственные российские деньги в порядке и сроки, определяемые Петроградской конторой Государственного банка.
По сути, это была своего рода наглядная агитация: каждый, получивший такие купюры в качестве платежа, должен был понять, что они станут настоящими деньгами лишь в том случае, если Петроград будет захвачен войсками Н. Юденича.

В сентябре-октябре 1919 года Н. Юденич организовал второй поход на Петроград. 28 сентября сравнительно хорошо подготовленная Северо-Западная армия, имевшая в своём составе 4 бронепоезда, 4 броневика и 6 танков английского производства, вместе с эстонскими войсками прорвала оборону Красной армии; 12 октября пал Ямбург, во второй половине октября Северо-Западная армия овладела Лугой, Гатчиной, Красным селом, Царским селом и Павловском. К середине октября белые вышли на ближайшие подступы к Петрограду (Пулковские высоты).

Однако им не удалось перерезать Николаевскую железную дорогу, что позволило Троцкому беспрепятственно перебросить подкрепления под Петроград и создать многократное превосходство красных над противником. Финны и англичане не оказали наступавшим эффективной помощи.
Усилились трения с эстонцами, которых отпугивали великодержавные устремления Н. Юденича и которым большевики пообещали значительные политические и территориальные уступки. Отсутствие резервов и растянутость фронта Северо-Западной армии позволили Красной армии 21 октября остановить наступление белых, а 22 октября прорвать их оборону. К концу ноября войска Н. Юденича были прижаты к границе и перешли на эстонскую территорию, где были разоружены и интернированы своими бывшими союзниками.

22 января 1920 года Н. Юденич объявил о роспуске Северо-Западной армии. Была сформирована Ликвидационная комиссия, которой Юденич передал оставшиеся у него 227 000 фунтов стерлингов. 28 января Юденич был арестован военнослужащими формирования Булак-Балаховича при содействии эстонских властей, но освобождён после вмешательства французской и английской миссий.

24 февраля 1920 года Н. Юденич выехал из Эстонии в вагоне английской военной миссии вместе с генералами Глазенапом, Владимировым и Г. А. Алексинским и 25 февраля прибыл в г. Ригу.

Неудивительно, что даже провал наступления Северо-Западной армии на Петроград в 1919 году не поколебал сложившееся среди русских офицеров и генералов мнение, что ГДЕ Н. ЮДЕНИЧ - ТАМ ПОБЕДА…

И ЕСЛИ НЕ СЧИТАТЬ АЛЕКСЕЯ БРУСИЛОВА, НА СКЛОНЕ ЛЕТ СЛУЖИВШЕГО В КРАСНОЙ АРМИИ, НИКОЛАЙ ЮДЕНИЧ ФАКТИЧЕСКИ ОКАЗАЛСЯ ПОСЛЕДНИМ ПОЛКОВОДЦЕМ СУВОРОВСКОЙ ШКОЛЫ, ПРЕДСТАВИТЕЛИ КОТОРОЙ ГРОМИЛИ ВРАГА НЕ ЧИСЛОМ, НО УМЕНИЕМ. НАУЧИВШИСЬ ИСПОЛЬЗОВАТЬ КАЖДЫЙ ЕГО ПРОМАХ, ТОЧНО РАССЧИТЫВАЯ НАПРАВЛЕНИЕ ГЛАВНОГО УДАРА И ПРОЧИЕ УСЛОВИЯ ПОБЕДЫ, НА КАВКАЗЕ ОН ВЕЛ ЗА СОБОЙ СОЛДАТ НА САМЫЕ НЕПРИСТУПНЫЕ ВЕРШИНЫ, ВДЫХАЯ В НИХ ВЕРУ.

В эмиграции во Франции

Через Стокгольм и Копенгаген Н. Юденич выехал в Лондон. Будучи в Лондоне, Н. Юденич не выступал публично и отказался встречаться с репортёрами. Единственным человеком, которому Н. Юденич сделал визит, был Уинстон Черчилль.
Затем Н. Юденич перебрался во Францию и обосновался в Ницце, купив дом в предместье Ниццы Сен-Лоран-дю-Вар.
В эмиграции полностью отошёл от политической деятельности.
Принимал участие в работе русских просветительских организаций; возглавлял Общество ревнителей русской истории. В доме у Юденичей бывали жившие в Ницце П. А. Томилов, Е. В. Масловский, П. Н. Ломновский, Д. Г. Щербачёв, В. К. Пилкин.
Умер от туберкулёза лёгких. Был похоронен сначала в Нижней церкви в Канне, но впоследствии его гроб был перенесён в Ниццу на кладбище Кокад.

Николай Николаевич Юденич родился 18 июля (30 июля по ст. стилю) 1862 в Москве, в семье коллежского советника Николая Ивановича Юденича (1836 -- 1892). В 1881 окончил Александровское военное училище, а в 1887 - Академию Генштаба. Во время Русско-японской войны (1904-1905) командовал полком. После войны служил начальником штаба Казанского (1912) и Кавказского (1913) военных округов.

С начала Первой мировой войны Юденич стал начальником штаба Кавказской армиии, ведшей бои с войсками Османской империи. На этом посту он одержал разгромную победу над Энвер-пашой в Сарыкамышском сражении. В январе 1915 Юденич был произведён из генерал-лейтенанта в генералы от инфантерии и назначен командующим Кавказской армией. В течение 1915 года подразделения под командованием Юденича вели бои в районе города Ван, который несколько раз переходил из рук в руки. 13-16 февраля 1916 Юденич выиграл крупное сражение под Эрзерумом и захватил город Трапезунд.

После Февральской революции Юденича назначили командующим Кавказским фронтом, но уже через месяц, в мае 1917 г., он был снят с должности как "сопротивляющийся указаниям Временного правительства" и был вынужден уйти в отставку. В 1918 эмигрировал в Финляндию. В 1919 Юденич был назначен А. В. Колчаком главнокомандующим Северо-Западной армией, сформированной русскими эмигрантами в Эстонии, и вошел в состав Северо-Западного правительства. В сентябре 1919 армия Юденича прорвала фронт большевиков и подошла к Петрограду, но была отброшена. Юденич эмигрировал в Англию и впоследствии переселился во Францию, где и умер. Политической деятельностью в эмиграции не занимался.

Гений наступления и маневра

Материал может быть использован при подготовке урока по темам: "Первая мировая война 1914 1918 гг." и "Гражданская война". 9-й класс.

В октябре 2003 г. исполнилось 70 лет со дня смерти одного из выдающихся полководцев Первой мировой войны генерала от инфантерии Николая Николаевича Юденича. Однако в отечественную историю он вошел как белый генерал, безуспешно пытавшийся в 1919 г. взять Петроград. Дополнительную "славу" ему снискал вышедший на экраны страны и ставший очень популярным художественный фильм, посвященный Гражданской войне на Северо-Западе России (хотя сам генерал на экране не появляется) "Мы из Кронштадта". Успех фильма был настолько велик, что эта лента получила даже главный приз на Международной выставке в Париже в 1937 г., а в 1941 г. Сталинскую премию II степени. Вот пожалуй и все, что известно современному читателю об этом генерале. А между тем Н.Н. Юденич, провоевавший всю Первую мировую войну на Кавказском фронте, как и его великий соотечественник А.В. Суворов, не проиграл ни одного сражения противнику.

Родился будущий полководец в Москве 18 июля 1862 г. Его отец происходил из дворян Минской губернии и служил в чине коллежского советника. Первоначальное образование Н.Н. Юденич получил в кадетском корпусе, а затем продолжил его в 3-м Александровском военном училище в Москве. Каждый год он с нетерпением ожидал выхода на Ходынское поле, где располагался летний лагерь училища. Молодой юнкер любил тактические учения, стрельбы, топографические съемки и другие практические занятия.

Окончив в 1881 г. военное училище в чине подпоручика армейской пехоты, Н.Н. Юденич отправился для прохождения службы в столицу, в лейб-гвардии Литовский полк. Потом он служил в Средней Азии в 1-м Туркестанском, а затем во 2-м Ходжентском резервных стрелковых батальонах. После производства в поручики гвардии в 1884 г. он поступил в Николаевскую академию Генерального штаба. Окончил ее Н.Н. Юденич в 1887 г. по первому разряду с присвоением звания "штабс-капитан гвардии". Он был причислен к Генеральному штабу и назначен старшим адъютантом штаба 14-го армейского корпуса, дислоцированного в Варшавском военном округе. В дальнейшем (с 1892 г. подполковником, а с 1896 г. полковником) Н.Н. Юденич служил в штабе Туркестанского военного округа, командовал батальоном, был начальником штаба Туркестанской стрелковой бригады. По воспоминаниям сослуживца Юденича Д.В. Филатьева, в те годы молодого полковника отличали "прямота и даже резкость суждений, определенность решений и твердость в отстаивании своего мнения и полное отсутствие склонности к каким-либо компромиссам"1. К этому следует добавить немногословность Н.Н. Юденича. "Молчание, говорил о нем другой его сослуживец А.В. Геруа, господствующее свойство моего тогдашнего начальника"2. Обрел молодой полковник и семейное счастье, женившись на Александре Николаевне Жемчужниковой.

В 1902 г. Н.Н. Юденич вступил в командование 18-м стрелковым полком, входившим в состав 5-й стрелковой бригады 6-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии. С началом русско-японской войны часть, в которой служил Н.Н. Юденич, отправилась в действующую армию. В это же время в штабе Туркестанского военного округа ему предложили занять вакантную должность дежурного генерала. Но он отказался от спокойной штабной службы и отбыл вместе с дивизией к театру военных действий, полагая, что личный пример начальника лучшее воспитательное средство для подчиненных, и стараясь следовать этому как в мирное, так и в военное время. В сражении при Сандепу в январе 1905 г. некоторые военачальники проявили нерешительность, но Юденич выказал смелость и инициативу, возглавив атаку вверенного ему полка, и обратил противника в бегство. Инициатива храброго полковника не осталась незамеченной даже скупым на похвалу командующим маньчжурской армией генералом от инфантерии А.Н. Куропаткиным.

В Мукденском сражении в феврале 1905 г. Юденич во главе полка лично участвовал в штыковой атаке. В этом бою он получил два ранения и был отправлен в госпиталь. За героизм, проявленный на полях сражений, его наградили Золотым оружием с гравировкой "За храбрость", а также орденами Святого Владимира 3-й степени с мечами, Святого Станислава 1-й степени с мечами. В июне 1905 г. Юденич был произведен в генерал-майоры.

В 1907 г. он получил должность генерал-квартирмейстера штаба Казанского военного округа. В декабре 1912 г. состоялось еще одно назначение Юденича произвели в генерал-лейтенанты и назначили начальником штаба того же военного округа. Уже в январе 1913 г. он оказался на службе в Кавказском военном округе на той же должности. На новом месте молодой генерал быстро завоевал симпатии сослуживцев. Впоследствии его товарищ по службе генерал Веселозеров вспоминал: "В самый краткий срок он стал и близким, и понятным для кавказцев. Точно он всегда был с нами. Удивительно простой, в котором отсутствовал яд под названием "генералин", снисходительный, он быстро завоевал сердца. Всегда радушный, он был широко гостеприимен. Его уютная квартира видела многочисленных сотоварищей по службе. ...Пойти к Юденичу это не являлось отбыванием номера, а стало искренним удовольствием для всех, сердечно его полюбивших"3. Радушие и приветливость вовсе не означали, что генерал попустительствовал в вопросах службы. Здесь он проявлял требовательность как к себе, так и к другим, стремясь подавать пример в исполнении служебного долга. "Работая с таким начальником, писал Веселозеров, каждый был уверен, что в случае какой-либо порухи он не выдаст головой подчиненного, защитит, а потом сам расправится как строгий, но справедливый начальник"4.

В работе с офицерами Н.Н. Юденич был выдержан и немногословен, не допускал мелочной опеки. Другой его сослуживец генерал Драценко писал об этом: "Он всегда и все спокойно выслушивал, хотя бы то было противно намеченной им программе. Никогда генерал Юденич не вмешивался в работу подчиненных начальников, никогда не критиковал их приказы, доклады, но скупо бросаемые им слова были обдуманы, полны смысла и являлись программой для тех, кто их слушал"5.

В полную силу полководческий талант Н.Н. Юденича раскрылся на полях сражений Первой мировой войны. 20 октября 1914 г. в ответ на обстрел турецкими военными кораблями ряда русских портов на Черном море Россия объявила войну Турции. Из частей Кавказского военного округа была сформирована Кавказская армия. Главнокомандующим стал наместник на Кавказе генерал от кавалерии И.И. Воронцов-Дашков, его помощником генерал от инфантерии А.З. Мышлаевский, начальником штаба генерал-лейтенант Н.Н. Юденич.

Кавказская армия занимала полосу от Черного моря до озера Урия протяженностью 720 км. Военные действия для Кавказской армии начались встречным сражением на эрзерумском направлении, где ей противостояла 3-я турецкая армия. 9 декабря 1914 г. турецкие войска перешли в наступление и вскоре оказались в тылу главных сил Кавказской армии. Н.Н. Юденич был назначен командующим Сарыкамышским отрядом. Благодаря тщательно разработанному им плану Сарыкамышской операции, русские войска не только отразили наступление противника, но и перешли в контрнаступление, окружив и пленив главные силы 3-й турецкой армии. Неукротимая воля к победе и твердое управление войсками, личный пример генерала, во все дни напряженного сражения находившегося на передовой, в сочетании со стойкостью и мужеством русских солдат и офицеров принесли полную победу Сарыкамышскому отряду. К 5 января 1915 г. турецкие войска были отброшены в исходное положение. Потери противника составили 90 тыс. убитыми, ранеными и пленными. Следует особо отметить, что уже в этой первой планировавшейся Н.H. Юденичем боевой операции явственно обнаружилась одна из главных черт его полководческого дарования способность идти на разумный риск, принимать смелые тактические решения, основанные на знании обстановки. Оценив по достоинству заслуги Н.Н. Юденича в Сарыкамышской операции, Николай II произвел его в чин генерала от инфантерии, наградил высшим военным орденом России Святого Георгия 4-й степени, а 24 января назначил командующим Кавказской армией. Именно на этом высоком посту началось становление Н.Н. Юденича как одного из выдающихся полководцев Первой мировой войны.

В июне июле 1915 г. под его руководством была проведена Алашкертская операция, в результате которой удалось сорвать план турецкого командования прорвать оборону Кавказской армии на карском направлении. За ее успешное проведение командующий был удостоен ордена Святого Георгия 3-й степени.

Осенью того же года резко ухудшилась обстановка в Персии (Иране). Там целенаправленно действовали многочисленные германо-турецкие агенты и сформированные ими диверсионные отряды. Антироссийские элементы имели большое влияние в Персии, страна вот-вот должна была бы вступить в войну на стороне Германского блока. Чтобы не допустить втягивания Персии в войну, главнокомандующий Кавказским фронтом великий князь Николай Николаевич (сменивший на этом посту И.И. Воронцова-Дашкова) добился от Ставки разрешения на проведение операции, получившей название Хамаданской. Ее разработку поручили Н.Н. Юденичу. Для проведения операции был создан экспедиционный корпус. Командование им было возложено на хорошо зарекомендовавшего себя в боях генерал-лейтенанта Н.Н. Баратова. Корпус перебросили из Тифлиса (Тбилиси) в Баку, где он был погружен на корабли и переправлен к персидскому берегу. 30 октября 1915 г. части корпуса внезапно высадились в порту Энзели. В течение следующего месяца корпус совершил ряд военных экспедиций в глубь Персии, разгромив несколько диверсионных отрядов. Были заняты города Хамадан, Кум, а также ряд других населенных пунктов на подступах к столице страны Тегерану. Одновременно были пресечены попытки проникновения вражеских вооруженных формирований в восточную часть Персии и в Афганистан. В результате этой четко спланированной операции удалось обезопасить левый фланг Кавказской армии и устранить угрозу вступления Персии в войну на стороне Германского блока. Немалая заслуга в ее успешном проведении принадлежала ее главному разработчику Н.Н. Юденичу.

К концу осени 1915 г. турецкое командование полагало, что в горной местности, не приспособленной для активных крупномасштабных военных действий зимой, русское наступление невозможно. Тем не менее Н.Н. Юденич все больше склонялся к переходу войск в наступление к концу декабря. Упор делался на внезапность и тщательность подготовки войск. Основная идея предстоящей Эрзерумской операции, сформулированная командармом на совещании штаба Кавказской армии 18 декабря, заключалась в прорыве обороны противника на трех направлениях эрзерумском, ольтынском и битлисском. Главный же удар Н.Н. Юденич предлагал нанести в направлении Кёприкёй. Конечной целью операции ставился разгром 3-й турецкой армии и овладение важным узлом коммуникации сильно укрепленной крепостью Эрзерум. Окруженная горами и мощными фортификационными сооружениями, крепость эта, особенно зимой, когда горы покрыты льдом и снегом, казалась неприступной. Поэтому Н.Н. Юденич, добившись разрешения на проведение операции, взял на себя всю ответственность за ее последствия. Это было смелое решение, здесь был немалый риск, но разумный риск полководца, а не авантюриста. Эту черту характера нашего героя служивший в разведке штаба Кавказской армии подполковник Б.А. Штейфон писывал так: "В действительности каждый смелый маневр генерала Юденича являлся следствием глубоко продуманной и совершенно точно угаданной обстановки. И главным образом духовной обстановки. Риск генерала Юденича это смелость творческой фантазии, та смелость, какая присуща только большим полководцам"6. Командарму понадобилось всего три недели чтобы провести перегруппировку войск. За это время для непосредственного участия в штурме Эрзерума он сосредоточил две трети сил Кавказской армии. Подготовка операции проводилась с максимальной секретностью, отличалась продуманностью, точным распределением сил и средств, хорошим материально-техническим обеспечением.

Начавшееся 28 декабря 1915 г. наступление стало для турецкого командования полной неожиданностью. Прорвав оборону 3-й турецкой армии на участке Маслахат-Кёприкёй, войска под командованием Н.Н. Юденича штурмом с севера, востока и юга 3 февраля 1916 г. овладели крепостью Эрзерум и отбросили противника на 70 100 км на запад. В самой крепости было пленено около 8 тыс. солдат и 137 офицеров противника. Результатом операции стала вторичная утрата (после Сарыкамышской операции 1914 г.) боеспособности 3-й турецкой армии, лишившейся более половины личного состава 60 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. "Этот успех, отмечал начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал от инфантерии М.В. Алексеев, приобрел на Ближневосточном театре особую значимость на фоне неудач Дарданельской операции и наступления англичан в Месопотамии"7. Оценивая действия Н.Н. Юденича в Сарыкамышской и Эрзерумской операциях, генерал-квартирмейстер Кавказской армии Е.В. Масловский особенно подчеркивал, что "Юденич обладал необычайным гражданским мужеством, хладнокровием в самые тяжелые минуты и решительностью. Он всегда находил в себе мужество принять нужное решение, беря на себя и всю ответственность за него, как то было в Сарыкамышских боях и при штурме Эрзерума. Обладал несокрушимой волей. Решительностью победить во что бы то ни стало, волею к победе весь проникнут был генерал Юденич, и эта его воля в соединении со свойствами его ума и характера являли в нем истинные черты полководца"8.

За блестяще проведенную Эрзерумскую операцию командарм был удостоен ордена Святого Георгия 2-й степени. Этой высочайшей наградой за все годы Первой мировой войны, кроме Н.Н. Юденича, были отмечены только три полководца Верховный главнокомандующий генерал от кавалерии великий князь Николай Николаевич, главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал от артиллерии Н.И. Иванов и главнокомандующий армиями Северо-Западного, а затем Северного фронтов генерал от инфантерии Н.В. Рузский. Как видно из приведенного списка кавалеров 2-й степени ордена Святого Георгия, только один Н.Н. Юденич был всего лишь командармом. В высочайшем приказе о его награждении говорилось: "В воздаяние отличного выполнения, при исключительной обстановке, блестящей боевой операции, завершившейся взятием штурмом Деве-Бойнской позиции и крепости Эрзерума 2 февраля 1916 года"9.

Отметим попутно, что эту победу Н.Н. Юденич одержал в трудной борьбе и с собственным начальством. Так, после взятия Кёприкёйской позиции главнокомандующий войсками Кавказского фронта великий князь Николай Николаевич предписал отвести армию от Эрзерума и стать на зимние квартиры, полагая, что штурм сильнейшей крепости в жестокую стужу, по грудь в снегу и без осадной артиллерии осуществить невозможно. Но командарм не сомневался в успехе, т.к. видел ежечасно, сколь высок боевой дух воинов Кавказской армии, и взял на себя смелость напрямую сноситься с Верховным главнокомандующим Николаем II. Ставка, не без нажима со стороны начальника штаба Верховного главнокомандующего генерала от инфантерии М.В. Алексеева, дала добро.

Вскоре после взятия Эрзерума главнокомандующий войсками Кавказского фронта великий князь Николай Николаевич отправил в Ставку телеграмму: "Господь Бог оказал сверхдоблестным войскам Кавказской армии столь великую помощь, что Эрзерум после пятидневного беспримерного штурма взят"10.

Этот успех, сравнимый разве что с Измаильским штурмом А.В. Суворова в 1790 г., произвел сильное впечатление как на союзников России, так и на ее противников. Перед русской армией с овладением Эрзерумом открывался путь через Эрзинджан в Анатолию центральную область Турции. И не случайно спустя всего месяц, 4 марта 1916 г., было заключено англо-франко-русское соглашение о целях войны Антанты в Малой Азии. России был обещан Константинополь, Черноморские проливы и северная часть турецкой Армении.

Мое первое еще детское впечатление о Гражданской войне в России связано со знаменитым плакатом художника В.Н. Дени «Антанта», на котором карикатурный буржуй натравливает на советскую республику трех псов в генеральских фуражках: овчарку - Колчак, и двух бульдогов - Деникина и Юденича. Так фамилия Юденич на долгое время стала связываться именно с тем злобным бульдогом с революционного плаката. И сама деятельность Юденича не представляла особой загадки - один из главных руководителей Белого движения с его неудачным походом на Петроград в 1919 году. В детстве эти впечатления успешно иллюстрировались советскими кинофильмами «Мы из Кронштадта», «Они были первыми», «Оптимистическая трагедия». Потом к ним прибавился роман Л. Кочетова «Угол падения». Потом были серьезные работы советских историков, в том числе Н.А. Корнатовского «Борьба за Красный Петроград», выходившие в СССР мемуары белогвардейцев, к примеру, «Юденич под Петроградом» и другие. И хотя они в целом не меняли портрет Юденича, но уже представляли его довольно незаурядной личностью. Потом, работая над материалами о первой мировой войне, познакомился с замечательной книгой генерал-лейтенанта Н.Г. Корзуна «Первая мировая война на Кавказском фронте», в которой автор проводит блестящий анализ победоносный действий русских войск на Кавказе. В книге упоминаются имена русских, турецких военачальников, но, по понятным причинам, ни разу не упоминается имя главного творца этих побед главнокомандующего войсками генерала Юденича. Он оставался «бульдогом» с плаката. Наконец, перестройка и крушение Советской власти выплеснули на нас огромную волну ранее запрещенной литературы, открыли многие закрытые архивы, и плакатные «псы» обрели-таки право на правду. Более того, их не только вернули из небытия, но и подняли на щит славы, причислив едва ли ни к народным героям. Апофеозом этого стали воздвижение памятников и многосерийные фильмы, например, А.В. Колчаку, неоднократно переиздаваемые труды А.И. Деникина, и перезахоронение его праха из французской земли в русскую. И это справедливо, ну, может быть, несколько переборщили с Колчаком. По-моему, в Гражданскую войну не может быть героев по определению, ибо это не просто война, а война братоубийственная, величайшая трагедия всего народа. Но вот что любопытно. Как при Советской власти, так и после ее крушения Юденичу не досталось и сотой доли того внимания, которого уделялось и уделяется до сих пор его соседям по знаменитому плакату Дени. Более того, Юденич оказался неугоден не только Советам, но и многим его соратникам по Белому движению, эмиграции. Да и некоторые нынешние «открыватели тайн истории» не жалуют генерала от инфантерии Николая Николаевича Юденича.

Было бы несправедливо говорить о полном игнорировании его заслуг перед Отечеством. Да это и невозможно в отношении победоносного полководца первой мировой войны, не проигравшего ни одного сражения, главнокомандующего русской императорской Кавказской армией, последнего в России и нашей истории кавалера ордена Святого Георгия Победоносца 2-го класса. Сложность работы над биографией Юденича состоит еще и в том, что он в отличие, скажем, от Деникина не оставил после себя серьезных работ, мемуаров. У него не было детей, а жена отметилась лишь скупыми воспоминаниями. Племянники и другие родные затерялись на просторах России после гражданской войны. И тем не менее. За последние двадцать лет вышли серьезные работы таких историков, как В.Ж. Цветков, А.В. Шишов. Последний выпустил не раз переиздаваемую книгу о генерале Юдениче. Она почему-то представляется как роман, хотя весьма далека от изящной словесности. Наиболее, на мой взгляд, полноценно и убедительно рассказали о Юдениче недавно ушедший из жизни историк-эмигрант Н.Н. Рутыч-Рутченко и отечественный исследователь С.Г. Зирин. Их хочу поблагодарить особо. Вышло несколько видеофильмов, посвященных генералу. 27 сентября 2013 года из Гатчины стартовал, думаю, не последний автопробег по городам России и Европы в память 80-летия годовщины смерти Н.Н. Юденича. И все же, генерала, как «пинали» еще в Гражданскую войну и после ее, к примеру, такие политики, как В.Л. Горн, М.С. Маргулиес, генералы А.П. Родзянко, Б.С. Пермикин, другие всевозможные деятели Белого движения и эмиграции, так и продолжают «пинать» до сих пор. Дипломат и литератор О.Г. Гончаренко в своей книге «Тайны белого движения», иронически называя Юденича « великим конспиратором Северо-Западной армии», камня на камне не оставляет от военного таланта генерала, да и его моральной чистоплотности. Известный ныне «знаток» всего и вся эстонский гражданин и литератор Михаил Веллер безапелляционно заявляет в интервью «Комсомольской правде»: «Деникин в эмиграции ходил в драной шинели и в протертых штанах. А вот генерал Юденич приобрел прекрасную виллу, автомобиль, коллекцию картин и ковров». И таких высказываний, к сожалению, хватает. Не любовь, мягко говоря, либералов к Юденичу объяснима, но и неофиты-державники предъявляют ему претензии. Кому-то даже фамилия Юденич кажется подозрительной. В этой связи хочу напомнить известный житейский анекдот из жизни великого русского артиста Василия Ивановича Качалова. В 1922 году во время гастролей МХТ в США его признали одним из выдающихся актеров всех времен и народов. Еврейская община Нью-Йорка, узнав, что настоящая фамилия Качалова Шверубович, устроила грандиозный банкет в честь знаменитого еврейского артиста Шверубовича. На банкете Качалов, слушая тосты, не спешил разубеждать выступавших гостей, хотя по жизни ни один раз уточнял, что фамилия его чисто белорусская, и отец его был православным протоиереем храма Святого Николая Угодника в Вильно.

А если говорить серьезно, то полководец-победитель, генерал от инфантерии, георгиевский кавалер Николай Николаевич Юденич, на мой взгляд, уже одним подвигом в первую мировую войну заслужил свое место в пантеоне славы героев России. Конечно, Юденич, как и всякий человек не идеален и грешен, ошибался и, может быть, не всегда был искренен, но вся его многогранная нелегкая жизнь посвящена беззаветному служению родине и о нем надо говорить и рассказывать постоянно. Что и считаю нужным сделать, отнюдь, не претендуя на истину в последней инстанции.

ПУТЬ К ЭПОЛЕТАМ

С фамилии и начнем. Основой фамилии действительно послужило иудейское имя Иуда (Хвала Бога). На белорусском языке - Юденя. А Юденич - сын Юдени. В Белоруссии и Литве это была довольно распространенная фамилия среди шляхты. Доподлинно же известно, что отец нашего героя Николай Иванович Юденич родился 7 апреля 1836 года в семье Ивана Николаевича Юденича - потомственного дворянина Минской губернии. Так что будущий генерал и герой был настоящим потомственным белорусским дворянином. Каким образом его отец попал в Москву - не известно, но в списках 1856 года мы находим его среди выпускников Константиновского Межевого института в Москве. Выпускался с чином прапорщика. В этот же год умер его отец, а сам молодой выпускник был оставлен строевым офицером в школе межевых топографов, входящей в состав института.

О Константиновском Межевом институте просто необходимо сказать несколько слов, хотя бы потому, что с ним будет связана не только вся жизнь Николая Ивановича Юденича, но и его семьи, в том числе какое-то время и сына Николая. Это было старейшее в России закрытое специальное учебное заведение по межевой и топографической части, находившееся в ведении министерства юстиции. Основанное 14 мая 1779 года и названное в честь только родившегося внука государыни Екатерины II Константина сначала как Землемерное училище, но уже в 1835 году преобразованное в Константиновский Межевой институт, оно за несколько лет прошло путь от специального среднего учебного заведения до высшего. Приверженец армейского уклада всегда и во всем государь император Николай I в 1849 году перевел институт на военную стезю, увеличил число классов до 8-и и включил в Межевой корпус. В 1867 году, как и многое в стране при новом императоре Александре II, Межевой корпус, а с ним и Межевой институт вернулись в гражданский статус, и скоро институт превратился в полноценное высшее учебное заведение. Окончивший полный курс наук получал звание межевого инженера с чином X-го класса или старшего землемерного помощника с чином YII-го класса. Институт сначала располагался в бывшей усадьбе князей Куракиных по Старой Басманной улице, а в 1873 году перебрался недалеко в усадьбу Демидовых по Гороховскому переулку дом 4. Трехэтажное здание с колоннами на долгое время войдет число достопримечательностей одной из столиц России. При Советской власти это будет сначала Московский геодезический институт, потом Московский институт инженеров землеустройства. Существует он и сейчас все так же на старом месте, но, понятное дело, как Государственный университет по землеустройству. У нас сейчас сплошные университеты.

Надо сказать, что было единственное в империи учебное заведение такого профиля, пользующееся большим авторитетом в обществе не только среди просвещенной публики. Выпускники его всегда шли нарасхват во всех без исключения губерниях и уездах России. Институту было чем гордиться. Одним из директоров с 1835 по 1838 годы работал знаменитый писатель, славянофил С.Т. Аксаков. В институте преподавал В.Г. Белинский. Среди преподавателей числились такие известные профессора, как Н.М. Алексапольский, А.Э. Вормс, Н.М. Киселев. Известный как блестящий инженер и мемуарист генерал-лейтенант- инженер Андрей Иванович Дельвиг - сводный брат Антона Дельвига, не менее известного друга А.С. Пушкина. Да и среди учащихся и выпускников института были не последние люди империи, причем, не обязательно на поприще геодезии и землеустройства. Учили в институте по-настоящему. Помимо общеобразовательных дисциплин преподавались: геодезия и межевание, плоская и сферическая тригонометрия, высшие физика и химия, минералогия и геогнозия, начало архитектуры и мостовых сооружений, черчение, практическая астрономия, теория и практика магнитных наблюдений. При институте имелись астрономическая, метеорологическая и магнитная обсерватории, геодезический музей. Кроме того отменно функционировали классы ручного труда, в которых преподавалось слесарное, токарное и переплетное мастерство.

Важно отметить и тот факт, что в институте могли не только обучаться, но и проживать воспитанники с 1-го по 8-й класс с дальнейшим переводом в студенты до окончания полного курса наук. В 1-й класс принимались воспитанники в возрасте от 12-ти до 16-ти лет на казенный счет или своекоштными пансионерами. Своекоштные воспитанники платили 200 руб. в год и 30 руб. единовременно на обзаведение. На казенный кошт принимались преимущественно дети землемеров и чиновников. Служивших по Межевому управлению, а затем остальные дети канцелярских служащих из дворян и мещан. Сначала они учились в четырех общеобразовательных потоках с 1-го по 8-й класс, потом переходили в два высших по землемерной или инженерной части. Летом старшие воспитанники и студенты обычно проходили полевую практику по межеванию, съемкам, астрономии в лагерях.

Вот в таком учебном заведении начал и закончил свою службу Николай Иванович Юденич. Учился он отлично, ибо только отличники занимали по выпуску вакансии офицеров в самом институте. Да и вся его дальнейшая служба говорит о незаурядных способностях. В 1861 году он подпоручик - офицер-воспитатель в школе межевых топографов. С 1863 года уже преподает в школе геодезию и астрономию, а в расположенном тут же во флигеле Сиротском доме арифметику в чине поручика. В 1867 году он уже полицмейстер (должность соответствовала инспектору гимназии - С.К.) в школе военных топографов. В 1868 году вместе со всеми межевиками увольняется в гражданку с чином коллежского асессора, по-военному - майора. В 1870 году он надворный советник (подполковник) и полноценный преподаватель Константиновского Межевого института. В 1874 году коллежский советник (полковник). К этому времени он уже женат, отец трех детей. Семья жила здесь же в здании института, как и практически все семьи преподавателей и служащих. Все это время до 1886 года он ведет активную преподавательскую и общественную деятельность, внося не последний вклад в становление и развитие института, как одного из лучших учебных заведений империи. Блестящий преподаватель, он не чурается литературной деятельности. В доме прекрасная библиотека, но к изящной словесности он его не подвинула. Зато специальной литературой занимается вплотную. Один из знаменитых выпускников института царский и советский генерал, и геодезист М.Д. Бонч-Бруевич в своих воспоминаниях пишет: «Необходимость создания научного центра, который направлял бы геодезическую работу, ведущуюся в разных концах огромной империи, осуществлялась еще задолго до революции многими межевыми инженерами. В 80-хъ годах прошлого века один из преподавателей Константиновского Межевого института Юденич организовал в Москве «Общество межевых инженеров», издававшее свой печатный журнал «Межевой вестник» и многое делавшее для развития геодезии как науки» . Журнал выходил в 1883-1884 годах под редакцией Н.Юденича, Д.Жаркова и С. Рудина, и прекратил свое существование за отсутствием денежных средств. Больше чем на 24 номера у редакторов и одновременно издателей не хватило денег.

В 1886 году Николай Иванович покидает Москву, отправляется в Курск начальником Землемерного училища, где и получает чин статского советника (штатский генерал). Оттуда через три года переводится в Тифлис тоже начальником Землемерного училища с получением чина действительного статского советника. В 1891 году он вернется в Москву заслуженным человеком с орденами - Св. Станислава 2-го и 3-го класса, Св. Анны 2-го и 3-го класса, Св. Владимира 3-го класса на должность инспектора родного Константиновского Межевого института. Все бы хорошо, но еще с 1885 года его мучает грудная жаба, которая обострилась в Тифлисе и послужила одной из причин возвращения в Москву. Чуть больше года послужит он своему институту. Весной болезнь обострилась, семья срочно перебирается на дачу в Перерву, где отец нашего героя почил в Бозе 2 июня 1892 года в сущности еще не старым человеком, всего-то 56 лет. Похоронят его на Семеновском кладбище в Москве. Такова не бросающаяся в глаза, но очень полезная жизнь на благо отечества. Нам же важно отметить то, что с раннего детства Николай Николаевич Юденич рос в по-настоящему патриархальной, и в то же время интеллигентной семье русского служивого дворянина, что, без всякого сомнения, сильно повлияло на характер, воспитание, моральный облик будущего полководца. Отец приложил к этому самое непосредственное участие. Помимо специальных занятий в доме любили литературу, музыку, живопись. Дети росли разносторонне развитыми людьми. Кстати, не грех заметить такую деталь. Из всего выше сказанного явствует, что Николай Николаевич Юденич никак не мог встречаться со своим отцом 1904 году в Москве по пути на русско-японскую войну, как это отмечают некоторые биографы. В лучшем случае мог только посетить его могилу на Семеновском кладбище.

Многие биографы генерала пишут, что мать его Агния Николаевна Юденич, урожденная Даль, была двоюродной сестрой русского писателя, друга Пушкина, автора знаменитого словаря Владимира Ивановича Даля. Это тоже не соответствует действительности. Родилась Агния Никитична 25 января 1836 года в Москве в семье Никиты Францевича Даля и никак не могла быть кузиной Владимира Ивановича, поскольку отцом его был Иван Матвеевич, а не Иван Францевич. О родстве матери Юденича с известным писателем говорила в одном из своих интервью жена генерала Юденича Александра Николаевна после его смерти, введя в заблуждение будущих биографов нашего героя. Вообще, фамилия Даль была не такой уж редкой на Руси. Любопытно другое, как именно познакомились Агния Никитична с Николаем Ивановичем. Думаю, и здесь не обошлось без Константиновского Межевого института, ибо один из ее братьев Валерий учился в институте вместе с Юденичем. Не трудно понять дальнейшее. Последнее, что известно о судьбе Агнии Никитичны, это ее переезд в Харьков в 1892 году после смерти мужа.

У Николая Николаевича Юденича было две сестры. Старшая - Александра и младшая - Клавдия. Обе не просто любили, но боготворили своего брата, который отвечал им полной взаимностью. Удивительно, но и сестры, так или иначе, оказались связаны с Межевым институтом. Родившаяся в 1860 году Александра Николаевна, как и брат, жила в стенах института, вышла замуж за преподавателя этого института Петра Андреевича Лаврентьева. Тот после окончания института работал землемером, преподавал в институте математику, был классным наставником, инспектором, дослужился до статского советника, кавалера многих орденов. 28 июля 1902 года он скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг, и Александра Николаевна с четырьмя сыновьями перебралась к матери в Харьков, где и жила до революции 1917 года. От революции сбежала в далекую Уфу, поселилась в доме однокурсника мужа директора местного землемерного училища. Что стало с ней и ее сыновьями до сих пор неизвестно. А жаль, ибо это были последние потомки семьи Юденичей. Еще меньше известно о судьбе младшей сестры генерала. Клавдия Николаевна родилась в 1868 году, также детство и юность провела в институтской квартире. Замуж вышла за некоего И.Л. Паевского, о судьбе которого больше ничего не известно. Имела двух дочерей. В Мировую войну в 1916 году перебралась, как и сестра, к матери в Харьков. Дальнейшая судьба ее и ее дочерей не известна. Революция, гражданская война мало кого щадили.

Такая тесная связь семьи Юденичей с Константиновским Межевым институтом дает нам ответ на спорный вопрос о детских годах и учебе будущего генерала. Родился Николай Николаевич Юденич 18 июля 1862 года, как мы теперь знаем, в семье воспитателя школы межевых топографов подпоручика, а не коллежского асессора или директора Межевого института, как отмечают почти все биографы. Рос, как все дети дошкольного возраста. А далее биографы отправляют его в классическую гимназию или кадетский корпус (в то время военные гимназии - С.К.) Якобы мальчик с детства мечтал стать военным. Но в списках выпускников московских гимназий мы не находим фамилии Юденича. Да и зачем ему нужны были гимназии, если сам Бог устраивал его жизнь в стенах Межевого института, где он родился, жил, где преподавал его отец, и где можно было получить одно из лучших в России образование пансионером. Маленький Коля Юденич, без всякого сомнения, хотел пойти по стопам отца, и семья только приветствовала это.

Некоторые картины жизни пансионеров Межевого института мы встречаем в воспоминаниях Николая Ивановича Астрова известного дореволюционного общественного деятеля, бывшего московского городского главы и секретаря московской думы, жившего в детстве в институтской квартире: « Наши комнаты выходили окнами во двор Института. О, этот двор был много интересней улицы! На дворе, по нашему представлению, была сосредоточена вся жизнь всего Института. По двору проходил директор Института, строгий генерал Апухтин, с седыми усами и сигарой в зубах. Во двор выходили окна квартир инспектора Ламовского, воспитателей Института. По двору проходили все проживающие в Институте.

А в весенние дни, в теплую погоду, в 12 часов раздавался звонок и из распахнувшихся дверей Института высыпали воспитанники. Это было особенно интересно. Шум, гам мигом заполняли весь громадный двор. Воспитанники в черных куртках, а летом в парусиновых блузах, частью устремлялись в институтский сад, частью разбегались по двору. Мы, сидя на окне, были в полном восторге, глядя на оживший двор. Глаза разбегались. Не знали, на кого смотреть. Так все было интересно, ново и увлекательно.

Начинались игры, одна интереснее другой. Тут были и лапта, и цыганка, свечи, городки, попы, чижи, свайка, салки, соловьи-разбойники. В углу двора стояли гигантские шаги, на которых летали с заносом...

И вот снова раздавался звонок. Игры, оживление как-то сразу спадали, как подсеченные. Шум и гам сразу теряли свою звучность и напряженность. Режущий звук звонка побеждал шум, движенье, веселье.

Воспитанники строились по возрастам и поротно в правильные ряды. Это тоже было интересно. Потом раздавалась команда, и ряды быстро превращались в колонны. А после новой, короткой команды воспитателя колонны мирным шагом шли по двору и, начиная с самых маленьких, втягивались в ворота и исчезали в черном пространстве коридоров главного корпуса. Институт поглощал шумную толпу воспитанников. Двор сразу затихал. Но через несколько минут все окна всех этажей заполнялись рассыпавшимися по классам воспитанниками. Теперь шум и гомон несся из открытых окон.

Но вот опять отдаленный, врезающийся звук звонка. Окна почти одновременно закрываются и шум смолкает. Наступает полная тишина. Это начало учения...».

В этих же воспоминаниях мы встречаем, пожалуй, единственное упоминание о семье Юденичей, самом Коле Юдениче: «Против окон нашей квартиры, через большой двор, была квартира одного из воспитателей Института, Н.И. Юденича. В семье Юденича, с которой мы, дети, довольно скоро познакомились и подружились, была наша сверстница, девочка Клавочка. Клавочка стала нашей общей любимицей... В семье Юденичей был Коля Юденич, стройный, красивый юноша. Он был много старше нас. Смотрел на нас свысока. Мы же любовались им и все, что он делал, говорил, казалось нам непререкаемым. Нашему восторгу не было конца, когда Коля Юденич однажды появился на институтском дворе юнкером Александровского Военного Училища. Через два года мы уже видели его в гусарской форме. Это было интересно и наполняло нас гордостью.

Коля Юденич, с нашего институтского двора, стал гусаром.

Потом жизнь развела нас в разные стороны. И только Великая война и кавказские подвиги генерала Юденича заставили снова испытать чувство радости...

Ведь это Коля Юденич, с нашего институтского двора!».

Гусаром Юденич никогда не был, Астров, конечно, напутал, но так ли уж важна эта ошибка. Как и неважно его отношение к малышне, типичное для многих молодых людей. Правда, можно отметить начинающую проявляться скрытность в характере Юденича. Нет, он не избегал товарищей, любил дружеские кампании, но всегда соблюдал некоторую дистанцию в отношениях. Никогда не был этаким рубахой-парнем.

Не вызывает сомнения тот факт, что учился Николай Юденич отлично, и наверное из него вышел бы способный и нужный стране инженер-землемер, но человек предполагает, а Бог располагает. Думаю, резкий поворот в судьбе нашего героя произошел из-за разразившейся в середине 70-х годов русско-турецкой войны. Войны освободительной, невероятно популярной во всех слоях русского общества, приведшей в армию многих молодых людей, ранее и не мечтавших о военной карьере. Не будем подробно останавливаться на известных событиях. Нам важно отметить то, как всколыхнулась вся страна на борьбу за правое дело - освобождение православных братьев-славян от многовекового турецкого ига. Великий гуманист, человековед Федор Михайлович Достоевский в своем дневнике за 1877 год запишет: «Это сам народ поднялся на войну, с царем во главе. Когда раздалось царское слово, народ хлынул в церкви, и это по всей земле русской. Когда читали манифест, народ крестился, и все поздравляли друг друга с войной... Они означают лишь, что весь народ поднялся за истину, за святое дело, что весь народ поднялся на войну и идет». Пятидесятилетний Лев Толстой заявил: «Вся Россия там, и я должен идти». Иван Тургенев говорил: «Будь я моложе, я сам бы туда поехал». Нашлись и по моложе. Писатели Гаршин, Верещагин, Помяловский. Художники Маковский, Верещагин. Врачи Пирогов, Боткин, Склифосовский. И тысячи добровольцев молодых и старых всех сословий императорской России, не исключая женщин. Затурканная, раскритикованная донельзя после поражения в Крымской войне русская императорская армия расправила, наконец, крылья, и пусть с неизбежными для войны издержками развернула, в конечном счете, победоносные кампании на Балканах и Кавказе. На всю страну прозвучали имена генералов Гурко, Драгомирова, Скобелева, Радецкого, Столетова. Военный мундир вернул прежнюю привлекательность и притягательность. Ушли на войну полки первой очереди, ушла гвардия. Из Москвы ушли расквартированные в ней полки Гренадерского корпуса.

Рвалась на фронт, или хотя бы в армию вся молодежь империи - студенты и гимназисты, мастеровые и крестьяне, мещане. Уходили и из Межевого института, так что Юденичу было с кого брать пример. Первым ушел заканчивающий курс наук Виктор Широков. Уйдет в славное Московское 3-е Александровское училище, которое навсегда свяжет его с армией. После училища будет служба в артиллерии, учеба в академии Генерального штаба, командование полком в русско-японскую войну, «Золотое Георгиевское оружие» за храбрость. Дослужится до чина генерал-лейтенанта в императорской армии, командира 21-го армейского корпуса. Думал ли Юденич, что во многом повторит карьеру своего однокашника по институту. Правда Широков после революции окажется в рядах Красной Армии командующим Орловским военным округом? Конечно, нет, но мечта о переходе в Александровское военное училище начинала приобретать черты реальности. Об училище, его истории, порядках в нем и уровне подготовки многое услышал и от товарища отца статского советника Дмитрия Петровича Рашкова, преподававшего топографию не только в Межевом институте, но и в Александровском училище.

Последней каплей стал парад 8 августа 1878 года полков Московского гарнизона, вернувшихся с победой из боевых походов на зимние квартиры. Москва любила своих гренадеров, кавалеристов, артиллеристов, считая их лучшими, родными московскими. И вот любимцы, настоящие герои с наградными георгиевскими знаменами и трубами под гремящую медь оркестров утюжили московские мостовые. Вся Москва высыпала на улицы, в том числе и воспитанники Межевого института. Вот они, идущие первыми герои боев за Карс и Эрзерум - 1-й лейб-Гренадерский Екатеринославский Императора Александра II полк, два батальона которого квартировали в Кремле. За ним жители Хамовнических казарм 2-й Гренадерский Ростовский и 3-й Гренадерский Перновский полки. А дальше герои Балкан - славнейший 11-й Гренадерский Фанагорийский князя Суворова и 12-й Гренадерский Астраханский полки спешили в свои Крутицкие казармы. Потом кавалерия. 1-й Гусарский Сумской принца Датского полк вел командир, любимец Москвы маркиз Леонид Андреевич де Травес. Синие венгерки и малиновые чикчири волной пронеслись по улицам, открывая путь артиллерии. Глядя на парадное великолепие, Николай Юденич всей душой хотел слиться с этой цельной, красивой, могучей массой, тогда еще не предполагая, что через несколько лет ему удастся и послужить какое-то время в одном из проходивших мимо полков - 12-м Гренадерском Астраханском. Как бы то ни было, но принял решение уходить из Межевого института в 3- Александровское военное училище. В семье его выбор встретил понимание. Правда, пришлось пообещать отцу непременно в дальнейшем закончить академию Генерального штаба и стать высокообразованным перспективным офицером.

Чтобы окончательно закончить с Константиновским Межевым институтом заметим - Юденич был не первым и не последним военачальником русской армии, когда-либо связанным с этим учебным заведением. Таковых оказалось более чем достаточно, в сущности, для сугубо гражданского института инженеров и землемеров. Позволю себе сказать о них несколько слов.

Пожалуй, наиболее известным после Юденича был окончивший институт генерал-лейтенант императорской и Красной армий, доктор военных и технических наук Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. Брат ближайшего соратника В.И.Ленина, видный военный теоретик и геодезист, автор совместно с М.И. Драгомировым знаменитого «Учебника тактики», дослужившим в императорской армии до начальника штаба Северного фронта, а при Керенском до главкома фронтом, он одним из первых перейдет на сторону Советской власти. Правда, к должностям не рвался, несмотря на близость брата вождю мирового пролетариата. Дважды отказывался от должности Главковерха, чуть больше месяца руководил Полевым штабом РВСР, но еще в Гражданскую войну ушел с боевой работы и, оставшись в резерве РККА, вернулся к родной геодезии, которой и занимался до конца жизни. Автор известного 9-томного справочного руководства «Геодезия», он дважды будет арестовываться, но оба раза отпущен, проживет долгую жизнь и упокоится 76-летним заслуженным ученым на Ваганьковском кладбище. Нам, к тому же, любопытна схожесть его биографии с биографией Юденича. Тоже белорусский потомственный дворянин, Константиновский Межевой институт, Александровское военное училищ, лейб-гвардии Литовский и 12-й Гренадерский Астраханский полки, академия Генерального штаба, главнокомандующий войсками фронта в первую мировую войну. Как будто шел по стопам Юденича. Но только до революции. Чего в жизни не бывает.

Много общего у Юденича и с еще одним питомцем Межевого института генералом от инфантерии Николаем Петровичем Михневичем. Тоже Александровское военное училище, гвардейский, правда, не Литовский, а Семеновский полк, академия Генерального штаба, в русско-японскую войну тоже командует бригадой. Потом преподавание военного искусства одновременно во всех академиях империи, начиная с академии Генерального штаба, пока не уйдет в строй командовать 2-й гвардейской дивизией и 5-м армейским корпусом. Мировую войну начнет и закончит начальником Главного штаба военного министерства, уволится в запас. После революции 69-летним поступит в РККА, и еще 8 лет будет преподавать уже в советских военных учебных заведениях. Умрет в 1927 году и упокоится в Александро-Невской Лавре.

Другой однокашник Юденича по Межевому институту и Александровскому училищу генерал от инфантерии Владимир Гаврилович Глазьев, пройдя гвардейские полки, академию Генерального штаба, в том числе и как ее начальник, умудрится больше года руководить Министерством народного просвещения. Потом опять армия, командование корпусом, Московским военным округом. С февраля 1918 года в РККА, умрет в 1920 году. Еще один «землемер» генерал от инфантерии Евгений Евгеньевич Уссаковский тоже прошел все те же карьерные ступеньки, что и Юденич, дослужившись до командира корпуса. В РККА не служил, поскольку умер в 1918 году, но его сын Александр, полковник императорской армии служил большевикам исправно.

Много общего у всех этих «землемеров» с Юденичем, за исключением главного - в Гражданскую войну они окажутся по разные стороны баррикад. Кстати, мечтал поступить в Константиновский Межевой институт, тоже не думавший сначала о военной карьере, еще один прославленный полководец земли русской - Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский, но это уже другая песня.

Итак, в августе 1879 года Николай Юденич из Межевого института переводится в 3-е Александровское военное училище рядовым юнкером и надевает на себя, как мы читаем в одной из биографий, «желанную форму юнкера - александровца - солдатскую, защитную с алыми погонами на плечах». Правда, погоны у александровцев всегда были белого цвета, а защитный цвет хаки появится в русской армии только через 30 лет. Это к слову.

3-е Александровское военное училище было одним из шести особо привилегированных военных учебных заведений русской императорской армии. Такие училища стали одним из элементов знаменитой милютинской военной реформы 60-х-70-х годов 19-го века. Они учреждались высочайшим повелением от 25 августа 1863 года и приказом военного министра № 330 от 16 сентября 1863 года. Предусматривалось создать несколько особых специальных военных учебных заведений для подготовки высококвалифицированных офицеров первичного звена всех родов войск. Так появились эти шесть лучших военных училищ России - пять в Петербурге и одно в Москве. Они выпускали офицеров во все рода войск, но за исключением самого привилегированного Пажеского корпуса имели специализацию: петербургское Павловское военное училище - пехота; петербургское Николаевское кавалерийское училище - кавалерия; петербургское Михайловское артиллерийское училище - артиллерия; петербургское Николаевское инженерное училище - саперы; московское Александровское училище - пехота. Хотя какое-то время выпускники их выходили и в другие рода войск. Помимо этих шести училищ разворачивалась целая сеть юнкерских военных училищ, в которых предъявлялись не столь высокие требования поступающим, программы обучения были проще, и статус выпускников ниже. Но первые шесть училищ готовили элиту русской императорской армии, как для гвардии, так и остальных воинских частей империи. И только одно из них Александровское военное училище располагалось не в Петербурге, а в Москве. Для северной столицы пажи и юнкера не представляли особой экзотики, а как бы добавляли блеска многочисленным гвардейским полкам, квартировавшим в городе и его окрестностях. Другое дело Москва. Для Москвы юнкера - александровцы как бы олицетворяли русскую гвардию и пользовались особым вниманием и любовью всех без исключения слоев московского общества. Это не только накладывало на юнкеров дополнительные обязанности представительского характера московских торжеств, от коронования очередного государя до открытия московских новшеств, но и воспитывало в них особую требовательность к себе, особую манеру поведения и вообще жизни училища. Москвичи знали и любили училищное здание с колоннами на Знаменке недалеко от Арбатской площади. Здание это в несколько измененном виде существует и сейчас, как один из корпусов Министерства обороны России

Тем, кто хочет подробно ознакомиться с жизнью училища, его воспитанников и воспитателей во всех ее аспектах я бы порекомендовал вышедшую в 1901 году в Москве книгу подпоручика В. Кедрина «Александровское военное училище 1863-1904 г.г.» и знаменитый роман знаменитого александровца и поручика А.И.Куприна «Юнкера». Первая книга - строгое исследование, вторая - высокохудожественная легко читаемая проза большого мастера. И обе они буквально пропитаны любовью к родному училищу, гордостью за свое юнкерское и офицерское звание. Недаром же Куприн любил повторять, что - прежде всего он русский офицер, потом татарский князь и только потом писатель. Я же позволю себе провести очень краткий экскурс по училищу, чтобы было понятно, с чем же столкнулся пришедший в его стены бывший землемер Николай Юденич, по каким правилам и укладу он проведет здесь два быстротечных года.

Итак, кто же вообще учился в училище. Туда принимались воспитанники военных гимназий (кадетских корпусов) с допуском на свободные вакансии молодых людей всех сословий с законченным средним образованием, по аттестатам. Лицам же, не окончившим курса средних учебных заведений предстояло выдержать довольно сложные вступительные экзамены при училище. Николай Юденич прошел без экзаменов и зачислен на младший курс. Большую часть поступавших составляли все-таки выпускники военных гимназий (кадетских корпусов) из дворян. Кандидатов со стороны было немного. Вообще, количество гражданских абитуриентов постоянно менялось от увеличения до полного отсутствия, как, например в 1890 -1894 годах. Вместе с Юденичем выпускались в первой десятке 6 из 10 представителей с гражданки, а всего из 154 выпускников таковых было больше трети.

Училище состояло из строевой, учебной и хозяйственной частей. В строевом отношении это был батальон из 4-х рот. Во главе стоял начальник с правами начальника дивизии, которому подчинялся батальонный командир, который наблюдал за воинским порядком и точным исполнением обязанностей службы подчиненных ему офицеров и юнкеров, дисциплиной, чинопочитанием, нравственностью юнкеров, их строевой подготовкой и учебой. Он же наблюдал за хозяйственной частью (обмундирование, снаряжение, питание, отчетность). Ротные командиры руководили службой, строевым и воинским воспитанием юнкеров и ротным хозяйством. В каждой роте был младший и старший класс, которыми руководили офицеры-воспитатели и ближайшие их помощники фельдфебели и портупей-юнкера (унтер-офицеры) из юнкеров. Это была особая юнкерская каста с лычками на погонах и при тесаках с офицерским темляком. Нам же важно отметить, что в портупей-юнкера назначались самые лучшие в строевом и учебном отношении юнкера

Программы обучения включали в себя преподавание военных (тактика, топография, военное искусство, огневая подготовка, фортификация, артиллерия, кавалерия и т.д.), и общеобразовательных (русский язык и литература, математика, включая аналитическую геометрию и начало матанализа, физика, химия., история, география, статистика, иностранные языки, логика, психология и Закон Божий) дисциплин. Преподавание делилось на чтение лекций профессорами в аудиториях и репетиции по всем предметам. Образование по тем временам нешуточное. Для чтения лекций приглашались лучшие московские университетские профессора, такие как С.М.Соловьев, В.И. Герье, Н.И. Стороженко, В.О. Ключевский. Н.В. Бугаев, протоиерей Иванцов-Платонов и др. Скажем прямо, такую научную, интеллектуальную атмосферу можно было встретить даже не во всех высших школах. И это тоже выделяло александровцев среди юнкеров других училищ.

Распорядок дня поражает своей стройностью и чрезвычайной загруженностью. Юнкеру, по сути дела, предстояло от рассвета до заката трудиться, не жалея живота своего. Судите сами. С 1-го сентября до 1-го апреля распорядок следующий. Подъем в 6ч. 30 мин. От 7ч. 15 мин. До 7ч. 45 мин. утренняя молитва, гимнастика, утренний осмотр, чай, амбулаторный осмотр при необходимости врачом и прогулка. С 8ч. до 12 ч. 10 мин., по средам и субботам, а в остальные дни с 8ч. до 1ч. 35 мин. - классные занятия. Перемены между лекциями - 10 мин. С 12ч. 10 мин. до 12ч. 40 мин. завтрак. После завтрака по средам и субботам строевые занятия до 3ч. 30 мин. В остальные дни от 1ч.45 мин до 3ч. 45 мин. В 4 часа обед. От 4 ч. 30 мин. до 5ч. 30 мин. у юнкеров отдых. Потом двух часовые обязательные занятия для подготовки к репетициям. Один раз в неделю от 6 до 8 часов вечера в каждой роте занятия гимнастикой и фехтованием. В 8ч.30 мин. вечерний чай и в 8ч. 45 мин. перекличка, молитва и заря, после которой юнкера занимаются до 11 часов и ложатся спать. С 1-го апреля и до половины мая порядок несколько меняется: в те дни, когда нет экзаменов юнкера по утрам на строевых занятиях, в дни же экзаменов строевые занятия не проводились. С выходом в лагеря и по окончании съемки распределение дня зависело от рода строевых занятий, а особенно от боевой стрельбы. Обед в этот период был в 1 час пополудни, а ужин в 8 часов вечера, после чего проводилась перекличка и молитва по общему сигналу для всего Ходынского лагеря. В праздничные и воскресные дни, а также в будни в свободное от классных и строевых занятий время (где оно? - С.К.) желающие юнкера старшего класса увольнялись в отпуск от 2-х до 4-х раз в неделю, а юнкера младшего класса, от 1-го до 3-х раз, в зависимости от балла по поведению. На воскресные и праздничные дни увольнялись на ночь только к родителям и ближайшим родственникам.

В годы учебы Юденича юнкера старших классов по окончательному экзамену делились на 3 разряда. К 1-му разряду относились получившие в среднем из всех предметов преподавания не менее 8-и баллов, при этом средний балл по военным наукам и математике должен был быть не менее 6-и, в поведении и строевой службе - не менее 9-и. Ко 2-му разрядку относились юнкера, получившие на окончательном экзамене не менее 7-и баллов, в строевой службе не менее 8-и. все прочие относились к 3-му разряду. Согласно разрядам и проводился выпуск. 1-го разряда выпускались подпоручиками в армейскую пехоту, артиллерию, саперы, корнетами в кавалерию, или прикомандировывались к гвардейским полкам (как правило - самые лучшие - С.К.). Юнкера, окончившие по 2-му разряду, выпускались в армейскую пехоту прапорщиками. 3-й разряд уходил в армейские полки юнкерами на 6 месяцев, и потом сдавали простенький экзамен на офицерский чин. По выпуску все получали пособие на обмундирование в размере 300 рублей. 3-й разряд получал по 50 рублей. Юнкер, получивший наивысший балл по выпуску, заносился на мраморную доску почета училища.

Вот в такую среду и влился 17-летний Николай Юденич. Особый дух начинался уже с девиза, который был у каждого училища. Например, у Павловского - «Сам погибай, но товарища выручай!», у Николаевского кавалерийского - «И были дружною семьею солдат, корнет и генерал!». Александровцы с гордостью повторяли: «Верные долгу, с нами Бог!». Собственно, последняя фраза венчала и знамя училища с белым крестом на одной стороне и Спасом Нерукотворным на другой. И фраза эта не была пустым звуком. С нее и началось превращение Коли Юденича в настоящего военного человека. Из Межевого института он пришел с более чем достаточным багажом знаний по общеобразовательным дисциплинам, превосходя многих бывших кадет на голову. А вот строевой подготовки, военной косточки не хватало. Во всех училищах существовал и насаждался культ военного, его превосходства во всех отношениях над штатскими. Недаром тот же Куприн, да и не он один на всю жизнь запомнили юнкерскую песню

Терпеть я штатских не могу

И называю их шпаками,

И даже бабушка моя

Их бьет по морде башмаками

Надо отметить, что свое превосходство над штатскими юнкера основывали на главном признаке военного - готовностью в любой момент, не рассуждая пойти на смерть и отдать свою жизнь за государя императора, за родину. В то время это считалось само собой полагающимся, и понималось всеми слоями общества. Надев погоны, юнкер вполне серьезно готовился к смерти. Так было. Юденич понял это сразу и никогда потом не сомневался в правоте такого девиза. Повезло ему и в полном отсутствии так называемой «дедовщины» в стенах Александровского военного училища, называемое тогда «цуканьем». Это, кстати, не возбранялось во многих училищах, особенно в Николаевском кавалерийском. В Александровском, по неписаному закону старшие юнкера дружественно и покровительственно, именно покровительственно, относились к младшим, хотя и именовали их «фараонами». Впрочем, шутливые клички всегда существовали в русском мире, и будут существовать вечно. Одним словом, для молодого, физически развитого человека не составляло большого труда за пару месяцев пройти немудреную школу молодого бойца и превратиться в приличного строевика, военную косточку. Сама атмосфера училища способствовала этому. И такую атмосферу, прежде всего, создавали командование училища, офицерский состав. И здесь Юденичу повезло, хотя среди офицеров-воспитателей особенно выдающихся личностей не было. Да и нужны ли таковые в кропотливой, незаметной, но очень ответственной работе по воспитанию будущих офицеров русской императорской армии.

Первое и самое главное впечатление произвел, конечно, начальник училища генерал-майор свиты Его императорского величества Михаил Петрович Самохвалов. Интересный взгляд на него из юнкерской среды, по-моему, дал Куприн: «Училищное начальство понимало большое значение такого строгого и мягкого, семейного, дружеского военного воспитания и не препятствовало ему. Оно по справедливости гордилось ладным табуном своих породистых однолеток и двухлеток жеребчиков - горячих, смелых до дерзости, но чудесно послушных в умелых руках, умело соединяющих ласку со строгостью... Генерал Самохвалов, или по-юнкерски, Епишка довел пристрастие к своим молодым питомцам до степени, пожалуй, немного чрезмерной... Юнкера ценили его преданность училищу и его гордость своими александровцами». Вообще-то это был заслуженный и известный в армии человек. Службу начинал в гвардейских полках - Литовским и Московском, академия Генерального штаба, штабные и командные должности, в том числе командование знаменитым на всю армию 7-м Гренадерским Самогитским полком. С полка он и придет в училище, которым и откомандует без малого двенадцать лет и уйдет в строй на дивизию. Инспектором классов был полковник Николай Николаевич Светлицкий, чрезвычайно педантичный и очень внимательный воспитатель. Ничем особенным не прославился, но до генерала начальника Орловского Бахтина кадетского корпуса дослужится. Батальоном командовал полковник Владимир Карлович Водар, фактически всю свою жизнь прослуживший в Александровском училище, начиная с младшего офицера, приватного преподавателя артиллерии, командира роты и командира батальона. Училище и юнкера были для него всем в этой жизни, как и для ротного командира капитана Александр Егоровича Дубяго. Встреча с этими людьми стала для Юденича первым откровением понимания сущности того, каким должен быть русский офицер, как он должен вести себя с начальниками, подчиненными, за пределами части в гражданской среде. Пониманием того, что такое вообще честь офицера.

Сама учеба давалась Николаю Юденичу гораздо проще строевого воспитания, хотя для многих воспитанников военных гимназий (кадетских корпусов) освоение курса училищных наук становилось камнем преткновения. Бывшие кадеты нередко «плавали» не только по общеобразовательным дисциплинам, особенно математике, физике, химии, черчению, но и военным. К примеру, по фортификации, которая требовала недюжинного чертежного мастерства. Школа Межевого института, освоенная Юденичем отлично, помогала ему легко осваивать курс училища. Да и преподаватели были лучшими в Москве, один под стать другому. Так, тактику и военную историю преподавал известный военный ученый полковник Дмитрий Федорович Масловский, артиллерию генерал-майор Василий Александрович Экстен, фортификацию полковник Сергей Николаевич Прудников. А целая плеяда привлеченных к работе университетских профессоров. Мы уже говорили о статском советнике Дмитрие Петровиче Рашкове из Межевого института, который способствовал переходу Юденича в училище. Историю Юденичу читал знаменитый Василий Осипович Ключевский, пришедший в училище по рекомендации своего учителя, еще более знаменитого Сергея Михайловича Соловьева, ранее преподававшего там. Навсегда останется у Юденича любовь к отечественной истории, в том числе, как науке. Не случайно даже в последние годы жизни, уже в эмиграции он будет с особым вниманием возглавлять «Общество ревнителей русской истории». А начиналось все здесь, в двухэтажном с колоннами здании на Знаменке, в стенах Александровского военного училища. Слушал Юденич и лекции известного экономиста, члена-корреспондента академии наук Александра Ивановича Чупрова, и профессора русской литературы Владимира Петровича Шереметьевского, автора знаменитой в свое время книги «Слово в защиту живого слова». А блестящий математик профессор сельскохозяйственной академии, выходец из семьи морского офицера Яков Яковлевич Цветков навсегда привили любовь к самой точной из наук.

Лагерная жизнь, топографические съемки, астрономические замеры тоже были знакомы Юденичу еще с лагерей Межевого института. В лагерях он больше всего налегал на строевые занятия и боевую стрельбу.

Несомненно, огромным потрясением стала для юного Николая Юденича первая встреча с государем императором Александром II, посетившим училище 27 ноября 1879года. Потом, перед выпуском, после маневров на Ходынском поле на высочайшем смотре он удостоится видеть и государя императора Александра III, но та первая встреча с царем навсегда тронула его сердце и определила до конца дней отношение к монархии, сакральной личности русского царя вообще. Юденич в этом не одинок. Для юнкера, молодого офицера того времени уже видеть обожаемого монарха становилось чем-то невероятным. Вспомните, как реагировал на это Николай Ростов из «Войны и мира». Юденичу, наверное, ближе александровец Куприн: «Царь все ближе к Александрову. Сладкий, острый восторг охватывает душу юнкера и несет ее вихрем, несет ввысь. Быстрые волны озноба бегут по всему телу и приподнимаются ежом волосы на голове. Он с чудесной ясностью видит лицо государя..... Какие блаженные, какие возвышенные, навеки незабываемые секунды! Александрова точно нет. Он растворился, как пылинка, в общем многомиллионном чувстве. И в то же время он постигает, что вся его жизнь и воля, как жизнь и воля всей его многомиллионной родины, собралась, точно в фокусе, в одном этом человеке, до которого он мог бы дотянуться рукой, собралась и получила непоколебимое, единственное, железное утверждение. И оттого-то рядом с воздушностью всего своего существа он ощущает волшебную силу, сверхъестественную возможность и жажду беспредельного жертвенного подвига».

Куприн после ухода из армии, попав в общество пишущий братии быстро превратиться в настоящего либерала, разочаруется и в монархии и в царях. Очнется только после большевистского переворота. Чего не скажешь о Юдениче. В революцию, как практически все военачальники, он не встанет на защиту престола, нелепо идти против воли Божьей, но в душе, без всякого сомнения, до последних дней оставался монархистом. Об этом постоянно говорили его друзья и недруги. К тому же, на него, как и на его однокашников по училищу произвела неизгладимое впечатление гибель всего через несколько месяцев после встречи от рук революционера боготворимого государя императора Александра II. Отсюда, кстати, началась и никогда не заканчивалась его ненависть к революционерам и революции вообще.

Как бы то ни было, но на удивление себе и своим родным Николай Юденич учился и служил легко и с удовольствием. Не случайно уже 10 февраля 1880 года он производится в младшие портупей-юнкера. Для этого надо было отлично учиться, числиться одним из лучших строевиков и не иметь нареканий по службе и в дисциплине. Сейчас, глядя на известные фотографии пожилого генерала Юденича, трудно представить, что этот грузный, лысый старик был когда-то лучшим гимнастом курса, любимцем знаменитого московского атлета Альберта Христофоровича Ламбертини, преподававшего в училище фехтование и гимнастику. Как и лучшим танцором, которого не раз ставил в пример училищный преподаватель танцев артист императорского Большого театра Иван Дмитриевич Никитин. Всю свою жизнь, как и все александровцы, Юденич будет помнить легенду училища, руководителя училищного оркестра статского советника Федора Федоровича Крейнбринга. А были еще знаменитые балы на Знаменке и в женских учебных заведениях Москвы, и, наверное, первая влюбленность. Были училищные посиделки с хоровым пением. Был и литературный журнал «Александровец», куда вместе со всеми юнкерами Юденич писал заметки, письма, поздравлял офицеров и преподавателей. И обязательно увольнялся в город, как юнкер за все время обучения не получивший ни одного замечания. Увольнения были вдвойне отрадны. Как москвич он неизменно отправлялся домой, в любимую семью, с ночевкой. Что еще нужно для счастья молодому человеку - юнкеру одного из лучших военных училищ России? Желающим узнать подробности рекомендую почитать уже не раз упоминаемый роман Куприна «Юнкера».

Два года пролетели, как один миг. Александровцев производили в офицеры 8 августа 1881 года. 6 августа (старый стиль - С.К.), как известно праздник Преображения Господня. Считалось, что юнкера как бы преображаются в офицеры. Сбывалась мечта сотен и сотен юнкеров, получавших вожделенные офицерские эполеты. Помните, как восторгался лермонтовский Грушницкий: «О, эполеты, эполеты! Ваши звездочки, путеводительные звездочки... Нет! Я теперь совершенно счастлив». Поддавшись печеринскому сарказму, многие люди до сих пор считают такие восторги каким-то несущественным, солдафонским фетишем. Между тем, для каждого без исключения новоявленного офицера первые офицерские погоны дороги необыкновенно. И вряд ли он когда еще в жизни испытает подобный восторг потом, получая очередные воинские звания. Помнить об этом будет всегда и после расставания с армией. По себе знаю. Портупей-юнкер Юденич вместе с сокурсниками получил на торжественном построении приказ о производстве, который по традиции спрятал под юнкерский погон. А в кармане уже лежали офицерские погоны и офицерская кокарда. «Епишка», опять же по традиции, лично надел каждому выпускнику на шею маленький серебряный образ Святого Угодника и Чудотворца Николая - хранителя русских воинов.

Юденич выпускался по 1-му разряду подпоручиком с зачислением по армейской пехоте и прикомандированием к Лейб-гвардии Литовскому полку с обязательством согласно 183-й статье Устава о воинской повинности и прочими циркулярами прослужить на действительной военной службе три года. Выпускался со старшинством в чине, то есть имел возможность получить следующее звание не через 4 , а через 3 года. Юденич выпускался седьмым по списку, среди лучших, и, конечно, имел широкое поле выбора полков и места будущей службы. Как правило, лучшие старались попасть в гвардию, артиллерию, гренадеры, которые квартировали в столицах, больших городах центральных губерний. А дальше все шло по убывающей списка до самых глухих уголков российской империи, где стояли отдельные полки и части русской пехоты. Прикомандирование к одному из гвардейских полков зависело еще и от связи начальника училища с тем или иным полком, так как осуществлялось по его рекомендации. «Епишка» служил в Литовском и Московском полках и с удовольствием рекомендовал туда своих выпускников. Впрочем, рекомендовал и в другие гвардейские полки. Лишь бы имелась свободная вакансия. Юденич выбрал Литовский полк по нескольким соображениям. Во-первых, в полку хорошо помнили генерала Самохвалова, считали его своим. Во-вторых, Лейб-гвардии Литовский полк входил в 3-ю гвардейскую дивизию, которая дислоцировалась а Царстве Польском, а сам полк в Варшаве. Служба в полку не требовала от офицеров таких значительных, дополнительных, материальных затрат, какие несли офицеры гвардейских полков, расположенных в Петербурге и его ближних окрестностях. К моменту выпуска его отец дослужился до чина коллежского советника (полковника), но его средств явно не хватало для обеспечения сыну нормальной службы в Петербурге.

Из 154-х выпускников Александровского училища 1881 года трое первых вышли в артиллерию. Первый из первых фельдфебель Алексей Безруков в Михайловское артиллерийское училище в Петербурге. Удостоившись занесения на мраморную доску почета училища, он, тем не менее, ничем особенным себя не проявил в дальнейшей жизни. Известно, что дослужился до чина генерал-майора Генерального штаба и закончил службу в рядах Красной Армии. Второй по выпуску фельдфебель Николай Кашперов вышел в 1-ю Гренадерскую артиллерийскую бригаду в Москве. Третий, фельдфебель Виталий Тимирязев, как и Алексей Безруков, отправился в Петербург в Михайловское артиллерийское училище. Об их дальнейшей службе и судьбе ничего не известно. Из однокурсников Юденича определенный след в русской военной истории оставили лишь выпущенный четвертым последний из фельдфебелей Андрей Саранчев, и выпущенный одиннадцатым из портупей-юнкеров Артур Клембовский. О них позволю себе сказать несколько слов.

Генерал-лейтенант русской армии Андрей Михайлович Саранчев выпускался с прикомандированием, как и Юденич к гвардейскому, только Павловскому полку в Петербург. Очень скоро он снова встретится с Юденичем в стенах академии Генерального штаба, которую он вместе и окончат в 1887 году. Дважды однокурсники и дальше будут до определенного времени идти вровень. Штабная работа в штабах корпусов, округов. В 1902 году Саранчев, как и Юденич, получит в командование полк - Апшеронский пехотный. Кстати, на Кавказе, где Юденичу предстоит потом долгая служба. А дальше их служебная стезя расходится. Юденич отправляется на Русско-японскую войну, а Саранчев уходит в военное образование директором Сумского кадетского корпуса. На этом поприще он дослужится до чина генерал-лейтенанта, кавалера многих российских орденов, и руководителя всех военно-учебных заведений армий Деникина и Врангеля. Потом эмиграция, Париж, где скончался в 1935 году, на два года пережив своего дважды однокурсника. Похоронен на знаменитом кладбище Сент-Жневьев де Буа, могилу его я видел лично. Нам же он интересен еще и тем, что остался в истории единственным человеком, кто помнил Юденича юношей, юнкером Александровского военного училища и рассказал об этом на Юбилейном вечере генерала: « Николай Николаевич был тогда тонким худеньким юношей со светлыми вьющимися волосами, жизнерадостный и веселый. Мы вместе слушали в аудитории лекции Ключевского и других прекрасных преподавателей». И опять перед нами, как и в воспоминаниях о Межевом институте, предстает стройный блондин.

Генерал-майор русской армии Артур-Оскар Наполеонович Клембовский вышел, как и Юденич из портупей-юнкеров в гвардейский, только Измайловский полк. Пошел в полк по стопам более знаменитого старшего брата, о котором мы еще скажем несколько слов. А однокурсник Юденича любопытен несколько необычными поворотами в карьере. После службы в полку, академии Генерального он неожиданно уходит в Военно-медицинскую академию, где и дослужится до чина генерал-майора с увольнением от службы в 1914 году. Но война вновь призовет его в армейские ряды. На фронте будет командовать бригадой, дивизией и уйдет в отставку второй раз в революцию. Мирно поселится в Крыму в Ялте, где в 1920 году вместе с сотнями офицеров будет расстрелян большевиками уже после ухода Врангеля. Не участвовал в Гражданской войне, имел старшего брата в рядах РККА, и все же... Судьба.

Больше особо примечательных людей среди однокурсников Юденича не было, но за долгие годы существования Александровское военное училище выпустило из своих стен не один десяток знаменитых на всю страну и на весь мир офицеров. Позволю себе очень кратко напомнить о некоторых из них, только потому, что часто их судьба очень напоминала судьбу Юденича, или тесно переплеталась с ним

Начну с такой весьма колоритной фигуры, как известный атаман Сибирского и Семиреченского казачьих войск генерал-майор Борис Владимирович Анненков. Родом из Сибирских казаков, училище он закончил в 1908 году и вышел в 4-й Сибирский казачий полк, с которым втянулся в настоящий бунт в 1914 году, предан был военно-полевому суду и отсидел в крепости полтора года. В 1915 году вырвался-таки на фронт и вскоре прославился, как лихой кавалерийский офицер - один из первых командиров партизанских отрядов. Награжден за храбрость Георгиевским оружием, французским орденом «Почетного легиона» и британской медалью «За храбрость», этот бывший революционер в Гражданскую войну станет таким заклятым врагом Советской власти, что она будет его преследовать и после поражения белых войск за границей. Обманным путем его захватят китайцы, передадут чекистам уже в 1924 году. Через три года в возрасте 38 лет по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР расстреляют в Семипалатинске, где обыватели долго будут помнить опереточную форму анненковцев, их лихость и зверства.

Другая примечательная жертва революции из александровцев - генерал-лейтенант Николай Николаевич Духонин. Он вышел из училища, как и Юденич, из портупей-юнкеров по 1-му разряду в Лейб-гвардии Литовский полк, но в 1896 году, и пошел по службе, повторяя карьеру Юденича. Известный «красный граф» кавалергард и генерал А.А. Игнатьев - однокурсник Духонина по академии Генерального штаба вспоминал его, как благонравного тихоню, с плачущей интонацией в голосе. Но этот «тихоня» в мировую войну уже в 1914 году получит Георгиевское оружие за храбрость и далее по ходу войны ордена св. Георгия 4-го и 3-го класса, дослужится до начальника штаба Юго-Западного и Западного фронтов. Наконец, станет последним главковерхом русской армии и примет мученическую смерть. Братишки-балтийцы сначала выстрелят ему в голову, а потом добьют штыками и прикладами.

В один год с Анненковым окончил училище другой герой Белого движения - полковник Митрофан Осипович Неженцев. Герой мировой войны, георгиевский кавалер, первый командир добровольческого корниловского отряда в русской армии с особым статусом и формой, после геройского дела 26 июня 1917 года развернутого в 4-х батальонный Корниловский полк. Практически в полном составе остатки этого полка в 1918 году станут костяком зарождавшейся Белой добровольческой армии. В 1-м Кубанском «Ледяном походе» Неженцев будет убит при штурме Екатеринодара в один день со своим кумиром генералом Корниловым.

Нельзя не вспомнить и других оставшихся верными русской императорской армии выпускников училища. Военный министр империи генерал от инфантерии Виктор Викторович Сахаров, окончивший училище, когда Юденичу исполниться только 4 года. Пожалуй, первая жертва революции. Убит при усмирении бунтовавших крестьян Самарской и Саратовской губерний еще в 1905 году. Другой генерал от инфантерии, крупный военачальник Алексей Ермолаевич Эверт окончил училище в 1876 году, когда Юденич еще и не мечтал о военной карьере. Ему удалось по жизни многое. Как и Юденич, начал службу в гвардейском, но Волынском полку, академия Генерального штаба, служба в штабах и командование частями и соединениями. Также участник Русско-японской войны, георгиевский кавалер. В мировую войну, как и наш герой, дослужился до командования фронтом и был личностью не менее известной. В революцию уволен со службы с мундиром и пенсией. До сих пор точно неизвестно, то ли его расстреляли большевики в 1918 году, то ли умер своей смертью, занимаясь пчеловодством в маленьком уездном городке Вирея.

Пора сказать несколько слов и об александровцах волею судьбы оказавшихся после революции в рядах Красной Армии. Начать хочу с мало прославленного краскома, но зато несомненного героя 1-й мировой войны генерала от инфантерии Владислава Наполеоновича Клембовского еще и потому, что, будучи родным братом однокурсника Юденича, он на редкость точно повторит жизненный путь нашего героя. Конечно, до революционных событий 1917 года. Окончил училище из портупей-юнкеров в 1879 году третьим по списку, выйдя в Лейб-гвардии Измайловский полк. После службы в полку академия Генерального штаба и различные штабные должности, как у Юденича. Также перед Русско-японской войной командование 122-м Тамбовским пехотным полком, с которым отправится на войну, будет также дважды ранен и отмечен вместе с Юденичем, как лучший полковой командир. Генерал-майором станет на год раньше, и генерал-лейтенанта они получат в один год. Юденич пойдет по штабной линии, а Клембовский в строй, командуя последовательно 9-й пехотной дивизией, 10-м армейским корпусом, с которым и вступит в мировую войну. В конце 1914 года он, как и Юденич, командир корпуса получает тоже орден Св. Георгия 4-го класса за блестящую победу над австрийцами. В 1915 году оба генералы от инфантерии. Далее Юденич командует армией, фронтом, прославив себя победами на Кавказе, а Клембовский начальник штаба у Брусилова и один из авторов и организаторов знаменитого прорыва. Оба получают ордена Св. Георгия 3-го класса. Далее Клембовский командует 5-й, 11-й армиями, после революции Северным фронтом и в Рижской операции спасет Петроград. Оба будут сняты с должностей личным распоряжением Керенского. В отличие от Юденича Клембовский в Гражданскую войну не воевал, но служил в РККА в военно-исторической комиссии, преподавал и даже числился членом Особого совещания при Главкоме РВСР. В 1920 году окажется в Бутырке, якобы за связь с поляками, где и умрет после 14-дневней голодовки, объявленной в знак протеста против вздорного обвинения. В сущности, как и брат, погибнет от рук большевиков. Удивительная судьба.

Не могу пройти мимо александровцев, ушедших в Красную Армию добровольно и достигнувших в ней значительных высот. О Бонч-Бруевиче мы уже говорили. Но ему было далеко до полковника императорской армии и командрама 1-го ранга РККА Сергея Сергеевича Каменева, окончившего училище по 1-му разряду в 1900 году. Полковая жизнь, академия Генерального штаба, в мировую войну командование 30-м пехотным полком и штабами 15-го армейского корпуса и 3-й армии. В РККА добровольно с апреля 1918 года. Командовал отрядами завесы, Восточным фронтом. С июля 1919 года по апрель 1924 года Главком вооруженными силами республики. Потом инспектор и начальник штаба РККА. Умер от сердечного приступа в 1936 году. Похоронен на Красной площади, у Кремлевской стены. Заслужил несколько царских орденов, орден Боевого Красного Знамени и Почетное революционное оружие.

Ему под стать еще один александровец генерал-майор императорской армии и командарм 1-го ранга Красной Армии Павел Павлович Лебедев. Этот окончил училище в 1892 году, как и Юденич, по 1-му разряду и выпущен в Лейб-гвардии Московский полк. Академия Генерального штаба с отличием. В годы мировой войны дослужился до генерал-квартирмейстера штаба Западного фронта. В 1918 году отказался примкнуть к Белому движению и добровольно вступил в РККА по личному приглашению самого В.И.Ленина. Это дорогого стоило. Командовал Восточным фронтом, а с 1919 года по 1924 год начальник Полевого штаба РККА. Кстати принимал непосредственное участие в подготовке операции и разгрому войск Юденича под Петроградом. После Гражданской войны руководил вооруженными силами Украины и умер в Харькове в 1933 году. Как и Каменев - кавалер царских и советских орденов.

И уж никак нельзя забыть александровца, одного из первых Маршалов Советского Союза Михаила Николаевича Тухачевского, выпущенного из училища в Лейб-гвардии Семеновский полк в 1914 году и дослужившегося в императорской армии до поручика, но зато, в отличие от своих старших однокашников, намного преуспевшим в Красной Армии. Правда, опять же в отличие от них, получит-таки свою пулю от власти и партии, которым служил более чем ревностно. Думаю, нет необходимости уточнять общеизвестные страницы биографии этого, без всякого сомнения, талантливого военачальника, красавца, любителя скрипок и женщин, но, пожалуй, самого амбициозного выпускника Александровского военного училища. Отметим лишь то, что это был первый и последний маршал из выпускников училища.

Были среди александровцев и знаменитые люди, проявившие себя не на военном поприще. Большой русский писатель - классик Александр Иванович Куприн, окончил училище в 1890 году. В отличие от Юденича, выпускался только 137-м из 199 выпускников. Понятное дело вместо гвардии в заштатный 46-й Днепровский пехотный полк. Знаменитым военным не стал, дослужился только до подпоручика, но стал знаменитым писателям, так прекрасно поведавшим нам об Александровском военном училище. А с Юденичем судьба сведет его в 1919 году, когда Куприн, проживавший в Гатчине, снова наденет на себя офицерскую шинель и пойдет добровольно в армию генерала, штурмующую красный Петроград. Будет руководить пропагандой Северо-Западной армии и редакцией газеты «Приневский Край». Ускоренный курс в годы мировой войны прошел в Александровском военном училище известный советский артист Борис Васильевич Щукин, легендарный исполнитель ролей В.И. Ленина в театре и кино. Любопытна и фигура выпускника училища, известного чекиста Андрея Павловича Федорова, заманившего в Россию и нейтрализовавшего таких матерых антисоветчиков, как Борис Савинков и легенда британской разведки Сидней Рейли. Многие еще помнят популярный телесериал «Операция трест», рассказывавший об этом. Кстати, во время той операции Федоров арестует и близкого друга Савинкова полковника Сергея Эдуардовича Павловского. Сей бывший Павлоградский гусар находился в команде Булак-Балаховича, которая арестовывала Юденича после его ухода с поста командующего Северо-Западной армии. Мир все-таки тесен.

Были и другие знаменитые люди среди выпускников Александровского военного училища, но Николай Николаевич Юденич не только не затерялся в их ряду, но, по-моему, стал первым из первых. Пока же мы еще раз отметим, что 8 августа 1881 года из стен училища вышел молодой подпоручик Юденич, которому предстоит долгая служба в рядах русской императорской армии. Сделан первый шаг на пути к будущей славе.

ПРИМЕЧАНИЯ

Бонч-Бруевич М.Д. «Вся власть Советам» М. Воениздат. 1958г. с.21.

Астров Н.И. «Воспоминания. т.I.» Париж. ИМКА ПРЕСС. 1941г. с.33-35.

См. там же с.37.

Достоевский Ф.М. «П.С.С. т.19» М. Терра. 1999г. с.264.

"Послужной список окружного генерал-квартирмейстера штаба Кавказского военного округа генерал-майора Юденича 1908г». РГВИА. Ф. 409. ОП. 2. Д. 34023. П/С 348-333. Л.2.

Куприн А.И. "Юнкера» М. Воениздат. 2002г. с. 40,42.

См. там же с.51.

См. п. 5 настоящего примечания.

«Генерал от инфантерии Н.Н. Юденич. К 50-летнему юбилею в офицерских чинах». Париж. Изд. Парижского юбилейного комитета 1931г. с.60.

Полковник Сергей Куличкин