Добрые открытки. елизавета меркурьевна бём. Азбука Елизаветы Меркурьевны Бёмъ Елизавета александровна баташева урожденная бем

«ЖИЗНЬ В СИЛУЭТАХ»

Это просто были крестьянские ребятишки
из соседней деревни, которые стерегли табун…
Сидя без шапок и в старых полушубках на самых
бойких клячонках, мчатся они с весёлым
гиканьем и криком, болтая руками и ногами,
высоко подпрыгивают, звонко хохочут.
И.С.Тургенев. Бежин луг

Одной из редчайших техник иллюстрирования детских книг можно назвать силуэт.

Искусство силуэта зародилось в Китае, где издавна любили рисовать однотонные изображения - так называемые китайские тени. По мере освоения Востока европейцами силуэтное искусство стало проникать и в другие страны. К середине XVIII века мода на силуэты особенно прижилась во Франции. Здесь-то и возникло привычное теперь слово «силуэт». Произошло оно от имени Этьена Силуэта (1709-1767), генерального контролёра финансов (1759), который славился своей бережливостью (а попросту говоря, скупостью) и узостью взглядов. Так уж вышло, что на него была сделана выразительная карикатура в виде силуэта. А поскольку фигура злосчастного министра долгое время служила мишенью для насмешек всего Парижа, имя его постепенно слилось с изображением, а словами «portraits a la Silhouette» стали называть всё дешёвое и банальное, ведь искусство силуэта в те годы многие считали слишком простым и поверхностным по сравнению с монументальной живописью и архитектурой. Тем не менее, шествие силуэтного искусства по Европе началось именно с XVIII века.

В России увлечение силуэтом связано по времени с приходом к власти Екатерины II. При дворе императрицы работал парижский силуэтист Сидо () и немецкий рисовальщик Антинг () . Но ко второй половине XIX века интерес к силуэту в нашей стране несколько угас. Светские люди охладели к этому искусству, ведь вырезанием силуэтов из бумаги на ярмарках стали дивить народ странствующие артисты.

И только соприкоснувшись с детской книгой, силуэт неожиданно для всех обрёл новое дыхание…

Елизавета Меркурьевна Бём (в девичестве - Эндаурова; 24.02.1843, Петербург - 1914, там же), русская рисовальщица, силуэтист, происходила из старинного рода. Её предки, татары, носили фамилию Индигир, означавшую - «индийский петух». Грамотой, дарованной роду Иваном III, фамилия была изменена на Эндауровы.

Елизавета Бём родилась в столице, но детство провела в родовом поместье Эндауровых в Ярославской губернии. Туда, на природу, родители художницы переехали жить, когда ей было шесть лет. Самые светлые детские воспоминания Елизаветы Меркурьевны связаны были с сельской жизнью.

Как и многим будущим художникам, ей с детства нравилось рисовать: «Любовь к рисованию у меня была с самых малых лет; я иначе себя не помню, как рисующей на всех кусочках бумаги, которые попадались мне в руки. В письмах к своим подругам петербургским я постоянно вкладывала свои рисуночки куколок и животных; и вот это-то и обратило внимание людей несколько понимающих, что мне следовало серьёзно заняться рисованием» () .

Жизнь в России второй половины XIX века не особенно располагала к тому, чтобы женщина занималась чем-то ещё, кроме дома, семьи и детей, однако родители Елизаветы Меркурьевны оказались людьми прогрессивными и прислушались к мнению «понимающих» . С 14 лет девочка занималась в

Школе поощрения художников (1857-1864), которую окончила с золотой медалью. Училась у И.Крамского, П.Чистякова, А.Бейдмана.

В 1867 году она вышла замуж за Людвига Францевича Бёма, обрусевшего венгра, талантливого скрипача, преподавателя, а впоследствии профессора Петербургской консерватории () .

Брак был счастливым, и у супругов родилось несколько детей () .

Как силуэтист Елизавета Меркурьевна стала активно работать с 1875 года () , когда принялась за «издание своих первых книг силуэтов, литографируя их сама и на камне» () . Казалось бы, даме скорее пристало изготовлять силуэты лёгким и привычным способом - вырезанием из чёрной или тонированной бумаги. Но художница избрала свой путь, так как только возможности литографии, рисования на камне () , позволяли ей не только сразу выпускать свои книги небольшими тиражами, но делать тончайшую проработку всех деталей, которая была бы невозможна при вырезании ножницами. Она тщательно вырисовывала пёрышки птичек и кудряшки на головке деревенской девочки, шерсть собаки и кружева на платьях кукол - мельчайшие подробности делали графику Елизаветы Бём необычайно тонкой, душевной, живой, по ним можно было понять то недоговорённое, что оставалось скрыто от зрителя внутри её силуэтов.

В 1877 году художница сделала одну из самых известных своих книг - «Силуэты из жизни детей». На больших листах по зеленоватому цвету в ней словно бы рассыпаны белые карточки с силуэтными изображениями ребятишек. Сочетание цветов изысканно, как в помещении, где хранится коллекция фарфора, ведь белоснежную посуду с рисунком часто размещают на похожем зеленовато-коричневом фоне.

Само построение книги имитирует спокойный и тихий мир семейного альбома, что подчёркивается полутоновыми, подробными изображениями трав и цветов, словно забытых кем-то между страницами, тенями от карточек… Подписи к рисункам немного пафосны: например, картинка, на которой двое детей играют на музыкальных инструментах, подписана «Будущие великие музыканты», девочки, в духе времени, названы «Будущими мамашами» и так далее.

В 1878 году Елизавета Меркурьевна выполнила иллюстрации к басням И.А.Крылова. Фигурки людей в этой книге, как обычно, располагаются в условно нарисованном пространстве, сделанном даже как-то поверхностно по сравнению с силуэтами. «Чёрные силуэты выходили у неё намного эффектнее, чем самый фон, среда. Она даже кажется несколько ученической рядом с её силуэтами, которые всегда выполнены мастерски», - писал о работах Бём В.И.Глоцер () .

В 1880-м она создала ещё одну книгу, прибавившую ей славы, - «Пирог». На тонированной бумаге здесь размещены белые круги, в которых развивается история маленьких девочек, сделавших пирог и к радости собаки уронивших его. Размеренный ритм повествования задаётся статичными кругами, положение которых не меняется от страницы к странице, но каждый раз там разыгрывается новая сценка. «Пирог» был очень хорошо принят современниками художницы, и его с удовольствием рассматривали не только дети, но и взрослые.

Иллюстрации к следующей книге - «Из деревенских воспоминаний» (1882) - Елизавета Меркурьевна решила не ограничивать тоновыми рамками. Силуэты в ней свободно располагаются на белых листах: ребятишки собирают овощи в огороде, куда-то идут среди трав, сидят на повозке с сеном… - все эти тончайшие силуэты выразительны и живы. Есть в книге рисунок, на котором среди ребят художница нарисовала себя, ведь каждое лето она продолжала приезжать в своё родовое имение в Ярославской губернии или в имение Балашёвых под Тосно. Всякий раз, перед тем как ехать туда, Елизавета Меркурьевна покупала охапки деревенских платков, игрушек и лент для крестьянок и их детей. Дети её любили и называли свою барыню «Бёмиха».

В том же 1882 году она проиллюстрировала русскую народную сказку «Репка».

Пожалуй, самой неудачной книгой Бём стала «Азбука» (18??), картинки в которой «напоминают провинциальную рекламу, где аккуратно размещены на листе хорошенькие детские модели в маскарадных костюмах с говорящими названиями» () . «Азбука» - это огромный альбом, предназначенный для домашнего настольного рассматривания. Изображения детей здесь несколько вычурны, а сама книга напоминает лавку старьёвщика. Художнице очень хотелось создать нечто среднее между букварём и научно-популярной книгой и втиснуть туда как можно больше сведений о всех и всяческих вещах: монетах разного времени, сибирских камнях, посуде, русском оружии, сказочных персонажах и т.д. Но вот умения систематизировать эти материалы, разместить их в удобной для ребёнка форме ей не хватило. Впрочем, до той поры, когда художники вообще стали задумываться о систематизированных азбуках и детской научно-популярной книге, оставалось ещё несколько десятков лет.

В 1883 году Бём сделала альбом «Типы из «Записок охотника» И.С.Тургенева в силуэтах» (книга увидела свет в последний год жизни писателя). В этом альбоме листы иллюстраций чередуются с листами, на которых среди заставок и виньеток помещены фрагменты текста. А сами силуэты охотников, рыбаков, нищих, ребятишек выразительны и необыкновенно точны, ведь все они были основаны на многочисленных натурных зарисовках. Редкое сочетание задушевности и познавательности сделало эти силуэты привлекательными для нескольких поколений зрителей.

Работала художница и над книгами для самых маленьких. Для них она создала небольшие альбомы «Пословицы в силуэтах» (1884) и «Поговорки и присказки в силуэтах» (1885).

Заказы на силуэты поступали из других стран, где рисунки русской художницы были весьма популярны, а один издатель из Парижа даже предлагал эксклюзивный договор, но Елизавета Меркурьевна отказалась, ведь иначе она не смогла бы ничего издавать на родине.

Помимо работы над книгами, Бём выступала и в периодической печати. Её силуэты регулярно воспроизводились в самых разных журналах и альманахах, таких как «Нива», «Новое время», «Живописное обозрение», «Всемирная иллюстрация». Художница поддерживала движение и идеи народников, ратовавших скорее за просвещение народа, чем за резкие революционные действия. Именно поэтому она оформляла и богатые издания, и грошовые книжки «Библиотеки свободного воспитания» И.И.Горбунова-Посадова.

«Установилось мнение, что с замужеством женщина всегда или большей частью кончает свои занятия искусством, - рассуждала Елизавета Меркурьевна, - всё равно, музыка это или живопись или что другое, не находя для этого достаточно времени. Вспоминаю при этом слова нашего великого писателя Л.Н.Толстого, который говорил, что у кого есть призвание действительное, то для этого найдётся время, как находишь его для того, чтобы пить и есть. И это совершенная истина; чувствую это по опыту. Любя всей душой своё занятие, я и по выходе замуж и после того, как родила ребёнка, всё так же, если ещё не более, занимаюсь любимым делом» () .

Большую часть жизни художница посвятила созданию детских книг. Но с возрастом ей стало трудновато работать в технике литографии, и она занималась по преимуществу акварелями, рисовала открытки и иллюстрировала детские журналы «Игрушечка» (1882-1886) и «Малютка» (1886-1887).

Кроме того, она создавала рисунки вещей, изготовляемых для высочайших особ. Так, в книге Лаврентьевой есть перечень (далеко не полный) предметов, которые она рисовала в то время: «несколько молитвенников с живописью по пергаменту; веера - для серебряной свадьбы греческой королевы, для бракосочетания Великой Княгини Ксении Александровны, несколько для Великой Княгини Елисаветы Фёдоровны… Делала акварели по заказам Великого Князя Сергея Александровича и для графа С.Д.Шереметева» () .

С 1893 года Бём увлеклась изготовлением стеклянной посуды. Случилось это после поездки в Орловскую губернию на Мальцовские заводы, где директором хрустального завода был её брат Александр. Она делала формы для посуды, ориентируясь на старинные предметы: братины, стопы, чарки, ковши. Придумывала рисунки для эмалей. Сама расписывала посуду и внимательно наблюдала, если росписи делал кто-то другой. Некоторые рисунки гравировались, а потом протравливались на стекле. И опять-таки художница всё старалась делать сама, замечая лишь, что «травление было не крепкой водкой, а фтористой кислотой, настолько ядовитой, что надо надевать маску при травлении» () .

Работы Елизаветы Меркурьевны (с 1868 года) участвовали в международных выставках - в Париже (1900), Мюнхене (1902), Милане (1906) - и везде получали медали. В Милане художница получила золотую медаль, как и на выставке в Чикаго (1893), за рисунки для вееров и изделия из стекла.

Творчество Бём высоко оценивалось современниками - не только читателями её книг, но и крупными художниками. «Её черненькие я люблю больше многих беленьких» , - говорил И.Е.Репин о работах Елизаветы Меркурьевны () . И даже писал её портрет () .
В 1896 году, когда проходило чествование художницы по случаю двадцатилетия её творческой деятельности, среди множества телеграмм с поздравлениями была одна от издателей «Посредника»: «Редакция «Посредника» в день вашего юбилея горячо благодарит вас за всё, что вы сделали для народных изданий, и от всей души надеется, что вы ещё долго послужите вашей прекрасной кистью этому делу для народа. Лев Толстой, Горбунов-Посадов, Бирюков» () . Поздравления также прислали В.Стасов, И.Айвазовский, И.Репин, А.Сомов, И.Забелин, А.Майков…

В 1904 году художница овдовела. Но до последнего дня, несмотря на все трудности и беды, она продолжала заниматься творчеством. «В настоящее время, - писала она в 1910 году, - то есть имея за своими плечами 67 лет, имея взрослых внуков, я всё ещё не оставляю своих занятий, и не столько в силу необходимости, сколько любя по-прежнему своё дело» () .

Созданные Елизаветой Бём тончайшие, душевные, живые силуэты навсегда остались в истории русской иллюстрированной книги.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Сидо делал портреты членов царской семьи и знати. Работал в нескольких графических техниках. Иногда гравировал портреты на меди, иногда - рисовал тушью, иногда - вырезал из чёрной бумаги и вкладывал в гравированные рамки.

2. Антинг (1753-1803). В 1791 году выпустил в Петербурге альбом силуэтов «Collection de cent silhouettes».

Она родилась в 1843 году в Петербурге. В ее жилах текла татарская кровь: предки Лизы носили фамилию Индо-гур, в переводе означавшую "индейский кур (петух)", но со временем обрусели и по указу Ивана III стали Эндауровыми.
Детство будущей художницы проходило в родовом имении ее отца на границе Ярославской и Вологодской губерний - среди русского раздолья, дремучих лесов и заливных лугов.

"Любовь к рисованию у меня была с самых малых лет; я иначе себя не помню, как рисующей на всех кусочках бумаги, которые попадались мне в руки", - скажет потом она.

Рисовала Лиза всё, что видела: природу, животных, своих деревенских друзей. Вместе с письмами к Лизиным приятельницам в Петербург всякий раз отправлялись бумажные куклы и звери. Это и "обратило внимание людей несколько понимающих".

Елизавете Меркурьевне много везло в жизни. Может быть, потому, что она ясно чувствовала свое в ней призвание. Повезло с родителями, которые послушались советов "понимающих людей" и отдали дочь учиться в петербургскую Рисовальную школу Общества поощрения художников, куда вообще-то путь девушкам был закрыт: на дворе стояла середина XIX века.

Повезло с учителями: в Лизиной школе преподавали великолепные мастера, любимейшим из которых стал Иван Николаевич Крамской - создатель знаменитой "Незнакомки". "Если я хоть малость понимаю в рисунке, то обязана этим исключительно Крамскому", - не уставала повторять художница.

Повезло Елизавете и с мужем: им стал профессор Петербургской консерватории Людвиг Бём, венгр по национальности, прекрасный скрипач, получивший в наследство от дяди-музыканта скрипку Страдивари и собственноручное письмо Бетховена. Сам человек творческий, он с пониманием и одобрением отнесся к занятиям своей жены. "Я прямо отдыхаю на ее рисунках", - как-то обмолвился он.

Так что Лизу миновала судьба большинства ее современниц, увлеченных искусством: выйдя замуж, оставить баловство, дабы полностью посвятить себя воспитанию детей и домашним делам.

Творческая жизнь Елизаветы Меркурьевны не оборвалась после замужества: с появлением на свет первого ребенка она еще радостней окунулась в живопись, а любимой темой ее отныне стал мир детей.

Сама она по этому поводу говорила: "Вспоминаю слова нашего великого писателя Л.Н.Толстого, который говорил, что у кого есть призвание действительное, то для этого найдется время, как находить его для того, чтобы пить или есть. И это совершенная истина; чувствую это по опыту. Любя всей душой свое занятие, я и по выходе замуж, и после того, как родила ребенка, все так же, если еще не более, занимаюсь любимым делом".

Вскоре она нашла собственный стиль - акварели и силуэты. Любимыми натурщиками Елизаветы Меркурьевны до старости оставались дети: стоило ей приехать в деревню на этюды, ребятня с криками "Тетка Бёмиха приехала!" неслась ей навстречу, зная, что добрая барыня с непроизносимым именем щедро платит за позирование игрушками и сладостями.

Акварельные работы Елизаветы Бём привлекали внимание не только забавными персонажами, но и подписями, ставшими фирменным знаком ее творений. Художница использовала незатейливые коротенькие стихи, загадки, прибаутки, пословицы, разговаривая с народом на его языке. "И откуда только Вы их выкапываете?" - поражался, бывало, сам Владимир Стасов, знаменитый критик и исследователь русской старины.

Елизавета Меркурьевна возродила подзабытый к тому времени жанр силуэта. "И что за совершенство были эти силуэты! - писал Крамской. - В них угадывалось даже выражение на лицах маленьких чернышей". А Илья Репин признавался, что ее "черненьких" он любит больше многих-многих "беленьких".

Первым "взрослым" силуэтом художницы стал случайно нарисованный на концерте в Дворянском собрании на обороте программки портрет Антона Рубинштейна "со всей фигурой и роялем - абсолютное совершенство, поразительное по выражению".

Сам композитор говорил Елизавете Меркурьевне, что это лучший из всех его портретов. Впоследствии она выполняла на заказ много силуэтных композиций - в том числе для высочайших особ. Да, это только тени. Но тени реальных людей, составлявших когда-то русскую жизнь...

Елизавета Меркурьевна охотно оформляла детские журналы, иллюстрировала народные сказки, басни И.А.Крылова, поэму Н.А.Некрасова "Мороз Красный нос", рассказы писательниц-современниц. Классикой книжной графики стали два силуэта к рассказу И.С.Тургенева "Муму".

Прекрасно владела она и декоративно-прикладным искусством: сохранились расписанные ею веера и молитвенники, рисунки для вышивок и кружев, расшитые цветным бисером кокошники, глиняные петухи и деревянные ковши, а также работы из стекла: синие, зеленые, бордовые бокалы, штофы, чаши... Поистине, талантливый человек талантлив во всем!

Среди искренних поклонников творчества Елизаветы Бём были Репин, Шишкин и Айвазовский, Васнецов и Врубель, Тургенев и Майков, Гончаров, Лесков и Короленко, ее работами восхищались передвижники и художники из "Мира искусства", писатели-народники и великие князья.

Семья Бёмов была в добрых отношениях со Львом Толстым и оказала ему большую моральную поддержку, когда писателя отлучили от церкви.
Есть легенда, что именно Елизавета Меркурьевна на стекольном заводе, где директором был ее брат, изготовила стеклянную плиту с надписью: "Вы разделили участь великих людей, идущих впереди своего века, глубокочтимый Лев Николаевич. И раньше их жгли на кострах, гноили в тюрьмах и ссылках". Сейчас эта плита хранится в музее в Ясной Поляне.

Время шло своим чередом. У Елизаветы Меркурьевны уже появились внуки. По семейной традиции в престольный праздник Рождества вся семья собиралась в большом доме Бёмов на Васильевском острове. Елку обычно устанавливали в мастерской художницы, среди картин, мольбертов, банок с красками и кистей. Праздник всегда проходил весело: разыгрывались фанты, внуки-гимназисты отгадывали бабушкины загадки, которых она знала великое множество. И непременно звучал рояль, пела скрипка, исполнялись романсы.

В начале Первой мировой войны, на 71-м году своей жизни, уже овдовевшая, проводившая на фронт внуков, Елизавета Меркурьевна писала: "Я все еще не оставляю своих занятий, несмотря на слабость зрения и боль в изработанных руках...тружусь не в силу необходимости, а очень любя свое дело... Благодарю Бога за наслаждение, дарованное мне через призвание. А сколько замечательных людей оно мне доставило, сколько подарило дорогих, дружеских отношений..."

В том же 1914 году художница тихо и незаметно ушла из жизни. Но еще долго тысячи ее почтовых открыток с милыми лицами маленьких персонажей продолжали странствовать по России, неся в каждый дом добро и улыбку. Вернулись они наконец и к нам.

Однако тогда мы видели лишь её работы, которые были посвящены Азбуке. Бесспорно, те работы были просто удивительными и прекрасными. Недаром эту художницу считают одной из самых лучших представительниц искусства иллюстрации в нашей стране. Однако то была лишь часть её работ. Кроме того, что Елизавета Бём создала красивейшую азбуку, она рисовала иллюстрации и для других книг, к примеру: басни А. И. Крылова, «Записки охотника» И. С. Тургенева и т.д. Особо заметна в её творчестве значимость силуэтов. Кажется, что здесь довольно сложно сделать что-то действительно достойное. И всё же Елизавете Бём это прекрасно удалось. Её силуэты — это тщательно прорисованные сюжеты и персонажи. Они выглядят, будто тени или трафареты, но то, насколько качественно и талантливо они прорисованы, просто поражает. Эти силуэты, будучи полностью чёрными и узнаваемыми только по контурам, обладают неким удивительным эффектом. Непонятно, как и почему так происходит, но они действительно кажутся трёхмерными, со всеми необходимыми формами. Такое под силу сделать только самому настоящему профессионалу.

Когда смотришь на эти силуэты, то совершенно забываешь о том, что они черны, как ночь и вполне можешь увидеть самые мельчайшие очертания внутри фигур. Конечно же, это работает тот самый обман зрения, который зачастую здорово подводит своего хозяина. Дело в том, что человеческий мозг зачастую дополняет реальность вещами, которые способны ему помочь в определении окружающего мира, поэтому мы можем увидеть в очертаниях гор чьё-то лицо, в абсолютно чёрном силуэте формы и даже цвета. Художники пользуются этим обманом зрения, но у Елизаветы Бём это получалось лучше всех.

Елизавета Меркурьевна Бём — знаменитая русская художница. (1843—1914 гг.)

Если вы занимаетесь декором или дизайном, строительством или ремонтом собственного дома, то вас наверняка заинтересует продукция от RezbaPro. Здесь вы найдёте резные столбы для лестниц , балясины и многое другое. Большой каталог, где вы сможете выбрать именно то, что подойдёт для стилевого решения интерьера вашего жилища.

Алешенька Попович

Был бы мёд и мух много нальнёт

В прошлом году исполнилось 170 лет со дня рождения замечательной русской художницы Елизаветы Меркурьевны Бём. Сегодня это имя о многом говорит искусствоведам и практически ничего людям, далеким от искусства. Но именно для них она иллюстрировала литературные произведения, азбуку и с упоением рисовала праздничные открытки, которые давно признаны уникальными.

Wikimedia.org

Елизавета Бём родилась 24 февраля 1843 года в дворянской семье. Ее отец Меркурий Николаевич Эндауров служил коллежским асессором. В 23 года она вышла замуж за Людвига Францевича Бёма (1825-1904), который был известным скрипачом, как и его отец, в свое время приглашенный из Венгрии и ставший солистом Петербургского Императорского оркестра. Кстати, Франц Бём известен и как педагог русских композиторов Глинки, Львова, Верстовского. В семье долго хранились две реликвии - скрипка Страдивари и письмо Бетховена.

Лиза Эндаурова с 14 лет училась в Рисовальной школе Общества поощрения художеств в Санкт-Петербурге, которую в 1864 году закончила с серебряной медалью. Преподавали в этой школе замечательные учителя - И.Крамской, П.Чистяков, Л.Примацци, А.Бейдман. Талант Лизы Эндауровой был разносторонним, ей ничего не мешало экспериментировать, быть самобытной и даже дерзкой - возможно, потому, что материальная сторона дела ее не интересовала ни в семье родителей, ни после замужества.

Новая страница жизни

В 1968 году у супругов Бём родилась дочь, названная, как и мама, Елизаветой. Это событие сделало близкую художнице детскую тему еще более интересной. Часто она рисовала с натуры именно крестьянских детей. Добрая "тётка Бёмиха" приезжала в деревни и рисовала детей, угощая их сладостями.

В то время многие художники, а также писатели старались привлечь внимание общественности к судьбе детей, живущих в бедных семьях, создавая полные трагизма полотна и литературные произведения. Это и "Тройка" Перова, и "Дети, бегущие от грозы" Маковского. Но дети в работах Бём были другими - сытыми, довольными жизнью, хорошо одетыми, часто в русский национальный костюм . Ее не занимал социальный аспект, а привлекала внешняя красота детей, наивность их глаз, чистота улыбок, непосредственность и искренность. И они "жили" счастливой беззаботной жизнью на страницах сказок и азбуки, а также на чудесных открытках.

От акварелей до силуэтов

Ей удавалось писать акварели, заниматься литографией, создавать модные в то время "Силуэты". Кстати, за 14 лет с 1875-го по 1889 год были выпущены 14 альбомов с силуэтами. Среди них альбомы "Силуэты из жизни детей", "Пирог", "Из деревенских воспоминаний", "Поговорки и присказки в силуэтах", "Пословицы в силуэтах".

Wikimedia.org

Сам Крамской называл ее силуэты совершенством. Эти работы на одном из международных конкурсов получили Серебряную медаль. Ярким событием 1883 года стал Альбом "Типы из "Записок охотника" И.С Тургенева в силуэтах". Уникальность этого альбома была очевидной: черные силуэты чередовались с цветными рисунками, что, без сомнения, впечатляло. К счастью, альбом был издан в последний год жизни писателя. Кстати, стоит вспомнить и о двух силуэтах для рассказа "Муму".

Елизавета Бём иллюстрировала журналы, среди них - и детские "Малютка" и "Игрушечка". Ее рисунки украшали великие романы, в том числе "Анна Каренина", а также известную сказку "Репка", поэму Некрасова "Мороз Красный нос". Ее Наташа Ростова, Татьяна Ларина, Ванька Жуков - прекрасны! Оригинальны и рисунки на библейские темы.

Как ни странно, иллюстрации для "Азбуки" - большого детского альбома для рассматривания, а также басен Крылова успеха не принесли. Критика была беспощадной: дети казались неестественными, а сама книга почему-то напоминала им лавку старьевщика. А ведь рисунки в ней замечательные: рядом с буквой А (Аз) - Ангел, с буквой В (Веди) - Витязь…

От глины до стекла

Имя Елизаветы Меркурьевны Бём также вошло в историю отечественного декоративно-прикладного искусства. Расписанные молитвенники и веера, рисунки для вышивок и кружев, расшитые бисером кокошники, ковши из дерева и фигурки из глины. Все это было сделано руками художницы. А еще были стекло и хрусталь! Что, впрочем, не вызывает особого удивления, ведь на Дядьковском заводе работал брат художницы.

Работы Бём признаются как символичные в развитии русского национального стиля в стекле. По ее рисункам создавались необыкновенные по красоте изделия, которые могли ею и расписываться. Её роспись украшала и фарфор, а рисунки использовались для изготовления эмалей. В них было все: оригинальность, сложная игра цвета и даже народный юмор! А потому работы выставлялись в Париже, Мюнхене, Берлине, Милане, Чикаго и получали медали. Без сомнения, это был новый взгляд на стекло.

Стиль Бём

Критика почти всегда была благосклонная к художнице, а ее работы охотно приобретались коллекционерами. Среди них не только П.М. Третьяков и И. Е. Цветков, но и члены царской фамилии.

Стоит сказать об одной уникальной особенности стиля Бём - о коротких остроумных подписях: прибаутках, пословицах, загадках , стихотворных строчках, которые были везде - от открыток до изделий из стекла. На открытке с изображением девочки, рисующей куклу, надпись гласит: "Не моя вина, что рожа крива". Или открытка, на которой девочка в окружении матрешек готовит еду для кукол: "На праздник. Купите щи. Чтобы гости шли!".

На одной из открыток есть и уникальная подпись - стихотворные строки, а под ними инициалы "К.Р.": "Я нарву вам букет к именинам, много пестрых пахучих цветов: и шиповнику с диким жасмином и широких кленовых листов". "К.Р." - поэтический псевдоним Великого князя Константина Константиновича Романова (1858-1915).

Впечатляет надпись в стихах на наборе для алкогольных напитков, в который входили стаканы-обманки с нарисованными чертиками, призывающими выпить: "на здоровье", "на веселье", "на задор", "чай, кофе не по нутру, была бы водка по утру", "где выпивал, там и ночевал", "на радости выпил, с горя - запил", "хошь - не хошь, а выпить надо!". Есть надпись и на штофе: "Здорово, стаканчики, каково поживали? Меня поджидали. Пей, пей - увидишь чертей".

Праздничные открытки

Еще одной вехой творчества Елизаветы Бём стали открытки, в том числе рождественские и пасхальные. Хотя в то время праздничной могла быть любая открытка, даже не тематическая. По рисункам Бём было издано 300 открыток, от которых и сегодня веет задушевностью и сердечностью. Сотрудничество Бём с "Общиной Св. Евгении", издательство которой начало выпуск отечественных открыток, оказалось очень плодотворным. Открытки художницы нравились покупателям, потому что воспроизводили сцены из русской, а не заграничной жизни. Краски, темы, манера письма, оригинальность подписей делали открытки интересными для коллекционеров.

Праздничные открытки желали хорошего урожая, приплода скота, веселой встречи Рождества, традиционных гуляний и забав. Да и родные пейзажи были ближе русской душе. Но открытки Бём были особенными. Кто же становился главным героем, к примеру, рождественских открыток художницы? Оказывается, не Дед Мороз , не Снегурочка, не Снежная баба, а дети .

На одной открытке мальчик и девочка летят с горы не в санках, а в гигантских лаптях. Еще одна забавная открытка, на которой девочка и мальчик сидят в лапте, который везет ежик. Надпись гласит: "Зима. В гостях хорошо, а дома лучше". Вот девочка с куклой на фоне большой рождественской звезды: "Рождественская звезда много счастья принесла. Кому счастье служит, тот ни о чем не тужит". Часто на ее открытках дети несут елочки или окружены вихрем метели: "Мороз не велик, да стоять не велит". Интересна открытка, на которой мальчик везет мешки на санках: "Везу счастье на Новый год. Кому мало - кому до отвала. А вам больше всех". А вот хмурый сердитый мальчик в зимней одежде с палкой, в в руках и в мешке - игрушки, подпись: "Рождественский бука". Хороша и румяная девочка, прижимающая к груди куклу и мишку, рядом елочка: "Вы всегда нас радовали. И дарили и ласкали. Как же нам вам отдарить? Чем на елку подарить?"

Мальчик и девочка на праздничных открытках - любимый дуэт художницы. Однако не только их изображение, но подписи кажутся несколько взрослыми. Обнимающиеся мальчик и девочка, над ними надпись: "Поцелуй в уста ради праздника Христа". Или пара в национальной одежде Кавказа: "Много дев у нас в горах. Ночь и звезды в их очах. С ними жить - завидна доля. Но еще милее воля!". Забавна и открытка, на которой девочка в богатом русском костюме задумчиво смотрит на кукол-пареньков, одетых в боярское платье. Подпись кажется неожиданной: "Ух-ты, ах-ты, как-то мне замуж идти! За худаго не охота. Хорошаго негде взять!". Еще одна парочка с белой собакой: "Сибирь под снегом закоченела. Без холода не пробыть. Без милаго не прожить!". Две девочки с серьезными глазами, одна внимательно смотрит на другую: "Всякая невеста для своего жениха родится!"

Привлекают внимание философские открытки. Вот красивый русоголовый мальчик сидит за столом, перед ним миска да огромная кружка: "Сяду я за стол да подумаю. Как мне жить. Как мне быть одинокому!". Или серьезная девочка с куклой, рядом глиняный горшок с деревянной ложкой: "Счастье придет и на печи найдет". Так тема праздничных открыток больше никогда и ни у кого не звучала. Не повторился огромный талант Елизаветы Бём.

Елизавета Меркурьевна Бём ушла из жизни 25 июня 1914 года. И только с 90-х годов ХХ века стал оживать интерес к этой замечательной художнице.

November 4th, 2014

Елизавета Меркурьевна Бём (в девичестве - Эндаурова; 24.02.1843, Петербург - 1914, там же), русская рисовальщица, силуэтист, происходила из старинного рода. Её предки, татары, носили фамилию Индигир, означавшую - «индийский петух». Грамотой, дарованной роду Иваном III, фамилия была изменена на Эндауровы.

Она была дочерью Пошехонского помещика, коллежского асессора Меркурия Николаевича Эндаурова. Меркурий Николаевич Эндауров (1816–1906), родился в Вологде, учился в школе гвардейских подпрапорщиков и юнкеров, в 1833–1840 годах служил в лейб-гвардии Московском полку, с 1840-го по 1850 год служил в Санкт-Петербурге в Комиссариатском департаменте Военного министерства помощником бухгалтера. В 1850 году он уволился со службы в чине коллежского асессора и переехал с семьей в имение – сельцо Щепцово Пошехонского уезда Ярославской губернии. Мать Е. М. Бём Юлия Ивановна (1820–?) – дочь чиновника 6-го класса Богуславского полка. Оба родителя были большими любителями искусства, отец – страстным меломаном и театралом.

Всего в семье было шестеро детей: Екатерина (1841–?), Елизавета (1843–1914), Николай (1848–?), Александр (1851–1918), Любовь (1853–?), Александра. Александр стал директором Мальцовского хрустального завода, на котором его сестра Елизавета создавала позже свои произведения из стекла. Любовь тоже стала художницей, приверженкой русского стиля, но не такой знаменитой, как сестра. Она прославилась акварелями растений, и Община Св. Евгении выпустила несколько серий ее открыток, на которых строки стихов окружали полевые цветы.

В ее родне было немало известных людей, в том числе по материнской линии дядя Алексей Афиногенович Ильин (1834-1889) - генерал и учредитель известного во всей Европе Санкт-Петербургского картографического заведения, печатавшего в технике литографии, он издавал различные атласы, популярные журналы «Природа и люди», «Всемирный путешественник». Его издательство выпустило в свет большое количество силуэтов художницы.

Елизавета Бём родилась в столице, но детство провела в родовом поместье Эндауровых в Ярославской губернии. Детство до 1857 года Елизавета провела в родовом имении Щепцово, где делала свои первые шаги в рисовании. На лето семья обычно выезжала в родовое поместье Братково под Вологду. Здесь в сельской тиши девочка с увлечением рисовала, ведь вокруг было столько красивого и необычного, что само «просилось» на бумагу. Туда, на природу, родители художницы переехали жить, когда ей было шесть лет. Самые светлые детские воспоминания Елизаветы Меркурьевны связаны были с сельской жизнью.

Как и многим будущим художникам, ей с детства нравилось рисовать:
«Любовь к рисованию у меня была с самых малых лет, – вспоминала впоследствии Елизавета, – иначе себя не помню, как рисующей на всех кусочках бумаги, которые попадались мне в руки. В письмах к своим подругам петербургским я постоянно вкладывала свои рисуночки куколок и животных; и вот это-то и обратило внимание людей несколько понимающих, что мне следовало серьёзно заняться рисованием».
Жизнь в России второй половины XIX века не особенно располагала к тому, чтобы женщина занималась чем-то ещё, кроме дома, семьи и детей, однако родители Елизаветы Меркурьевны оказались людьми прогрессивными и прислушались к мнению «понимающих». Родители Лизы не стали препятствовать её желанию учиться в Рисовальной школе Общества поощрения художников (1857-1864), в которую девочка поступила, когда ей было 14 лет. К обучению будущих собратьев по искусству в школе относились серьезно, здесь преподавали лучший педагог-живописец того времени П.Чистяков, художники И. Крамской, Л. Примацци, А. Бейдман. Елизавета училась старательно, став прекрасной рисовальщицей, предпочитавшей работать карандашом и акварелью.

Елизавета Меркурьевна была одной из первых женщин, получивших профессиональное художественное образование. «Я начала посещать школу Общества поощрения художеств, находившуюся тогда на Васильевском острове, в здании Биржи. Лучшими, счастливыми годами были те, что я занималась в школе! Приватных занятий я не имела, так что затраты на мое художественное образование были самые ничтожные. Руководителями нашими в школе были такие мастера, как Крамской, Чистяков, Бейдеман, Примацци (по акварели)», – писала Е.М.Бём. С И.Крамским Елизавета Меркурьевна поддерживала дружеские отношения и после окончания рисовальной школы, считая его своим «наилюбимейшим руководителем». «Самые отрадные воспоминания останутся у меня навсегда о Крамском и глубокая благодарность за ту пользу, которую он мне принес. Если я хоть малость понимаю в рисунке, то обязана этим исключительно Крамскому».

В 1864 году, закончив обучение с медалью, она возвращается в родительское имение, где увлекается рисованием с натуры животных, благо, финансовое положение семьи позволяло это делать без оглядки на заработок; в 1865 году, приехав в Петербург, Елизавета Меркурьевна получает за эти рисунки серебряную медаль Общества поощрения художеств. В Петербурге молодая художница поселилась у своей приятельницы А.Дмоховской (Пинто), чей муж, объявленный политическим преступником, бежал из Италии. Лишенный всех средств и имущества, в Петербурге он зарабатывал уроками итальянского языка, и только после вступления на престол Виктора Эммануила был восстановлен в своих правах и получил место итальянского консула в России. Благодаря этой семье Е.М.Бём узнала артистический мир столицы, подружилась с дочерью цензора профессора А.Никитенко, через которую познакомилась с И.Гончаровым и И.Тургеневым. Благодаря А.Дмоховской Елизавета Меркурьевна встретилась и с Л.Толстым, с которым поддерживала дружеские отношения до его смерти.

На выставках в Императорской Академии художеств были представлены рисунки Е. М. Бём «Голова теленка», «Две кошачьих головы», «Собака с дикой уткой» и др. По этим рисункам Е.М.Бём выполнила литографии, две из которых – «Голова теленка» и «Собака с дикой уткой» – были напечатаны в «Художественном автографе» в 1869–1870 гг. вместе с литографиями И. Шишкина, Е. Лансере, В. Маковского и других. В 1870 году Императорская Академия художеств присудила Елизавете Меркурьевне большую поощрительную медаль за рисунки животных, выполненных акварелью и карандашом.

В Париже, в 1870 году, она успешно участвовала в выставке акварельных рисунков и миниатюр. Ее работы: "Кошки", "Ягдташ с дичью", "Деревенские дети" - были отмечены Золотой медалью.

За 1875-1889 гг. художница выпустила 14 альбомов с силуэтами. Эти альбомы имели такой успех, что на международном конкурсе в Брюсселе ей за эти работы была присуждена серебряная медаль.
В Брюсселе на международном состязании по технике акварели и силуэта она получила Серебряную медаль.

Позже в своих дневниках Елизавета Меркурьевна писала: "Во мне частично течет татарская кровь, потому что предки были татары, по фамилии Индо-гур, что значит "индейский кур" - петух. А грамотой, дарованной Иоанном III, фамилию переименовали в Эндаурову... Я любила "эндауровскую" деревню. И жалею городских ребят, лишенных сельских радостей... И себя иначе не помню, как в деревне и обязательно окруженной детьми и рисующей на любом клочке бумаги их лица или животных..." "В 14 лет родители оценили мои способности и, перевезя в Петербург, отдали в школу "Общества поощрения художников". Она находилась тогда в здании Биржи на Васильевском... Счастливейшими годами были те, что я занималась в школе! А какие блестящие преподавали мастера! Чистяков, Примацци, Крамской!.. С каждой новой работой, особенно привезенной после летних каникул, я бежала на Невский в мастерскую Крамского".

Вскоре сложилась и личная жизнь, в 1867 году Елизавета вышла замуж за талантливого скрипача, педагога (а впоследствии профессора) Петербургской консерватории Людвига Францевича Бёма, обрусевшего венгра, с которым ей предстояло счастливо прожить всю жизнь. Его отец и первый учитель – Франц Бём – скрипач, страстный любитель и пропагандист квартетов Бетховена, с 1810-х годов жил в Петербурге, был солистом Императорских театров. Давал уроки музыки царской семье, девицам в Смольном институте, а также М.Глинке. Музыкальное образование Людвиг Францевич получил в Венской консерватории, проживая у своего дяди, знаменитого профессора, скрипача Иосифа Бёма, основателя Венской скрипичной школы, который дружил с Бетховеном и был учителем целой плеяды знаменитых скрипачей. После смерти дяди Л.Ф.Бём получил в наследство скрипку Страдивари и письмо Бетховена.

Творческий портрет Л. Бёма оставила С. Лаврентьева. «Людвиг Францевич Бем, венгерец по происхождению, но совсем обрусевший, был очень образованный человек, талантливый скрипач и прекрасный преподаватель, бывший в петербургской консерватории сначала адьюнктом Ауэра, а потом и профессором. Свое музыкальное образование он получил в венской консерватории и жил тогда у своего дяди, знаменитого профессора скрипки, Иосифа Бёма, бывшего другом Бетховена и учителем целой плеяды известных скрипачей, как: Иохим, Лауб, Минкус, Эрнст и др., между которыми был и учитель Ауэра. Особенно дружный с Иохимом, Людвиг Францевич вместе с ним и жил у своего дяди, Бема. Когда Л. Ф. был уже женат, он получил в наследство от дяди знаменитую скрипку Stradivarius и письмо Бетховена»

Став семейной дамой, Елизавета Меркурьевна не прекращала заниматься рисованием. «Любя всей душой свое занятие, я и по выходе замуж и после того, что имела ребенка, все так же, если еще не более, занималась любимым делом», – вспоминала она.

Пришел и успех в искусстве, её работы стали с завидным постоянством получать призы и награды на различных выставках. Елизавета Меркурьевна не писала большие картины, но её рисунки пользовались неизменной популярностью. А с середины семидесятых годов стала работать и в технике литографируемого силуэта, который она собственно и создала.
Жили супруги поначалу неподалеку от Франца Бёма - на ул. Офицерской, д. 29, кв. 12. Потом они переехали в д. 22 по той же улице, а еще позднее - на ул. Могилевскую, д. 20. У Людвига и Елизаветы была единственная дочь, родившаяся в 1868 году. Названная по имени матери, она в 19 лет вышла замуж за Николая Григорьевича Барсова, инспектора студенчества Петербургского университета.

Людвиг Бём поддерживал увлечения жены. Ее подруга, С. Лаврентьева приводит в своих воспоминаниях слова скрипача: «Знаете, смотря на те прелестные произведения кисти Елизаветы Меркурьевны, которые она, бывало, показывала мне во время моих к ней посещений, я не раз думал о том, что я не столько был бы удовлетворен, если бы жена моя была, например, музыкантшей, и я, вернувшись из консерватории, еще полный частично фальшивыми звуками моих учеников, встречал бы и дома опять, хотя бы и хорошие, но всё же музыкальные звуки, а тут я прямо отдыхаю на ее рисунках»

«Установилось мнение, что с замужеством женщина всегда или большей частью кончает свои занятия искусством, - рассуждала Елизавета Меркурьевна, - всё равно, музыка это или живопись или что другое, не находя для этого достаточно времени. Вспоминаю при этом слова нашего великого писателя Л.Н.Толстого, который говорил, что у кого есть призвание действительное, то для этого найдётся время, как находишь его для того, чтобы пить и есть. И это совершенная истина; чувствую это по опыту. Любя всей душой своё занятие, я и по выходе замуж и после того, как родила ребёнка, всё так же, если ещё не более, занимаюсь любимым делом».

Как силуэтист Елизавета Меркурьевна стала активно работать с 1875 года, когда принялась за «издание своих первых книг силуэтов, литографируя их сама и на камне». Казалось бы, даме скорее пристало изготовлять силуэты лёгким и привычным способом - вырезанием из чёрной или тонированной бумаги. Но художница избрала свой путь, так как только возможности литографии, рисования на камне, позволяли ей не только сразу выпускать свои книги небольшими тиражами, но делать тончайшую проработку всех деталей, которая была бы невозможна при вырезании ножницами. Она тщательно вырисовывала пёрышки птичек и кудряшки на головке деревенской девочки, шерсть собаки и кружева на платьях кукол - мельчайшие подробности делали графику Елизаветы Бём необычайно тонкой, душевной, живой, по ним можно было понять то недоговорённое, что оставалось скрыто от зрителя внутри её силуэтов.

Интересно, что маститые художники восприняли её работы с нескрываемым восторгом. Её учитель Крамской писал: «И что за совершенство были эти силуэты! В них угадывалось даже выражение на лицах маленьких чернышей». Илья Репин, подарив художнице свою картину, начертал на обороте холста: «Елизавете Меркурьевне Бём в знак моего глубочайшего почитания ее таланта. Ее «черненьких» я люблю больше многих-многих беленьких». И даже писал её портрет.

Живописцам вторил известный критик Стасов, называя её «самой даровитой из художниц» и отмечая, что «Бем взяла на свою долю русский детский мир», а в её силуэтах выражается «душа, чувство, мысли, характеры, капризы, причуды, грация, шалости, милые затеи». Но главное, что мнение собратьев по искусству совпало с мнением зрителей. Всего Бём издала 14 альбомов, которые неоднократно переиздавались, в том числе и за границей. Даже в Америке её книги силуэтов выдержали несколько изданий.

Кроме того, она создавала рисунки вещей, изготовляемых для высочайших особ. Так, в книге Лаврентьевой есть перечень (далеко не полный) предметов, которые она рисовала в то время: «несколько молитвенников с живописью по пергаменту; веера - для серебряной свадьбы греческой королевы, для бракосочетания Великой Княгини Ксении Александровны, несколько для Великой Княгини Елисаветы Фёдоровны… Делала акварели по заказам Великого Князя Сергея Александровича и для графа С.Д.Шереметева».

«В 1893 году, – рассказывала художница, – я, благодаря чисто случайности, пробую свои силы в новой для меня отрасли, а именно художественно-промышленной. Явилась у меня эта мысль во время моей поездки в Орловскую губернию на Мальцовские заводы, где директором хрустального завода был мой брат Александр. Формы для посуды брались мною из старины, как: братины, ковши, стопы, чарки, штофы и пр. Рисунки на них делались эмалью, по моим рисункам и наблюдениям; а иные и гравировались мною по воску, иглой, как офорты; но с тою разницей, что травление было не крепкой водкой, а фтористой кислотой, настолько ядовитой, что надо надевать маску при травлении. Впоследствии вещи из стекла, изготовленные по моим рисункам на Мальцовском заводе, были мною выставляемы на нескольких всемирных выставках Европы и Америки… Везде им были присуждены медали (в Милане золотая), и все было распродано. Надо при этом заметить, что за границей вещи эти более ценились, чем на родине, оправдывая пословицу о пророках…»

Творчество Бём высоко оценивалось современниками - не только читателями её книг, но и крупными художниками.

Казалось бы, какое-то не серьезное искусство – силуэты, иллюстрации, открытки. Но в то время, видимо, так не считали. Елизавета Меркурьевна Бём неоднократно участвовала в престижных российских и международных выставках (в Париже, Берлине, Мюнхене, Милане, Чикаго) и не оставалась без призов, включая золотые медали. Первое свое международное «золото» она привезла из Парижа еще в 1870 году с выставки акварельных рисунков и миниатюр. А до этого было «серебро» из Брюсселя с международного состязания по технике акварели и силуэта. Оказывается, раньше среди художников даже соревнования проводились. Любопытно, что призы ей доставались не только на художественных, но и на промышленных выставках, ведь она делала рисунки для изделий из хрусталя и стекла, расписывала фарфор. В те времена несомненным показателем признания художника служило приобретение его работ Третьяковым. Акварели Елизаветы Бём неоднократно покупались Павлом Михайловичем, как и другими российскими коллекционерами живописи. Их приобретали для своих коллекций и члены царской семьи.

В 1896 году, когда проходило чествование художницы по случаю двадцатилетия её творческой деятельности, среди множества телеграмм с поздравлениями была одна от издателей «Посредника»: «Редакция «Посредника» в день вашего юбилея горячо благодарит вас за всё, что вы сделали для народных изданий, и от всей души надеется, что вы ещё долго послужите вашей прекрасной кистью этому делу для народа. Лев Толстой, Горбунов-Посадов, Бирюков». Поздравления также прислали В.Стасов, И.Айвазовский, И.Репин, А.Сомов, И.Забелин, А.Майков…
В 1904 году художница овдовела. 7 июня 1904 года Л. Бём умер и был похоронен на Новодевичьем кладбище. Но до последнего дня, несмотря на все трудности и беды, она продолжала заниматься творчеством. «В настоящее время, - писала она в 1910 году, - то есть имея за своими плечами 67 лет, имея взрослых внуков, я всё ещё не оставляю своих занятий, и не столько в силу необходимости, сколько любя по-прежнему своё дело».

С началом Первой мировой войны, на 71-м году своей жизни, уже вдовая и одинокая, давно продавшая и Страдивари, и многие полотна, безвозвратно проводившая внуков на фронт, Елизавета Меркурьевна писала: "...Я все еще не оставляю своих занятий, несмотря на слабость зрения и боль в изработанных руках... тружусь не в силу необходимости, а очень любя свое дело... Благодарю Бога за наслаждение, дарованное мне через призвание. А сколько замечательных людей оно мне доставило, сколько подарило дорогих, дружеских отношений..."

Елизавета Меркурьевна Бём ушла из жизни 25 июля 1914 года, за неделю до начала Первой мировой войны, в своей квартире на Могилевской улице в Петербурге и была похоронена рядом с мужем на Новодевичьем кладбище в Петербурге. Но память о талантливой художнице продолжает жить, ведь интерес к её работам не угасает. За её открытками и альбомами «охотятся» коллекционеры. Периодически проводятся выставки её работ, одна из крупнейших была год назад в Москве. В 2007 году издана монография о жизни и творчестве художницы. Созданная по мотивам её произведений коллекция одежды «Вдоль по Питерской» недавно получила диплом выставки-ярмарки «Российский лен». А главное, её скромные работы привносят в нашу жизнь доброту, которой нам так порой не хватает.

Немного о внуках:

Е.Л. Барсова-Каракаш, дочь Е.М. Бем. Сведений о ней удалось найти немного. Известно, что она дважды была замужем, имела четырех детей. Мы приводим ее воспоминания о матери, написанные в 1915 году после смерти Е.М.Бем, которые проливают свет на их взаимоотношения. «Е.М. Бем была известной художницей и общественной деятельницей. Это не мешало ей быть идеальной матерью и бабушкой. Уже с двух лет у меня не было няни, и я росла и начала учиться исключительно под ее надзором. И чего только не придумывала она, чтобы занять меня, рисовала кукол, вырезала и лепила разные фигурки, большинство которых у меня сохранились до сих пор, устраивала различные игры. Во всех случаях моей жизни она была для меня самым близким человеком и другом [...] В последствии с такой же любовью и заботой она относилась и ко внукам, детям моим. Два старших внука Николай и Александр Барсовы, один студент университета (теперь юнкер Михайловского артиллерийского училища), другой студент технолог (теперь санитар) последние 10 лет жили вместе с ней [...]

К младшим же внукам Иве и Рафе Каракаш, 10 и 5 лет она приезжала каждый вечер и сама укладывала их спать. Когда Ива был еще совсем маленький, и мне с мужем приходилось уезжать надолго за границу, то он жил в это время с бабушкой на Балтийском море в Мариенгофе (где она, будучи больной, брала ванны).

Последнее лето мы всей семьей жили во Франции на берегу Атлантического океана. Не желая нас беспокоить и зная, что при малейшем известии о ее болезни я непременно приеду, она тщательно скрывала от меня свое нездоровье и через силу писала нам каждый день. Последнее письмо было написано за 10 дней до ее смерти. Затем разразилась война, и между нами прекратились всякие сообщения. По всей вероятности, именно война, которой она всегда была такой противницей, и беспокойство о своих близких, оставшихся за границей, может быть, ускорили ее кончину».

35. Николай Барсов, внук ЕМ. Бем. Родился в Петербурге. Отец Г.Барсов. УЧИЛСЯ в Петербургском университете и Михайловском артиллерийском училище

36. Александр Барсов, внук Е.М. Бем. Родился в Петербурге. УЧИЛСЯ в Технологическом университете. В годы 1-й Мировой войны был санитаром.
http://antiklib.ru/novosti/yaroslavskaya_tema_v_tvorchestve_elizavety_bem_7.html

Созданные Елизаветой Бём тончайшие, душевные, живые силуэты навсегда остались в истории русской иллюстрированной книги.

Все творческое наследие Елизаветы Меркурьевны можно разделить на два этапа: силуэт и акварель.