Родился в Москве, в семье экономистов авиационного завода. С 1949 по 1953 гг. учился в МСХШ. Один год проучился в Минском художественном институте, ещё год - в Академии художеств имени И. Е. Репина в Ленинграде, откуда был исключён. Поступил на постановочный факультет Ленинградского института театра, музыки и кино имени Н. К. Черкасова, где завершил образование. Ученик известного художника и театрального деятеля Николая Акимова. До 1960 года фактически работал «в стол», искал своё место в искусстве. В 1956 году известный художник и куратор нонконформистского искусства Владимир Слепян организовал первую неофициальную выставку Целкова. На следующий год в рамках Московского фестиваля молодёжи Целков участвует в работе свободной площадки художников в Парке культуры имени Горького, где лично познакомился со многими будущими коллегами и единомышленниками.
1960 год стал поворотным в творчестве художника. Он впервые написал своего персонажа, которого условно назвал Мордом (от слова «морда»). Картина «Портрет» принесла автору широкую известность и включила Целкова в круг ведущих художников неофициального искусства. С тех пор Целков хранит верность одной теме, изображая в том или ином виде фигуры и образы с деформированными человеческими лицами, напоминающие зловещие маски или человекоподобных мутантов. В его портретах чувствуется внутренняя взаимосвязь с модным в 60-е годы суровым стилем, а также неопримитивистами и поздним Малевичем.
Вот как рассказал о своём открытии сам художник: «Я написал не портрет отдельно взятого субъекта, а портрет всеобщий, всех вместе в одном лице - причём до ужаса знакомом. И сразу же понял, что мне указана моя дорога. Мне случайно удалось сорвать маску с человечества. Более полувека я пишу оборотную сторону человеческой личности, которая никогда не была показана в изобразительном искусстве. В моём персонаже есть эгоизм, злоба, тоска. Я изображаю его таким, каким он остаётся наедине с самим с собой или один на один с врагом. Поскольку он - существо всемирное, то никогда не умрёт. Я открыл в человеке то, что в нём действительно бессмертно. Он представляет собой как бы новую человеческую расу, совмещая в себе одновременно и гуманиста, и анти-гуманиста, и в нём нельзя разделить оба начала».
Большую роль в биографии Целкова сыграла его дружба с поэтом Евгением Евтушенко, который стал страстным поклонником и пропагандистом творчества художника среди советской либеральной интеллигенции. В 1961 году Олег Целков переехал в Москву, где в Институте атомной физики имени Курчатова состоялась его первая официальная выставка. С 1970-х годов художник стал активно выставляться в Европе и США.
Его активность и популярность нонконформиста не могла не раздражать идеологическое руководство СССР. В 1977 году власти предложили Целкову покинуть родину. С тех пор мастер живёт в Париже, но французского гражданства не принял, решив остаться апатридом с нансеновским паспортом.
Игорь Дудинский
Персональные выставки
2004 Русский музей, Санкт-Петербург
2011 Олег Целков. XXI век. Галерея Lazarev Gallery, Санкт-Петербург
2014 Бубновый Туз.
Коллекци
Галерея современного искусства ARTSTORY, Москва
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург
Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, Москва
Музей Другое искусство, РГГУ, Москва
Новый музей, Санкт-Петербург
Музей Stedelijk, Амстердам, Нидерланды
Музей Olympic, Лозанна, Швейцария
Фонд культуры «Екатерина», Москва
Zimmerli Art Muzeum, Нью-Джерси, США
В 2001 году в Париже Олег Целков так написал о себе и своем творчестве:
«…После десятилетия упорных и бесплодных трудов в 1960 году я написал свою первую, – первую свою, – картину с двумя лицами «Портрет». С нее и начинается мой, как говорится, творческий путь.
Я впервые, – и первый, – случайно «стянул» с лица лицо «по образу и подобию» и увидел – ЛИЦО. Потрясению моему не было предела.
Я написал как бы портрет, однако, не портрет отдельно взятого субъекта, а портрет всеобщий, всех вместе в оном лице и – до ужаса знакомом.
Я сразу же, – сразу! – понял, что мне указана моя дорога.
А набор формальных приемов, – форма, – обозначились тоже сразу же: упрощенный, примитивный рисунок; спектральный «вечный» обжигающий цвет; гладкая, контрастная растушевка тона, но самое важное, – ШАБЛОННОСТЬ как основа основ. Исключалось все свободное, импровизационное, необязательное: никаких «гениальностей», «вдохновений», «взрывов», никаких эффектных взмахов кисти. Анонимность в законченности. Гладкость безликого ремесленника….
26 апреля, в галерее русской живописи АВА (http://abagallery.com/) открылась персональная выставка живописи Олега Целкова, на которой было педставлено 48 работ художника. Впервые нью-йоркской публике представилась возможность познакомиться со столь репрезентативной экспозицией Олега Целкова, сформированной из коллекций галереи «АВА» и других частных западных собраний.
На открытии выставки, среди гостей присутствовали: Ольга Шмитт, дочь Олега Целкова, Юз Алешковский, Сати Спивакова. (фотография слева)
Владелец галереи АВА, Анатолий Беккерман рассказывает «Мое личное знакомство с Олегом Целковым произошло в Париже в 1988 году. Нас познакомил известный коллекционер и мой давний знакомый Александр Глейзер. К тому времени в моей коллекции уже были полотна Целкова, – я был давний поклонник его таланта. Я помню, как впервые поразили меня, его, написанные дерзкими, фантастическими, анилиновыми цветами полотна, в которых доминировали пронзительные и невероятные лица. Олег Целков, уникальный, единственный в своем роде художник и я безмерно рад, что наша выставка даст возможность зрителям соприкоснуться с завораживающей магией его творчества, с его самобытными и неповторимыми работами, наполненными глубоким философским смыслом»
Вот уже более полу века Олег Целков находится на авансцене современного искусства. Интерес к его творчеству высок и неизменно стабилен. Его можно назвать одним из самых продаваемых современных художников из бывшего СССР. Причем, не только «продаваемых», но и самых дорого-продаваемых. К примеру, 12 июня 2007 года, на лондонском аукционе Sotheby’s была вставлена его картина “Пять масок”, с начальной ценой $120-160 тысяч, и успешно продана в несколько раз дороже. В свое время эту картину у художника купил знаменитый коллекционер Георгий Костаки.
Олег Целков вспоминает: «В 1957 году он купил у меня две картины. За одну заплатил месячную зарплату моего отца – то есть, 150 рублей, а за другую – моей мамы – 100 рублей. Для художников по тем временам это были большие деньги. Картина стоила рублей двадцать. Костаки сказал, что одну он оставляет себе, а вторую – подарит канадскому послу. И совсем недавно работа, попавшая к послу, вернулась из небытия. На аукционе «Макдугаллс» ее продали за 279 тысяч долларов.»
Автопортрет
Отношение художника к своему успеху у коллекционеров всегда было достаточно спокойное, можно сказать философское. Один раз и на всегда он решил что живопись для него это главное, в независимости – будет она приносить ему деньги или нет.
В этом контексте любопытна история описанная Сергеем Довлатовым в одно из его рассказов о том, как Целков продавал свои картины на сантиметры знаменитому драматургу Артуру Миллеру.
Вот как комментирует сам художник этот рассказ: «Сергей Довлатов рассказал об этом, превратив историю в сжатую новеллу, в которой все неточно, но все так. Когда я начал продавать картины, то придумал такую схему. Как бухгалтер, я рассчитал, сколько картин я делаю в течение года, посчитал их площадь, сколько уходит на них материала. Дальше я поставил себе месячную зарплату уборщицы, которую я разделил на квадратные сантиметры. И мой квадратный сантиметр что-то стоил – не помню сколько. И тогда я говорил покупателю «Вот мой сантиметр столько стоит. Измерь картину, умножь и узнаешь цену. А если тебе это дорого, смерь маленькую, получишь другую цену».
Олег Целков принадлежит к поколению художников шестидесятников. Он является одним из родоначальников нонконформизма, благодаря которому смогла сформироваться новая жизненная концепция творческого индивидуализма, обладающая, ранее невозможными в условиях советского тоталитаризма, дерзким и независимым мировоззрением и безудержной жаждой свободы самовыражения.
Олег Целков родился в Москве в 1934 году. В среднюю художественную школу поступил совершенно спонтанно без всякой предварительной подготовки и закончил ее с отличием. Затем учился в Минском художественном училище, в Институте Живописи, скульптуры и Архитектуры им. И.Е. Репина, но творческая независимость и желание идти своим путем, проявившиеся в нем с юного возраста, не позволили закончить ни один из этих учебных заведений. Его исключали отовсюду, пока режиссер Николай Акимов не пригласил Олега на свой театрально-постановочный факультет Ленинградского института театра и кино. Так художник получил высшее образование.
Олег Целков и Еагений Евтушенко на одной из рек Сибири
Несмотря на сложный независимый характер, а может быть и благодаря ему, творческий путь Целкова складывался достаточно успешно. Он рано был замечен в художественной среде, как на родине, так и за рубежом. Найденная им своя, очень личная и самобытная тема вела по жизни и позволяла развивать и высказывать то, что интересовало его больше всего, в независимости от страны проживания и благосклонности обстоятельств.
Евгения Евтушенко, всю жизнь был близким другом Цеккова, любил его творчество, покупал картины и всегда старался помогать молодому художнику. Он писал: «Жутковатая сила, живучесть есть в этом русском художнике, прошедшем школу магазинных очередей, коммунальных кухонь, битком набитых трамваев, школу страха перед ночным звонком в дверь, школу хрущевских криков на художников, школу разгрома выставки на пустыре бульдозерами при Брежневе, школу не-выпускания за границу, не-выставления и не-покупания картин, школу бесчисленных исключений, запрещений, угроз».
Первая персональная выставка Целкова состоялась в 1965 голу в институте атомной физики имени Курчатова. С 1970 года его картины, вывезенные из СССР, начали, выставляется в Европе.
В 1977 году Целков принял предложение властей покинуть СССР и с тех пор живет в Париже с нансеновским паспортом – в статусе человека без гражданства. На западе он сразу стал востребованным, а в скором времени известным и хорошо продаваемым художником.
В 2004 году прошли его юбилейные персональные выставки в Третьяковской галерее и Русском музее. В 2005 г. О.Целков стал единственным проживающим на западе художником, награжденным престижной российской премии «Триумф».
На нынешней выставке, в галереи АВА, представлены полотна, написанные Целковым в период с 1961 по 2008 годы. Экспозиция позволяет познакомиться с работами имеющим отношение ко всем творческим периодам жизни Целкова, и тем самым, проследить развитие и трансформацию мастерства и философии художника.
«В картинах советского периода мой герой, которого держат за глотку, агрессивен вследствие своей несвободы. Он и страдающий, и безжалостный. На Западе он потерял эту агрессивность. Его черты сделались расплывчатыми. Но стержень остался тем же. В моих работах, созданных на Западе, не стало больше гуманизма, больше добра или любви.» – Олег Целков
Олег Целков ошеломляет зрителя монументальностью полотен, написанных режущими глаз красками, эпатирующими и одновременно завораживающими образами огромной внутренней силы и страсти. Его картины необыкновенно эмоциональны, они бьют по нервам, нарушая душевное равновесие и погружая зрителя в нереальный, но узнаваемый мир персонажей, созданных фантазией художника, чьи характеры хорошо знакомы и понятны людям во всем мире.
Картина Целкова из коллекции Ирины и Александра Вольгер
«Я случайно сорвал маску с человечества. Более полувека я пишу оборотную сторону человеческой личности, которая никогда не была показана в изобразительном искусстве. В этом человеке есть эгоизм, злоба, тоска. Я изображаю его таким, каким он остается наедине с самим с собой или один на один с врагом. Это существо всемирное, которое никогда не умрет. Я открыл в человеке то, что в нем действительно бессмертно. Он представляет собой, как бы новую человеческую расу, являясь одновременно гуманистом и анти-гуманистом, и в нем нельзя разделить эти два начала. – Олег Целков»
Выставка Олега Целкова, галерея АВА, Нью-Йорк, 2013
Персональные выставки Олега Целкова: Галерея Эдуарда Нахамкина, 1979, Галерея Георгия Оаврова-Таненбаума, 1982; Галерея Георгия Лаврова, Париж, Фпанция, 1982; Галерея Altes Rathaus, Германия, 1883, Галерея Sloane, Денвер, США, 1989; Галерея Connaught Brown, Великобритания, 1991, 1995; Третьяковская галерея, Москва, 2004; Государственный Русский музей, Санкт-Петербург, 2004; Олег Целков. XXI век. Живопись 2000 – 2010 (арт-галерея «Lazarev Gallery», Санкт-Петербург, 2011); Лучшие друзья мужчины в произведениях российских художников (галерея Slone. Денвер, США, 2011); Олег Целков. XXI век. Живопись 2000 – 2010 (арт-галерея «К35», Москва, 2012); Прошлое не бывает мертво. Это даже не прошлое – У. Фолкнер (галерея Slone. Денвер, США, 2011-2012), Олег Целков, галерея АВА, Нью-Йорк, США, апрель 2013.
«По моему мнению, Олег Целков – наиболее выдающийся русский художник послевоенного времени.» – Иосиф Бродский.
Text and photos from a opening night of Oleg Tselkov’s exhibition by Tatyana Borodina
Любая перепечатка текста или использование авторских фотографий возможно только с разрешения автора проекта .
ABA Gallery, New York, 2013
Почти полвека назад Целков нашел для своих картин героя - вселенского совка, который за все это время в сущности не изменился. В этом убедился корреспондент "Известий", посетивший Олега Целкова в его парижской мастерской.
В Лондоне началась русская неделя. Крупнейшие аукционные дома мира - Sotheby"s, Christie"s, MacDougall"s, Bonhams - выставляют на торги сотни работ наших художников. Это и классики во главе с Репиным и Айвазовским, и современные мастера. Среди них Олег Целков, который более 30 лет живет в Париже. Оставшись без советского гражданства, он не захотел иметь ни российских, ни французских документов и все это время живет с нансеновским паспортом, какие выдавались беженцам. Это не помешало ему получить различные российские награды и знаки отличия.
Глядя на Сезанна, я думал: "Что за мура!"
вопрос: Год назад ты напророчил, что рынок современного русского искусства рухнет. Так оно, похоже, и происходит...
Ответ: Я не специалист по рынку. Я плохо себе представляю, каким образом организуются цены и каким образом диковинных художников возносят в вершинный ряд. Я просто удивился его подъему и решил, что в этом есть элемент случайности.
в: Ты один из немногих наших живописцев, сохранивший на аукционах прежний уровень цен.
О: Как говорил мой товарищ, художник, "я просто счетчик себе набил". Меня еще в 1957 году все знали в Питере, а когда я переехал в 60-м в Москву, ко мне в Тушино каждый день на трамвае приезжали посетители. Всякие среди них были, но я никому не отказывал.
в: Один из крупнейших в мире арт-дилеров Давид Нахмад, в коллекции которого аж пятьсот Пикассо, только что заявил: "Современное искусство - это сплошное надувательство".
О: Давным-давно в Эрмитаже была выставка Пикассо. Тогда мне это показалось таким убожеством, выдрючиванием, бездарностью! Да еще его работы были обиты какими-то реечками, а я привык видеть картины в золотой раме! А сейчас я понимаю, что Пикассо временами гениален. До Пикассо в том же Эрмитаже выставляли Сезанна. В России его никто не видел, его имя шептали по углам. Репродукции продавали поштучно, вырывая из книг. Глядя на Сезанна, я хлопал глазами и думал: "Люди с ума посходили, что ли? Что за мура!".
в: Значит, через полвека то, что сегодня выглядит "чушью собачьей", может стать гениальным?
О: Возможно, это окажется шедевром, и мы получим от него большое эстетическое удовольствие. А его творца объявят новым Сезанном или Пикассо. Есть же современные гениальные художники. Например, умерший американец Барнетт Ньюман уже классик. Он брал гигантский холст, справа рисовал на нем две черные линии, а через четыре метра - одну линию пунктиром.
в: И ты считаешь это гениальным?
О: Да. И я скажу тебе, в чем гениальность. Он неспроста берет холст 3х7 м. Ньюман осмеливается создать пространство, где нет ничего. Он создает новую гармонию, которую мы, может быть, встречали в природе. Одно дерево стоит здесь, другое - там. А посередине пусто - небо без облаков.
в: Я тебе такую же гармонию могу изобразить прямо сейчас.
О: Не сможешь! Вот посажу тебя и скажу: "Попробуй! Только так, как это до тебя никто не делал". И ты не сумеешь. Потому что надо знать все, что было сделано раньше, и придумать нечто принципиально новое.
Нормальный человек должен быть серым
в: Твои работы всегда имели политическую окраску, вписывались в "развенчивание" коммунистического строя.
О: Это не так. Я развенчиваю совковость, существующую во всех странах и эпохах. Человечество в целом - серое. Впрочем, нормальный человек должен быть серым. Звезды с неба хватают единицы. И бывают очень несчастны. А серость позволяет себя дурачить властям и откликаться на клич "Бей жидов, спасай Россию!". Когда человек один, ему трудно проявиться, а в стаде он чувствует себя сильным.
в: То есть совок - явление универсальное и бессмертное?
О: Так всегда было, есть и будет. Но есть эпохи, когда совковость приобретает доминирующее значение. Совок - потерянное существо, несчастное и страшно агрессивное. Оно ненавидит соседа, у которого корова не сдохла, ненавидит того, кто сумел денег нахватать.
в: Правда, что ты отказался от звания российского академика?
О: Отказался. Я считаю, что получать звания могут только военные. У них так поддерживается дисциплина, приказной порядок. Я не могу себе представить "народного художника Франции Пабло Пикассо".
в: А в советскую эпоху были замечательные мастера?
О: Безусловно. Например, Петров-Водкин, Кончаловский, Крымов, а также очень талантливые - Коржев, Пластов. Из работ тех, кто был совсем советским, назову картину Лактионова "Письмо с фронта". Она получилась помимо воли автора - такие вещи бывают. В ней поразительное мастерство и настроение.
в: Мэтр Илья Кабаков писал, что в свое время Целков в глазах московских художников был подобен Моцарту в классической легенде: картежник, гуляка, "черная богема", но сколько написал и как бессознательно гениально...
О: Я с 20 лет являюсь пьяницей. Сейчас я перешел на ежевечернюю выпивку, а раньше, бывало, пил с 8 утра. Я знаю, что такое пивные ларьки, знаю, как алкаши, опухшие и дрожащие от утреннего холода, ждут кружку пива. И в подъезде я пил из горла вермут за рубль двенадцать, доставая бутылку из кармана пальто. Но я никогда не пьянел и не валялся на земле. Я могу выпить безумно много.
в: Винные подвалы в твоем парижском доме не пустуют?
О: Нет. Каждый день бегать за бутылкой я не люблю. Поэтому заказываю оптом 25 винных сосудов с краником по 10 литров в каждом.
в: Неадекватность результатов намерениям - вот что характерно для художников 1960-х годов, утверждал тот же Кабаков.
О: Намерений быть не могло - мы жили в консервной банке, в фанерном ящике. Не знали, что было вокруг. Какие могут быть намерения у человека, который букв не знает? Но стремление не быть в системе было практически у всех.
в: Некоторые зубоскалы утверждают, что с годами ты становишься похож на героев своих картин.
О: Я стал наголо бриться, мои глаза превратились в щелочки, как у героев моих картин. Большинство художников пишут лица, похожие на их собственные. Нам свойственно придавать свои черты персонажам - и в этом нет ничего плохого.
в: Мне кажется, в твоих работах есть что-то от Гоголя...
О: Наверное, есть. Гоголь ведь фантасмагоричен. Правды, как таковой, в нем нет. Возможно, у меня тоже нет правды. То, что я делаю, - это байка, притча, сказ.
в: Удалось ли тебе самовыразиться за более чем полвека творчества?
О: Раньше, когда парусник приближался к берегу, на мачту забирался юнга и кричал: "Земля!". Так и я в свои 74 года могу крикнуть: "Вот она, земля!". Правда, я не до конца осознаю, что делаю. Чем больше мне лет, тем меньше я понимаю, куда я шел.
в: Тебе что-нибудь мешало в Советской России - строй, идеология?
О: Я сделал так, чтобы мне не мешал никто. Я нигде не работал и даже нигде не учился, мог заниматься только творчеством. Режиссер Николай Павлович Акимов подарил мне свой плакат с надписью: "Дорогому ученику, который учился совсем не тому, чему я его учил".
в: Когда Пикассо спросили, откуда идет его искусство - от сердца или от ума, он ответил: "От яиц". А ты что можешь сказать об истоках своего творчества?
О: Иногда я смотрю на работы какого-то художника и думаю: "Хороший во всех смыслах, но вот на яйца слаб". Сам я, стоя у холста, чувствую себя вот таким конем с яйцами - сильным, крепким, настоящим.
Не люблю, когда меня целуют в губы
в: Тридцать с лишним лет назад ты перебрался в Париж. Но родина тебя не забывает - то одну награду вроде "Триумфа" тебе подкинет, то другую. А ты от нее, родины, дистанцировался...
О: Я вообще дистанцировался от всего на земле, включая родину. Предпочитаю иметь отношения дружеские. Я не люблю, когда меня целуют в губы.
в: По случаю твоего 70-летия на родине - в Третьяковке и в Русском музее организовали твои выставки.
О: Нашелся человек, который взял на себя все расходы. Но вообще у меня нет любви к выставкам. Вот если через 50 лет кому-то придет в голову сделать мою экспозицию в престижном месте, я "оттуда" скажу: "Вот это да, старик! Жму себе руку!". Если искусство настоящее, то со временем оно всплывет - пусть даже из-под земли. Однажды Мандельштам сказал своей жене: "Если я напишу гениальные стихи, не надо их записывать. Они просто на ветру. Они не умрут". Так и холсты: если гениальные, они не умрут.
в: На выставку Пикассо, которая последние дни в Париже работала круглосуточно, очередь стояла и в два часа ночи. Искусство стало массовым зрелищем, ширпотребом. А раньше оно волновало, звало.
О: Искусство вообще волновать и звать никуда не должно. Волновать и звать должны политики и ораторы. Искусство - это письмо в бутылке, брошенное в море жизни для последующих поколений..
в: В Париже идет выставка русского авангарда из коллекции грека Георгия Костаки. Он ведь покупал твои работы?
О: В 1957 году он купил у меня две картины. За одну заплатил месячную зарплату моего отца - 150 рублей, а за другую - моей мамы - 100 рублей. По тем временам это были большие деньги. Картина стоила рублей двадцать. Одну картину он оставил себе, а вторую подарил канадскому послу. Совсем недавно работа, попавшая к послу, вернулась из небытия. Ее продали на аукционе за 279 тысяч долларов.
в: Художники ревниво относятся к успехам своих коллег. Ты, наверное, не исключение?
О: Я не радуюсь и не интересуюсь их успехами, ибо то, что они называют успехом, для меня никакой не успех. Будущее все покажет.
в: Но ты же ходишь на выставки коллег?
О: Хожу. Бывает, промелькнет мысль: "Жаль, что меня не выставили". Но я стараюсь гнать ее подальше. У каждого человека собственный путь, судьба, удача. И еще неизвестно, где удача, а где неудача.
в: Разве ты человек, лишенный тщеславия?
О: Нет, я человек, лишенный глупости.
Главное - быть подальше от властей
в: Считаешь ли ты сегодня своей родиной Францию?
О: Мой дом, моя нора - и в парижской квартире, и в деревне, в Шампани. В деревне я и за ворота не выхожу, для прогулки мне хватает дворика. Из квартиры мне тоже досадно выходить на улицу. Что я там не видел? Только башмаки протирать. Но каждый четверг - это мой день отдыха - я хожу по галереям.
в: И что же тебя там удивило в последнее время?
О: Современное искусство полно неожиданностей. Всегда натыкаешься на что-то необыкновенное. Изобретают уже не картину, не скульптуру, а нечто пространственное. Я не понимаю, где галерейщики находят таких художников?! Один, например, создал ведьму, которая сидит на корточках, расставив ноги, в очень неприличной позе. У нее из шеи рога оленьи растут, а на рогах бельишко сушится...
в: В чем счастье художника - сказать новое слово? Оставить свой след?
О: Во-первых, не быть ни от кого зависимым. Во-вторых, не быть академиком. В-третьих, не быть богатым. Потому что богатство жизнь не облегчает, а очень отягощает. Но самое главное - быть подальше от властей, от государства, армии, суда. И жить не на Елисейских Полях, а там, где живут нормальные люди.
в: У тебя нет ни российского, ни французского гражданства. Почему ты решил остаться апатридом и жить с нансеновским паспортом?
О: Это не поза, а принцип. Я отказался брать французский паспорт. Франция - прекрасная страна, которая приютила меня. Зачем я буду ее оскорблять, выдавая себя за французика из Житомира?! Первая русская эмиграция не брала французского гражданства. Я продолжаю их традицию. Мне говорят: "Паспорт - это формальность". Согласен, формальность. Я дурак, но уважаю себя за подобную дурость. Я не какая-то б... которая за три копейки каждому дает.
Целков отдал жизнь на алтарь искусства: почти 60 лет пишет без выходных (найдутся ли еще такие?). Творчество не мешает ему жить с красавицей женой во Франции и выпивать каждый вечер бокал вина. За этим делом и застаю его в парижской квартире-мастерской. Присутствие художника выдают только его залитая краской одежда и мольберт с недописанной картиной.
— Олег Николаевич, почему без фартука работаете? Не жалко кашемировый кардиган? Весь в краске!
— Для меня одежда не имеет ценности. Что попалось под руку, то и надел. Об это же вытираю руки во время работы. Краска — не грязная, отстирается…
— Сейчас показывают ваши работы разных лет на выставках в парижской галерее и московском Новом Манеже. С 1990-х лица заметно мутировали, обзавелись дополнительными глазами… Это болезнь или прозрение?
— Я начал делать лица в 1960-м. Случайно. В поисках своего художественного пути нарисовал странное лицо. Не абстрактное, как у кубистов, разбитое кубиками. Человеческое, но ничье. Вдруг понял, что вижу в нем привлекательную загадку. Это человеческий портрет, но с искажениями. По сей день у меня нет ответа, что это за лица, что с ними происходит и какого они качества. Пишу их всю жизнь. Ежедневно.
— Порыв?
— Нечто наподобие полового влечения. Когда вы в кого-то влюблены, но не потому, что он самый красивый, а вас тянет именно к этому человеку. Как у Высоцкого: «Она ж хрипит,/Она же грязная,/И глаз подбит,/И ноги разные,/Всегда одета, как уборщица…/— Плевать на это —/Очень хочется!».
С женой Тоней в 1970-е. Из личного архива.
— Однако ваша любимая женщина — актриса. Да еще какая — Антонина Боброва!
— В первую же встречу позвал ее замуж. Я был пьян так, как умеет это русский человек, и устало глядел в телевизор. Вдруг на экране появляется женщина такой неземной красоты, что я выдал себе: «Это моя! Моя жена». Тоня была уже известной актрисой, играла в тот момент в пьесе Гончарова «Обрыв». Тем же вечером мы с друзьями пошли в гости к Белле Ахмадулиной — и Тоня оказалась там. Я подошел к ней, взял за руку и призвал в свидетели окружающих: «Вы ведь все знакомы с моей женой, не так ли?..» Актриса не подала удивления. Она последовала за мной. С того дня мы не расстаемся.
— Возникало желание изобразить любимую женщину?
— Если и возникало бы, то к моему творчеству это отношения никакого не имеет. Я могу параллельно и фокусы на улице показывать, но это не значит, что я одновременно и фокусник. Мое творчество — это только то, что меня влечет.
— Есть галеристы, которые имеют дело с вашим творчеством и позволяют говорить, что вы пишете лица, потому что ничего другого не получается…
— Что говорят галеристы — для меня неважно. Это не профессионалы, а случайные люди. У них другой профессии не случилось, и они стали открывать галереи, думая, что вот тут-то найдут сладкую жизнь и деньги. Чтобы говорить о творчестве художника, надо его знать. И не просто общаться и две картины увидеть, а знать детально: от начала до конца. Тогда можно делать выводы. Вот когда я посмотрел книгу со всеми картинами Архипа Куинджи, то могу сказать, что это художник несостоявшийся, но с задатками к гению.
С внуком Максимом в своей парижской квартире. Из личного архива.
— Изучив живопись по книге, можно делать такие выводы?
— Да, хотя я не искусствовед, не критик и не посетитель выставок, поэтому размышлений по поводу творчества других художников у меня быть не должно.
— В каких музеях вас можно встретить?
— Ощущаю себя проклятым художником. Этот термин родился у французских поэтов ХIХ века, так как они везде были не ко двору. Со мной — так же. Выставлять меня неприятно, я мешаю, многим не нравлюсь. Как художник. Говорю только о картинах. Их никуда не берут. Постоянно они нигде не висят.
— Вас в Москве частенько выставляют. Подделки тоже бывают…
— Меня подделывают порядка 20 лет. Несколько подделок мне привезли друзья. Думаю, эти вещи не имеют коммерческого успеха, потому что они плохие. Серьезный фальсификатор на моем пути не встречался. Это ребятишки, которые, видимо, думают, что сделают несколько работ и заработают случайно большие деньги. Ведь они видят, за сколько на аукционах, например в Лондоне, уходят мои картины («Мальчик с воздушными шариками» ушел на MacDougall’s за £238,4 тыс. — «МК»).
— Тем не менее был случай, когда даже специалисты не смогли определить, подделка перед ними или ваш подлинник.
— Понимающих и знающих людей мало. Со мной тоже такое было в 20 лет, когда я жил в Питере и пришел на выставку Сезанна. Не на открытие, когда ничего не видно, а когда в зале — ни души. Я был очень оскорблен тем, что увидел. С моей точки зрения, Сезанн был тогда наивысшей дрянью. Дураком я был, что с меня взять. Ничего не знал о художнике, не понимал, как смотреть… Имеющий глаза в большинстве случаев слеп. Имеющий уши — глух. Имеющий голос — не певец.
"Портрет с вилками" 2002 года. Из личного архива.
— Это из Библии известно.
— Это и без Библии известно. Увиденное должно наложиться на опыт, понимание, чувствование… Когда я переехал во Францию, начал ездить по сотням городов мира. Ни одной площади, ни одного дома не помню, а смотрел глазами. Так и картины: посмотрел — и забыл. Чтобы сказать, что ты что-то видел, надо вникнуть в это и попытаться разобраться. Чтобы смотреть потом Сезанна, мне пришлось приложить уйму усилий. Для начала — унять возмущение. Я ведь решил, что меня за идиота принимают, гадость показывают…
— Что сейчас о Сезанне думаете?
— Не думаю о нем, так как не искусствовед. Но понимаю его и чувствую. Рассказать картину, как и музыку, невозможно. «Анну Каренину» — тоже. На такой сюжет 100 писателей могут написать роман, но Толстой будет один. Не переплюнешь Льва Николаевича, как и Пушкина, в литературе. Это такая высота! Они с этим родились. «Академиев не кончали», как говорил Чапаев. Маяковский приехал в Москву, спустившись с Кавказских гор. Все детство прожил там, слышал кавказскую речь, а приехал русским поэтом. Необязательно изучать язык. Можно его изучать — и все равно не уметь писать. Это врожденное. Маяковский уже в первых произведениях был гениален, хотя это не было понятно сразу. Когда он умер, Демьян Бедный написал про него: «Жил как хулиган и умер как хулиган».
— Вас тоже считают хулиганом…
— Элементы хулиганства во мне есть.
— По-вашему, художниками рождаются?
— Я родился. Если ты настоящий художник, в тебе просыпается твой стиль. Этому не научить. У меня и не было учителей, я не жил рядом с Третьяковкой, чтобы в нее ходить в детстве. Впервые попал туда в 15 лет, когда поступал в художественную школу. Год там прокрутился и стал творить. Мне велят рисовать гипс, а я не могу. Неинтересно. Знаменитый педагог Павел Чистяков, учивший Сурикова и Репина, говорил: «Пока он на лавке в длину — можно пороть; когда он уже поперек — надо кончать это дело». Обычно лет в 15 уже поздно учить. Это, конечно, условно. Вон Нуреев приехал из Казани и занялся балетом в 10 лет. Немыслимо!
— Эрик Булатов жил рядом с Третьяковкой — и...
— Это другой тип художника. Он приехал ко мне в деревню с альбомчиком и тремя цветными карандашами. Посидел в саду и говорит: «Я твою розочку нарисовал». Он склонен к учебе, теоретизированию, к пониманию того, что делает. Я бы тоже хотел понимать, что я делаю, но не получается.
С Эриком Булатовым и Оскаром Рабиным. Из личного архива.
— Вас, как Эрика Владимировича, тянет постоянно в музеи?
— Меня никогда в музей не тянет. Хотя были художники, перед которыми я провел много-много лет. Учился в художественной школе — кстати, вместе с Булатовым, — и был бесплатный вход в Третьяковку. Она прям напротив школы была. Я почти каждый день смотрел только «Боярыню Морозову» Сурикова, «Пустынника» и «Видение отроку Варфоломею» Нестерова. По сей день считаю эти картины великими живописными шедеврами мирового масштаба.
— А копировали Малевича...
— Никогда его не любил. Не могу внутри себя ввести Малевича в разряд художников. Он для меня — деятель искусства, который в силу ряда обстоятельств, им не придуманных, попал в самую точку мирового искусства ХХ века. В этой точке могло быть очень много художников, даже поважнее Малевича. Он вообще при жизни не считался великим художником.
— Зачем же его копировали?
— Как ученик художественной школы договорился с хранительницей Русского музея посмотреть в запасниках его работы. Мне было около 19. Всех заодно тогда там посмотрел. Никакого впечатления не произвел Кандинский, ни малейшего, Шагал, так, комическое, а Малевич, который мне совсем не понравился, привлек мое самое большое внимание. Объяснения не имею. Нет, вспоминаю… Тогда я как будто бы от него услышал или даже сам себе сказал его голосом: «Олег, ни у кого не учись, никому не подражай, делай только свое». И я вышел окрыленным. И совсем окрыленным продолжил свою жизнь. Тогда же я сделал копию маслом, чтобы почувствовать Малевича ближе.
— Где эта копия?
— Недавно мне ее показали в Русском музее. Сказали, что не атрибутирована. Я говорю: «Может, это моя. Я ее тайно делал и недоделал. Могу подписать». Гвозди свои узнал, здоровенные. Тоненьких в магазине не было, да и крупные с трудом доставали. Холст тоже мой: грубый такой, льняная бортовка — такую портные использовали. Холсты тогда были только для художников из Союза. Нам, ученикам и всяким с улицы, вход туда был закрыт.
— Вам пытались дать звание?
— Никаких званий у меня нет. Зато есть правила: нигде не работать, не иметь званий, орденов. Что это за слова такие — народный художник Украины? Пикассо хохотал бы, если его назвали бы «народный художник Франции» или «академик Пикассо». Художники все равны. У них не должно быть звездочек и званий. У них может быть или не может быть только успех у публики. Это от художника не зависит. Публика выбирает. Например, я не считаю Айвазовского величайшим художником, но, судя по публике, он, безусловно, таким является. Эти бутафорские моря по сей день считаются прелестными. Сколько им уже лет, а они все никак не постареют, потому что почти всем подходят. Со мной — иначе. Как-то один режиссер купил мою картину и повесил ее над кроватью сына. Мальчик скоро пожаловался: «Папа, я возле нее спать не могу». Я сказал этому режиссеру: «Какое ты право имел над сыном вешать эту серьезную вещь? Это что, елка тебе?! Дурак ты, а не отец!»
У Артура Миллера в 1980-е. Из личного архива.
— Легко расстаетесь с работами?
— Абсолютно. Первым моим покупателем на Западе стал Артур Миллер (драматург, муж Мэрилин Монро. — «МК»). Его привел Евгений Евтушенко в мою московскую мастерскую. Она была настолько крохотная, что приходилось пользоваться перевернутым биноклем, чтобы взглянуть на свои картины хотя бы с небольшого расстояния… Миллер присмотрел работу и попросил назвать цену. Я тогда, даже если ничего не продавалось, принципиально брал дорого и попросил пятьсот. Миллер удивленно спросил: «Рублей?» Я нахально ответил: «Ну не копеек же!». Коллекционер имел в виду доллары…
— Писали на заказ?
— Никогда. Это самое главное, что я освоил от Малевича: никогда не зарабатывай живописью деньги, то есть не пиши на заказ.
— Вы чаще здесь работаете или в деревне?
— Полгода живу здесь, полгода — там. В квартире вещи небольшие, чтоб можно было выносить. Главное — повернуться на лестнице. Когда-то сам это делал, теперь — грузчики. В деревенском доме самые большие картины — 3 на 4 метра.
— Что-нибудь выращиваете в деревне?
— Нет, иначе окрестные крестьяне будут приводить своих детей не на картины смотреть, а смешить их моей картошкой…
— Они к вам ходят как к художнику?
— Все. Я там знаменитый. Мэр просит сделать выставку. Это деревушка Шампань-Арденны на востоке Франции, где произошла битва около Арденн в Первую мировую. Снаряды летели и крошили людей. «Рыцари» сражались на конях, кричали «ура!» и оставляли за спинами мясорубку… Здесь же стоит завод, на котором изготовлялись все металлические решетки для Парижа. Сейчас там нет цивилизации, забытый Богом край.
— Вам там не одиноко?
— Нет, ведь я не один: жена, дети, внуки. Товарищи приезжают, крестьяне в гости заходят. У меня большая бочка вина стоит, стаканы. Кто бы ни зашел — всех угощаю. Вино — как лекарство. Хотя сейчас пью мало, старый уже…
— Устроите в деревне выставку?
— Не хочу. Эти вещи культурным людям непонятны. А что вы хотите от французских крестьян?!
— Скажите что-нибудь, чтобы мы их лучше поняли.
— Все, что скажу, — вранье. Не потому что я врун, а потому что у меня нет ответа и трактовки. Этим должны заниматься искусствоведы. У меня нет прародителей. Хотя перед моими глазами стояли массивные художники. Я опирался на мощь Рубенса, на заветы Малевича…
— Когда я зашла, вещал Первый канал. Так следите за происходящим в России?
— Слежу, потому что не могу с утра до вечера только и делать, что писать картины как сумасшедший.
— У вас прекрасная библиотека!
— Книги уже только листаю. Считаю, что читать их труднее, чем смотреть картины. Я очень мало книг прочел, зато по 34 раза. Зощенко знаю всего наизусть — феноменальный прозаик! Он, как и я, не собирал архив. Каждый раз переправлял рассказы и не фиксировал эти изменения, на память рассчитывал. Его тексты немного разные. Лет десять назад решил перечитать «Преступление и наказание». И что же? На первой странице я начал перечитывать по нескольку раз первый абзац. Обдумывал — в том числе сами слова, как они вяжутся, где стоят знаки препинания… И понял, что для настоящего прочтения этого романа мне нужно отдать всю жизнь. Это я сделать не могу, да оно и не нужно.
— Почитываю своего приятеля Юза Алешковского, который в книжках говорит по одному, а по телефону — только матом. Иосифа Бродского, с которым был дружен. У Евгения Евтушенко есть замечательные стихи. Сергея Довлатова, у которого есть штук пять смешных обо мне вещей. Я столкнулся с ним в Вене, когда он тоже уезжал за границу. Не знал, что он писатель. В тот момент слышал, что он большой пьяница и страшный любитель подраться. Он был жутко огромный парень. Но еще большим драчуном был его брат. Он был выше ростом и меньше весом, но сильнее Сергея. Чтобы его развеселить, я рассказывал ему байки, в том числе как Евтушенко привлек ко мне коллекционера. Все это — за рюмкой водки. Я пил, а он — нет, ему тогда было нельзя. Он тогда выходил из кафе, чтобы записать все в записную книжку, и сделал потом юмористическую стройную новеллку.
— А вас что вдохновляет?
— Точно не быт. Я им никогда не интересовался, как и жизнью других людей, Москвы или Парижа… Мне совершенно неинтересно, что происходит вокруг. Даже если я не успевал сбегать на большую интересную выставку, не сильно переживал. Мне как художнику это ничего не дает. Вообще, я человек, который с 15 лет живет только со своими картинами. В окружении семьи и товарищей. С таким же успехом, как в Париже, мог бы жить в любой другой стране. Меня сюда судьба забросила.
— Вы здесь больше 40 лет. Думали вернуться?
— Нет. Мне было плохо в СССР. Как только перелетел границу, наконец вздохнул. Вылетал с филькиной грамотой. Прожил здесь 40 лет без паспорта. По всему миру мотался. Вот ведь как живешь! Прелесть! Квартиру снял без документов, дом купил — все официально. Никто не докучает. Нет милиционеров, которые валяют дурака и просят проследить за соседями. Тут полицейские за порогом стоят, если что-то случается, потому что им запрещено входить…
С женой Тоней, художником Андреем Бартеневым и дочерью Ольгой.
— Вы счастливы?
— Очень! Я счастливец, отмеченный Богом. Посудите сами. С 15 лет попал на свою дорогу. Вырос в самой простой семье. Никогда интеллектуалом не был. Сразу сказал себе: картины для денег не делать. Хотя не знал тогда, что такое картины. Я сейчас мучаюсь, пытаюсь понять, откуда эта принципиальность. Но уже тогда понял, что функционировать в обществе никак не буду: ни в Союзах художников, ни на собраниях. Так что ко мне относятся стихи Пушкина: «Ты царь: живи один./Дорогою свободной/Иди, куда влечет тебя свободный ум,/Усовершенствуя плоды любимых дум,/Не требуя наград за подвиг благородный./Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;/Всех строже оценить умеешь ты свой труд./Ты им доволен ли, взыскательный художник?»
Справка «МК»
Родился в 1934 г. в семье экономистов, работавших на авиационном заводе. С 1949 по 1953 гг. учился в МСХШ. Год проучился в Минском художественном институте, еще год — в Академии художеств им. Репина в Ленинграде, был исключен. С 1977 г. живет в Париже. Работы находятся в собраниях Третьяковской галереи, Русского музея, Эрмитажа, Музея Стеделийка (Амстердам), Музея Циммерли Ратгерского университета (Нью-Джерси) и др., входят в коллекции Михаила Барышникова, Артура Миллера, Игоря Цуканова. Крупнейшая в России частная коллекция работ Целкова принадлежала Евгению Евтушенко.
Биография:
Родился 15 июля 1934 года в Москве в семье экономистов, работающих на авиационном заводе.
С 1949 по 1953 учился в МСХШ. Один год проучился в Минском художественном институте, ещё год — в Академии художеств им. И. Е. Репина в Ленинграде, был исключён. Был принят в Институт театра и кино, где завершил образование.
В 1956 благодаря усилиям Владимира Слепяна, прошла первая квартирная выставка Олега Целкова в Москве.
В 1961 году переезжает в Москву.
В 1965 в Институте атомной физики им. Курчатова в Москве состоялась первая официальная персональная выставка.
С 1970-х годов выставляется в Европе и США.
В 1977 году принял предложение «властей» покинуть СССР. Живет в Париже.
В 2004 году прошли персональные выставки в Русском музее и в Государственной Третьяковской галерее.
Начиная с 1960 года, с картины «Портрет», в течение последующих сорока лет в живописи разрабатывает один единственный сюжет — образы деформированного человеческого лица и фигуры, напоминающие зловещие маски или человекоподобного мутанта. Его портреты стали своеобразной реакцией на новые формальные приемы сурового стиля. Особая черта его картин — «шаблонность», крупный масштаб и яркие анилиновые цвета. На творчество повлияли современные примитивисты и поздний Малевич.
Произведения Олега Целкова - это узнаваемое и невероятно статусное искусство. После вынужденной эмиграции из СССР в 1977 г. художник обосновался во Франции. Там он, ранее не интересовавшийся историей живописи, бросился изучать музейные коллекции, выставки, салоны, литера-туру… Все эти впечатления помогли ему еще больше уверовать в свет своей звезды. «Мой персонаж, родившийся в России, продолжает жить на чужбине, матерея», - высказался автор в одном из своих интервью.
С 2007 года начались многочисленные сенсационные продажи картин Олега Целкова на ведущих аукционах мира. Самой дорогой вещью нонконформистов оказались жгуче-фиолетовые плакатные «Пять лиц» (223 194 фунта) и работа «Мальчик с воздушными шариками» (238 406 фунтов) - такие данные зарегистриро-ваны на аукционе MacDougall’s в 2007 и 2008 годах. Картины Целкова при видимой простоте практически невозможно подделать - повторение многочисленных тонкостей, нюансы перехода цвета и света, сложная фоновая палитра легко выдали бы чужую руку. Для творчества Олега Целкова специалисты предполагают обычный ценовой «карьерный рост», свойственный произве-дениям признанных художников, - 20-25% в год, а для лучших произведений и шедевров - больше 50% в год (по материалам ARTinvestment.RU) .
На выставке «ОЛЕГ ЦЕЛКОВ. XXI ВЕК» в Арт-галерее «К35» (2012) демонстрировались произведения художника 2000-2010-х гг.