: 3-10 августа, Русское географическое общество, съёмочная экспедиция на крошечных островах в Финском заливе.
Крайний северо-запад России, если не считать Калининградской области. Административно - части Кингиссепского и Выборгского районов Ленинградской области, по сути - просто гранитные скалы посреди моря. Неделя чистого времени и шесть островов - Гогланд, Нерва, Соммерс, Мощный, Большой Тютерс и Южный Виргин.
На четырёх из них в разное время были установлены маяки. Мы посетили их все - и старинные кирпичные башни в стиле неоготики, как, например, на Тютерсе, и аскетичные решётчатые конструкции на Нерве и Соммерсе. Какие-то давно или недавно заброшены, другие до сих пор служат верой и правдой.
Эти путеводные башни, которые поднимаются будто из морской пучины, мы сейчас и увидим. Точно так же, как я видел их своими глазами три недели назад.
Маяк на острове Родшер , крайней западной точке архипелага, построили в 1806 году. Сейчас остров заброшен. В октябре 2008 года «заброшки» на Родшере прибавилось - тогда недалеко от его побережья сел на мель теплоход «Лотос».
1.
Вблизи маячок и посёлок смотрителя выглядят так (прошу прощения за нерезкость - всё ж таки волны не автобан):
2.
3. Маяк 1945 года и современная радиобашня на Соммерсе
.
4. Маяк на Соммерсе изнутри.
5. Стоит только подняться повыше - и от красоты перехватит дыхание...
6. Неоготический маяк на Большом Тютерсе
.
7. Маячный посёлок на Тютерсе: забытый, но не заброшенный.
8.
9.
10. Подняться наверх маяка - одна из любимых забав господ экспедиционэров.))
(Звукорежиссёр Лёха Докучаев.)
11. На острове Гогланд
, самом большой в архипелаге, находится целых два маяка - Северный и Южный. Первый за два дня пребывания на острове мы успели увидеть лишь издалека, с Южным познакомились гораздо ближе.)
Северный Гогландский маяк со стороны бухты Сюркюля.
12.
Где-то на просеке между бухтой Сюркюля и пунктом "Z" дуги Струве.
13. Южный маяк (1905) и построенный в 1950-е посёлок гидрографической службы.
14. Южный Гогландский маяк.
15. Позади - целый час езды от бухты Сюркюля по крайне разбитой дороге, идущей вверх-вниз по сопкам. О ней я ещё расскажу. А пока посмотрите, на чём туда можно добраться...
Вездеход питерских поисковиков, работающих на Гогланде и Соммерсе в рамках экспедиции РГО.
16. Маяк и посёлок. Точнее, его приморская окраина.
17. ...И само море.
18. Спиной к маяку. Слева направо: традиционная финская постройка неизвестного назначения; техническое здание, в котором смотритель маяка ведёт вахтенный журнал; и один из домов примаячного посёлка.
19. Смотритель Южного маяка на Гогланде Василий Григорьевич Никитин.
20. «Построен в благополучное царствование императора Николая II...» (надпись над входом внутрь маяка)
21. Гогланд. Дореволюционный маяк и современная радиобашня, работающая без постоянного присутствия человека.
22. Южный Гогландский. Окно на одном из ярусов.
23. Флюгер на крыше Южного маяка.
24. Ну что, наверх?..
25. На самом верху лестница шаткая. Маячник пускает с большой неохотой - навернётесь, мол. Но опыт, приобретённый пару лет назад на минаретах , никуда не девался...))
26. Посёлок гидрографической службы с вершины Южного Гогландского маяка.)
27. Внизу на ступенях нас ждала помощница смотрителя - кошка Алиса. О ней и её хозяине тоже будет свой рассказ...
Все истории
Все началось с названия острова. Я часто слышала его, путешествуя по Хорватии, и оно запомнилось видимо, своим непривычным для русского уха звучанием: Крк. Остров Крк. Было в этом сочетании согласных что-то царапающее и тревожное...
Римляне называли этот остров Курикорум (Curicorum) по имени давно исчезнувшего средиземноморского народа. Греки именем богини Керкиры нарекли лежащий неподалеку остров, который сейчас известен как Корфу. Курикорум, Керкира, Крк и тут и там одинаковые скребущие звуки. Что бы это значило?
При первой же возможности я отправилась на остров Крк, чтобы попытаться разрешить эту лингвистическую загадку. Но судьбе было угодно подбросить мне совсем иной сюжет...
Дорога бежала по берегу моря (остров лежит в северной Адриатике), спускаясь от города Риеки на юг, к увалу Скотта, напротив которого и находится остров. Когда-то на берегу залива («увал» по-хорватски и значит «залив») жил брат знаменитого Вальтера Скотта Александр Скотт. Он разводил лошадей и тем оставил по себе добрую память. В его честь и назвали залив.
Остров Крк походил на громадное морское животное: бело-желтые бока береговых гор и мощный зеленый загривок. Казалось, оно всплыло на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, оглядеть морскую синь, близкий берег, усеянный домами и людьми, и снова уйти на глубину, в свой мир тишины и покоя. Но люди привязали его к берегу стальной ниткой моста.
Я спустилась к воде, ближе к мосту, чтобы лучше рассмотреть его. Изящные дуги-опоры, перекинутые через пролив, упирались посередине в скальное тело маленького островка, лежащего между материком и Крком. Над опорами, поддерживаемая металлическими конструкциями, летела стрела моста. Вспомнились акведуки римских времен: такая же плавность и совершенство линий... Римляне захватили остров, когда на нем жило племя либурнов. Они строили отличные корабли, и римляне, переняв их мастерство, стали называть свои корабли «либурнами». Флотилии либурнов доставляли на остров оружие и продовольствие для римских легионеров...
Так было когда-то. А сейчас поток машин пересекал пролив. Мост, длиной в полтора километра, построили в 1980 году; по нему проходят и нитка водопровода (на острове одна единственная речка), и нитка нефтепровода. Зимой мост для машин закрывают: здесь часто дует северный ветер-бора со скоростью 120 км/час. И Крк, как и в прежние времена, оказывается отрезанным от материка, правда, не совсем: на острове есть аэродром, аэропорт.
Уплатив положенную «цистарину» (проезд платный), наш автобус въехал на мост и скоро уткнулся в береговые скалы, обтянутые зеленой сеткой. Проскочили мимо них, и вот он, остров Крк четыреста восемь квадратных километров серо-зеленых холмистых просторов, залитых осенним солнцем...
Я проехала его насквозь от самой северной точки до самой южной, и ощущение простора, вольности, ветра, относительной и счастливой изолированности от мира не покидало меня. Казалось, здесь люди должны были жить по-другому...
Городок Омишаль был первым на моем пути. Типичный средневековый приморский город: высокая башня и вокруг нее море черепичных красных крыш, выросших на камнях, помнивших давние времена; узкие тихие улочки, которые, как и плошадь перед башней, наполняются светом, музыкой, веселой толпой во время летних музыкальных фестивалей. Вот тогда-то и можно увидеть «сопело» -старинный музыкальный инструмент хорватов, напоминающий длинную дудку. А вокруг городка кольцо зелени, мысы, вдающиеся далеко в море, заливы, разноцветные яхты...
Во всей этой живописной картине меня особенно тронула одна деталь: церковь Благовещения Марии, в фасадную стену которой была врезана каменная доска с надписью. Надпись ее относят к XV веку сделана глаголицей. С трудом различала я сложные и красивые по рисунку буквы: соединенные в фигуры прямые палочки, петельки, кружочки, трапеции...
Какую давнюю страницу истории хорватов приоткрывали эти полустершиеся знаки! Ведь глаголица одна из древних славянских азбук, распространенная в X XI веках в основном у юго-западных славян, но бытовавшая и у наших предков. Как известно, хорваты потомки тех славян, которые пришли на эти земли в VI VII веках, потеснили здешних романизированных жителей и много веков уже будучи верными католиками отстаивали тем не менее свою глаголическую письменность.
Хорваты держались за нее дольше всех как за знак своей самобытности. Даже в XIX веке некий Иван Берчич издал глаголическую Библию в отрывках. Хотя, надо признать, это была сложная и не очень удобная письменность, поэтому и вытеснила ее у православных славян кириллица, а у католиков латиница.
Омишаль был известен как важный центр грамотности и глаголического письма. Однако и в других городах острова Крк я находила следы прошлого хорватов.
В городе Крк, например, на центральной площади вмонтирован в стену камень с надписью, начинающейся знакомым славянским оборотом: «Пресветлый город Крк...» Как странно читать эти слова на площади, которую именуют Форум, в городе, где на аллее расставлены «таши» (слово турецкое!), каменные колеса, которыми римляне давили оливки, где главные здания Кафедральный собор Девы Марии и крепость принадлежали могущественным хорватским князьям Франкопани, которые столько сил потратили на то, чтобы придать своей фамилии сходство с родовым именем римских патрициев...
Все смешалось на острове Крк: либурны, римляне, хорваты... Каждый новый шаг истории давался кровью. Об этом помнит земля острова, это сохранили предания. И в последней войне, бушевавшей на территории бывшей Югославии, остров Крк не остался в стороне: на его аэродром садились самолеты с гуманитарной помощью. Увы, несмотря на свою островную изолированность остров Крк все века жил так же, как все человечество...
Дорога серпантином поднимается в гору и ведет в город Башка, что лежит на южной оконечности острова. Неосторожный олень перебегает шоссе рядом с городом Крк охотничьи угодья. Склоны холмов исполосованы выложенными из камней стенками, это «громами», они огораживают пригодную для посевов землю. Старая мельница, чудом сохранившаяся, ловит крыльями ветер.
С последнего поворота дороги, с высшей точки ее открылась панорама долины. Город Башка со стрелой колокольни лежал внизу, в зеленых распадках гор пестрели крыши деревень, на склонах паслись стада овец (говорят, баранину с острова Крк подавали еще к столу Нерона). Стога сена, оливковые рощи, виноградники, белое свечение камня в траве... За кудрявыми от листвы невысокими горами поднимались серые, голые, вылизанные ветром вершины. Бора прилетает с моря, с его безбрежных просторов и не щадит ни маленькие острова, что виднеются у берегов острова Крк, ни сам Крк...
Неподалеку от Башки, в Юран-дворе, находится церковь св. Люции. Она вновь возвращает меня к «глаголическим памятникам». Это ранняя романская церковь, построенная на развалинах римской виллы примерно в 1100 году. Землю под ее строительство подарил хорватским отцам-бенедиктиниам хорватский король Звонимир.
Так бы и существовать этой церкви в безвестности, если бы в середине прошлого века местный священник Петар Дорчич не обнаружил в полу церкви известняковую плиту, покрытую глаголическим письмом; поверху доски тянулась полоска орнамента из листьев. В 1865 году плита была частично прочитана кркским каноником Иваном Црнчичем, а спустя столетие уже полностью доктором Франё Рачки.
Оказалось: надпись повествовала о строительстве церкви св. Люции и восхваляла короля Звонимира за щедрый подарок. 13 строк глаголических букв и орнамент вырезал безвестный мастер на плите размером почти два метра на метр.
«Башчанская надпись» документ хорватской глаголической культуры, самый древний хорватский литературный памятник. В 1934 году плиту перевезли в Загреб, в Хорватскую Академию искусств и наук, а для церкви св. Люции сделали гипсовую копию.
Поздно вечером, прогуливаясь по тихим улочкам Башки, освещенных огнями уличных кафе, я вышла к пирсу. Он далеко вдавался в море, и я шла и шла по нему, до красного
огонька, горевшего на краю.
Неподалеку мерцал зеленый свет маяка, но до него было не добраться: нас разделяло море, темное, молчаливое, словно поглотившее все прошедшие века с их борьбой и страстями, выпавшими на долю острова. Но одна страничка его истории мне все же приоткрылась...
А само название острова в переводе с хорватского, как выяснилось, не таило в себе никакой тайны и означало «горло» или «загривок». Наверно, остров многим напоминал громадное морское животное, выплывшее из глубины, чтобы посмотреть на белый свет.
Как вам в голову пришла идея проведения такого фестиваля?
ДИБРОВ: Мы с Борисом Гребенщиковым считаем "Остров света" последовательным звеном в цепи наших поступков по созданию удобной для отечественного интеллектуала среды обитания. Это телевизионная передача, мультиформатное издание, включающее DVD и журнал, и фестиваль "Остров света". Видите, как жизнь распоряжается. Борис по состоянию здоровья не смог в полной мере принять участие в работе фестиваля. Зато наше дело было маленькое. Есть в корабельном деле такая вот химера, которую ставят на корабль. Она не имеет никакой навигационной роли, не играет вообще никакой роли в жизни корабельного коллектива, но без нее как-то судно, как без парусов, не смотрится. Скорее всего, мы две таких химеры. Если надо, чтобы судно сошло на воду, пускай.
Вообще-то на "Острове света" существуют чрезвычайно профессиональные люди. Это промоуторы "Green Wave" - Саша Чепарухин и Саша Львов, который много лет положили на то, чтобы некоммерческая, но крайне важная для интеллектуала музыка, привозилась в страну. Это они привезли Jethro Tull, Skin. Кроме того, Сергей Мельников и коллектив, который со мной делал программы "Просвет" весь телевизионный сезон. Они выступают в качестве менеджеров и исполнительных директоров фестиваля.
А что теперь не будут делать?
ДИБРОВ: Нет, мы скорее придумаем на ВГТРК новый проект. Что касается существа фестиваля, то я очень рад, что в самом центре Москвы российский человек может теперь увидеть все, чем богата наша планета. Нам хочется думать, что мы пуп земли и какая-то особенная, судьбоносная для планеты нация. Но я должен нас разочаровать. Одновременно с нами именно так полагают, по крайней мере, 4 нации из тех, что я знаю. А сколько я еще не знаю? Может быть, надо прекратить судьбоносить и просто посмотреть, что еще интересного накопили параллельные культуры, что накопила вообще цивилизация, что если посмотреть в лицо соседу? Надо помнить, что совок - это человек, не говорящий ни на каком языке, кроме собственного - и с прямом, и в фигуральном смысле. Давайте послушаем еще какие-то языки, сказали мы себе, и очень этому рады. Эту идею подхватили много-много тысяч москвичей, которые этот июль ходили на концерты. Надеюсь, 4 августа, на закрытии фестиваля они тоже придут. Мы не теряли времени даром.
Сегодня ведь трудно сказать, что мы не слышим какой-то музыки, мы ее можем купить, она доступна.
ДИБРОВ: Надо сказать, что фестиваль состоится не только из концертов. Концерты начинаются часов в 7 вечера, разогревающие группы, а затем мастера. Надо сказать, что приезжают такие мастера, рядом с которыми не каждый может выйти и сыграть. Но до начала концерта тоже кое-что происходит. Сооружена в "Эрмитаже" малая сцена. Там происходит тот самый джем и симбиоз культур. Народная, этническая культура - это вещь бесценная, но мне кажется, что в 21 веке все-таки будущее за синтезом. Должна родиться некая синтетическая культурная материя. Но чтобы она была качественная, ингредиенты должны быть безукоризненны. Самым безукоризненным, лишенным любой формы зависимости от земного притяжения, каким является монетаризм, стремление получить прибыток и побежать в бухгалтерию. Так вот свободным от всех этих идей чистым ингредиентом является этническое творчество . И такой синтез все эти июльские дни, мне кажется, видим. Были очень интересные джемы, очень интересные музыканты, которые находились в юртах, в ярангах, ютясь от дождя. Там находили друг друга интересные музыканты. Можно было на малой сцене вдруг внезапно обнаружить австралийскую дудку, которая в полтора раза превышает человеческий рост. Можнобыло увидеть огромный славянский барабанище, которыми наши предки старались умилостивить силы природы, можно было видеть якутский варган. Все это вместе превращалась в интересную медитацию.
Когда вы приглашали тех или иных музыкантов, вы им предлагали фестиваль на открытом воздухе. Очевидно возникал и вопрос о звуке?
ДИБРОВ: В саду "Эрмитаж" легче, чем на Васильевском спуске. К счастью, сегодня в Москве работают профессионалы, есть идеальное техническое оборудование. Были бы деньги.
Не отказывались ли актеры петь живьем?
ДИБРОВ: Такие интеллектуалы, как Jethro Tull и Ришар Бона, с удовольствием приедут на фестиваль. Очередной концерт в зале - это вопрос только денег. А вот какое-то событие open-air - это всегда какая-то веха. Я не знаю фестивалей, которые бы преследовали денежную прибыль. Если говорят о баснословных барышах Казантипа, знаете, это ведь начиналось и продолжается как царство свободы, правда, свободы экстремальной. Все музыканты прекрасно знали, что они едут на такое событие, целью которого является что-то еще, кроме бухгалтерии.
На закрытии фестиваля в саду "Эрмитаж" выступит камерунский уроженец Ришар Бона. Африканский басист сотрудничал с Завинулом и МакФеррином, с собственной же группой играет шипучий и певучий этноджаз - будто Джеффри Ориема в электричестве. Помогут ему - неизменные тувинцы "Хуун-Хуур-Ту".