Вступительный раздел
В последнее время появилось много новых публикаций об истории советской музыки.Они представляют собой большой интерес не только в музыкальном, но и в историческом, политическом, социокультурном, социопсихологическом плане. Начнем с того, что вопрос о принадлежности композиторов именно к советской музыке не так прост, как кажется. Возникает проблема: как следует разделять советскую музыку - соответствующую требованиям коммунистической идеологии и методу социалистического реализма, или ту, что была создана в советское время, но большей частью находилась под запретом, а также подвергалась необоснованной уничтожающей критике партийно-государственных органов.
В самом начале становления советской музыки сложилась непростая ситуация: наиболее авторитетные музыканты или уже умерли, или после революции уехали из России, а те, кто остались: А.К. Глазунов, Н.Я. Мясковский, Р.М. Глиэр, М.М. Ипполитов-Иванов, А.Д. Кастальский, были отодвинуты на второй план. На первый же план выдвинулись композиторы-песенники: А.А Давиденко, братья Покрасс и другие. А.К. Глазунов, уехавший в 1928 году за границу, на родину так и не вернулся, а Кастальский после произведений, принадлежавших к духовной музыке, в советское время сочинил “Гимн труду”, “В.И. Ленину”, “Красная Русь”. Многие из советских композиторов не имели достаточного образования, но были “правильными” выразителями новой идеологии. А к середине 1930-х годов советская музыка стала делиться на официальную и теневую. Над искусством был жесткий контроль, причем осуществляли его люди, к музыке и искусству никакого отношения не имевшие. Так Л.М. Каганович на встрече с украинскими музыкантами сказал: “Я считаю, что вы, советские композиторы, находитесь в лучших условиях, чем ваши коллеги по “могучей кучке”, потому что если у них идеологом был Стасов, то у вас идеологом является вся партия”.
От композиторов требовалось творческое единомыслие. В 1936 году появляется статья “Сумбур вместо музыки”, в которой критиковали выдающееся произведение Д.Д. Шостаковича оперу “Леди Макбет Мценского уезда”. А в 1947 году А.А. Жданов подверг публичной “порке” самых талантливых, ярких и самобытных композиторов - Мясковского, Прокофьева, Шостаковича и Хачатуряна.
На нашем уроке мы постараемся решить поставленную проблему на примере жизни и творчества С.С. Прокофьева. Обилие новых, ранее не опубликованных материалов пробуждает интерес учащихся к предмету музыкальной литературы, заставляет обратиться к самообразованию, без которого невозможно сегодня полноценное обучение, приобщение к культуре, истории, целостное восприятие художественно-исторического процесса.
Цель: развитие целостного восприятия художественно-исторического процесса в советской музыке 30-50 годов двадцатого века.
Задачи:
- Образовательная - закрепление биографии С.С Прокофьева;
- Развивающая - развитие умения анализировать новые историко-художественные факты, обогащение образа эпохи новыми фактами;
- Воспитательная - воспитание навыков самообразования.
Форма организации работы на уроке: групповая.
Тип урока: комбинированный.
Комплексно-методическое обеспечение: экран, музыкальный инструмент, компьютер, диски, нотные сборники, учебники.
Характеристика группы:
- Седьмой год обучения;
- Учащиеся фортепианного отделения;
- Возраст обучающихся 14-16 лет.
План урока:
- Организация учащихся н6а урок;
- Повторение биографии (просмотр м\ф);
- Возвращение Прокофьева на Родину (1936 год);
- Произведения этого периода;
- Музыка для детей;
- Время, власть, художник (30-е - 50-е годы);
- Композитор и культурная жизнь этого периода;
- Прокофьев - традиции и новаторство;
- Прокофьев - “солнечный богач” (обращение к сказочным сюжетам);
- Воспитательная роль музыки Прокофьева в нашей жизни.
Ход урока
1. Организация учащихся на урок.
Ппиложение 1 (Звучит марш из оперы “Любовь к трем апельсинам”)
Рисунок 1 (С.С. Прокофьева - крупнейший композитор XX века)
Преподаватель: Здравствуйте, ребята. Сегодняшний урок музыкальной литературы мы посвящаем одному из крупнейших композиторов XX века Сергею Сергеевичу Прокофьеву. Его не случайно называли “солнечный богач”. Для его музыки характерна ясность мысли, чистота образа, характерная токкатность, афористичность музыкального стиля. Это сказывалось и в том, что он подписывал свое имя только согласными буквами - П. Р. К. Ф. В.
Это символические буквы ПРКФВ - ничего мимолетного, ничего случайного, все отчетливо, точно, совершенно.
2. Повторение биографии (просмотр м\ф).
На прошлом занятии вы получили задание - повторить биографию Прокофьева.
Кто хочет рассказать?
Особенность и одна из задач нашего урока состоит в том, что ребята, пользуясь новыми поисковыми возможностями, изучали тему самостоятельно.
Ученик : В своей домашней работе я пользовался не только учебником, но ещё и интернет-ресурсами, и обнаружил очень интересный, на мой взгляд, материал: С.С. Прокофьев “Мультипликационная автобиография для детей и не только”. Этот мультфильм сделан белорусскими авторами в 2011 году. Он привлекает многоплановостью решения - обращением к авангардной живописи, современной Прокофьеву, точной передачей настроения музыки композитора и его литературного таланта, который ярко проявляется в его “Автобиографии”. Ее я использовал при подготовке к уроку.
Предлагаем вашему вниманию найденный материал. А мультфильм “Мультипликационная автобиография для детей и не только” я принёс для просмотра на урок (просмотр мультфильма).
Преподаватель: Молодец. Действительно очень интересный материал. Ребята, вы видели и мультфильм, и портреты Прокофьева. Насколько точно авторы передали образ времени, образ музыки композитора, образ самого композитора.
3. Возвращение Прокофьева на Родину.
После того, как Прокофьев 9 лет курсировал между Россией и Европой, композитор в 1936 году возвращается на Родину автором таких масштабных произведений, как оперы: “Игрок” (по Ф.М. Достоевскому), “Любовь к трем апельсинам” (по Карло Гоцци), “Огненный ангел” (по В.Я. Брюсову), как балеты: “Сказка про шута, семерых шутов перешутивших” (по русским народным сказкам), написанный в “кубистическом” духе “Стальной скок” (посвященный революционным событиям в России), “Блудный сын”. А так же первых симфоний, среди которых знаменитая “Классическая”, сонат для фортепиано, концертов (отметим, что четвертый, написанный для левой руки, был посвящен австрийскому пианисту Паулю Виттгенштейну, потерявшему руку на Первой мировой войне.
Рисунок 2 (Виттгенштейн - пианист)
Для этого пианиста, восхищаясь его мужеством, сочинил свой концерт и Морис Равель. Прокофьев и Равель отдали должное этому уникальному пианисту, сумевшему вернуться на сцену после тяжелого ранения.
Советское правительство и лично И. В. Сталин были заинтересованы в возвращении такого крупного художника на Родину. Прием Прокофьева организовывал лично Генрих Григорьевич Ягода, главный сотрудник советских спецслужб. Он же был и организатором страшных сталинских репрессий, которые коснулись многих представителей советского искусства.
Рисунок 3 (Ягода - сотрудник советских спецслужб)
Агенты спецслужб, пытаясь вернуть С.С. Прокофьева в СССР, начали работать сначала с его женой, Линой Кодиной, обещая ей карьеру певицы в Советской России. Она должна была повлиять на мужа, и вот Прокофьев вместе с женой и сыновьями, Святославом и Олегом, возвращается в Советскую Россию.
Рисунок 4 (Жена Лина с сыновьями)
Композитора на Родине встречали маршем из оперы “Любовь к трем апельсинам”. Концерты с участием Прокофьева были триумфальными, на одном из них присутствовал Сталин, который во всеуслышание сказал: “Наш Прокофьев!”. Такой теплый прием окончательно убедил Прокофьева в правильности выбора вернуться в СССР.
4. Произведения этого периода.
По возвращении на Родину Прокофьев создает свои лучшие произведения, в то же время, постепенно прекращая свою концертную деятельность. Он начинает сотрудничать с кинорежиссером Сергеем Эйзенштейном и сочиняет музыку для его кинофильмов “Иван Грозный” и “Александр Невский”. Несмотря на мировую известность, работы Эйзенштейна имели трудную экранную судьбу. За оригинальность суждений и через чур смелых (по мнению властей) сценических решений он находился под прицелом спецслубж.
Рисунок 5 (С. Эйзенштейн - кинорежиссер)
Значительное место в творчестве Прокофьева занимает историко-патриотическая тематика. Он пишет кантату “Александр Невский” на основе собственной музыки к одноименному кинофильму Эйзенштейна; посвященную Гражданской войне оперу “Семен Котко” (по повести В. Т. Катаева); во время войны создает монументальнейшее оперное сочинение “Война и мир” (по роману Л. Н. Толстого). После войны - оперу “Повесть о настоящем человеке” (по повести Б. Н. Полевого), а так же связанную с трагическими военными событиями Пятую симфонию (воспевавшую, по признанию самого композитора, свободного и счастливого человека, его могучие силы, благородство, духовную чистоту). За дирижерским пультом прокофьевских премьер стоит самый видный дирижер того времени - Николай Голованов.
Рисунок 6 (Н. Голованов - дирижер)
Прокофьев был не только композитором, но и, как уже было сказано ранее, концертирующим пианистом-виртуозом. Его фортепианное наследие представлено не только концертами для фортепиано с оркестром, но и сонатами, фортепианными циклами, яркими образными пьесами для фортепиано. Величайшие пианисты того времени: Владимир Софроницкий, Святослав Рихтер, Эмиль Гилельс - включали музыку Прокофьева в свой репертуар, отмечая энергию, светоносность его произведений.
Рисунки 7, 8, 9 (В. Софроницкий, С. Рихтер, Э. Гилельс - пианисты)
Сотрудничал Прокофьев и с такими великими музыкантами, как скрипач Давид Ойстрах и виолончелист Мстислав Ростропович. Для них он сочиняет сонату для скрипки solo, балладу для виолончели. Ростропович впоследствии многократно дирижировал произведениями Прокофьева.
Рисунок 10, 11 (Д. Ойстрах - скрипач; М. Ростропович - виолончелист)
В Советской России Прокофьев сочинил свои лучшие балеты: “Ромео и Джульетта” (по пьесе В. Шекспира), “Золушка” (по сказке Ш. Перро), “Сказ о каменном цветке” (по сказке П. Бажова). Премьеры балетов “Ромео и Джульетта” и “Золушка” танцевала величайшая балерина того времени Галина Уланова. На слайде она в роли Джульетты.
Рисунок 12 (Г. Уланова - балерина)
5. Музыка для детей.
С.С. Прокофьев уделял особое внимание произведениям для детей. Широко известна его симфоническая сказка “Петя и Волк” на собственный текст; писал он также и фортепианные пьесы для детей, песни на слова детских поэтов.
Ребята, кто-нибудь играл пьесы из фортепианного цикла “Детская музыка”?
Ученики: Да! “Пятнашки”, “Дождь и радуга”, “Шествие кузнечика”, “Ходит месяц над лугами”.
Преподаватель: А какую пьесы вы можете сыграть и рассказать о ней?
(Ученик играет пьесу “Ходит месяц над лугами”)
Ученик: В этой пьесе композитор рисует звуками музыки яркую картину природы. Мне понравилась мелодичность пьесы, красивый аккомпанемент, который создает таинственный колорит ночи.
6. Время, власть, художник (30-е - 50-е годы);
Преподаватель: Молодец! Давайте вновь вернемся к истории. Прокофьев пережил сложные, противоречивые 30е годы. Он остро ощущал участившийся, неровный пульс времени. Страна и он вместе с нею пережили невиданные испытания - Великую Отечественную войну. С.С. Прокофьев к этому времени был уже лауреатом четырех сталинских премий. 10 февраля 1948 года появилось постановление Политбюро ЦК ВКП(б), заклеймившее Прокофьева, Шостаковича, Мясковского, Хачатуряна, как формалистов, врагов народа, наносящих вред своей музыкой.
Для глубоко преданного музыке Прокофьева стало тяжелым ударом несправедливое публичное, непрофессиональное, подчеркнуто идеологизированное и позорное преследование за его же творчество. А. А. Жданов (член Политбюро) обвинил композитора в буржуазном декаденстве и пресмыкательстве перед Западом. А через 10 дней после постановления была арестована жена Прокофьева Лина. Она была объявлена шпионкой и приговорена к двадцати годам лагерей строгого режима. Ее отправили в находящийся за полярным кругом поселок Абезь недалеко от Воркуты.
Рисунок 13 (Лина - фотографии из уголовного дела)
Запрещение исполнения произведений Прокофьева, арест Лины - такой способ воздействия власти может сломать любого человека. Удивительно, что композитор мог еще что-то писать после этого. Политические обстоятельства не сломили композитора. Очевидцы событий тех лет свидетельствуют, что Прокофьев и в этой трудной ситуации держался с достоинством. Он продолжал работать: заканчивает стилистическую отделку оперы “Война и мир”, завершает работу над оперой “Повесть о настоящем человеке”. Несмотря на болезнь, сочиняет 9-ю фортепианную сонату, сонату для виолончели и фортепиано, клавир балета “Каменный цветок”.
7. Композитор и культурная жизнь этого периода.
Давайте же посмотрим как выглядела культурная жизнь того времени.
Рисунок 14 (Г. Рождественский - дирижер)
Ученик: Выдающийся дирижер Геннадий Рождественский вспоминает “Я прекрасно помню концерт в Большом зале консерватории. В первом отделении мой отец, Николай Павлович Аносов, дирижировал “Классической симфонией” и сказкой “Петя и волк”, а во втором отделении за дирижерский пульт встал Сергей Сергеевич, однако дирижировать он не мог, раздался гром артиллерийского салюта, возвещавшего очередную победу Советской Армии при форсировании Вислы. Присутствовавший в этот вечер в зале Святослав Теофилович Рихтер говорил: “...он ждал, и, пока пушки не умолкли, он не начинал дирижировать. Что-то было в этом очень значительное, символическое. Пришел какой-то общий для всех рубеж... и для Прокофьева тоже”. Пятая симфония передает его полную внутреннюю зрелость и его взгляд назад. Он оглядывается с высоты на свою жизнь и на все, что было. В этом есть что-то олимпийское...”.
В Пятой симфонии он встает во всю величину своего гения. Вместе с тем, там - время и история, война, патриотизм, победа...”. (Прослушивание фрагмента из 5 симфонии).
Преподаватель: Ребята, мы продолжаем разговор на тему “Художник и власть”. Какие еще примеры можете привести?
Ученик: В 1937 году Сергей Сергеевич сочинил “Кантату к 20-летию Октября” - грандиозную фреску для двух хоров и четырёх оркестров на слова К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина и И.В. Сталина. Это своего рода коммунистическая литургия, которая по драматическому плану воспроизводит схему католической мессы. Но музыкальное воплощение слов классиков марксизма-ленинизма было сочтено идеологически неприемлемым и “Кантата” была положена “на полку”.
Даже использование в музыке слов “Ленин”, “Сталин”, “Энгельс” не гарантировало политического успеха произведения. И первое ее исполнение состоялось в Москве только в 1966 году.
Ученик: На 60-летие Сталина Прокофьев откликнулся кантатой “Здравица”, исполнение которой стало кульминацией юбилейных торжеств.
Приложение 2 (“Здравица” Фрагмент фильма “Герои. Личное дело. Сергей Прокофьев”)
Преподаватель: Чтобы судить о произведении, давайте послушаем фрагмент из него.
(Прослушивание фрагмента кантаты Прокофьева “Здравица”. Дирижирует Геннадий Рождественский).
Ученик: Какая красива музыка. За что же так критиковали Прокофьева?
Ученик: А может быть композитор “покаялся”, проявил послушание и стал писать музыку, понятную для народа? Ведь говорил же Жданов, что “должна быть музыка прекрасна, должна быть музыка изящна”. Вот Прокофьев и старается упростить свой музыкальный язык. Ему и его семье надо же было на что-то жить. Произведения, написанные композитором за границей, не использовались, многие из тех, что он написал в советское время, так же были запрещены, сняты с репертуара, а композитором-песенником он себя не считал и им не был.
8. С.С. Прокофьев. Традиции и новаторство.
Преподаватель: Да, ребята, прослушанная нами музыка мелодична. Именно светлые, чистые, прозрачные, как родниковая вода, мелодии сочинял Прокофьев, признанный одним из наиболее оригинальных мелодистов своего времени. Причем, несмотря на пройденный композитором сложный эволюционный путь, он сумел сохранить необыкновенно рано сформировавшийся уникальный “прокофьевский” стиль и особый мелодизм. Надо сказать, что Прокофьев не был таким уж принципиальным “разрушителем” устоев музыкальных традиций. Новаторство его проявлялось в поисках обогащения мелодики и гармонии. Прокофьев работал в различных жанрах, старался все пробовать, что-то отвергать, но всегда оставался верным своей художественной совести и правде.
9. С.С. Прокофьев – “солнечный богач” (обращение к сказочным сюжетам).
Преподаватель: С.С. Прокофьев очень часто обращался в своем творчестве к сказке, к сказочным сюжетам. Как вы думаете, это случайно?
Ученик: Может быть, это давало возможность воплотить мечту композитора, рассказать о чем-то вечном, неподвластном времени? Например, “Золушка” - самый печальный и таинственный балет Прокофьева. Тема времени (“куранты”) звучит как предупреждение, строгость древнего завета, необходимость подчиняться ему вопреки всем мирским соблазнам. Вот и музыка С.С. Прокофьева, как признанного гения мировой музыкальной культуры, вопреки всему, живёт и будет жить, побеждая законы времени.
(Прослушивание фрагмента из балета “Золушка” - “Полночь”)
10. Воспитательная роль музыки Прокофьева в нашей жизни.
Преподаватель: Альфред Гарриевич Шнитке писал о композиторе: “Прокофьев дает нам пример того, как можно оставаться человеком в условиях, когда это почти немыслимо, как можно сделать жизненной целью преодоление повседневно-человеческого ради идеальной человечности”.
И давайте завершим наш урок знакомой вам музыкой: маршем из оперы С.С. Прокофьева “Любовь к трем апельсинам”. В этом марше сконцентрирована огромная энергия, непобедимое стремление к жизни (марш звучит все громче и громче).
Список литературы.
1. К. Бальмонт. Сонет “Ребёнку богов, Прокофьеву”.
2. Г.Н. Рождественский. Треугольники: Триптих. Москва, “Слово”, 2001г.
3. Вступительная речь тов. А. А. Жданова на совещании деятелей советской музыки в ЦК ВКП(б), 1948 г.
4. А.Г. Шнитке. Беседы, выступления, статьи. ч.10.
Поэт и исследователь Игорь Вишневецкий написал биографию Сергея Прокофьева. Отдельные главы, обнародованные в Сети, вызвали широкий резонанс и пристальное внимание - труд Вишневецкого огромен и фундаментален. Заведующий отделом культуры «Частного корреспондента» Дмитрий Бавильский расспрашивает исследователя о великих композиторах ХХ века. Автор рассказывает о своей книге, месте музыки в ХХ веке, о Стравинском и Шостаковиче.
- Игорь, кого вы считаете самым великим композитором ХХ века? Почему?
Стравинский соединял в себе дионисийское и аполлоническое начала, Прокофьев - волю и оптимизм, а Шостакович был олицетворением всего страдательного…
Вопрос коварный. Многие согласились бы на том, что величайший - это, наверное, Игорь Стравинский (сам он это слышал не раз при жизни и ни разу не опроверг). Стравинский соединил в своей музыке всё, что только возможно было соединить в его время: от церковных жанров до импрессионизма, от русской обрядовой песни до джаза, от мещанского романса XIX века до додекафонии, был и русским «варваром», и «культурным» западным европейцем, и проповедующим «эстетический радикализм» американцем, всех удивил, на всех повлиял, несколько раз сменил музыкальную физиономию до неузнаваемости.
Но по мне, формулировка «самый великий» спрямляет положение дел. Стравинский - не Моцарт, писал он без искромётной лёгкости, значительным мелодическим даром не обладал.
Ещё в 1920-е годы в Западной Европе стали раздаваться голоса, что если кто и пишет, как современный Моцарт, с классической ясностью, так это Прокофьев. Сам он любил повторять: «Я просто классический композитор, которого поймут через 50 лет».
- Как бы вы распределили роли в триумвирате Стравинский - Прокофьев - Шостакович?
Стравинский - умный мастер, знавший, что делает, и практически всегда достигавший успеха. Но это на поверхности. В аполлоническом интеллектуале, каким мир запомнил его по последним десятилетиям жизни, было дионисийское нутро, проявлявшееся во многих ранних сочинениях, и в поступках, и в бытовом поведении - всю жизнь.
Композитор Владимир Мартынов рассказывал мне, что его отец, занимавший одно время пост секретаря Союза композиторов, встречался со Стравинским за границей, кажется в Югославии, в 1960-е, и восьмидесятилетний композитор выпивал за разговором без особого труда бутылку водки.
Это вообще деталь, повторяющаяся в рассказах о великих, - достаточно вспомнить историю с бутылкой вина, осушавшейся престарелым, но бодрым Гёте на глазах у изумлённых посетителей его веймарского дома каждое утро.
«Это что, - говорили Мартынову-старшему присутствовавшие по поводу застольного поведения Стравинского, - а вот раньше он ещё и отплясывал на столе».
Представить Прокофьева и Шостаковича «отплясывающими на столе» после бутылки водки очень и очень трудно.
Прокофьев - страстный, волевой в музыке, воплощение трезвости и ясности в жизненном поведении.
Отказывался, как мы знаем, от чрезмерного курения и употребления алкоголя, принадлежал к рационально трактующей Священное Писание церкви «Христианской науки». Но вера в торжество разумного над хаотическим не раз подводила его: жизненный поток неразумен по своей природе.
Стравинский и Прокофьев постоянно оглядывались друг на друга. Первый из опасения, что младший соотечественник потеснит и переиграет его по известности и славе; Прокофьев же, зная, что многому может поучиться у старшего коллеги.
Шостакович глядел на обоих с восхищением, но если Прокофьев понимал масштабы таланта Шостаковича, то Стравинский делал вид, что такого композитора, как Шостакович, не существует.
Из всех троих Шостакович наиболее погружён в героический и ничтожный мир человеческого, и оттого у него так очевиден страх смерти.
Ни у Стравинского, верующего православного, ни у Прокофьева, убеждённого в соответствии с «Христианской наукой» в иллюзорности материального мира и связанных с ним страданий и смерти, такого страха нет в помине.
Подводя итог, можно сказать, Стравинский соединял в себе дионисийское и аполлоническое начала, Прокофьев воплощал волю и оптимизм, а Шостакович был олицетворением всего страдательного и одновременно протеста против страдательного положения, в которое часто бывал поставлен человек XX века.
- Как вы относитесь к утверждению, что в ХХ веке симфоническая музыка заменила России философию?
Я его принимаю. Не только симфоническая музыка, но музыка вообще, в том числе оперная и камерная, музыка популярная и прикладная, как и размышления об этой музыке на фоне тектонических сдвигов в обществе.
Ясно, что Россия тут шла следом за Германией. Сонатная форма у Гайдна, Моцарта, Бетховена с её столкновением и синтезом противоположностей - явление того же типа, что и троичная диалектика Гегеля (тезис - антитезис - синтез).
В России философия в прежнем академическом смысле утратила связь с реальными процессами, это задолго до музыкантов почувствовал Андрей Белый, высмеяв в собирательном персонаже Задопятове «передовые» профессорские умствования.
Кстати, себя Белый считал философом практического разума (так он определял поэтов) и начинал с имитаций музыки в прозопоэтических «симфониях».
- Почему для жизнеописания вы выбрали именно Прокофьева?
На мой взгляд, Прокофьев - наиболее жизненно полнокровный изо всех русских композиторов XX века. От лучших его сочинений остаётся ощущение почти физического счастья. Писать о таком художнике - большое удовольствие.
Мне также кажется, что я понимаю, почему Прокофьев уехал из России в 1918-м и почему вернулся обратно в 1936-м. Я тоже в начале 1990-х надолго уехал из России.
Революционное время, восхищающее нас быстротой перемен, не благоприятствует серьёзному творчеству. Точнее, оно даёт ему мощный импульс, но нужно держаться на расстоянии, чтобы тебя не выжгло. Прокофьев вернулся в СССР, когда, как он выражался, «советская революция» закончилась, наступил сталинский термидор.
Я думал о Прокофьеве многие годы. Недавно нашёл ученическую работу 1977 года о «Ромео и Джульетте», где, кстати, ссылаюсь на статью советского музыковеда Ивана Мартынова, рассказ которого о Стравинском только что приводил.
Жизнь Прокофьева делится на две части - до и после возвращения в СССР. Какой из этих периодов кажется вам более интересным и плодотворным?
Наиболее интересным мне представляется период с примерно 1917-го по примерно 1945 год: с начала революции и Гражданской войны (в которой Прокофьев симпатизировал белым) до окончания Второй мировой войны, на которое - а именно на атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки - Прокофьев откликнулся, безо всякой симпатии, саркастическим моностихом-перевёртышем: «Там уж уран! полки в резерв и клоп наружу! мат!»
Период этот включает как заграничные годы, так и время после возвращения в СССР. Это пора подлинного открытия себя, лучших прокофьевских опер - импровизационной «Любви к трём апельсинам», демонологического «Огненного ангела», второй редакции «Игрока» с сильным евразийским подтекстом (в 1920-е годы композитор активно общался с лидерами евразийцев), героико-революционного «Семёна Котко», поразительного по лирической чистоте «Обручения в монастыре», превышающей себя самоё сверхоперы «Война и мир», создававшейся как проекция на современность событий Отечественной войны 1812 года, гениальных, космически заклинательных кантат - «Семеро их», «Кантаты к ХХ-летию Октября», «Здравицы», Третьего фортепианного концерта, балетов, в которых один лучше другого и самый известный из них «Ромео и Джульетта», циклопической по мощи симфонической музыки от Второй симфонии до «Оды на окончание войны», музыки к фильмам Сергея Эйзенштейна, лёгшей в основу разрабатывавшегося ими совместно принципа «вертикального монтажа», камерной музыки, сочетавшей железную волю и пронзительный лиризм... Это почти весь Прокофьев, каким его любит слушатель.
Резкого стилистического перехода от досоветского к советскому периоду у Прокофьева не было. В жизни Прокофьев тоже стремился сохранить цельность и преемственность - не прерывал ни дореволюционных, ни заграничных контактов.
Потом началась холодная война, и свободное общение поверх границ стало абсолютно невозможным.
- Что бы вы ответили тем, кто считает музыку Прокофьева сложной?
Всякое настоящее искусство непросто, требует заинтересованного соучастия. В данном случае - вслушивания. Ведь музыка, как мы уже признали, оказалась для русских в XX веке чем-то вроде замены практической философии.
Наградой сделавшему усилие слушателю будут открывшиеся неожиданные смыслы, которые, может быть, перевернут наши представления о мироздании, о месте и возможностях человека в истории. Искусство должно изумлять и потрясать, и музыка Прокофьева способна на это.
Вступить в диалог с тем, что понятно легко и сразу, нельзя. Когда смыслы лежат на поверхности, охоты рыть под ними вглубь нет.
- Чем вызвано обилие книг и публикаций о Прокофьеве и его окружении в последнее время?
В отечественной культуре - пора переоценки наследия XX века, и именно поэтому золотой век биографического жанра. Наконец-то!
Прокофьев давно уже объявлен классиком, но знание о нём было неполным. До сих пор нет адекватного собрания его сочинений - музыкальных и литературных. Толком не издана колоссальная по объёму переписка.
Не полностью включён в исследовательский оборот огромный архив Прокофьева, распределённый между Российским государственным архивом литературы и искусства и Государственным центральным музеем музыкальной культуры имени Глинки.
Чрезвычайно интересны и материалы, точнее копии разнообразных материалов, собранные в архиве Сергея Прокофьева при Гольдсмитовском колледже Лондонского университета.
Практически всякий, кто обращается к архивным материалам, обречён обнаружить нечто неожиданное и новое.
Когда я, например, занялся сплошным чтением того, что хранится в РГАЛИ, для меня открытием стало то, что значительная часть бумаг - по-английски. Хотя Прокофьев не прожил в США и трёх лет (1918-1921) и бо́льшую часть зарубежного периода находился во Франции, английский стал для него вторым языком общения после русского.
Из отечественных публикаций отмечу серию прокофьевских сборников, издаваемых под редакцией учёного секретаря музея имени Глинки Марины Рахмановой.
Работу по популяризации наследия Прокофьева и его творческого окружения проводит руководимый Галиной Сахаровой Музей Прокофьева в Камергерском переулке (филиал ГЦММК), расположенный в доме, где Прокофьев жил в последний период жизни. В стенах музея регулярно проходят концерты и встречи с теми, кто помнит Прокофьева.
- Какими были отношения Шостаковича и Прокофьева?
Шостакович Прокофьевым восхищался, Прокофьев - очень интересовался и держал дистанцию. Его немного раздражала популярность Шостаковича среди так называемой советской интеллигенции.
Мышление советского человека оставалось Прокофьеву чуждым - он окончательно вернулся в страну летом 1936-го, когда удалось купить квартиру в Москве, и соглашался далеко не со всем, что происходило вокруг.
Ещё меньше он был склонен к страдательному, пассеистическому восприятию окружающего, столь свойственному Шостаковичу. С 1942-го примерно года, после феноменального успеха Седьмой симфонии Шостаковича («Ленинградской»), Прокофьев стал постепенно отодвигаться в сознании советских слушателей на второе место. Это его не могло не беспокоить.
- Вы находите Прокофьева «приятным» человеком? Смогли бы вы с ним подружиться?
Судя по тому, что мы знаем, Прокофьев был человеком открытым и честным, отвечавшим за свои слова и поступки, не способным на пустые комплименты, временами саркастичным, всегда готовым помочь делом, лишённым почтения к званиям и официальным заслугам. Приятным в светском смысле такого человека назвать нельзя, но преданность его друзьям и близким, умение, когда надо, прощать - несомненны. Подружиться с таким человеком - большая удача.
- Справедливы ли утверждения о том, что Прокофьев был высокомерным?
Если перечисленные качества создают образ человека высокомерного, то наверное, но я именно высокомерия в Прокофьеве и не вижу. В советские годы ему приходилось из осторожности скрывать природное, почти детское прямодушие за внешней неконтактностью и деловой сухостью.
Мог ли он быть откровенным с теми, кто завидовал ему и в 1948-м радовался «антиформалистической» травле? Резко негативные выступления тех, кто прежде прославлял его, после открытого прослушивания в конце 1948 года «Повести о настоящем человеке» - теперь, как мы знаем благодаря исполнениям Гергиева, прекрасной оперы - свидетельствовали о том, в какой лицемерной среде Прокофьеву приходилось существовать.
- Как сложилась бы жизнь Прокофьева, если бы он не вернулся в СССР?
Думаю, что она протекала бы неизмеримо обыкновеннее. Он точно не испытал бы тех взлётов и тех трагических моментов, той славы и той хулы, которая выпала ему в 30-40-е... Возможно, не случилось бы ухода из семьи, в котором сыграло свою роль и трагическое напряжение конца 30-х.
Как пианист, а концертирующим пианистом Прокофьев был великолепным, он уступал за границей в славе Рахманинову, как композитор - Стравинскому.
Роль знаменитого, но всегда остающегося на вторых ролях зарубежного русского была бы ему уготована до конца жизни. И это бы тяжело давило на соревновательного Прокофьева.
Прокофьев точно не написал бы той великолепной киномузыки, которую он создал для Эйзенштейна: а ведь в 1938-м, уже после возвращения в СССР, его звали писать и для Голливуда. Он не создал бы ни «Ромео и Джульетты», ни апокалипсической «Кантаты к XX-летию Октября», ни энциклопедической «Войны и мира».
Парижская музыкальная критика писала в начале 30-х, что Прокофьев во французской столице «практически гражданин». Здесь важно слово «практически»; формального признания Прокофьева окончательно своим со всеми вытекающими отсюда последствиями всё равно не происходило.
Думаю, что в такой атмосфере его ожидал бы творческий упадок.
- Насколько повлияла на музыку Прокофьева критика ЦК КПСС?
Постановление 1948 года о «формализме» в музыке и последовавший за ним арест его первой жены Лины Прокофьевой, с которой композитор расстался ещё в 1941-м, уйдя к Мире Мендельсон, сломили Прокофьева.
В конце концов композитор вернулся в СССР по доброй воле, в не лучшие для страны времена, и заслужить ярлык антинародного и непатриотического композитора, сознавать, что ты лично ответствен за тюремное заключение матери своих собственных детей, для Прокофьева, во всём доверившегося родной стране, стало непереносимым ударом. Жизнь, творчество лишались смысла.
Но Прокофьев был человеком прямым и искренним и поначалу воспринял эту критику как она есть.
На деле же с ним, а также с Шостаковичем, с Хачатуряном, с Мясковским и со многими другими просто сводили счёты гораздо менее талантливые коллеги.
Музыка, которую Прокофьев стал писать после 1948 года, напоминала его ранние сочинения. Это был Прокофьев чуть не полувековой давности, совсем другой композитор. Временами проглядывало что-то небывало-трагическое. Но Прокофьева, каким мы его знаем до 1948-го и который вызвал шквал «антиформалистического» огня, там было мало.
Оправиться от нанесённого удара он не смог.
Правда ли, что Прокофьев пользовался «двойным кодом», когда писал «правоверные» советские произведения (типа оперы «Повесть о настоящем человеке»), вкладывая в них совершенно несоветское содержание?
Прокофьев всегда подчёркивал, что пишет музыку качественную, то есть неодномерную. А где глубина, там и возможность свободных интерпретаций, неподконтрольные смыслы, пространство для мифа.
В «Повести о настоящем человеке», сознательно написанной на предельно неоперный текст, подобранный из повести Бориса Полевого, рассказывается не просто о советском лётчике-герое, научившемся летать без обеих ступней, но о преодолении человеком нанесённого войной тяжелейшего увечья, о способности даже в таком состоянии сокрушать власть пространства и времени - ведь полёт по воздуху граничит с магией, о рождении «настоящего человека», полноценного в своей сверхчеловеческой силе.
Именно об иллюзорности пространства и времени, болезней и страдания учила Прокофьева «Христианская наука». Магическая же сторона музыкального повествования подчёркивается постоянными - метафорическими - отсылками к чисто языческим образам становления и роста: музыка хора нашедших Алексея в лесу партизан «Вырос в роще дубок молодой» из первого действия оперы повторяется в сцене, где Алексей в госпитале обещает снова летать и стать «настоящим человеком». То есть к нему именно в этот момент возвращается мужеская сила (фаллический характер образов молодого дубка, роста, подъёма вверх не подлежит сомнению).
Советским человеком сам Прокофьев по складу своего сознания не был - ни до, ни после 1948 года. «Двойной код» просто от того, что под поверхностью для Прокофьева всегда лежало некое архетипическое содержание.
Когда начиная с 1948 года от него стали требовать именно ухудшения, уплощения собственной музыки, он искренне не понимал, как этого можно требовать. «Ведь я же пишу музыку качественную», - повторял он многочисленным знакомым.
Вот в этом-то и был корень «проблемы». Качественное искусство сложно. Им невозможно манипулировать для посторонних целей.
- Какой должна быть идеальная (или близкая к этому) биография?
Жизнь Прокофьева и его музыка протекали в удивительном единстве. Никакого раздвоения и надрыва тут даже представить себе не возможно.
Близкой к идеальной будет та биография, которая представит творчество Прокофьева в единстве с его эмоциональными, религиозными, политическими поисками, с попытками создать отечественный аналог вагнеровского «целостного произведения искусства», та биография, наконец, которая покажет, как тесно связаны были в нём музыкальное и литературное творчество.
Чистым композитором Прокофьев не был.
Вы больше известны как поэт. Как ваше поэтическое творчество помогало вам в написании биографии Прокофьева?
Я писал текст прозаический. А в прозе дыхание, даже построение фразы другие. Проза - для тех, кто способен на долгое дыхание. Моя исследовательская проза (так называемые статьи) гораздо больше помогла мне в развитии такого дыхания, чем стихи.
Но знание внутренних импульсов творчества удерживало меня от чрезмерного теоретизирования и заземляло представления о том, как в сознании Прокофьева возникал тот или иной музыкальный образ, мотив, сюжет. Законы у разных видов творчества похожи.
Гораздо больше мне помогли ранние занятия музыкой. Когда-то, лет тридцать назад, я мечтал стать композитором, всерьёз изучал историю и теорию музыки. У меня долгое время случались сны, в которых я в цвете и в виде партитур видел музыку, которая, сочиняясь сама по себе, буквально преследовала меня. Сны эти прекратились, как только я стал писать о музыке.
Мне кажется, что в литературе я сумел выразить себя лучше.
С Игорем Вишневецким беседовал Дмитрий Бавильский
2016 год – юбилейный для великого композитора Сергея Прокофьева и великого писателя Михаила Булгакова. Они родились в 1891, весной: композитор – в апреле, писатель – в мае. Оба – родом с Украины. Булгаков рвался за пределы страны, где ему было тесно, душно, – не пустили: об этом много написано. Прокофьев, напутствуемый Луначарским, счастливо уехал из постреволюционной России в 1918. Но он вернулся. Нет ни одной статьи, ни одной книги, посвященной жизни Прокофьева, в которой не ставился бы вопрос:
«Почему?» Почему вернулся из Европы – в несвободную страну в самые черные годы.
Была ли Судьба благосклоннее к нему?
Я категорически против бытового любопытства к биографии выдающегося человека. Но у каждого из великих есть такие жизненные моменты, о которых важно знать тем, кому они по-настоящему дороги. Причины возвращения Прокофьева в СССР так же значимы для понимания его творчества, как, к примеру, причины дуэли Пушкина и Дантеса для проникновения в глубины последних сочинений поэта.
Датой окончательного приезда композитора в СССР чаще всего называют 1936 год.
Характерная деталь: он принимает решение остаться в своей стране накануне 100-летия со дня гибели Пушкина.
Есть в таком совпадении некая двойственность. С одной стороны, это момент светлый: возвращение на родину было освещено именем великого поэта. С другой – словно мелькнула тень от тягостных последних дней жизни Пушкина.
1936 год стал самым пушкинским в творчестве композитора: он приступил к работе над музыкой к драматическим спектаклям «Евгений Онегин», «Борис Годунов», к кинофильму «Пиковая дама», над романсами на стихи поэта. После столь яркой, кульминационной страницы далее в жизни Сергея Прокофьева пушкинские ноты звучали неявно. А ведь могла бы родиться опера о Пушкине по булгаковской пьесе «Последние дни». Ее план обсуждался Прокофьевым и Булгаковым…
В конце 1920х-начале 1930х Сергей Прокофьев приезжал в Советскую Россию с концертами, приезжал, чтобы увидеть московскую и ленинградскую постановки оперы «Любовь к трем апельсинам». Даже получил советский паспорт. Конечно, это были официальные визиты, короткие визиты-праздники. Прокофьев не мог заметить ничего из того, что должно было насторожить его. Почти ничего. Крохотные «почти» все же мелькают в его дневниковых записях. Чтобы заметить, понять – требовалось время даже тем, кто жил здесь. В своем творчестве Прокофьев демонстрировал блестящие формы рационально-аналитической работы с музыкальным материалом, но он не был склонен к анализу практических жизненных ситуаций, тем более, к прогнозу их развития.
Композитор видел, что музыкальная жизнь на его родине кипит, его музыкой интересуются, она – звучит.
Для него была очень важна не просто возможность творческого самовыражения, но и общественный интерес, а именно: исполнение сочинений, полные залы на концертах, спектаклях, внимание прессы – одним словом, востребованность, признание.
Стоит уточнить: композитор вовсе не стремился к таким проявлениям успеха, которые свидетельствовали бы об артистическом самолюбовании. Уже много было сказано о доминировании экстравертных качеств в личности Прокофьева. Это справедливо. Но есть еще одна деталь: наверное, до последних дней музыкант сохранил некоторую детскость в отношениях с внешним миром. Ему дороги были моменты похвалы, поощрения – и это, я настаиваю, детская потребность, а не «взрослое» тщеславие. Как бы в молодости он ни бравировал своим «равнодушием» к реакции публики, без диалога со слушателем, без живого отклика он не мог обойтись.
В Европе Прокофьеву было не так просто добиться щедрой похвалы: рядом находился Игорь Стравинский, «молодые французы». Интерес к композитору как к «музыкальной диковинке» из Страны Советов постепенно угасал. Он это чувствовал и стремился к другой ситуации. Может быть, это стремление сыграло важную роль в решении вернуться.
А что касается атмосферы, сложившейся в СССР… Михаил Ромм, с которым Прокофьев работал над «Пиковой дамой», писал: «Каждый день мы узнавали что-нибудь страшное и удивительное. Так что под конец стали уже сомневаться, на каком свете живем». В воспоминаниях Ильи Эренбурга, относящихся к 1937 году, есть такой момент: «Однажды в клубе <писателей > я встретил С.С. Прокофьева – он исполнял на рояле свои вещи. Он был печален, даже суров, сказал мне: «Теперь нужно работать. Только работать. В этом спасение….»
Можно размышлять о том, какую музыку писал бы Прокофьев, оставшись за рубежом. Кто-то скажет: не было бы того, что часто называют упрощением, отказом от себя. Мне кажется, что в созданных Прокофьевым еще в 1920х годах сочинениях – таких, как опера «Огненный ангел», Вторая симфония, – содержится такая высокая концентрация стилевой, языковой сложности, такое мощное опережение своего времени, что даже сегодня, в 2016 году, мы не вполне готовы воспринимать их объемно, целостно. Образно говоря, Прокофьев уже тогда видел ХХ век в перспективе, предвидел Шнитке, Тищенко, Щедрина.
Наверное, это звучит несколько цинично, но без тех трагических испытаний, которые пришлось преодолеть Сергею Прокофьеву, не родилась бы его гениальная Седьмая симфония.
При всей прозрачности в ней скрыта такая глубина понимания жизни, которая доступна только мастерам в их последнем слове. В ней и свет, и тень, и бездна, и ясная линия горизонта. Прокофьеву нужно было пройти свой путь, чтобы для безмерного содержания найти простую, лаконичную форму. И в этом уж точно нет компромисса.
Был ли Мастер прав, вернувшись на родину?.. Рискну предположить: в Седьмой симфонии, последней, прощальной, он мудр и светел — как ни в одном другом сочинении.
Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter .
Сегодня исполняется 120 лет со дня рождения нашего земляка Сергея Прокофьева. Его музыка покорила весь мир. Уроженец села Сонцовка (сейчас – Красное Красноармейского района) оставил богатейшее наследие (свыше 130 произведений!), среди которых великолепные балеты «Ромео и Джульетта», «Золушка», «Сказка о каменном цветке»; оперы «Любовь к трем апельсинам» и «Война и мир» (ею, кстати, открывали знаменитый австралийский оперный театр в Сиднее); музыка к кинофильмам «Александр Невский» и «Иван Грозный», симфонии (в том числе прославленные 5-я и 7-я). Шесть раз он был удостоен Государственной премии СССР, после смерти – еще и Ленинской. Мы решили рассказать о ярких моментах жизни Мастера, которая, как и его музыка, была полна неожиданных поворотов. А также о том, какими неисповедимыми путями энтузиасты края отыскали его корни и собрали уникальные экспонаты.
Ошибка в свидетельстве
О том, «каким он парнем был», лучше всего знает заведующая созданным 20 лет назад музеем Прокофьева – филиалом Донецкого областного краеведческого музея (ДОКМ) в селе Красное – Ольга Пузик. Она не только изучила массу литературы о композиторе, но и общалась с его сыном Святославом, бывшей женой сына Олега – известной писательницей Софьей Прокофьевой, внуком Сергеем. Но самым достоверным источником называет автобиографию, оставленную самой легендой.
Кстати, в свидетельстве о его крещении, которое произошло в стенах отреставрированной в Красном (так бывшую Сонцовку назвали в 1927-м в честь десятилетия Октябрьской революции) Свято-Петропавловской церкви, написано, что будущий композитор родился 15 апреля по старому стилю. То есть праздновать день рождения нужно 27-го. Но сам Прокофьев, который был невероятно точен в цифрах, отмечал его всегда 23-го, и эту же дату указал в автобиографии. Так что, скорее всего, ошиблись в свидетельстве, – считает Ольга Витальевна.
Шахматная страсть
Отец музыкального гения, Сергей Алексеевич, управлял имением и был хорошим агрономом. Так что мальчик с детства знал названия цветов, собирал их, выращивал, делал гербарии. А еще – наблюдал за звездами, собирал марки, прекрасно играл в шахматы. В Петербурге, где он учился в консерватории, Прокофьев был частым гостем Шахматного собрания. Даже сыграл там вничью с Ласкером и выиграл у Капабланки. «Шахматы для меня – это особый мир, мир борьбы, планов и страстей», – признавался он в 1936 году. Именно Сергей Сергеевич изобрел новую систему, заменив квадратные доски шестиугольными. В результате экспериментов появились так называемые «девятерные шахматы» Прокофьева.
А еще он создал «Деревянную книгу» – альбом в переплете из двух простых досок, с корешком из грубой черной кожи, пробитой гвоздями. Факсимильное издание можно увидеть в ДОКМ и в музее в Красном. В эту книгу собирал автографы знаменитых людей, с которыми встречался, и их рукописные ответы на вопрос: «Что вы думаете о Солнце?». Кроме строк от поэтов Маяковского и Бальмонта (последний очень точно назвал Прокофьева «солнечным мальчиком»), художников Петрова-Водкина и Гончаровой, там нашлось место и для шахматистов – всё того же Капа-бланки, Алехина.
400 рублей за раритет
Но превыше всего была, безусловно, музыка. Мама, Мария Григорьевна, прекрасно играла на рояле, мальчика периодически возили в Питер и Москву. В пять лет он уже сочинял рондо, вальсы, песенки. А в десять, под впечатлением от посещения московского театра оперы и балета, где услышал «Фауста» и «Князя Игоря», увидел «Спящую красавицу» Чайковского, – написал оперу «Великан».
То самое раритетное фото – десятилетний создатель оперы «Великан».
Заведующая научно-фондовым отделом ДОКМ Татьяна Тимофеева, которая в 1990 году, накануне 100-летия Прокофьева, входила в творческую группу, брошенную на поиски экспонатов для будущего музея легендарного земляка, подводит меня к снимку в зале «Донбасс дарил им вдохновение» (посвящен не только Прокофьеву, но и Гуляеву, Соловьяненко, Писареву, Костыре). На нем маленький Сережа запечатлен с партитурой того самого «Великана».
Это фото, сделанное в той же петербургской студии, имеется почти во всех альбомах, посвященных композитору, – рассказывает Татьяна Юрьевна. – Но там ноты лежат на пианино, а на них рукой ретушера написано: «Опера «Великан» от Сережи Прокофьева». У нас же он держит партитуру в руках. Узнав, что мы собираем материалы о Сергее Сергеевиче, этот уникальный подлинник принес один дончанин. И мы купили его за 400 рублей! Большие по тем временам деньги…
Премирован… роялем
Одно время прямо в Сонцовке с молодым дарованием занимался музыкант, окончивший Московскую консерваторию с золотой медалью. Это был Рейнгольд Глиер – впоследствии известный советский композитор (сейчас его имя носит Киевское государственное высшее музыкальное училище), автор балетов «Красный цветок», «Медный всадник», Концерта для голоса с оркестром и других сочинений.
Я встречалась с внучкой Глиера. Та уверяла, что дедушка в письмах очень хорошо отзывался о юном ученике, – подчеркивает Ольга Пузик.
В 13 лет Прокофьев пошел на штурм Петербургской консерватории. Председателем комиссии на вступительных экзаменах был сам Римский-Корсаков. И ему понравилось, как самый молодой абитуриент выложил свои козыри: четыре оперы, симфонию, две сонаты и ряд фортепианных пьес.
Сначала учеба шла со скрипом. Преподающий композицию и контрапункт Анатолий Лядов в пух и прах раскритиковал экспозицию квартета Прокофьева. «Он послал меня к Рихарду Штраусу, к Дебюсси; словом к черту, только оставьте его класс в покое. Потом я принес ему квартет более лядообразный…» – записал Сергей в своем дневнике. С трудом сдал экзамен по инструментовке и Римскому-Корсакову.
Как композитор он окончил консерваторию в 1909 году без особого триумфа. А спустя пять лет, сдавая выпускной экзамен «на пианиста», получил Первую премию имени Антона Рубинштейна – рояль «Шредер». Точно такой можно увидеть в одном из трех залов музея в Красном.
Еще одним подарком стала поездка в Лондон. Это уже постаралась Мария Григорьевна, которая, схоронив к тому времени двух маленьких дочек (покоятся в Красном) и мужа (похоронен в Санкт-Петербурге), не могла надышаться на Сереженьку. В английской столице Прокофьев встретился с Сергеем Дягилевым, одним из основателей объединения «Мир искусства», организатором «Русских сезонов» в Париже. Это знакомство открыло для начинающего музыканта двери многих музыкальных салонов Европы, где ему предстояло вскоре осесть надолго.
Покорившая поклонница
Революционная, ни на что не похожая музыка Прокофьева вполне вписалась бы в веяния нового времени. Тем более, что он был знаком с Горьким и Маяковским, восторженно отзывавшихся о его творче-стве. Да только автор-исполнитель не видел себя в красной от крови, флагов и пожаров стране.
В мае 1918-го Прокофьев уехал в заграничное концертное турне (Япония, Америка, затем ряд европейских стран, Куба), которое растянулось на долгие пятнадцать лет, – продолжает Ольга Пузик. – С мамой, оставшейся в Питере, они встретились годы спустя на одном из греческих островов, куда ее занесла судьба. Сергей Сергеевич забрал ее в Париж, где она и умерла на руках молодой невестки Лины.
Ах, эта Лина, она же – Каролина Кодина-Любера! С темноволосой красавицей, дочкой испанца и русской певицы, которая была младше его на шесть лет, Прокофьев впервые увиделся в Нью-Йорке. С группой восторженных поклонниц она пробралась за кулисы. И в его сердце. «Она поразила меня живостью, блеском своих черных глаз и какой-то юной трепетностью. Одним словом, представляла собой тот тип средиземноморской красоты, которая всегда меня привлекала», – вспоминал Сергей Сергеевич.
Их роман не был бурным. Более того, Лина сначала холодно приняла ухаживания насмешливого Прокофьева. Но ее мама, влюбленная в творчество нашего земляка, уверила дочь: «Это – гений. И он только расправляет крылья». В конце концов, русский композитор и испанская меццо-сопрано (пению Лина училась в Италии) обвенчались в Германии. В начале 24-го года переехали в Париж, где в феврале у них родился сын Святослав, в 28-м – Олег.
«Я должен вернуться»
Лина обожала Францию, а Сергея, создавшего к тому времени знаменитую оперу «Любовь к трем апельсинам», тянуло на родину, где он уже трижды побывал (с гастролями и на премьере своих произведений) – с неизменным успехом, – отмечает Ольга Витальевна.
«Я не могу жить в изгнании, – признавался композитор. – Мои земляки и я носим землю с собой; конечно, не всю, а только совсем немного – ровно столько, сколько сначала делает лишь чуть больно, потом всё больше, больше и больше, пока не сломит. Я должен вернуться…»
И в 30-х годах семья Прокофьевых приезжает в Москву, где получает четырехкомнатную квартиру и любовь Иосифа Сталина. Весьма изменчивую и опасную.
Игра в шаги
Самые известные вещи Прокофьева – балет «Ромео и Джульетта», опера «Война и мир», симфоническая сказка «Петя и Волк», позднее экранизированная Уолтом Диснеем, и многое другое было создано именно в СССР. Он околдовывал, поражал, возмущал и покорял.
Его музыка – родоначальник и душа танца, его Джульетта – моя любимая героиня, средоточие того света, гуманизма, духовной чистоты и возвышенности, которые пленяют едва ли не в каждом произведении Прокофьева, – вспоминала первая исполнительница партии Джульетты – Галина Уланова.
Прокофьев не был заносчив. Нормально воспринимал юмор, в том числе подтрунивание друзей над его внешностью (за полные губы его называли «белый негр»). А идя в Московскую консерваторию, почетным профессором которой являлся, развлекался таким образом. Догнав кого-то из прохожих, подстраивался под его шаг. Потом начинал выстукивать каблуками свой ритм. Тот, сам не замечая, сбивался на темп Прокофьева. Который опять изменял ритм шага, окончательно сбивая незнакомца с толку.
Поменял Лину на Миру
Сбился однажды и сам Прокофьев. Споткнулся на 24-летней студентке лит-института Мире Мендельсон, которая в момент их знакомства была вдвое моложе композитора. Да так споткнулся, что – в омут с головой. Сначала они вроде бы сотрудничали (вместе писали либретто опер, ее стихи зазвучали в комедии «Обручение в монастыре»), а потом уже не таили своих более чем дружеских отношений. Лина обо всем догадывалась, но до последнего верила, что муж образумится. Так что когда Сергей в марте 41-го объявил, что уходит из семьи, это стало для нее – блистательной красавицы, знавшей шесть языков – шоком. Он оставил ей и сыновьям квартиру, а сам стал жить у Миры.
А в июне началась война. Союз композиторов эвакуировался на Кавказ. В его рядах – и Прокофьев. Он брал с собой Миру, предложив первой жене и детям ехать вместе с ними. Но гордая Лина отказалась. А в 1948-м, когда вышло печально известное постановление о борьбе с «антинародным формализмом» в искусстве и начались гонения на талантливых людей, в том числе Сергея Сергеевича, основной удар пришелся именно по его первой супруге. Прокофьеву на некоторое время закрыли путь к слушателям. Лине же – доступ к свободе. Ее, иностранку, обвинили в шпионаже и сослали сначала в Абезь (Коми АССР), а затем в мордовские лагеря. На 20 лет! Их брак – венчание за рубежом по католическому обряду – советская власть легко посчитала недействительным. И композитор, чтобы уберечь Миру, быстро оформил с ней официальные отношения.
Святослава и Олега лишили четырехкомнатной квартиры, дав «двушку» в том же доме, – продолжает Ольга Пузик. – Отношения с Мирой у сыновей от первого брака были очень плохие. Несмотря на это, они иногда вынуждены были обращаться к отцу за материальной помощью.
Умер вместе со Сталиным
Получив такой удар от власти, Прокофьев начал угасать. Прогрессирующая гипертония не давала работать в полную силу. Он много времени проводил на даче на Николиной горе, где, несмотря на запреты врачей, продолжал творить. Последним сочинением, которое композитору довелось услышать в концертном зале, стала его легендарная Седьмая симфония. Было это в 1952-м. А 5 марта 1953-го, день в день со смертью Сталина, остановилось и его сердце.
Так как жил Сергей Сергеевич в центре Москвы в Камергерском переулке (квартира сейчас превращена в музей), туда практически невозможно было пройти. Все улицы заполнила толпа, скорбящая о вожде. О том, что умер Прокофьев, мало кто знал. Лишь через неделю, когда он уже спал вечным сном на Новодевичьем кладбище, появилось первое сообщение в газете, – рассказывает Ольга Витальевна. – На похоронах нашего земляка было очень мало цветов. Все несли Сталину. Чтобы почтить память Прокофьева, букеты выписывали даже из Ленинграда, а некоторые друзья и коллеги срезали домашние цветы, растущие в горшках.
Лина о смерти мужа, которому она так и не дала развода, узнала в лагерях. К счастью, хрущевская «оттепель» позволила ей выйти на свободу уже в 1956-м. Она наняла адвоката и доказала, что брак с Прокофьевым у них был самый что ни на есть настоящий. Именно Лина развила бурную деятельность, направленную на сохранение памяти о знаменитом супруге. И продолжала ее до самой своей смерти в 1989-м в Германии. Мира ушла на 31 год раньше…
Уже нет в живых и детей композитора, осевших в Лондоне и Париже. Олег умер в 1997-м, Святослав – 7 декабря прошлого года. Но они успели сделать очень много для увековечения памяти отца. Теперь то же делают его внуки. В том числе пополняют экспонатами музеи в Красном и в Донецке.
«Вы шо, до нашего Прокофьича?»
Директор Донецкой областной государственной филармонии Валерий Гуль отмечает, что этот очаг культуры по ошибке называют им. Прокофьева.
Концертный зал и оркестр у нас действительно носят имя знаменитого композитора. Равно как и фестиваль, завершающийся сегодня вечером. Сама же филармония – нет, – говорит Валерий Данилович. – Зато целый ряд исполнителей и коллективов являются лауреатами премии им. Прокофьева. В том числе камерный оркестр «Виола», которым управляет художественный руководитель филармонии Олег Бахтиозин.
Сам Олег Наумович, кстати, тоже лауреат этой премии. Он вспоминает, что именно работник филармонии, скрипач и музыковед Бабков выяснил, что Прокофьев – наш земляк. Родину искали по автобиографии композитора, где написано, что появился на свет в селе Сонцовка Бахмутского уезда Екатеринославской губернии. В нее тогда входили часть нынешней Донецкой и Днепропетровская область, к которой поначалу и приписывали Сергея Сергеевича.
Бабков высоко ценил творчество Прокофьева. Изучая его письма и воспоминания, линейкой измерял на карте расстояние: как он от села ехал до железнодорожной станции и так далее… И в 1958 году нашел правильную Сонцовку – село Красное, – сообщил Бахтиозин.
Скрипач-поисковик застал в живых 80-летнюю Марию Просоленко – ту самую няню Марфушу, которая фигурирует в автобиографических записках композитора. А еще – 88-летнего Евмена Голикова, сверстника Прокофьева, его товарища по детским играм, 90-летнего Софрона Рубцова, служившего кучером и конюхом у отца Сергея Сергеевича.
Руководство тамошнего колхоза им. Свердлова и сельсовет сразу поняли, что быть родиной Прокофьева – престижное дело, – включается в разговор начальник филармонического отдела, музыковед Тамара Соловьева. – Они выделили в клубе уголок, который музыканты нашей филармонии, а также донецких театров наполнили первыми экспонатами будущего музея: пластинками, нотами, книгами о творчестве Прокофьева, его портретом.
А в 1959-м артисты филармонии уже дали в Красном первый концерт. И вот уже более полувека радуют селян чарующими мелодиями. 21 мая на родине композитора пройдет Международная резиденция – большое действо, участниками которого станут оркестры донецких филармонии и театра оперы и балета, а также заграничные гости.
Местные жители настолько свыклись с мыслью о том, что композитор с мировым именем – их земляк, что как-то в автобусе одна старушка поинтересовалась у меня: «Вы шо, до нашего Прокофьича?» – смеется Олег Наумович.
Зашифрованные дневники
Сергей Эйзенштейн, работавший с нашим земляком над фильмом «Александр Невский», восхищался его способностью идеально писать музыку к каждому кадру. «Сергей Сергеевич, мне на завтра к 12 нужно, чтобы был готов отрывок – отсюда и досюда», – говорил режиссер. И ровно к полудню пунктуальный Прокофьев стоял у него на пороге. Заскакивал в комнату, садился за инструмент. И играл выверенный до секунды фрагмент.
Рабочий день композитора был расписан поминутно. Если посетители, договорившиеся о встрече, приходили раньше, их просили подождать. Позже – шанса попасть к нему уже не было.
Экономя время, он даже свои дневники вел, выбрасывая гласные буквы. В такой же манере переписывался с друзьями. Когда наследники решили опубликовать записи легендарного предка, понадобилось немало времени, чтобы их расшифровать.
Кресло везли «под конвоем»
Решение создать в области полноценный музей Прокофьева созрело лишь накануне его столетия. Шел 1990-й год. Татьяна Тимофеева, нынешняя заведующая научно-фондовым отделом Донецкого областного краеведческого музея, а в ту пору – старший научный сотрудник – исколесила тогда весь Союз.
Ездили по всем театрам СССР, где ставились спектакли Прокофьева. Это и Ленинградский театр оперы и балеты им. Кирова (теперешний Мариинский), и Большой театр, и Национальная опера Латвии. Побывали даже в Белоруссии и Якутии. Раздобыли программы, фотографии, буклеты, афиши, сведения об артистах, исполнявших те или иные партии, театральные костюмы, – перечисляет Татьяна Юрьевна. – Личными вещами композитора поделилась Московская музыкальная школа №1 им. Прокофьева, куда их передала его вторая супруга Мира Мендельсон.
Шарф, перчатки и пепельницу Сергея Сергеевича можно увидеть в Красном. Еще один шарф, а также галстук, очки, стакан с подстаканником, чашку, сахарницу, шляпу и плетеное кресло Мастера – в Донецке. С последними вышла забавная история.
Плетеное кресло, на котором Прокофьев любил отдыхать на своей даче на Николиной горе (есть даже ряд фото, где оно фигурирует), а также его шляпу мне передал в Москве сын композитора Святослав Сергеевич, – вспоминает Тимофеева. – Сделал это прямо на вокзале накануне нашего отъезда в Донецк. Со шляпой проблем не было. А вот кресло в тамбур вошло, а дальше, где коридор сужается, – никак. И мы с сотрудницей несли у него по очереди вахту. Прямо в тамбуре. Такой вот «конвой».
Еще один незабываемый случай произошел по дороге из Ленинграда.
Мы везли оттуда буклеты, письма, фото, уложенные в сумку. Она стояла под нижней полкой, на которой спала 12-летняя девочка, выходившая в Смоленске. Каков же был наш ужас, когда, проснувшись, мы увидели, что нет ни юной пассажирки, ни этой сумки! – всплескивает руками Татьяна Юрьевна. – Оказывается, за ней пришли родственники, которые и помогли вынести вещи. Прихватив заодно и наши. Мы подняли шум, к делу подключили проводницу, линейную милицию. Прибыв в Донецк, написали заявление. И через месяц нам прислали посылку. Все экспонаты оказались на месте. Помогло, что мы общались с этой девочкой, она рассказала, что ходит в драмкружок во Дворец культуры. По этим данным ее и отыскали.
Накануне 120-летия Прокофьева работники ДОКМ издали тиражом в 500 экзем-пляров фотоальбом, посвященный композитору. В нем – материалы, собранные за последние 20 лет: фото новых спектаклей, в том числе в Донецком театре оперы и балета, последних экспонатов, книг, буклетов, программ, пластинок, DVD-дисков, отзывы знаменитых гостей, которые посетили Красное и стали участниками «Прокофьевской весны». А еще – выпустили великолепный комплект открыток с видами мемориального комплекса в селе Красном, на проведение ремонтных работ в котором облсовет пообещал выделить около 4 млн. грн.
А с сегодняшнего дня обновленная экспозиция музея Прокофьева, расположенного в здании бывшей школы, где когда-то преподавала мать композитора, начнет принимать первых экскурсантов 2011 года.
Композитор Сергей Прокофьев
«Музыку Прокофьева нельзя не узнать и не отличить среди других музык. Это музыка движения, музыка не знающей утомления здоровой жизни», - писал критик Б. Асафьев в 1927 году. Вокруг творчества этого композитора часто вспыхивали споры, поскольку неординарность и своеобразие всегда вызывают противоречивую реакцию. Однако не только поклонники Прокофьева, но и те, кто не могут понять и полюбить его музыку, чувствуют силу и яркость его дарования. То, что сейчас называют харизмой, было в полной мере присуще композитору. Прокофьев, весь его облик, производили на окружающих неизгладимое впечатление. Строгий, собранный, предельно придирчивый ко всему, что касается его творчества, он ругался с исполнителями и постановщиками, отчитал Давида Ойстраха прямо на концерте перед зрителями, а Галине Улановой заявил: «Вам нужны барабаны, а не музыка». И вместе с тем - Прокофьев солнечен, энергичен, весел и жизнерадостен. Святослав Рихтер писал: «Как-то в солнечный день я шел по Арбату и увидел необычного человека. Он нес в себе вызывающую силу и прошел мимо меня как явление. В ярких желтых ботинках, с красно-оранжевым галстуком. Я не мог не обернуться ему вслед - это был Прокофьев». Очень похожую историю, полную солнца, о своей случайной встрече с Прокофьевым рассказал выдающийся дирижер Г. Рождественский: «Был ясный весенний день. Я стоял на остановке и ждал троллейбус. И вдруг увидел, что все почему-то оборачиваются; я тоже обернулся. Оказывается, глядели на необычного прохожего высокого, красивого, в черной шляпе с широкими полями, напоминающей сомбреро, и коротком модном пальто "труакаре". Он держал в руках ярко-желтые кожаные перчатки, которыми ритмично помахивал, не обращая на зевак ни малейшего внимания. Я думаю, в тот момент он что-то сочинял...»
Сергей Сергеевич Прокофьев
Безусловно, противоречивость и импульсивность, присущие Прокофьеву как личности, присутствуют и в его музыке. Она воплощает гармоничное и радостное ощущение жизни, проникнута духом деятельной энергии, разнообразна по содержанию, соединяющему в себе эпос и лирику, драматизм и юмор, характеристичность и психологизм. Мать будущего композитора, Мария Григорьевна, была внимательна к творчеству ребенка, записывала Сережины фортепианные пьесы: рондо, вальсы, песенки, «Индийский галоп» (сочиненный в 5 лет!). В десятилетнем возрасте Прокофьев написал свою первую оперу - «Великан», которая была поставлена в имении его дяди, А. Д. Раевского.
«Опера "Великан". Сочинение Сережи Прокофьева»
В декабре 1901 года юного композитора привезли в Москву на прослушивание к профессору Московской консерватории С. И. Танееву. Отметив дарование мальчика, Танеев посоветовал начать с ним серьезные и систематические занятия музыкой. Было решено отдать Сергея Прокофьева в консерваторию. Председательствовал в комиссии на вступительных экзаменах корифей русской композиторской школы, «кучкист» Н. А. Римский-Корсаков. Все абитуриенты были гораздо старше Прокофьева, но мало кто мог сравниться с тринадцатилетним композитором по объему уже проделанной работы. Сам Прокофьев вспоминал: «Вступительный экзамен прошел довольно эффектно. Передо мной экзаменовался мужчина с бородой, принесший в качестве всего своего багажа романс без аккомпанемента. Я вошел, сгибаясь под тяжестью двух папок, в которых лежали четыре оперы, две сонаты, симфония и довольно много фортепианных пьес. "Это мне нравится!"- сказал Римский-Корсаков, который вел экзамен».
В консерватории Прокофьев учился у выдающихся композиторов - Н. А. Римский-Корсаков преподавал ему инструментовку, а А. К. Лядов - композицию и контрапункт. Весной 1909 года Сергей Прокофьев окончил консерваторию как композитор, но решил, что полученного образования недостаточно, и продолжил учебу у А. Есиповой в классе фортепиано и у Н. Черепнина (дирижирование, оркестровка). Известны слова Черепнина, адресованные талантливому ученику: «Как композитору вам придется часто дирижировать своими сочинениями, поэтому я буду вас учить».
В 1914 году Прокофьев с триумфом закончил консерваторию уже как пианист. В рамках выпускных экзаменов проводился конкурс, и достаточно дерзким шагом со стороны молодого композитора было включение в экзаменационную программу собственного Первого фортепианного концерта. Молодой композитор сделал ставку на новизну пианистических приемов, которые создавали эффект необычайной исполнительской сложности. Несмотря на долгое, бурное обсуждение и протест группы влиятельных профессоров во главе с Глазуновым, Прокофьев был признан победителем. В качестве приза он получил рояль «Шредер» - такова была премия имени А. Рубинштейна.
Сергей Прокофьев, 1916 год
По окончании консерватории Прокофьев совершил поездку в Лондон, где произошла его первая встреча с С. Дягилевым, одним из основателей объединения «Мир искусства», организатором «Русских сезонов» в Париже. Это знакомство открыло Прокофьеву двери многих музыкальных салонов: в Риме и Неаполе с успехом прошли его фортепианные вечера.
В канун Первой мировой войны композитор вернулся в Россию. Премьеры его сочинений нередко сопровождались скандалами. В январе 1916 года состоялось первое исполнение «Скифской сюиты», которой дирижировал он сам. Публика громко выражала свое возмущение «диким произведением». Рецензент «Театрального листка» писал: «Прямо невероятно, чтобы такая, лишенная всякого смысла пьеса могла исполняться на серьезном концерте... Это какие-то дерзкие, нахальные звуки, ничего не выражающие, кроме бесконечного бахвальства». Накануне революции он встречался в Москве с М. Горьким, В. Маяковским, поэтами-футуристами Д. Бурлюком и В. Каменским, которые восторженно приняли созвучную времени музыку молодого композитора.
Сергей Прокофьев. Фото 1918 годВ мае 1918 года Прокофьев уехал в заграничное концертное турне, которое растянулось на долгие 15 лет. Композитор объехал с гастролями Европу и Америку, а также посетил Японию и Кубу. За границей общался с великими современниками - С. Рахманиновым, М. Равелем, П. Пикассо, А. Матиссом, Ч. Чаплиным, Л. Стоковским, А. Тосканини. Не прервал композитор и сотрудничество с Дягилевым, который начал сезон 1921 года премьерой Прокофьевского балета «Сказка о шуте, семерых шутов перешутившего». Спектакль прошел с успехом. Программу украшал портрет Прокофьева работы Матисса, а декорации и костюмы принадлежали М. Ларионову.
А. Матисс. Портрет С. Прокофьева. Карандаш
В 1933 году Прокофьев вернулся на родину. По тем временам это был весьма смелый поступок. Но композитор иначе не мог. В частном письме он признался: «Воздух чужбины не возбуждает во мне вдохновения, потому что я русский и нет ничего более вредного для человека, чем жить в ссылке, находиться в духовном климате, не соответствующем его расе. Я должен снова окунуться в атмосферу моей родины, я должен снова видеть настоящую зиму и весну, я должен слышать русскую речь, беседовать с людьми, близкими мне. И это даст мне то, чего так здесь не хватает, ибо их песни - мои песни».
В 1935 году Прокофьев создал одно из лучших своих сочинений, балет «Ромео и Джульетта». Обращение к шекспировскому сюжету и сама ткань произведения были столь необычными, что артисты отзывались о музыке как о «неудобной». Появилась даже саркастическая шутка: «Нет ничего печальнее на свете, чем музыка Прокофьева в балете». Постановка затянулась - то ли в связи отсутствием энтузиазма у исполнителей, то ли в связи с отсутствием поддержки со стороны власть имущих. Слава Богу, сейчас этот замечательный балет чрезвычайно популярен. Первая исполнительница партии Джульетты, прославленная балерина Галина Уланова впоследствии писала: «Его музыка - родоначальник и душа танца, его Джульетта - моя любимая героиня, средоточие того света, гуманизма, духовной чистоты и возвышенности, которые пленяют едва ли не в каждом произведении Прокофьева».
С. Прокофьев стал одним из первых композиторов в кинематографе: он написал музыку к двум фильмам С. Эйзенштейна - «Александр Невский» и «Иван Грозный». В музыке к «Александру Невскому» Прокофьев проявился в не совсем свойственном ему качестве и создал эпическое полотно, в котором русская патриотическая идея звучит не подспудно и завуалированно, а ярко и нарочито. В подобном подходе к теме прочитывается влияние композиторов «Могучей кучки». На основе музыки к фильму Прокофьев создал одноименную кантату для оркестра, хора и солистки.
С. Прокофьев написал музыку к фильму С. Эйзенштейна «Александр Невский»
Красноречивы сами по себе и названия частей: «Русь под игом монгольским», «Ледовое побоище», «Мертвое поле». Как любое подлинное произведение искусства, «рассказ» Эйзенштейна и Прокофьева о «делах давно минувших дней» остро резонировал с современностью. Звучащий в фильме хор «Вставайте, люди русские!» неоднократно транслировался по радио в годы Великой Отечественной войны. Сам композитор, когда началась война, был эвакуирован в Нальчик, а затем в Тбилиси. В эвакуации появились такие сочинения, как сюита «1941», опера «Война и мир» и другие.
Еще до Великой Отечественной войны, в 1936 году режиссер Детского музыкального театра Н. Сац предложила Прокофьеву написать музыку для детей, которая представляла бы собой своеобразное путешествие в страну инструментов симфонического оркестра. Так появилась симфоническая сказка «Петя и волк», удивительная по яркости музыкальных образов. Впоследствии это сочинение оказалось востребованным у самых разных культурных и даже политических деятелей. Так, в 1946 году «Петю и волка» экранизировал Уолт Дисней. В 1975 году сюита Прокофьева превратилась в рок-оперу в исполнении британских музыкантов Брайана Ино, Фила Коллинза, Гари Мура, Манфреда Мэнна и др. В 2004 году диск «Петя и волк» был удостоен премии «Грэмми» в разделе «детский альбом в разговорном жанре»; «разговорная» часть была записана экс-президентами М. Горбачевым, Б. Клинтом и французской актрисой Софи Лорен, а музыку записал Российский национальный оркестр. Последняя экранизация «Пети и Волка» совсем свежа - в 2006 году мультипликаторы Великобритании, Мексики, Польши и Норвегии выпустили одноименный анимационный фильм.
В послевоенные годы здоровье композитора резко ухудшилось (он страдал от гипертонии). Возможно, повлияло на его самочувствие и вышедшее в 1948 году известное партийное постановление о борьбе с «антинародным формализмом» в искусстве, в котором подверглись нападкам известные композиторы СССР, в том числе и Прокофьев. В последние годы жизни композитор почти не выезжал с дачи, соблюдал строгий медицинский режим, но не переставал писать. Среди сочинений этого периода - опера «Повесть о настоящем человеке», балет «Каменный цветок», Девятая фортепианная соната. Последним собственным сочинением, которое композитору довелось услышать в концертном зале, стала Седьмая симфония (1952 год)...
«Я - проявление жизни, которая дает мне силы сопротивляться всему недуховному», - писал Прокофьев. Теперь в Санкт-Петербурге ежегодно проводится международный конкурс имени Прокофьева. Конкурс проводится по трем специальностям: композиция, симфоническое дирижирование и фортепиано. И в Донецке проводится ежегодный международный конкурс молодых пианистов «На родине Прокофьева». А селе Красном (бывшей Сонцовке - малой родине выдающегося композитора) в четырех километрах от города Курахово Донецкой области работает единственный в мире музей Сергея Сергеевича Прокофьева.
Смерть Сергея прокофьева соотечественники, можно сказать, почти не заметили: скончался великий Прокофьев 5 марта 1953 года. Но в тот же день умер вождь народов - И. Сталин. Близкие композитора столкнулись с большими трудностями в организации похорон. Г. Рождественский рассказывал: «Траурная церемония должна была пройти в Союзе композиторов на Миусах. Но шла многотысячная толпа, и подогнать автобус к дому оказалось невозможно. Тогда гроб с телом композитора понесли на руках шестеро студентов-добровольцев. Два километра они прошли за пять часов, иногда опуская свою печальную ношу на мерзлый тротуар, чтобы отдохнуть. Потом была траурная церемония, на которой Шапорин сказал, что Прокофьев был "почти гениален..." Сегодня мы знаем, что не "почти" - а сверхгениален!»