Рецензия на книгу «Демиан» – Герман Гессе, написанная в рамках конкурса «Книжная полка #1».
«Демиан» – роман сюжет которого заставляет теряться в догадках до самого его конца.
«Жизнь каждого человека есть путь к самому себе, попытка пути, намек на тропу. Ни один человек никогда не был самим собой целиком и полностью; каждый, тем не менее, стремится к этому, один глухо, другой отчетливей, каждый как может…» — отрывок из предисловия романа говорит о том, что речь пойдёт о поисках себя, коими заинтересован каждый.
Мы оказываемся свидетелями жизни главного героя – Эмиля Синклера. Каждая глава имеет название, которое определяет события, происходящие в ней. В начале истории, мы наблюдаем, как маленький мальчик начинает понимать, что есть не только его мир – светлый и безопасный. В тот момент, когда он пытается стать своим в том, другом мире – тёмном и полном опасностей, он попадает в западню в лице Франца Кромера.
Казалось бы, его придуманная история для Франца довольно безобидна, пока тот не начинает шантажировать беднягу. Эмиль от стресса начинает заболевать и пытаться решить проблему. И в тот момент, когда, казалось бы, герой находится в безвыходной ситуации, он знакомится с ним – Демианом. Благодаря знакомству с Демианом, Синклер чудесным образом избавляется от гнёта Франца, что не может не радовать его.
Демина полон загадок, он завораживает. На уроке учитель рассказывал о «печати Каина», и именно об этом решил заговорить Демиан. Он переворачивает сознание Эмиля своим взглядом на историю о «печати Каина», что её можно интерпретировать иначе. С этого момента Эмиль начинает понимать, что на вещи можно смотреть под другим углом, а не так, как диктует общество.
Далее проходит несколько лет, где описывается, что Эмиль почти не соприкасался с Максом Демианом. Герой не проявлял особо желания в общении, так как Демина был полон тайн и загадок, а также он чувствовал себя перед ним в долгу из–за давней истории с Францем. Но также Эмиль считает, что у них есть связь с Максом. Именно эта связь послужила нитью для их дальнейшего общения. Они снова сошлись на религиозных занятиях. Вспоминая историю о «печати Каина», Эмиль понял, что всё обстоит не так и с этого момента библейское воспитание стало интересным для него. Он внимательно вслушивался в слова священника и думал о том, что в этих историях возможна критика. Начинается становление героя как личности, формирование его ценностей и целей.
Продвигаясь дальше, мы можем наблюдать, что герой совершает ошибки и учится на них, а Демиан становится ещё более мистической фигурой в его жизни. Эмилю начинают сниться загадочные сны. Также он достигает того возраста, когда юноши начинают интересоваться девушками. Герой создаёт культ Беатриче – он упоминает, что не читал Данте, но узнал это имя благодаря одной репродукции. Он пытается нарисовать портрет Беатриче, но после многих попыток у него не выходит. Портрет получается лишь тогда, когда он даёт волю фантазии, но на рисунке появляется то ли Макс Демиан, то ли Беатриче, порождённая его фантазией. Эмиль начинает снова поиски себя, а на портрете ему кажется, что изображён он сам.
Герой встречает разных людей, которые влияют на его жизнь, но Демиан остаётся доминирующей фигурой в его жизни.
В заключительных главах Эмиль встречает Беатриче. Ею оказывается мать Демиана – Ева. Когда он видит её, он говорит: «Мне кажется, я всю жизнь был в пути – и вот я пришёл домой». Ореолом таинственности автор окружает отношения этих троих – Евы, Макса и Эмиля. Читателя затягивает в водоворот событий, так как у них появляется кружок ищущих. Они причисляют себя к тем, кто отмечен «печатью».
Идиллию жизни героев нарушает война. Когда герой попадает на фронт, он получает множество ран. Словно в бреду, его везут в пункт помощи, а он ощущает, что какая-то неизведанная сила тянет его. Очнувшись, он видит Демиана, который говорит ему последние слова и передаёт поцелуй Евы. С утра Эмиль видит, что на соседнем тюфяке лежит незнакомый человек, а образ Демиана стал его.
На протяжении всего романа, я очень много размышляла. Да, «Демиан» стал для меня особенной книгой. Вместе с героем я смогла вспомнить, каково это – быть ребёнком и пытаться решить какую-то «взрослую» проблему. Макс стал и моим «особенным» другом, который появлялся, словно по волшебству, чтобы наставить его на путь истинный. Он был мудрым, взрослым, загадочным – не каждый ли мечтает о таком знакомом, который оказывает знаки внимания лишь ему, выделяя из толпы и заставляя чувствовать себя особенным?
Я прожила часть жизни Эмиля, я стала Эмилем.
Но я не смогла найти ответ на вопрос, который мучал меня: Макс Демиан – плод воображения Эмиля Синклера или же реальный персонаж, который появлялся каждый раз, когда главный герой оказывался на развилках двух дорог, которые именуются двумя мирами?
Герман Гессе
История юности, написанная Эмилем Синклером
Я ведь всего только и хотел попытаться жить тем, что само рвалось из меня наружу.
Почему же это было так трудно?
Чтобы рассказать мою историю, мне надо начать издалека. Мне следовало бы, будь это возможно, вернуться гораздо дальше назад, в самые первые годы моего детства, и еще дальше, в даль моего происхождения.
Писатели, когда они пишут романы, делают вид, будто они Господь Бог и могут целиком охватить и понять какую-то человеческую историю, могут изобразить ее так, как если бы ее рассказывал себе сам Господь Бог, без всякого тумана, только существенное. Я так не могу, да и писатели тоже не могут. Но мне моя история важнее, чем какому-нибудь писателю его история; ибо это моя собственная история, а значит, история человека не выдуманного, возможного, идеального или еще как-либо не существующего, а настоящего, единственного в своем роде, живого человека. Что это такое, настоящий живой человек, о том, правда, сегодня знают меньше, чем когда-либо, и людей, каждый из которых есть драгоценная, единственная в своем роде попытка природы, убивают сегодня скопом. Если бы мы не были еще чем-то большим, чем единственными в своем роде людьми, если бы нас действительно можно было полностью уничтожить пулей, то рассказывать истории не было бы уже смысла. Но каждый человек – это не только он сам, это еще и та единственная в своем роде, совершенно особенная, в каждом случае важная и замечательная точка, где скрещиваются явления мира так – только однажды и никогда больше. Поэтому история каждого человека важна, вечна, божественна, поэтому каждый человек, пока он жив и исполняет волю природы, чудесен и достоин всяческого внимания. В каждом приобрел образ дух, в каждом страдает живая тварь, в каждом распинают Спасителя.
Мало кто знает сегодня, что такое человек. Многие чувствуют это, и потому им легче умирать, как и мне будет легче умереть, когда допишу эту историю.
Знающим я назвать себя не смею. Я был ищущим и все еще остаюсь им, но ищу я уже не на звездах и не в книгах, я начинаю слышать то, чему учит меня шумящая во мне кровь. Моя история лишена приятности, в ней нет милой гармонии выдуманных историй, она отдает бессмыслицей и душевной смутой, безумием и бредом, как жизнь всех, кто уже не хочет обманываться.
Жизнь каждого человека есть путь к самому себе, попытка пути, намек на тропу. Ни один человек никогда не был самим собой целиком и полностью; каждый, тем не менее, стремится к этому, один глухо, другой отчетливей, каждый как может. Каждый несет с собой до конца оставшееся от его рождения, слизь и яичную скорлупу некоей первобытности. Иной так и не становится человеком, остается лягушкой, остается ящерицей, остается муравьем. Иной вверху человек, а внизу рыба. Но каждый – это бросок природы в сторону человека. И происхождение у всех одно – матери, мы все из одного и того же жерла; но каждый, будучи попыткой, будучи броском из бездны, устремляется к своей собственной цели. Мы можем понять друг друга; но объяснить может каждый только себя.
Глава первая
Я начну свою историю с одного происшествия той поры, когда мне было десять лет и я ходил в гимназию нашего города.
Многое наплывает на меня оттуда, пробирая меня болью и приводя в сладостный трепет, темные улицы, светлые дома, и башни, и бой часов, и человеческие лица, и комнаты, полные уюта и милой теплоты, полные тайны и глубокого страха перед призраками. Пахнет теплой теснотой, кроликами и служанками, домашними снадобьями и сушеными фруктами. Два мира смешивались там друг с другом, от двух полюсов приходили каждый день и каждая ночь.
Одним миром был отцовский дом, но мир этот был даже еще уже, охватывал, собственно, только моих родителей. Этот мир был мне большей частью хорошо знаком, он означал мать и отца, он означал любовь и строгость, образцовое поведение и школу. Этому миру были присущи легкий блеск, ясность и опрятность. Здесь были вымытые руки, мягкая приветливая речь, чистое платье, хорошие манеры. Здесь пели утренний хорал, здесь праздновали Рождество. В этом мире существовали прямые линии и пути, которые вели в будущее, существовали долг и вина, нечистая совесть и исповедь, прощение и добрые намерения, любовь и почтение, библейское слово и мудрость. Этого мира следовало держаться, чтобы жизнь была ясной и чистой, прекрасной и упорядоченной.
Между тем другой мир начинался уже в самом нашем доме и был совсем иным, иначе пахнул, иначе говорил, другое обещал, другого требовал. В этом втором мире существовали служанки и подмастерья, истории с участием нечистой силы и скандальные слухи, существовало пестрое множество чудовищных, манящих, ужасных, загадочных вещей, таких, как бойня и тюрьма, пьяные и сквернословящие женщины, телящиеся коровы, павшие лошади, рассказы о грабежах, убийствах и самоубийствах. Все эти прекрасные и ужасные, дикие и жестокие вещи существовали вокруг, на ближайшей улице, в ближайшем доме, полицейские и бродяги расхаживали повсюду. Пьяные били своих жен, толпы девушек текли по вечерам из фабрик, старухи могли напустить на тебя порчу, в лесу жили разбойники, сыщики ловили поджигателей – везде бил ключом и благоухал этот второй, ожесточенный мир, везде, только не в наших комнатах, где были мать и отец. И это было очень хорошо. Это было чудесно, что существовало и все то другое, все то громкое и яркое, мрачное и жестокое, от чего можно было, однако, в один день укрыться у матери.
И самое странное – как оба эти мира друг с другом соприкасались, как близки они были друг к другу! Например, наша служанка Лина, когда она вечером, за молитвой, сидела в гостиной у двери и своим звонким голосом пела вместе с другими, положив вымытые руки на выглаженный передник, тогда она была целиком с отцом и матерью, с нами, со светлым и правильным. А сразу после этого, в кухне или в дровянике, когда она рассказывала мне сказку о человечке без головы или когда она спорила с соседками в маленькой мясной лавке, она была совсем другая, принадлежала к другому миру, окружалась тайной. И так бывало со всем на свете, чаще всего со мной самим. Конечно, я принадлежал к светлому и правильному миру, я был сыном своих родителей, но куда ни направлял я свой взгляд и слух, везде присутствовало это другое, и я жил также и в нем, хотя оно часто бывало мне чуждо и жутко, хотя там обыкновенно появлялись нечистая совесть и страх. Порой мне даже милее всего было жить в этом запретном мире, и возвращение домой, к светлому – при всей своей необходимости и благотворности – часто ощущалось почти как возврат к чему-то менее прекрасному, более скучному и унылому. Иногда я знал: моя цель жизни – стать таким, как мой отец и моя мать, таким же светлым и чистым, таким же уверенным и порядочным; но до этого еще долгий путь, до этого надо отсиживать уроки в школе, быть студентом, сдавать всякие экзамены, и путь этот идет все время мимо другого, темного мира, а то и через него, и вполне возможно, что в нем-то как раз и останешься и утонешь. Сколько угодно было историй о блудных сыновьях, с которыми именно так и случилось, я читал их со страстью. Возвращение в отчий дом и на путь добра всегда бывало там замечательным избавлением, я вполне понимал, что только это правильно, хорошо и достойно желания, и все же та часть истории, что протекала среди злых и заблудших, привлекала меня гораздо больше, и если бы можно было это сказать и в этом признаться, то иногда мне бывало, в сущности, даже жаль, что блудный сын раскаялся и нашелся. Но этого ни говорить, ни думать не полагалось. Это ощущалось только подспудно, как некое предчувствие, некая возможность. Когда я представлял себе черта, я легко мог вообразить его идущим по улице, открыто или переодетым, или где-нибудь на ярмарке или в трактире, но никак не у нас дома.
Одним из значительных литературных произведений, оказавших влияние на общество, стал роман Германа Гессе «Демиан». В нём писатель затронул актуальные проблемы поиска себя, борьбы между светлым и тёмным началом в человеке. Также здесь много религии, философии, психологии. Книга имеет небольшой объём, но прочитать её быстро будет сложно, поскольку каждая мысль автора заставит о чём-то задуматься. При быстром чтении возникает риск упустить много глубоких мыслей.
Можно выделить двух наиболее ярких персонажей книги – главный герой Синклер и его друг Демиан. И хотя здесь основное внимание отводится переживаниям Синклера, его приятель оказывает на него большое влияние, его личность играет важную роль в повествовании, не зря роман назван его именем. В книге описано взросление Синклера, который из десятилетнего мальчика превращается в зрелого мужчину.
Синклер является членом порядочной семьи, родители религиозны и учат мальчика добру. Его семья представляется ему чем-то светлым, а всё, что находится вокруг – тёмным. В тёмном мире есть место чему-то некрасивому, жестокому, это улица, преступники, скандалы. Синклер понимает, что этот мир кажется ему более интересным, и он не может найти внутри себя ответы на свои вопросы. Мальчик готов пойти на обман, чтобы очутиться в тёмном мире, чтобы быть принятым в него.
Постепенно Синклер растёт и меняется, но всё так же не может найти себя. Общество и родные твердят о порядочности и следовании определённым правилам. Но как быть, если в душе происходит что-то другое? Демиан, который учится в их школе, выглядит уверенным, он знает, что делать. Этот парень обладает какими-то мистическими чертами. Но кто он для Синклера – дьявол или бог? Ведь в итоге именно Синклеру придётся принимать решения и искать баланс между светлым и тёмным.
На нашем сайте вы можете скачать книгу "Демиан" Герман Гессе бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.
Герман Гессе
История юности, написанная Эмилем Синклером
Я ведь всего только и хотел попытаться жить тем, что само рвалось из меня наружу.
Почему же это было так трудно?
Чтобы рассказать мою историю, мне надо начать издалека. Мне следовало бы, будь это возможно, вернуться гораздо дальше назад, в самые первые годы моего детства, и еще дальше, в даль моего происхождения.
Писатели, когда они пишут романы, делают вид, будто они Господь Бог и могут целиком охватить и понять какую-то человеческую историю, могут изобразить ее так, как если бы ее рассказывал себе сам Господь Бог, без всякого тумана, только существенное. Я так не могу, да и писатели тоже не могут. Но мне моя история важнее, чем какому-нибудь писателю его история; ибо это моя собственная история, а значит, история человека не выдуманного, возможного, идеального или еще как-либо не существующего, а настоящего, единственного в своем роде, живого человека. Что это такое, настоящий живой человек, о том, правда, сегодня знают меньше, чем когда-либо, и людей, каждый из которых есть драгоценная, единственная в своем роде попытка природы, убивают сегодня скопом. Если бы мы не были еще чем-то большим, чем единственными в своем роде людьми, если бы нас действительно можно было полностью уничтожить пулей, то рассказывать истории не было бы уже смысла. Но каждый человек – это не только он сам, это еще и та единственная в своем роде, совершенно особенная, в каждом случае важная и замечательная точка, где скрещиваются явления мира так – только однажды и никогда больше. Поэтому история каждого человека важна, вечна, божественна, поэтому каждый человек, пока он жив и исполняет волю природы, чудесен и достоин всяческого внимания. В каждом приобрел образ дух, в каждом страдает живая тварь, в каждом распинают Спасителя.
Мало кто знает сегодня, что такое человек. Многие чувствуют это, и потому им легче умирать, как и мне будет легче умереть, когда допишу эту историю.
Знающим я назвать себя не смею. Я был ищущим и все еще остаюсь им, но ищу я уже не на звездах и не в книгах, я начинаю слышать то, чему учит меня шумящая во мне кровь. Моя история лишена приятности, в ней нет милой гармонии выдуманных историй, она отдает бессмыслицей и душевной смутой, безумием и бредом, как жизнь всех, кто уже не хочет обманываться.
Жизнь каждого человека есть путь к самому себе, попытка пути, намек на тропу. Ни один человек никогда не был самим собой целиком и полностью; каждый, тем не менее, стремится к этому, один глухо, другой отчетливей, каждый как может. Каждый несет с собой до конца оставшееся от его рождения, слизь и яичную скорлупу некоей первобытности. Иной так и не становится человеком, остается лягушкой, остается ящерицей, остается муравьем. Иной вверху человек, а внизу рыба. Но каждый – это бросок природы в сторону человека. И происхождение у всех одно – матери, мы все из одного и того же жерла; но каждый, будучи попыткой, будучи броском из бездны, устремляется к своей собственной цели. Мы можем понять друг друга; но объяснить может каждый только себя.
Глава первая
ДВА МИРА
Я начну свою историю с одного происшествия той поры, когда мне было десять лет и я ходил в гимназию нашего города.
Многое наплывает на меня оттуда, пробирая меня болью и приводя в сладостный трепет, темные улицы, светлые дома, и башни, и бой часов, и человеческие лица, и комнаты, полные уюта и милой теплоты, полные тайны и глубокого страха перед призраками. Пахнет теплой теснотой, кроликами и служанками, домашними снадобьями и сушеными фруктами. Два мира смешивались там друг с другом, от двух полюсов приходили каждый день и каждая ночь.
Одним миром был отцовский дом, но мир этот был даже еще уже, охватывал, собственно, только моих родителей. Этот мир был мне большей частью хорошо знаком, он означал мать и отца, он означал любовь и строгость, образцовое поведение и школу. Этому миру были присущи легкий блеск, ясность и опрятность. Здесь были вымытые руки, мягкая приветливая речь, чистое платье, хорошие манеры. Здесь пели утренний хорал, здесь праздновали Рождество. В этом мире существовали прямые линии и пути, которые вели в будущее, существовали долг и вина, нечистая совесть и исповедь, прощение и добрые намерения, любовь и почтение, библейское слово и мудрость. Этого мира следовало держаться, чтобы жизнь была ясной и чистой, прекрасной и упорядоченной.
Между тем другой мир начинался уже в самом нашем доме и был совсем иным, иначе пахнул, иначе говорил, другое обещал, другого требовал. В этом втором мире существовали служанки и подмастерья, истории с участием нечистой силы и скандальные слухи, существовало пестрое множество чудовищных, манящих, ужасных, загадочных вещей, таких, как бойня и тюрьма, пьяные и сквернословящие женщины, телящиеся коровы, павшие лошади, рассказы о грабежах, убийствах и самоубийствах. Все эти прекрасные и ужасные, дикие и жестокие вещи существовали вокруг, на ближайшей улице, в ближайшем доме, полицейские и бродяги расхаживали повсюду. Пьяные били своих жен, толпы девушек текли по вечерам из фабрик, старухи могли напустить на тебя порчу, в лесу жили разбойники, сыщики ловили поджигателей – везде бил ключом и благоухал этот второй, ожесточенный мир, везде, только не в наших комнатах, где были мать и отец. И это было очень хорошо. Это было чудесно, что существовало и все то другое, все то громкое и яркое, мрачное и жестокое, от чего можно было, однако, в один день укрыться у матери.
И самое странное – как оба эти мира друг с другом соприкасались, как близки они были друг к другу! Например, наша служанка Лина, когда она вечером, за молитвой, сидела в гостиной у двери и своим звонким голосом пела вместе с другими, положив вымытые руки на выглаженный передник, тогда она была целиком с отцом и матерью, с нами, со светлым и правильным. А сразу после этого, в кухне или в дровянике, когда она рассказывала мне сказку о человечке без головы или когда она спорила с соседками в маленькой мясной лавке, она была совсем другая, принадлежала к другому миру, окружалась тайной. И так бывало со всем на свете, чаще всего со мной самим. Конечно, я принадлежал к светлому и правильному миру, я был сыном своих родителей, но куда ни направлял я свой взгляд и слух, везде присутствовало это другое, и я жил также и в нем, хотя оно часто бывало мне чуждо и жутко, хотя там обыкновенно появлялись нечистая совесть и страх. Порой мне даже милее всего было жить в этом запретном мире, и возвращение домой, к светлому – при всей своей необходимости и благотворности – часто ощущалось почти как возврат к чему-то менее прекрасному, более скучному и унылому. Иногда я знал: моя цель жизни – стать таким, как мой отец и моя мать, таким же светлым и чистым, таким же уверенным и порядочным; но до этого еще долгий путь, до этого надо отсиживать уроки в школе, быть студентом, сдавать всякие экзамены, и путь этот идет все время мимо другого, темного мира, а то и через него, и вполне возможно, что в нем-то как раз и останешься и утонешь. Сколько угодно было историй о блудных сыновьях, с которыми именно так и случилось, я читал их со страстью. Возвращение в отчий дом и на путь добра всегда бывало там замечательным избавлением, я вполне понимал, что только это правильно, хорошо и достойно желания, и все же та часть истории, что протекала среди злых и заблудших, привлекала меня гораздо больше, и если бы можно было это сказать и в этом признаться, то иногда мне бывало, в сущности, даже жаль, что блудный сын раскаялся и нашелся. Но этого ни говорить, ни думать не полагалось. Это ощущалось только подспудно, как некое предчувствие, некая возможность. Когда я представлял себе черта, я легко мог вообразить его идущим по улице, открыто или переодетым, или где-нибудь на ярмарке или в трактире, но никак не у нас дома.
Оценил книгу
Особая злость была у меня на Макса Демиана.
Все это время я не видел его.Безмерной любви в литературе не испытываю, пока что, ни к одному из писателей, кроме Гессе. На данный момент именно в творчестве этого гениального немецкого писателя я нахожу себя. Герман Гессе – необычайный талант, мастер слова и мысли, ибо ему было по силам заглянуть, развернуть и обличить в слова настолько глубокие идеи. Не отступлюсь от своего мнения о том, что несмотря на порой сложный язык написания некоторых отрывков и направления к различным именам, личностям, учениям, расшифровку которых приходилось каждый раз искать – книги Гессе необходимо начинать читать именно в период становления личностью и первых размышлений о том, кто же ты есть или кем хочешь стать, потому что его книги действительно помогают в осознании этого. Мне уж точно.
В книге, по идее, два главных героя, а также те, кто появляется лишь на пару глав, но тоже играет определенную роль и приносит свои изменения. Но упуская тот факт, что повествование ведется лишь от одного из главных героев – внимание мое определенно было приковано ко второму. В любом случае, именно о нем гласит название – Демиан. Кто же такой Демиан? А черт его знает. С первых страниц он загадка и неспроста ли слово “демонический” так созвучно с фамилией сей личности? Неспроста. Неспроста потому что именно эта демоническая сторона Демиана до такой степени подчинила себе героя-рассказчика, что мыслить и принимать независимые решения он уже был не в состоянии, гадая, каково занятие Макса в данную секунду, далеко ли он, пытаясь объяснить и определить для себя суть каждого его действия. Гессе гений для меня после этой книги – возможно ли лучше описать душевные переживания человека, его внутренние противостояния и скитания от стороны плохого к стороне хорошего? Возможно - лучше данных описаний в романе проработан лишь образ Макса Демиана. Макс Демиан – человек, которому посвящена добрая половина повествования. Его внешность порой описывается до мельчайших подробностей, вплоть до оттенка губ и кожи, волос, странной искорки в глазах или же напротив – пустоты и стеклянности его взгляда, устремленного как бы внутрь, в себя. Макс Демиан – человек, чьи мысли идут вразрез с устоявшимися идеями и нравами и чем также захватывают разум Синклера и читателя. Необычным мыслям и взглядам Демиана отведено важное значение. Они удостоены в романе большого внимания. И наконец, Макс Демиан – человек, который после всего этого все равного остается не менее сложным и непонятным мне героем, образ которого не хочется разбирать по полочкам, потому что в загадочности и порой демоническом его настроении заключается сам шарм.
“Я, во всяком случае, ощущал в этом вкус мысли, вкус революции” – я, во всяком случае, минимум в восторге от романа и поставлю себе за цель отыскать его в бумажном варианте, дабы он жил на моей полке рядом со Степным волком и всякий раз наталкивал на мысль о прочтении вновь. Столько в нем еще требующего понимания.
“Особая злость была у меня на Макса Демиана. Все это время я не видел его” – особая злость остается у меня на Макса Демиана, как на личность отсутствующую и нереальную. Превеликое желание отыскать похожего собеседника и обсудить с ним все интересующие стороны жизни.
А пока, позвольте мне поддаться слабости - взять фамилию Демиан и обитать с ней на этом сайте.
Оценил книгу
Темы самопознания и поиска человеком своего "Я" проходят красной нитью через все полотно творчества Германа Гессе. Так же немецкому писателю свойственно закладывать в свои произведения автобиографические нотки. Не стал исключением и роман "Демиан".
История духовного поиска Эмиля Синклера, представленная в книге, пожалуй, не отличается большой оригинальностью. Это довольно частое явление, когда люди, сталкиваясь в период юношеского взросления с "враждебной" окружающей средой, теряют себя "прежних наивных" и не могут найти свое оптимальное "Я" - то самое, которое позволило бы максимально реализовать собственный потенциал в новых и непривычных условиях. Как следствие - в наличии все кризисы и терзания, присущие периоду молодости. Это время сплошных вопросов без ответов.
Со временем часть терзающихся принимает потребительскую модель жизни, предложенную обществом, и тупо "сливает" всякий духовный поиск. Другая часть бросает вызов этому миру и начинает вести зачастую бесшабашный и маргинальный образ жизни, ища смысл с помощью разных видов "допинга". И лишь немногим везет найти своего Демиана - учителя, который мог бы указать хотя бы направление пути к своему духовному росту. И тут дело не в том, что Демиан - это конкретный человек, который все расскажет и научит как надо . На самом деле Демиан - это собирательный образ наставничества, который обретает в очень многих вещах, например, в книгах или искусстве.
Человек может умереть духовно задолго до своей физической смерти. Явление это нередкое, а в западной культуре иногда и приветствуемое. Как же не допустить гибели своего духовного начала? Готовых рецептов, конечно, нет, но автор делает вывод, что оптимальная духовная самореализация человека возможна в двух проявлениях: в любви и в творчестве, в двух компонентах нашей жизни, не знающих никаких границ и вполне доступных для каждого.
Герман Гессе - ярый противник мещанства, а значит его автобиографичные герои, ищущие себя, всегда стоят над остальными. Это и привлекает к Гессе как хорошо знакомое, ибо, чего греха таить, все мы любим выделять себя из масс и часто ставим себя любимых выше других, и в тоже время отталкивает, так как этот снобизм раздражает нас в других.
После эпичной, но недопонятой "Игры в бисер", близко принятого к сердцу "Степного волка" и любимой "Сиддхартхи", "Демиан" показался мне все же несколько блеклой работой у Гессе. Но в целом, автор, как и всегда, впечатляет широтой и глубиной своих взглядов, ясностью мысли и качеством художественного слога. А главная ценность книги, видится мне, в ее функции катализатора мыслительных процессов о вечном. О душе человеческой.
Оценил книгу
Птица выбирается из яйца. Яйцо - это мир. Кто хочет родиться, должен разрушить мир.
Я люблю Гессе за взгляд в глубину личности, за попытки разгадать, переосмыслить, понять себя. Это уже вторая его книга для меня. Первая была "Сиддхартха", поэтому я не могу их не сравнивать. Для меня "Демиан" прозвучал как пролог к "Сиддхартха", и я не удивилась, обнаружив, что второй был написан через три года после первого.
В Демиане мы наблюдаем метания и становления молодого человека, которые многим будут очень близки и понятны. Ищущая и страдающая молодая душа пытается выбраться из кокона и найти себя, понять кто она и для чего она здесь. Это само по себе интересно, но Гессе еще свойственен мистицизм, который очень создает свою особенную атмосферу. Единственное, что мне не понравилось - это приписывание себя к "избранным" в конце повести, вынашивание собственной уникальности и неповторимости, превосходства над другими обывателями и мещанами. С моей точки зрения, ничего "уникального" в главном герое нет - он прошел общие для всех ступени развития и метания, стадии формирования личности, разве что более глубоко их переосмысливал и переживал, чем это делают другие. Сиддхартха же кажется мне более зрелым и глубоким произведениям, несмотря на то, что оба мне понравились.
Жизнь каждого человека есть путь к самому себе, попытка пути, намек на тропу. Ни один человек никогда не был самим собой целиком и полностью; каждый, тем не менее, стремится к этому, один глухо, другой отчетливей, каждый как может...