Диалог культур является формой существования культуры. Как известно, культура внутренне неоднородна -- она распадается на множество несхожих культур, объединенных в основном национальными традициями. Поэтому часто, говоря о культуре, мы уточняем: русская, французская, американская, грузинская и т.д. Национальные культуры могут взаимодействовать по различным сценариям. Одна культура может исчезнуть под давлением другой, более сильной культуры. Культура может уступить нарастающему давлению глобализации, которая насаждает усредненную интернациональную культуру, основанную на потребительских ценностях.
Изоляция культуры - это один из вариантов противостояния национальной культуры давлению других культур и интернациональной культуры. Изоляция культуры сводится к запрету любых изменений в ней, насильственному пресечению всех чуждых влияний. Такая культура консервируется, перестает развиваться и в итоге умирает, превращаясь в набор банальностей, прописных истин, музейных экспонатов и подделок под предметы народных промыслов.
Для существования и развития любой культуре, как и любому человеку, необходимы общение, диалог, взаимодействие. Идея диалога культур подразумевает открытость культур друг другу. Но это возможно при выполнении ряда условий: равенства всех культур, признания права каждой культуры на отличия от других, уважения к чужой культуре .
Русский философ Михаил Михайлович Бахтин считал, что только в диалоге культура приближается к пониманию себя самой, глядя на себя глазами иной культуры и преодолевая тем самым свою односторонность и ограниченность. Не существует изолированных культур -- все они живут и развиваются только в диалоге с другими культурами:
«Чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже (но не во всей полноте, потому что придут и другие культуры, которые увидят и поймут еще больше). Один смысл раскрывает свои глубины, встретившись и соприкоснувшись с другим, чужим смыслом: между ними начинается как бы диалог, который преодолевает замкнутость и односторонность этих смыслов, этих культур... При такой диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются».
Культурное многообразие -- важное условие для самопознания человека: чем больше культур он узнает, чем больше стран посетит, чем больше языков выучит, тем лучше он поймет себя и тем богаче будет его духовный мир. Диалог культур -- основа и важная предпосылка для формирования и укрепления таких ценностей, как толерантность, уважение, взаимопомощь, милосердие .
1) ситуация столкновения принципиально несводимых друг к другу "культур мышления, различных форм разумения" (Библер В.С. От наукоучения - к логике культуры.- М., 1998); 2) разновидность межкультурного взаимодействия, предполагающая активный обмен содержанием культур-контрагентов при сохранении ими своей самобытности. В социально-когнитивном отношении Д.К. предполагает широкий спектр вопросов, в основном второстепенного характера, по которым в границах каждой культуры активно изучается "мнение" культуры-контрагента, ищутся и вырабатываются собственные параллели и аналоги; обмен идет на уровне периферийных интерпретаций, не затрагивая ядерных когнитивных структур культур-контрагентов, которые сохраняют свою структуру и содержание. В социальном плане предполагает наличие более или менее широких "промежуточных" слоев, относимых к субъектам как той, так и другой культуры.
Отличное определение
Неполное определение ↓
ДИАЛОГ КУЛЬТУР
понятие, получившее широкое хождение в философской публицистике и эссеистике 20 в. Чаще всего оно понимается как взаимодействие, влияние, проникновение или отталкивание разных исторических или современных культур, как формы их конфессионального или политического сосуществования. В философских трудах В. С. Библера понятие диалога культур выдвигается в качестве возможного основоположения философии в канун 21 в.
Философия Нового времени от Декарта до Гуссерля явно или неявно определялась в своей основе как наукоучение. Существующая в ней идея культуры определеннее всего выражена Гегелем - это идея развития, (само)образования мыслящего духа. Это культура, снятая в формах существования науки, что характерно для вполне определенной культуры-культуры Нового времени. Однако в действительности культура строится и «развивается» совсем подругому, так что саму науку можно увидеть наоборот, в качестве момента целостной культуры.
Существует сфера, никак не укладывающаяся в схему развития,-это искусство. Нельзя сказать, что Софокл «снят» Шекспиром, а Пикассо «конкретней» (богаче, содержательней) Рембрандта. Напротив, художники прошлого открываются новыми гранями и смыслами в контексте современного искусства. В искусстве «раньше» и «позже» одновременны. Здесь действует не схема «восхождения», а композиция драматического произведения. С появлением на сцене нового «персонажа» - произведения, автора, стиля, эпохи-старые не уходят со сцены. Каждый новый персонаж выявляет новые качества и внутренние интенции в персонажах, ранее вышедших на сцену. Помимо пространства произведение искусства предполагает еще одно измерение своего существования: активное взаимоотношение автора и читателя (зрителя, слушателя). Обращенное к возможному читателю произведение искусства и есть произведение диалога через века - ответ автора воображаемому читателю и его вопрос к нему как соучастнику человеческого бытия. Композицией, строением произведения автор производит также и своего читателя (зрителя, слушателя), читатель же со своей стороны понимает произведение, лишь поскольку исполняет его, наполняет смыслом, домысливает, дорабатывает, понимает «послание» автора собою, своим самобытным бытием. Он-соавтор. Неизменное произведение содержит в себе каждый раз по-новому исполняемое событие общения. Культура оказывается формой, в которой историческое бытие человека не исчезает вместе с породившей его цивилизацией, а остается исполненным универсального и неисчерпаемого смысла опытом бытия человека. Культура есть мое бытие, отделенное от меня, воплощенное в произведении, обращенное к другим. Особенность исторического существования искусства есть лишь наглядный случай всеобщего феномена-бытия в культуре. Те же драматические отношения существуют и в философии. Платон, Николай Кузанский, Декарт, Гегель сходят с (гегелевской) лестницы «развития» на единую сцену всемирного философского симпозиума (как если бы рамки «Афинской школы» Рафаэля бесконечно расширились). Тот же феномен открывается и в сфере нравственности: во внутреннем диалогическом столкновении сопрягаются нравственные перипетии, сосредоточенные в разных образах культуры: герой античности, страстотерпец Средних веков, автор своей биографии в Новое время... Нравственное самосознание требует включения в личную со-весть предельных вопросов бытия людей других культур. В том же ключе культуры необходимо понимать и развитие самой науки, которая в 20 в. испытывает «кризис оснований» и сосредоточивает внимание на собственных началах. Она вновь озадачивается элементарными понятиями (пространство, время, множество, событие, жизнь и т. д.), относительно которых допускается равная компетентность Зенона, Аристотеля, Лейбница.
Все эти феномены обретают смысл только как элементы единого Органона культуры. Поэт, Философ, Герой, Теоретик, Мистик - в каждой эпохальной культуре они связаны как персонажи единой драмы и только в этом качестве могут вступить в исторический диалог. Платон современен Канту и может быть его собеседником лишь тогда, когда Платон понят в своем внутреннем общении с Софоклом и Евклидом, а Кант-в общении с Галилеем и Достоевским.
Понятие культуры, по отношению к которому единственно имеет смысл понятие диалога культур, необходимо включает три аспекта.
(1) Культура есть форма одновременного бытия и общения людей различных-прошлых, настоящих и будущих - культур. Культура становится культурой только в этой одновременности общения разных культур. В отличие от этнографического, морфологического и других понятий культуры, так или иначе понимающих ее как замкнутый в себе объект изучения,-в концепции диалога культура понимается как открытый су&ьект возможного общения.
(2) Культура - это форма самоопределения индивида в горизонте личности. В формах искусства, философии, нравственности человек отстраняет готовые, сросшиеся с его существованием схемы общения, разумения, этического решения, сосредоточивается в начале бытия и мысли, где все определенности мира только еще возможны, где открывается возможность иных начал, иных определений мысли и бытия. Эти грани культуры сходятся в одной точке, в точке последних вопросов бытия. Здесь сопрягаются две регулятивные идеи: идея личности и идея разума. Разума, потому что вопрос стоит о самом бытии; личности, потому что вопрос стоит о самом бытии как моем бытии.
(3) Мир культуры-это «мир впервые». Культура в своих произведениях позволяет нам как бы заново порождать мир, бытие предметов, людей, собственное бытие, бытие своей мысли из плоскости полотна, хаоса красок, ритмов стиха, философских апорий, мгновений нравственного катарсиса.
Идея диалога культур позволяет понять архитектоническое строение культуры.
(1) О диалоге культур можно говорить, только если сама культура понимается как сфера произведений (не продуктов или орудий). Только воплощенная в произведение культура может быть местом и формой возможного диалога, поскольку произведение несет в себе композицию диалога автора и читателя (зрителя, слушателя).
(2) Историческая культура есть культура только на грани диалога культур, когда она сама понимается как одно целостное произведение. Как если бы все произведения этой эпохи были «актами» или «фрагментами» единого произведения, и можно было бы предположить (вообразить) единого автора этой целостной культуры. Только если такое возможно, имеет смысл говорить о диалоге культур.
(3) Быть произведением культуры значит находиться в сфере притяжения некоего первообраза, изначального понятия. Для античности это эйдос - «число» у пифагорейцев, «атом» Демокрита, «идея» Платона, «форма» Аристотеля, но также и судьба трагических поэтов, изваяние, характер... Так, произведение «Античная культура» предполагает как бы одного автора, но вместе с тем и бесконечную множественность возможных авторов. Каждое философское, художественное, религиозное, теоретическое произведение культуры является своеобразным средоточием, центром всей культурной полифонии эпохи.
(4) Целостность культуры как произведения произведений предполагает существование одного - доминантного - произведения, позволяющего понять многообразие произведений как архитектоническое целое. Предполагается, что для античной культуры таким культурным микрокосмом является трагедия. Быть в культуре для античного человека означало включаться в трагическую ситуацию герой-хорбог-зритель, испытывать катарсис. Для средневековья такой «микросоциум культуры» - это «бытие-в-(о)круге-храма», позволяющее втянуть в одну мистерийную перипетию и богословские, и собственно культовые, и ремесленные, и цеховые... определения средневековой цивилизации как культуры.
(5) Культура как основание диалога предполагает некое внутреннее беспокойство цивилизации, боязнь за свое исчезновение, как бы внутренний возглас «спасите наши души», обращенный к будущим людям. Культура, стало быть, формируется как некий запрос к будущему и бывшему, как обращение ко всем, кто слышит, сопрягается с последними вопросами бытия.
(6) Если в культуре (в произведении культуры) человек ставит себя на грань небытия, выходит к последним вопросам бытия, он так или иначе подходит к вопросам философско-логической всеобщности. Если культура предполагает единого субъекта, творящего культуру как единое многоактное произведение, то тем самым культура выталкивает своего Автора за пределы собственно культурных определений. Субъект, созидающий культуру, и субъект, понимающий ее со стороны, стоят как бы за стенами культуры, осмысливая ее логически как возможность в точках, где ее еще нет или уже нет. Античная культура, средневековая культура, восточная культура исторически наличны, но в момент выхода в сферу последних вопросов бытия они осмысливаются не в статусе действительности, но в статусе возможности бытия. Диалог культур возможен лишь тогда, когда сама культура понимается в пределе,- в своем логическом начале.
(7) Идея диалога культур предполагает некий промежуток, некое «ничейное поле», через которое идет перекличка культур. Так, с культурой античности диалог осуществляется Возрождением как бы через голову средневековья. Средневековье и включается в этот диалог, и отстраняется от него, обнаруживая возможность прямого общения Нового времени с античной культурой. Определенную логику имеет и само понятие диалог. (1) Диалог культур логически предполагает выход за пределы какой-либо данной культуры к ее началу, возможности, возникновению, к ее небытию. Это не спор самомнений состоятельных цивилизаций, а беседа разных культур в сомнении относительно собственных возможностей мыслить и быть. Но сфера таких возможностей и есть сфера логики начал мысли и бытия, которую нельзя понять в семиотике значений. Логика диалога культур есть логика смысла. В споре начала одной логики (возможной) культуры с началом другой логики бесконечно развертывается и преобразуется неисчерпаемый смысл каждой культуры.
(2) Схематизм диалога культур (как логической формы) предполагает также амбивалентность данной культуры, ее несовпадение с собой, сомнительность (Возможность) для самой себя. Логика диалога культур есть логика сомнения.
(3) Диалог культур-диалог не наличных, исторических данных и зафиксированных в этой данности культур, но - диалог возможностей бытия культурой. Логика такого диалога есть логика трансдукции, логика (а) трансформации одного логического мира в другой логический мир равной степени общности и (б) логика взаимообоснования этих логических миров в точке их начала. Точка трансдукции есть момент собственно логический, в котором диалогизирующие логики возникают в своем логическом определении вне зависимости от их наличного (или даже возможного) исторического бытия.
(4) «Диалогика» реализуется как логика парадокса. Парадокс есть форма воспроизведения в логике вне- и дологических определений бытия. Бытие культур (онтология культуры) понимается (а) как осуществление определенных возможностей бесконечно-возможного загадочного, абсолютного бытия и (б) как возможность соответствующего бытия субъектов, соавторствующих в открытии загадки бытия.«Диалог культур» не является понятием не абстрактной культурологии, но философии, стремящейся осмыслить глубинные смещения культуры; на рубеже 20-21 вв. это проективное понятие современной культуры. Время диалога культур - настоящее (в его культурной проекции на будущее). Диалог культур есть форма (возможной) культуры 21 в. 20 век есть культура начинания культуры из хаоса современного бытия, в ситуации постоянного возвращения к началу с мучительным осознанием своей личной ответственности за культуру, историю, нравственность. Культура 20 в. до крайности активизирует соавторскую роль читателя (зрителя, слушателя). Произведения исторических культур воспринимаются поэтому в 20 в. не как «образцы» или «памятники», а как опыты начинания - видеть, слышать, говорить, понимать,-быть; история культуры воспроизводится как современный диалог культур. Культурная претензия (или возможность) современности - быть со-временностью, со-бытийностью, диалогическим со-обществом культур.
Лит.: Библер В. С. От наукоучения к логике культуры. Два философских введения в двадцать первый век. М., 1991; Он же. Михаил Михайлович Бахтин, или Поэтика культуры. М., 1991; Он же. На гранях логики культуры. Книга избр. очерков. М., 1997.
Отличное определение
Неполное определение ↓
Сущность диалога культурИдея диалога культур или, точнее, обоснование принципа диалогизма в отношениях между культурами – одна из самых глубоких,самых заветных исамых продуктивных идей великого русского мыслителя ХХ века М.М. Бахтина, получивших свое выражение и развитие в целом ряде его выдающихся работ, вошедших по праву в золотой фонд отечественной и мировой культуры. Диалог культур – одно из крупнейших открытий ХХ века в гуманитарной сфере. С легкой руки М. Бахтина проблематика диалога культур стала достоянием гуманитарных и общественных наук во всем мире. Эти идеи оказались востребованы в теории и практике межкультурных коммуникаций, в социологии и политологии, религиоведении и конфликтологии, философии и психологии, литературоведении и искусствознании, семиотике и лингвистике, в экономике и менеджменте, педагогике и методике обучения и воспитания. По существу, понятие «диалог культур» оказывается универсальным при характеристике и осмыслении любых международных, межнациональных, межконфессиональных и межличностных отношений.
Впервые мысли о диалоге культур как об основополагающем принципе культурно-исторического развития складывались у Бахтина еще в ранние периоды его творчества – невельcкий (I9I8-I920) и витебский (1920-1924), когда ему приходилось часто выступать на публичных диспутах, посвященных философско-религиозной, историко-культурной и литературной тематике. Сама эпоха послеоктябрьского развития была наполнена живым, непрекращающимся диалогом, а подчас и ожесточенным спором между старым и новым. Все работы Бахтина 1920-х годов, включая авторское исследование творчества Достоевского и книги, опубликованные после ареста автора и вышедшие в значительной мере при участии и под именами его друзей – П. Медведева, В. Волошинова, буквально переполнены эти спором. Они и рождались, действительно, в диалоге – с единомышленниками и оппонентами, а потому несли на себе печать злободневной полемики и полифонизма идей переходной эпохи.
Однако работы М. Бахтина 1930-40-х гг., посвященные жанру романа и романному слову, в том числе проблемам хронотопа (т.е. взаимопроникновению времени и пространства), а также Ф. Рабле и народной культуре средневековья и Возрождения, – создавались автором уже в принципиально иную эпоху, отмеченную жесточайшим монологизмом и мыслительной однозначностью. Отстаивавшиеся Бахтиным в это время идеи диалога культур и принцип диалогизма в истории культуры не могли не являться по самой своей сути формой идеологического сопротивления сталинизму и безудержному культу вождя, т.е. формой интеллектуальной оппозиции деспотическому режиму, идеологическому догматизму и идейно-эстетическому оправданию тоталитаризма как такового. Неслучайно первые после длительного замалчивания имени и работ Бахтина публикации двух его наиболее крупных и известных произведений, пронизанные идеями диалога и диалогизма, – «Проблемы поэтики Достоевского» (196З) и «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса» (1965) – совпали с концом хрущевской оттепели, а в дальнейшем продолжали символизировать дух свободы, открытости, плюрализма, представляя собой способ интеллектуального противостояния застою и догматизму в период брежневского правления.
Особое место в развитии идеи диалога культур как процесса развивающегося исподволь разрушения культуры официозной, претендующей на серьезную однозначность и идеологическую диктатуру, принадлежит последней из названных работ Бахтина, защищенной им в 1946 г. в качестве диссертации под названием «Рабле в истории реализма». В этой книге больше всего внимания было уделено диалогу народной смеховой культуры и культуры официальной, серьезной и выстроенной иерархически. Однако в ней также шла речь и о диалоге далеко отстоящих друг от друга исторических культур, общающихся между собой через головы столетий и культурных эпох, в рамках так называемого «большого времени» (таковы, например, переклички Ф. Рабле с античностью, Н. Гоголя – с Рабле и т.п.). Не забыты Бахтиным были и примеры диалога современных друг другу культур. Так, на примере философии Ф. Рабле, изложенной в его романе, Бахтин выражает надежду, что, благодаря диалогу культур, человечество станет единым, и становящаяся общечеловеческая культура будет построена «в чисто ренессансной горизонтали пространства и времени», а не в «средневековой иерархической вертикали», т.е. демократически, а не аристократически. Здесь есть конечно и иносказательный подтекст: для Бахтина монологическая сталинская эпоха – это «новое средневековье», с его кострами, инквизицией, религиозным и политическим догматизмом, а «оттепель», период демократизации, несущий свободу общения и диалог культур – это возрождение культуры (в широком смысле).
В своих более поздних работах 1970-х годов Бахтин особенно настойчиво отстаивал понимание культурных миров не как замкнутых и завершенных кругов, а как «открытого единства». Каждое такое единство, при всем своем своеобразии, входит, по мысли Бахтина, в единый (хотя и не прямолинейный) процесс становления культуры человечества. Полемизируя с «односторонним, а потому неверным» представлением, что для лучшего понимания чужой культуры «надо как бы переселиться в нее» и, «забыв свою, глядеть на мир глазами этой чужой культуры», М. Бахтин утверждал, что «известное вживание в чужую культуру», хоть и является «необходимым моментом» в процессе ее понимания, не является определяющим для творческого понимания. Великое дело для понимания, доказывал Бахтин, – это вненаходимость понимающего – во времени, в пространстве, в культуре – по отношению к тому, что он хочет творчески понять, – способность быть «другим». «Чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже». «Один смысл раскрывает свои глубины, встретившись и соприкоснувшись с другим, чужим смыслом; между ними начинается как бы диалог , который преодолевает замкнутость и односторонность этих смыслов, этих культур». «При диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются».
Так происходит при научном или философском анализе культур, стремящемся к объективности и доказательности. Однако в большинстве случаев межкультурных коммуникаций происходит иное: каждая культура стремится при контакте с другой вы читать в ней «свое» (и интерпретировать ее по преимуществу в этом ключе, тем самым «осваивая» ее собственными ментальными средствами) и, напротив, отторгнуть «чужое» (соответственно осудив его, дискредитировав, вытеснив или заместив его «своим»). В этом смысле возможно говорить, что в смысловом поле каждой культуры складывается конфигурация трех смысловых центров: Я, Другой и Я-для-другого.
В своей ранней работе, опубликованной посмертно, «К философии поступка» (1920–1924), М. Бахтин представляет диалог, в котором, со стороны каждого из субъектов, вступающих в диалог, действуют три момента, которые, в традициях немецкой философии, он называет: я-для-себя, другой-для-меня и я-для-другого. Эти три момента относятся как к межличностному диалогу, так и к диалогу культур. Каждый из этих «эмоционально-волевых центральных моментов» несет в себе соответствующую идеологическую установку: «нарциссизм» (я-для-себя ), «эгоцентризм» (другой-для-меня ) и «альтруизм» (я-для-другого ). В любом диалоге культур происходит взаимодействие трех моментов – с каждой из сторон диалога: я-для-себя – это менталитет культуры, ее самосознание; другой-для-меня – это контекст взаимоотношений данной локальной культуры со смежными ей другими локальными культурами; наконец, я- для- другого – это место данной культуры в глобальном, мировом контексте, ее глобальные устремления.
Взаимодействие этих смысловых центров в каждой культуре с аналогичными смысловыми центрами другой культуры в процессе их бесконечно развивающегося диалога и определяет характер межкультурных коммуникаций на каждом этапе исторического становления и развития всех культур и субкультур, становления и борьбы их самосознаний, взаимопониманий и представлений о своем месте в мировой культуре.
Глобальные устремления и амбиции различных локальных культур, даже принадлежащих одной исторической эпохе, как правило, весьма разнородны и не сводимы к одному «знаменателю».
Во многом это объясняется тем, что, во-первых, каждая история становления и эволюции локальной культуры различна и неповторима – по сравнению с историческими судьбами других локальных культур.
Во-вторых, связка каждого компонента той или иной культуры также формируется своеобразно, образуя смысловое «ядро» данной локальной культуры. Подобная связка непохожа на иные тройственные конструкции, составляющие смысловые «ядра» других локальных культур, а потому вполне эксклюзивна.
Наконец, в-третьих, амбиции каждой культуры, претендующей на всемирную значимость и «общечеловечность», в той или иной степени, как и ее менталитет, и сознание локальности этой же культуры, отягчены этнокультурными стереотипами, шаблонами, клише, окутаны «облаком» неверифицируемых мифов и легенд, символов и метафор, иллюзий и заблуждений и, таким образом, являются, в своей совокупности, сложным, многослойным, синкретическим образованием, глубоко укорененным в массовой психологии, религиозных и философских воззрениях, в политической идеологии, в коллективном бессознательном данной социокультурной общности.
Таким образом, диалог культур в общем виде всегда содержит три момента:
1) «свое», «особенное» – для каждой данной культуры;
2) «другое», или «чужое» для каждой данной культуры (являющееся одновременно «своим» для той культуры, с которой данная культура вступает в диалог);
3) «общее» для двух культур, объединяющее их между собой, делающее их различными составляющими мировой культуры, вообще – культурами.
В соответствии с общими представлениями о диалоге культур можно различать разные типы диалога культур:
а) автокоммуникация (диалог локальной культуры с самой собой в прошлом, настоящем или будущем, представляющий собой форму культурного самосознания);
б) диалог двух локальных культур между собой (включающий элементы согласия, несогласия и полемики, соревнования и противоборства);
в) диалог локальной культуры (или ряда локальных культур) с мировой культурой в целом (или культурой глобального мирового сообщества), направленный на выявление общечеловеческого, глобального содержания различных культур, их исторической и метаисторической общности.
Таким образом, вся история мировой и национальных культур складывается из множества диалогов культур, исподволь формирующих все культурные и цивилизационные идентичности.
Межкультурный диалог в жизни локальных культур
Локальные культуры на определенном этапе своего развития могут выходить за рамки своей локальной (в том числе исторической и этно-национальной) специфики и претендовать на «всемирность» и «общечеловечность», выражаемые тем или иным способом. При этом атрибут «всемирности», приобретаемый той или иной локальной культурой, являясь претензией частного феномена культуры представлять в том или ином аспекте мировую культуру как целое или феномен «общечеловеческого», тем самым свидетельствует о действительных отношениях, складывающихся в диалоге между той или иной локальной культурой и миром в целом. Рассмотрение подобных тенденций в контексте истории мировой культуры показывает, что преодоление локализма и прорыв во «всемирность» в большинстве случаев является не субъективной амбицией той или иной локальной культуры, а объективно ей присущим потенциалом развития ценностно-смыслового содержания (рано или поздно исторически актуализирующимся в форме диалога с другими локальными культурами и всемирной культурой в целом), постепенно развертывающимся, в процессе саморазвития данной культуры, во все более широком контексте межкультурных коммуникаций).
Отношение локальной культуры ко всемирно-историческому культурному целому, к культурной практике всего человечества очерчивает историческое место, занимаемое данной конкретной культурой в пространстве культуры мировой на определенный момент мировой истории. В ходе мировой истории место каждой локальной культуры, вступающей в диалогические отношения с другими локальными культурами и всем культурным миром, постоянно изменяется и не является постоянным.
Глубинная сущность культуры проявляется в ее тяготении к гармонии, равновесию, преодолению противоречий, общечеловечности, всемирности. Но это лишь одна, хоть и важнейшая, сторона культуры, – ее, так сказать, «внешняя» сторона, обращенная к всеобщему. Другая, не менее важная, сторона феномена культуры – так сказать, «внутренняя». Эта сторона, выражающая в культуре все ее конкретное, локальное, индивидуально-неповторимое содержание, обращена к ее субъекту, к ней самой. Диалогические взаимоотношения этих сторон культуры формируют Цивилизационную идентичность каждой локальной культуры в прошлом, настоящем и будущем. Менталитет – это способ обретения локальной культурой ее уникальности; глобализация – способ ее приобщения к всеобщему, саморепрезентация локальной культуры мировому сообществу как части общечеловеческого достояния. Ментальные и глобальные составляющие каждой отдельно взятой культуры как бы «смотрят» в противоположные стороны – вовнутрь и вовне культуры. Но, при всей своей диалектической противоположности, обе характеристики культуры по-разному свидетельствуют о ее идентичности на том или ином историческом этапе ее становления и развития.
Если менталитет – это самосознание локальной культуры (или цивилизации) как таковой, прочувствованное изнутри нее, в рамках данного ее природно-географического, этносоциального и исторического локуса, то глобальные ее ориентации – это самосознание локальной культуры в качестве одной из составляющих мировой цивилизации, в рамках глобального смыслового пространства, взгляд локальной культуры на самое себя извне . Таким образом, локальная культура как бы видит себя одновременно в разных зеркалах: не только в зеркале своей специфики (то есть в ряду смежных с нею или противостоящих ей иных локальных культур), но и в грандиозном зеркале мировой культуры как целого. В каждом акте диалога культур мы сталкиваемся с двумя измерениями культурной идентичности – локальным и глобальным.
Процессы глобализации, развертывающиеся в мире, начиная с последней трети ХХ века, и продолжающие активизироваться и расширяться в веке XXI, означают не только вписывание отдельных локальных культур в мировой культурный контекст, но и обретение каждой из них в той или иной степени всемирного значения, то есть своего глобального измерения . Очевидно, что подобные тенденции – тяготения локальных культур ко всемирности – возникли задолго до современных глобализационных процессов. Так, глобалитетом «дышат» походы Александра Македонского и крестовые походы Средневековья, гуманизм эпохи Возрождения и рационализм просветителей XVII–XVIII вв., великие географические открытия, начиная с путешествия Колумба или кругосветного похода Магеллана, и политика колониализма ведущих европейских стран, заставившая людей различной этнической и расовой принадлежности почувствовать противоречивое единство мира, великие революции, потрясшие мир, и мировые войны, вовлекавшие в горнило всемирного противостояния десятки стран, сотни народов, миллионы воюющих людей.
Наряду с ментальной проекцией локальной культуры на «экран» культуры мировой, мы можем наблюдать и обратный процесс – проекцию мировой культуры («всемирности») на локальную культуру, своего рода этноинтерпретацию глобализма. И те, и другие процессы имеют непосредственное отношение к глобализации.
Когда речь идет о «японизации» или «тайванизации» традиционной китайской культуры, об «африканизации» или «исламизации» западной культуры в ЮАР или Алжире, о «латиноамериканской эмиссии» (в виде знаменитых телесериалов и киноактеров) в США, Европу или Россию, об «американизации» европейской, исламской или российской культуры, мы сталкиваемся с локальными образами мировой культуры, то есть с феноменом перекодировки глобальных ценностей и представлений в терминах и образах той или иной локальной культуры. Локализация мировой культуры, разумеется, не является открытием ХХ века (например, пресловутые «Петровские реформы» в России являются типичным примером ранней российской локализации европейской культуры), хотя именно в ХХ веке локализация мировой культуры получила такое же широкое распространение в мире, как и глобализация локальной культуры.
Важный в истории России момент балансирования между глобализацией своего времени и локализацией конкретной культуры (на примере русской культуры XVI–XVIII веков) представил в своих работах Ю. Лотман. Культурно-исторический процесс в России ученый характеризует «сменой периодов самоизоляции», во время которых создается равновесная структура с высоким уровнем энтропийности, эпохами «бурного культурного развития», повышением информативности (непредсказуемости) исторического движения. Субъективно периоды равновесных структур переживаются как эпохи величия («Москва – Третий Рим») и метаструктурно, в самоописаниях культуры, склонны отводить себе центральное место в культурном универсуме (то есть претендуют на мировое значение и обладают глобальными притязаниями). Неравновесные, динамические эпохи склонны к заниженным самооценкам, помещают себя в пространстве семиотической и культурной периферии и отмечены стремлением к стремительному следованию, обгону «культурного центра» (в данном случае – Западной Европы), который предстает и как притягательный, и как потенциально враждебный (такие эпохи отличаются ярко выраженной локальностью и драматически переживают утрату своего былого мирового значения).
Во многих случаях локализация той или иной культурой достижений мировой культуры зависит от «культуры-посредницы». Например, в древности греческая культура выступала в качестве «ученой» и «художественной» культуры Рима, всей Римской империи, наконец, эллинистического Средиземноморья в целом. В Средние века латинская, византийская или древнеболгарская культуры выступали как культуры-посредницы при распространении христианства – глобалистской доктрины того времени – соответственно в Западной Европе, в Европе Восточной и в Древней Руси. На Востоке подобную же роль в исламизации множества тюркских и индоевропейских народов (своего рода также средневековой «глобализации» азиатских народов и их культур) сыграла классическая средневековая арабская культура периода Халифата (в языковом, психологическом и антропологическом отношениях – семитская). В Южной, Юго-восточной и Восточной Азии подобным образом распространялся буддизм, и роль культуры-посредницы выполняла тибетская культура. В эпоху колонизации Европой народов Азии, Африки и Америки такими культурами-посредницами были, прежде всего, английская, французская, испанская, португальская культуры Нового времени. Все эти и другие культуры-посредницы выполняли миссию культурной локализации в контексте своих культурно-исторических эпох и способствовали становлению и развитию глобальной роли самих культур-посредниц.
За время существования СССР глобализирующей культурой-посредницей советской империи, выполнявшей консолидирующую, интегрирующую, идеологическую, культурно-просветительскую, надэтническую и наднациональную функцию («пучок функций») по отношению ко всему множеству культур полиэтнического государства, была русская советская культура , трактуемая как средство межнационального общения (межкультурного диалога). Собственно, эта трактуемая вненационально русская культура и была смысловым и организующим стержнем всей многонациональной советской культуры, выступавшей, в известном смысле, как опыт глобализации на шестой части мировой суши. Все позитивные и негативные достижения и утраты советской культуры за время ее исторического существования и за его пределами (в постсоветский период – развитие культур стран-«осколков» бывшего Советского Союза) следует рассматривать именно в свете глобализационных процессов ХХ века.
В этом отношении советская культура может и должна рассматриваться как: 1) конгломерат культур, обладающих специфически советским менталитетом; 2) локальное сообщество гетерогенных культур, объединенных общностью отношений к мировому сообществу и общей международной цивилизационной миссией (советская локализация мировой культуры); 3) прообраз глобального единства народов и их культур в качестве единой мировой цивилизации (опыт советской глобализации). В каждом из этих качеств советская культура (до тех пор, пока она существовала как структурно-функциональное целое) претендовала на роль культуры-посредницы в масштабах мирового сообщества в целях консолидации «пролетариев всех стран», «мирового коммунистического и рабочего движения», объединения всех революционных и демократических сил, антиколониальных и национально-освободительных движений и т.п. Крушение СССР, кризис коммунистической идеологии, трансформации постсоветского культурно-политического пространства изменили значение советской культуры, но не поколебали ее глобального статуса как культуры-посредницы, в одном отношении – выполнившей свою миссию и даже в чем-то еще продолжающей ее выполнять, а в другом отношении – не справившаяся со своей заведомо утопической задачей – объединить человечество вокруг общей цели – построения коммунизма во всем мире и превращения всех культур – в советские и социалистические (а фактически – в постсоветские и посткоммунистические).
В простейшем случае локализация культуры определяется ближайшим культурным окружением данной локальной культуры. Часто локализация напрямую связана с континентальной принадлежностью (европеизм, американизм, африканизм и т.п.). Распространенным вариантом коннотации локализации является лингвистическое родство смежных культур (англо-саксонские, романо-германские, латиноамериканские, славянские, финно-угорские, полинезийские культуры, арабская культура и т.д.). Членение культур и цивилизаций по конфессионально-религиозному принципу (исламская – христианская, суннитская – шиитская, православная – католическая и протестантская, буддистская – индуистская и пр.) также относится к квалификации локализаций.
Особо следует отметить те случаи, когда та или иная конкретная культура имеет два и более локальных контекстов, значимых для ее функционирования и интерпретации. Так, например, русская культура с древнейших времен существует в двух разных локальных контекстах: один – это славянские культуры (начиная с восточных славян, затем – южные и, наконец, западные славяне); другой контекст – культуры народов России (тюркские и финно-угорские, в первую очередь; затем – северокавказские, палеоазиатские культуры Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока и т.д.). Для истории русской культуры важны оба локальных контекста, но характерно, что со временем значение первого из них, славянского , постепенно убывает, осложняясь конфессиональными, политическими и межэтническими факторами, а второго, евразийского , постепенно возрастает, несмотря на конфессиональные и этнические барьеры, что, несомненно, связано с действием интегративных механизмов имперского типа – как в дореволюционное время, так и в советский период истории русской культуры и интенсивностью соответствующих диалогов культур в России и СССР.
Приведу и другие примеры двойственных локализаций. Армянская и грузинская культуры, длительное время развивавшиеся в окружении исламских культур и кавказских народов, с одной стороны, сформировались в условиях кавказского локального контекста; с другой стороны, в трудном противостоянии чуждым культурным тенденциям отстаивали свою христианскую идентичность, в той или иной степени ориентированной на европеизм и отталкивающейся от принадлежности азиатскому Востоку (арабским, персидским, турецким и иным влияниям). Христианская идентичность этих закавказских культур способствовала формированию локализации, включающей российскую и европейскую составляющие. Оба типа локализации – кавказский и русско-европейский – в своем противоречивом сочетании привносят и в армянскую, и в грузинскую культуры острую конфликтность и напряженный динамизм.
Особый интерес представляет проблема локализации еврейской культуры, важная для понимания российской культуры в целом. Культура народа, в течение многих веков пребывающего в рассеянии, не могла не породить двойственный локалитет. С одной стороны, народ, хотевший сохранить свою национальную идентичность, должен был культивировать свои древнейшие традиции (иврит, иудаизм, религиозную и бытовую обрядность, восходящие еще к изначально древнепалестинским истокам). Здесь культура реализовала диалог со своим историческим прошлым. С другой, – народ не мог не стремиться к культурному выживанию в инокультурной среде, а потому интенсивно адаптировался к окружающим культурам – испанской, немецкой, польской, украинской, белорусской и русской – путем диалога со смежными культурами. В частности, идишистские традиции во многом объясняются адаптацией еврейской специфики к немецкой культуре на определенном этапе миграции евреев и межкультурной коммуникации народов в средневековой Европе.
Так, сформировались два взаимодополнительных локальных контекста еврейской культуры – израильско-палестинский и европейский, одинаково важные для культурного самосознания евреев и формирования соответствующей культурной идентичности (ашкеназской, сефардской и др.). С первым локальным контекстом связано становление еврейской глобальной идентичности (иудейской мессианской идеи и концепции мирового сионизма), со вторым – не менее характерная тенденция еврейской культуры глобального порядка – космополитизм как культурная форма надэтничности (тоже своего рода глобализация, правда, уже не чисто еврейская).
По-своему интересен многомерный контекст локализации культуры США, во многом сопоставимый с российским. Один аспект американской локализации – это продолжение и развитие общеевропейского глобализма (евроатлантизм), на американском континенте сближающий США с Канадой; другой американский локальный контекст имеет сильнейшую «привязку» к туземным культурам (это, прежде всего, память о культуре североамериканских индейцев, но в то же время – и других пластах мезоамериканской культуры); в-третьих, это афроамериканская локализация, принципиально важная для этноидентичности чернокожего наследия Соединенных Штатов, но сегодня все больше приобретающая всемирное значение; наконец, в-четвертых, это латиноамериканский локальный контекст, объединяющий США с другими народами и культурами американского континента. Именно «четырехзначный» локальный контекст культуры Америки, вызванный к жизни многомерностью локальных диалогов культур на континенте, предопределил ее мировой статус как «мельницы наций», микширующей всевозможные менталитеты, т.е. способствовал формированию американского варианта глобализации с его претензиями на мировое господство и военно-экономический монополизм, на установление в мире «нового мирового порядка» и утверждение принципа «однополярности».
Как известно, культура внутренне неоднородна — она распадается на множество несхожих культур, объединенных в основном национальными традициями. Поэтому часто, говоря о культуре, мы уточняем: русская, французская, американская, грузинская и т.д. Национальные культуры могут взаимодействовать по различным сценариям. Одна культура может исчезнуть под давлением другой, более сильной культуры. Культура может уступить нарастающему давлению , которая насаждает усредненную интернациональную культуру, основанную на потребительских ценностях.
Проблема взаимодействия культур
Изоляция культуры - это один из вариантов противостояния национальной культуры давлению других культур и интернациональной культуры. Изоляция культуры сводится к запрету любых изменений в ней, насильственному пресечению всех чуждых влияний. Такая культура консервируется, перестает развиваться и в итоге умирает, превращаясь в набор банальностей, прописных истин, музейных экспонатов и подделок под предметы народных промыслов.
Для существования и развития любой культуре , как и любому человеку, необходимы общение, диалог, взаимодействие . Идея диалога культур подразумевает открытость культур друг другу. Но это возможно при выполнении ряда условий: равенства всех культур, признания права каждой культуры на отличия от других, уважения к чужой культуре.
Русский философ Михаил Михайлович Бахтин (1895- 1975) считал, что только в диалоге культура приближается к пониманию себя самой, глядя на себя глазами иной культуры и преодолевая тем самым свою односторонность и ограниченность. Не существует изолированных культур — все они живут и развиваются только в диалоге с другими культурами:
Чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже (но не во всей полноте, потому что придут и другие культуры, которые увидят и поймут еще больше). Один смысл раскрывает свои глубины, встретившись и соприкоснувшись с другим, чужим смыслом: между ними начинается как бы диалог , который преодолевает замкнутость и односторонность этих смыслов, этих культур... При такой диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются.
Культурное многообразие — важное условие для самопознания человека: чем больше культур он узнает, чем больше стран посетит, чем больше языков выучит, тем лучше он поймет себя и тем богаче будет его духовный мир. Диалог культур — основа и важная предпосылка для формирования и укрепления таких ценностей, как , уважение, взаимопомощь, милосердие.
Уровни взаимодействия культур
Взаимодействие культур затрагивает самые разные группы людей — от малочисленных этносов, состоящих из нескольких десятков человек, до миллиардных народов (таких, как китайцы). Поэтому при анализе взаимодействия культур выделяют следующие уровни взаимодействия:
- этнический;
- национальный;
- цивилизационный.
Этнический уровень взаимодействия культур
В этом взаимодействии проявляются двойственные тенденции. Взаимное усвоение элементов культуры, с одной стороны, способствует интеграционным процессам — усилению контактов, распространению двуязычия, увеличению числа смешанных браков, а с другой — сопровождается усилением этнического самосознания. При этом более малочисленные и однородные этнические группы более настойчиво защищают свою особость.
Поэтому культура этноса, обеспечивая его стабильность, выполняет не только этноинтегрирующую функцию, но и этнодифференцируюищую, что выражается в наличии специфических для данной культуры ценностей, норм и стереотипов поведения и закрепляется в самосознании этноса.
В зависимости от различных внутренних и внешних факторов взаимодействие культур на этническом уровне может принимать различные формы и приводить к четырем возможным вариантам этнокультурных контактов:
- прибавление — простое количественное изменение в культуре этноса, который, сталкиваясь с другой культурой, осваивает некоторые ее достижения. Таким было воздействие индейской Америки на Европу, обогатившее ее новыми видами культурных растений;
- усложнение — качественное изменение культуры этноса под влиянием более зрелой культуры, что инициирует дальнейшее развитие первой культуры. Примером может служить воздействие китайской культуры на японскую и корейскую, последние принято считать дочерними по отношению к китайской культуре;
- убавление — потеря собственных навыков в результате контакта с более развитой культурой. Это количественное изменение характерно для многих бесписьменных народов и часто оказывается началом деградации культуры;
- обеднение (эрозия) — деструкция культуры под воздействием извне, происходящая в силу отсутствия достаточно устойчивой и развитой собственной культуры. Например, культура айнов практически полностью поглощена японской культурой, а культура американских индейцев сохранилась лишь в резервациях.
В целом протекающие при взаимодействии на этническом уровне этнические процессы могут привести к разным формам как объединения этносов и их культур (ассимиляция, интеграция), так и их разделения (транскультурация, геноцид, сегрегация).
Процессы ассимиляции , когда члены этнокультурного образования утрачивают свою первоначальную культуру и усваивают новую, активно протекают в экономически развитых странах. Ассимиляция осуществляется путем завоевания, смешанных браков, целенаправленной политики растворения малого народа и культуры в среде другого более крупного этноса. При этом возможны:
- односторонняя ассимиляция, когда культура меньшинства иод давлением внешних обстоятельств полностью вытесняется доминирующей культурой;
- культурное смешение, когда элементы культур большинства и меньшинства смешиваются, образуя довольно устойчивые комбинации;
- полная ассимиляция — весьма редкое явление.
Обычно имеет место большая или меньшая степеньтрансформации культуры меньшинства под влиянием доминирующей культуры. При этом происходит замена норм и ценностей культуры, языка, поведения, в результате чего у представителей ассимилированной группы меняется культурная идентичность. Растет число смешанных браков, представители меньшинства включаются во все социальные структуры общества.
Интеграция - взаимодействие внутри страны или какого-нибудь крупного региона нескольких существенно различных по языку и культуре этносов, при котором у них появляется ряд общих черт, в частности формируются элементы общего самосознания, основанного на длительном хозяйственном, культурном взаимодействии, политических связях, но народы и культуры сохраняют свою самобытность.
В культурологии интеграцию определяют как процесс согласования логических, эмоциональных, эстетических значений с культурными нормами и реальным поведением людей, как установление функциональной взаимозависимости между разными элементами культуры. В связи с этим выделяется несколько форм культурной интеграции:
- конфигурационная, или тематическая, — интеграция по сходству, на основе единой обшей «темы», задающей ориентир человеческой активности. Так, интеграция западноевропейских стран происходила на основе христианства, а ислам стал основой интеграции арабо-мусульманского мира;
- стилистическая — интеграция на основе единых стилей — эпохи, времени, места и т.д. Единые стили (художественные, политические, экономические, научные, философские и тл.) способствуют формированию общих культурных принципов;
- логическая — интеграция культур на базе логического согласования, приведения в непротиворечивое состояние научных и философских систем;
- коннективная — интеграция на уровне непосредственной взаимосвязи составных частей культуры (культу р), осуществляемая при непосредственном контакте людей;
- функциональная, или адаптивная, — интеграция с целью повышения функциональной эффективности человека и всего культурного сообщества; характерна для современности: мировой рынок, мировое разделение труда и т.д.;
- регулятивная — интеграция с целью урегулирования или нейтрализации культурно-политических конфликтов.
На этническом уровне взаимодействия культур возможно также разделение этносов и культур.
Транскуяьтурация - процесс, при котором сравнительно небольшая часть этнокультурной общности в силу добровольной миграции или насильственного переселения перемещается в другой район обитания, где инокультурная среда или полностью отсутствует, или представлена незначительно; со временем происходит превращение отделившейся части этноса в самостоятельный этнос с собственной культурой. Так, английские протестанты, переселившиеся в Северную Америку, стали основой формирования североамериканского этноса с его специфической культурой.
Национальный уровень взаимодействия культур возникает на базе уже существующих этнических отношений. Понятие «нация» не следует путать с понятием «этнос», хотя в русском языке эти слова нередко употребляются как синонимы (этнонация). Но в международной практике, в документах ООН «нация» понимается как политическая, гражданская и государственная общность.
Национальное единство возникает на моноэтнической или полиэтнической основе через общую хозяйственную деятельность, государствен но-политическую регуляцию, дополняется созданием государственного языка, являющегося в полиэтнических государствах и языком межэтнического общения, идеологии, норм, обычаев и традиций, т.е. национальной культурой.
Ведущим элементом национального единства выступает государство. регулирующее межэтнические отношения внутри своих границ и межнациональные в отношениях с другими государствами. В идеале государство должно стремиться к интеграции народов и наций, входящих в государство, и к добрососедским отношениям с другими государствами. Но в реальной политике часто принимаются решения об ассимиляции, сегрегации и даже геноциде, вызывающие ответные вспышки национализма и сепаратизма и приводящие к войнам как внутри страны, так и за ее пределами.
Трудности в межгосударственном общении нередко возникают там, где государственные границы проводились без учета естественного расселения людей и разделяли единые этносы, что рождает стремление разделенных народов к образованию единого государства (это противоречит современным международным документам о незыблемости существующих границ), или, наоборот, соединяли в рамках единою государства враждующие народы, что ведет к столкновениям между представителями враждующих народов; примером может служить периодически вспыхивающая вражда между народностями туте и и бхутто в Центральной Африке.
Национально-культурные связи менее устойчивы, чем этнокультурные, но они так же необходимы, как и этнокультурные контакты. Сегодня без них невозможно общение культур.
Цивилизационный уровень взаимодействия. Цивилизация в данном случае понимается как объединение нескольких соседних народов, связанных общей историей, религией, культурными особенностями и региональными хозяйственными связями. Культурные связи и контакты внутри цивилизаций сильнее, чем любые внешние контакты. Общение на цивилизационном уровне ведет либо к наиболее существенным результатам в обмене духовными, художественными, научными и техническими достижениями, либо к конфликтам, которые на этом уровне отличаются особой жестокостью, ведутся иногда вплоть до полного уничтожения участников. Примером могут служить крестовые походы, которые Западная Европа сначала направляла против мусульманского мира, а затем и против православного. Образцами позитивных контактов между цивилизациями служат заимствования средневековой европейской культурой из исламского мира, из культуры Индии и Китая. Интенсивный обмен происходил между исламским, индийским и буддийским регионами. Конфликтность этих отношений сменялась мирным сосуществованием и плодотворным взаимодействием.
Еще в 1980-е гг. известнейший российский культуролог Григорий Соломонович Померанц (род. 1918) выделил следующие варианты межцивилизационных культурных контактов:
- европейский — открытость культур, быстрое усвоение и «переваривание» инокультурных достижений, обогащение собственной цивилизации за счет инноваций;
- тибетский — устойчивый синтез элементов, заимствованных из разных культур, и затем застывание. Такова тибетская культура, возникшая в результате синтеза индийской и китайской культур;
- яванский — легкое восприятие инокультурных влияний с быстрым забвением прошлого. Так, на Яве исторически сменяли друг друга полинезийская, индийская, китайская, мусульманская и европейская традиции;
- японский — переход от культурной замкнутости к открытости и усвоение чужого опыта без отказа от собственных традиций. Японская культура когда-то обогатилась за счет усвоения китайского и индийского опыта, а в конце XIX в. она обратилась к опыту Запала.
В наши дни на первый план выходят именно отношения между цивилизациями, так как государственные границы становятся все более «прозрачными», возрастает роль надгосударственных объединений. Примером может служить Европейский Союз, в котором высшим органом является Европарламент, имеющий право принимать решения, затрагивающие суверенитет государств-членов. Хотя национальные государства все еще остаются главными действующими лицами на мировой арене, но их политика все более диктуется цивилизационными особенностями.
По словам С. Хантингтона, облик мира все больше зависит от отношений между цивилизациями; он выделил восемь цивилизаций в современном мире, между которыми складываются различные отношения, — западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, православно-славянскую, латиноамериканскую и африканскую. Особенно важны результаты контактов между западной, православной и исламской цивилизациями. На карте мира Хантингтон нанес «линии разломов» между цивилизациями, вдоль которых возникают цивилизационные конфликты двух видов: на микроуровне — борьба групп за землю и власть; на макроуровне — соперничество стран, представляющих разные цивилизации, за влияние в военной и экономической сферах, за контроль над рынками и международными организациями.
Конфликты между цивилизациями обусловлены цивилизационными различиями (по истории, языку, религии, традициям), более фундаментальными, чем различия между государствами (нациями). При этом взаимодействие цивилизаций привело к росту цивилизационного самосознания, стремлению сохранить собственные ценности, а это в свою очередь увеличивает конфликтность в отношениях между ними. Хантингтон отмечает, что хотя на поверхностном уровне многое из западной цивилизации свойственно остальному миру, но на глубинном уровне этого не происходит из-за слишком большой разницы ценностных ориентиров разных цивилизаций. Так, в исламской, конфуцианской, японской, индуистской и православной культурах почти не находят отклика такие западные идеи, как индивидуализм, либерализм, конституционализм, права человека, равенство, свобода, верховенство закона, демократия, свободный рынок. Попытки насильно навязать эти ценности вызывают резкую негативную реакцию и приводят к укреплению ценностей своей культуры.
Понятие и смысл диалога. Диалогичность как свойство культуры
Диалог – универсальный способ существования культуры. Будучи полифункциональным целостным общественным явлением, культура с древнейших времен для выживания, развития и обновления форм своего существования использует диалог как универсальное средство реализации целей человека в мире. Диалог в культуре есть универсальный способ передачи и освоения личностью форм социального взаимодействия, способов познания мира. В форме диалога закрепляется и передается культурный опыт человечества, традиции и вместе с тем обновляется ценностное содержание культуры.
Слово «диалог» происходит от греческих dia – «два» и logos – «понятие», «мысль», «разум», «язык» и означает, следовательно, «встречу» двух сознаний, логик, культур. Бинарность – одна из универсальных структур всей действительности: социальной, культурной, психологической, языковой.
Диалог представляет собой конкретную форму общения. Диалог – общение как минимум двух субъектов. «Мир для человека двойственен в соответствии с двойственностью основных слов, которые он может произносить. Основные слова суть не единичные слова, а словесные пары. Одно основное слово – это пара Я – Ты . Другое основное слово-пара Я – Оно » 1 .
Диалог – это форма связи субъектов, акцентирующая внимание на взаимонеобходимости Я и другого Я . Я ничего не могу сказать о себе, не соотнося себя с Другим , Другой помогает мне узнать себя. По мнению М.М. Бахтина, «у человека нет внутренней суверенной территории, он весь и всегда на границе» 1 , поэтому диалог есть «противостояние человека человеку, противостояние Я и Другого » 2 .И в этом главнейшая ценность диалога. Диалог, следовательно, – не просто общение, но взаимодействие, в ходе которого человек открывается себе и другим, обретает и узнает свое человеческое лицо, научается быть человеком. В диалоге происходит «встреча» субъектов. Мартин Бубер (1878–1929), один из крупнейших мыслителей ХХ в., сделавший диалогический принцип началом своей концепции человека, подчеркивает, что человек обретает свою человеческую сущность, соотнося себя не только с другими людьми, но и с природой, с Богом.
В концепции диалога смысл и позиция Другого играет принципиальную роль. Логические модели диалога связаны с логическими схемами построения соотношения Я и Другого , где Другой – это и мое другое Я , и другой объект (природа, человек как тело-вещь), и другой субъект.
Диалогические отношения , согласно М. Буберу, возникают в трех сферах . «Первая: жизнь с природой . Здесь отношение – доречевое, пульсирующее во тьме. Создания отвечают нам встречным движением, но они не в состоянии нас достичь, и наше Ты , обращенное к ним, замирает на пороге языка.
Вторая: жизнь с людьми . Здесь отношение очевидно и принимает речевую форму. Мы можем давать и принимать Ты .
Третья: жизнь с духовными существами . Здесь отношение окутано облаком, но раскрывает себя – безмолвно, но порождает речь. Мы не слышим никакого Ты и все же чувствуем зов, и мы отвечаем – творя образы, думая, действуя; мы говорим основное слово своим существом, не в силах вымолвить Ты своими устами … Если я обращен к человеку, как к своему Ты , если я говорю ему основное слово Я – Ты, то он не вещь среди вещей и не состоит из вещей».
Таким образом, диалогическое отношение осуществляется и как диалог человека с природой, и как диалог с другими (межличностный, межнациональный, межкультурный), и как диалог с самим собой. Помимо этого можно говорить о диалоге с миром вещей, с духовными ценностями, несущими в себе отпечаток личности их создателей (опосредованная предметами и ценностями форма диалога).
Диалогическое взаимодействие строится на принципах равенства и взаимного уважения позиций. Вступая в контакт, человек с человеком, людские совокупности, различные самобытные культуры не должны подавлять друг друга. Следовательно, для того чтобы диалог состоялся, необходимо соблюдение ряда условий . Это, во-первых, условие свободы , а во-вторых, наличие равных субъектов , осознающих свою качественную индивидуальность. Диалог придает высшую ценность совместному бытию субъектов, каждый из которых самодостаточен и самоценен. «Вненаходимость» не является препятствием для их общения и взаимного познания. Природа нуждается в диалогическом отношении, так же как и человек.
Диалог между культурами бывает непосредственным и опосредованным – пространством, временем, другими культурами; конечным и бесконечным – ограничен определенными временными рамками, данными конкретными субъектами либо неразрывно связывает культуры в бесконечном творческом поиске.
На основании трансформаций, происходящих в культурах в результате их диалогического взаимодействия, можно осуществить типологизацию диалогического отношения, т. е. выделитьразные типы диалога – внешний и внутренний.
Внешний диалог не ведет к со-изменению культур . Он обусловлен интересами само познания и само развития культур, способствует взаимообогащению культур, дополнению их новыми частностями. Диалог здесь – взаимный обмен этими готовыми ценностями, результатами творческой деятельности культур.
Из данной логики взаимодействия естественно вытекает разведение культур по разным уровням, обусловленное разной степенью их «результативности» (цивилизованности). Мировая культура с этих позиций видится некоей суммой культур.
Внутренний диалог – творческое взаимосозидание культур, их самореализация. Диалог здесь оказывается уже не просто механизмом передачи готовых культурных смыслов, но механизмом со-изменения культур в процессе их взаимодействия и посредством их взаимодействия, механизмом «смыслопорождения» (Ю.М. Лотман).
На исходе XX в. эта идея становится ведущей, определяющей жизнь культур в условиях их универсализации.
Как видим, диалог – довольно сложная социокультурная форма , которая задает определенный смысл человеческим и межкультурным отношениям, в ходе которой человеческие и межкультурные связи выстраиваются определенным образом, находят свое выражение, обретают конкретный вид. Чтобы получить более ясное представление о диалоге, расставить акценты и увидеть специфику различных форм диалогического отношения, обозначим тепредметные области , в рамках которых возможно говорить о диалоге. Диалог можно рассматривать на уровне; лингвистически-семиотическом (диалог как форма речевого общения, отличная от монолога); дискурсивно-логическом (диалогичность сознания и мышления, знание как совместное с другими знание, а потому диалог – это средство для прояснения, выработки смысла, средство обретения истины, здесь важно понимание, логика); коммуникативном (диалог как средство восприятия, переработки, передачи готового смысла, здесь важно взаимопонимание); социально-психологическом (диалог как форма социальной связи, общение, т. е. взаимодействие на межличностном уровне – с моим другим Я , с другими); культурологическом (диалогичность как свойство культуры, диалог культур); экзистенциальном (диалог как принцип человеческого существования, суть которого – выход за пределы наличного бытия, диалог как отношение человек-человек, отношение Я −Ты ) .
Рассмотрим подробнее проблему диалога в аспекте.
Диалогичность как свойство культуры. Диалог культур. Внешний и внутренний диалог
Диалог – это не только вопросно-ответная форма мышления, не только авторский прием, но и само реальное бытие культуры, ее имманентная сущность, способ реализации ее функций. Идея диалога как бытия культур появилась в ХХ в. Она принадлежит М.М. Бахтину (1895–1975), русскому философу, теоретику культуры, литературоведу. Он исходит из представления о культурах как «личностях» (под влиянием работ О. Шпенглера), которые ведут между собой нескончаемый, длящийся в веках «диалог».
Культура есть там, где есть две культуры. «Где одна культура, – пишет В.С. Библер, исследователь творчества М.М. Бахтина,– я с ней срастаюсь, – и тогда уже культуры нет, есть цивилизация 1 ». Цивилизация, как и человек, продолжает существовать и развиваться после своей «физической смерти», после своего исчезновения с земной поверхности. В какой форме? В форме культуры, форме культурного общения, т. е. общения, осуществляемого через посредство произведений культуры. Именно так – из себя – культура как таковая растет (трансформируется), прирастает (становится «вещью», произведением, т. е. искусством, запечатлевшим общение) и прорастает в своих субъектах, носителях культуры, собеседниках, участниках диалога (становясь их знанием и умением). Поэтому культура – это всегда и диалог культуры, и внекультурности, культуры и варварства, космоса (порядка) и хаоса.
Здесь следует заметить, что в прошлых цивилизациях и эпохах культура (прежде всего как образование и воспитание) занимала «периферийное» место, в «производстве» культуры и в общении культур непосредственное участие принимало лишь меньшинство человечества. По словам В.С. Библера, социокультурная жизнь современных людей изменилась: произошел «переход от идеи человека образованного и просвещенного к идее «человека культурного» 1 . Произошел сдвиг в сторону понимания культуры как диалога культур, для которого значим каждый субъект, каждый момент бытия. Более того, человек современной культуры «не имеет своего прочного культурного места, он современно культурен лишь в той мере, в какой способен каждый раз заново решать и перерешать все смыслы…» 2 , т. е. способен жить на грани, на пересечениях, «между» разными возможностями, в горизонте разных культур одновременно.
Человечество создает различные культуры, и само является продуктом взаимодействия различных культур, в диалоге и посредством диалога творящих себя и одновременно создающих единую и многообразную общечеловеческую культуру. Каждая культура, вовлеченная в диалог, раскрывает заключенные в ней многообразные смыслы, становится культурой, западной или восточной, античной или средневековой и т. д. Диалогичность , таким образом,является, во-первых, неотъемлемымсвойством самой культуры , сущностной характеристикой бытия культуры. И, во-вторых, д иалогичность – это возникшее в конкретном историческом пространстве и времени отношение культур, обусловленное развитием связей этих культур. До определенного момента в истории культур их отношения строились по иной, монологической схеме взаимодействия.
Исходя из сказанного посмотрим пристальнее на межкультурныйдиалог.
Прежде всего – на уровне отдельно взятой культуры . Формой диалога культур здесь оказываются связи, обусловленные собственной морфологией культуры: связи между светской и религиозной культурами, между художественной и научной культурами, массовой и элитарной, профессиональной и народной и т. д. Другими словами, речь идет о связи субкультур , образующих данную конкретную культуру, или о диалоге внутри одной культурной эпохи. В рамках средневековой культуры, к примеру, в диалог вступали такие субъекты, как монархия, дворянство-рыцарство, монашество и народ. Результатом диалога между ними была официальная культура, замковая культура, рыцарская культура, народная культура, карнавальная культура и др.
Межкультурный диалог на уровне разных культур
В этом смысле диалог осуществляется и рассматривается, с одной стороны, как диалог синхронический и диахронический, т. е. «в веках и между веками» (хронологический аспект рассмотрения), и каждая культура здесь – это определенная культурная эпоха, этап в общей истории культуры. В этом плане можно говорить о диалоге прошлого и настоящего, о культуре отцов и детей.
С другой стороны, диалогическими выступают связи между различными национальными культурами, культурами разных регионов, между качественно определенными культурными ценностями.
История и логика диалогической связи различных культур
Как формируется диалогическое отношение между культурами?Какие логические схемы и принципы определяют диалогическую связь, отличая ее от других схем межкультурных контактов?
1. Логика самоцентрированности . Мы уже говорили, что идея диалога существовала не всегда, диалогика – плод ХХ в. Однако ее истоки следует искать в тех реальных межкультурных взаимодействиях, что складывались на протяжении истории человечества. И начинать надо с того, что до определенного момента культуры были самодостаточными, их существование поддерживалось за счет собственных резервов, за счет «внутреннего» диалога между субкультурами.
Логика самоцентрированности и самодостаточности культур соответствует локально-региональной форме их взаимодействия. Схема этого взаимодействия – свое, иное . И хотя отдельные попытки выхода в диалог с другими культурами имели место, особенно в эпоху Возрождения, они так и остались лишь «нереализованной возможностью диалога» (Л.М. Баткин). Однако в результате этого взаимодействия выяснилось, что только столкнувшись с другой культурой, вступив с ней в контакт, культура исходная оказывается в состоянии проявить свою индивидуальность, «выделиться», т. е. обрести свое Я (без которого выход в диалог невозможен).
2. Логика контактов (схема:своеи иное). В Новое время, вследствие интенсификации отношений между культурами, появилось понимание необходимости обращения к другой культуре как к цели .
Логика столкновений, встреч, узнаваний позволила культурам проявлять в себе новое содержание, новые для себя смыслы, понять взаимозависимость и взаимообусловленность. Так, духовный кризис Запада на рубеже XX в. заставил его искать новые стимулы для саморазвития в культурах Востока, сумевших сохранить свои «первокорни», свою естественность и непосредственность. О такого же рода влиянии западной культуры на восточную в свое время Рабиндранат Тагор написал в одной из статей: «Динамизм Европы... подействовал на нас как ливень из тучи, пришедший издалека, напоил пересохшую землю, пробуждая в ней жизненные силы. После такого ливня в глубинах земли начинают прорастать все семена. Только пустыня даже после ливня остается бесплодной, и в этой бесплодности есть нечто от смерти» 1 .
Таким образом, логика контактов (сопоставление и противопоставление своего и чужого , усмотрение различий и обнаружение сходного ) становится необходимым условием самоосознания, саморефлексии и саморазвития культур, т. е. тем механизмом, который проявляет культурную самобытность . С другой стороны, – предпосылкой , ведущей к пониманию и утверждению взаимонеобходимости культур, их единства, выхода в «мировой поток» культуры. Тем самым логика самодостаточности перерастает в логику «всеобщего », появляется реальная база для диалога.
3.Логика дополнительности (рядоположенности) культур основана на полифонии, равноправии и равноценности взаимодействующих культур (схема: свое и иное ). Это не просто «многоголосие» или «множественные междусубъектные культурные связи. Это «моноплюрализм» (термин Н.А. Бердяева), полифоническая ситуация, когда каждая из культур ведет свою «тему», сохраняя свое лицо. Культуры не могут существовать друг без друга, взаимодействуют на принципах равенства и равнонеобходимости. Стремление обрести этот статус равенства объясняет, почему с середины XX в. в полилоге культурных «голосов» громче всего пытался заявить о себе «голос» культур развивающихся стран. Они отстаивали право на свой «свободный стиль».
4. Диалогика (свое –- иное ). Вершина полифонии – диалог . Его возникновение связано с разрушением рамок, границ между культурами. Взаимопроникновение и взаимоизменение культур характеризуют существо диалога. Он – естественный результат развития и углубления взаимоотношений культур. Это уже новая парадигма взаимодействия культур, новое понимание культуры в целом.
Этот процесс требует перемены акцентов , переноса центра тяжести за рамки собственного Я , на Другого , который в силу этого становится Ты , «первым лицом » диалога . Но это не просто перемена «лиц», ничего существенным образом не меняющая (ведь известно, к примеру, что Восток, бывший в средние века центром мировой культуры, утратил свой приоритет с развитием капиталистических отношений на Западе: одно «лицо» сменило другое). «Другой» оказывается активным со-участником «моего» смыслообразования, что означает фактическое признание за «другим» субъектных свойств, то есть равнодействия Я и Другого и поэтому Я и Ты . Здесь диалог, наконец, обретает свое истинное содержание. Культуры превращаются в неотъемлемые условия внутреннего развития друг друга, в равновесных со-творцов самих себя и друг друга в диалоге и посредством диалога.
Важно, что так понятое диалогическое отношение всегда укоренено в событии (предмет, повод для «встречи»). Реальная социокультурная практика (событие, которое реализуется как со-бытие, т. е. диалогически), одновременно разъединяет (обнаруживает границы, пределы взаимодействия) и соединяет участников «встречи».
«Со-в-местность», пересечения субъектов, пространство «между», общая территория, общая тема или проблема становятся содержанием и смыслом диалога. «Между » означает не просто нового рода феномен, но нового рода организацию связи между людьми, социумами, культурами, где одно связано с другим и каждое суть то , что оно есть, только будучи связанным с другим . В этой связи есть места соединений, узловые пункты, но нет централизации . И каждый из участников, каждая из взаимодействующих культур использует свои средства, свой потенциал для решения общей задачи и одновременно меняется, корректируя свое содержание, извлекает новые для себя смыслы в процессе диалогического взаимодействия.
Диалог не есть готовая форма, накладываемая извне на человеческие или межкультурные взаимодействия. Она вырабатывается в ходе взаимодействия, вырастает «изнутри» процесса человеческих взаимодействий, появляется как их результат. Другими словами, диалог – «живая» динамическая форма конкретных взаимодействий человеческих индивидов, в ходе и посредством этих взаимодействий творящих свой жизненный мир, свое повседневное бытие, свою культуру.
Диалог не только форма связи различных субъектов, определяющая смысл, структуру и результаты этой связи. Диалог есть необходимое условие и средство изменения и гармонизации этих связей. Естественно, что при изменении бытия субъектов усложняется и задача осуществления диалога.
1. Принципы диалогического отношения культур . Принцип открытости: требование выхода за пределы культур, их направленность на общение с другой культурой, с одной стороны, и открытость воздействию «другого», незамкнутость для «другого» – с другой, т. е. понимание необходимости взаимодействия. Замкнутость, охранительные тенденции, оправданные на стадии смысловой «концентрации» или «консервации» культуры, перестают быть ведущим мотивом в период «переоценки ценностей», ломки прежних смысловых ориентиров, когда использованы уже все способы само-рефлексии, само-развития, естественные для «спокойного» существования культуры. И тем более, когда речь идет о становлении культурного универсума, сближении культур, «размыкании» прежних границ между культурами.
2. Принцип процессуальности. Диалог культур – это процесс, который производит и сами эти культуры, и те условия , в которых они осознают себя, обретают способность к общению друг с другом и, наконец, «встречаются», открывая перспективу бесконечного взаимопорождения. Процессуальность позволяет ввести в разговор о диалоге контекст, почву, обсуждать условия для возникновения диалога, а также его предмет или тему, конкретных участников и форму их взаимодействия, учесть реальную динамику взаимодействия. С этих позиций диалог культур – это процесс их бесконечного взаимного со-знания , со-изменения, со-творчества . Диалог здесь не средство, а самоцель, не преддверие к действию, а само действие. «Быть – значит общаться диалогически. Когда диалог кончается, все кончается. Поэтому диалог не может и не должен кончиться».
При таком подходе к пониманию существа культурного взаимодействия утрачивает смысл поиск «универсальных принципов мышления», «общей системы координат», фактически резко сужающих возможности для взаимодействия, ограничивая их пределами, в которых позиции культур совпадают , а в тенденции и вообще сводящих «на нет» культурные различия. Такое пониманиеглубинной связи культур требует «выводить » общее , следуя индивидуальной логике культур, из конкретного взаимодействия, жизненных реалий, общений, диалога культур. В этом смысл их движения к всеобщности.
3. Принцип симметрии. Культуры «встречаются», пересекаются в общей точке, в качестве которой может выступать, например, проблема человека или проблема сохранения культурной самобытности и др. В решении этих проблем каждая из культур идет со своей стороны, используя свой потенциал и средства, сохраняя свою уникальность, специфические смысловые пласты, культурные традиции. Но, глядя, как в зеркало, в другую культуру, она корректирует себя, самоизменяется, наполняется новым содержанием, новыми смыслами. Происходит это за счет преодоления односторонности, узости видения проблемы.
Сегодня перед лицом новых, общечеловеческих проблем (глобальных, гуманитарных) значимость диалога неизмеримо возрастает. Общность бытия разных регионов, стран, культур, общее проблемное поле не означает их следования одним и тем же стандартам, социальным, экономическим, культурным. Современность полифонична, «многоголосна». Разные «голоса» (разноголосие не есть разногласие) пытаются обрести «созвучие», построить логику совместности , единства. Д иалогика оборачивается полилогикой . Поиск и отработка новых форм взаимосвязи и их внедрение немыслимы без преодоления различного рода «центризмов» (европоцентризма, востокоцентризма и др.), существующей асимметрии, вызванной этими стереотипами, без встречного движения культур, порождающего новые формы и новые смыслы взаимодействия. Общность формируется из сочетания разных региональных, этнокультурных объединений. Форма этой общности вырабатывается в ходе и посредством диалога или полилога между ними.
Литература
Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.
Библер В.С. Культура. Диалог культур (опыт определения) // Вопросы философии. 1989. № 6. С. 31-42.
Библер В.С. Замыслы: В 2 кн. М., 2002.
Бубер М. Я и Ты. М., 1993.
Коновалова Н.П. Культура как диалог культур // Духовность и культура. Алгоритмы культуры. Екатеринбург, 1994. С.130-150.
Лотман Ю.М. Семиосфера. Механизмы диалога // Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. М., 1999; 2002.
Социокультурное пространство диалога. М., 1999.