Аристотель - основатель не только науки логики, но и науки о психической деятельности. Его трактат «О душе» - одно из знаменитейших его сочинений. В нем рассматривается вопрос о душе, объясняются явления восприятия и памяти.
В душе Аристотель видит высшую деятельность человеческого тела, его «действительность», или «энтелехию» (осуществление). В душе есть часть, не возникающая и не подлежащая гибели. Эта часть - ум (noys). За исключением ума, все остальные части души подлежат разрушению, так же как и тело. Впрочем, в суждениях Аристотеля, о природе души и ума
осталась неясность и недоговоренность, открывшая впоследствии возможность для различных толкований. Зато с полной ясностью Аристотель высказывает, по сути материалистическое убеждение в независимости предмета от восприятия. Специальное исследование Аристотель посвятил объяснению памяти, в которой он видит воспроизведение представлений, существовавших ранее. Условие воспоминания - связи, посредством которых вместе с появлением одного предмета возникает представление о другом. Связи эти могут быть по порядку, по сходству, по противоположности и по смежности, В особую и притом значительную проблему философии Аристотель выделяет этику. Учение о нравственной деятельности и о нравственных доблестях строится у Аристотеля на основе его объективной телеологии, охватывающей весь мир и всю деятельность человека. Цель, которой люди желают только ради нее самой,- высшее благо, блаженство, и раскрывает ее высшая руководящая наука - политика. Блаженство не может состоять ни в материальном богатстве, ни в наслаждении, ни даже в одной лишь добродетели. Дело (ergon) человека - разумная деятельность, а назначение совершенного человека - в прекрасном выполнении разумной деятельности, в согласии каждого дела с особой характеризующей его добродетелью. То, что существует в возможности, проявляет свою активность только на деле, и награда достается - как на олимпийских состязаниях-не тому, кто сильнее и красивее всех, а тому, кто победил в состязании.
Центральное понятие этики Аристотеля - понятие середины (to meson), под которой Аристотель понимает умение, верно, ориентироваться - выбрать надлежащий поступок. Добродетель выбирает среднее между излишеством и недостатком. Но в хорошем нельзя видеть просто середину: выбору подлежит не среднее из хорошего, а наилучшее из всего хорошего. Добродетели Аристотель разделил на два класса: этические, или добродетели характера, и дианоэтические, или интеллектуальные. Деятельность, сообразная с важнейшей добродетелью и присущая лучшей части души, есть блаженство - подлинная цель человеческой жизни. Высшей Доблестью, наиболее совершенным видом блаженства Аристотель провозглашает научное созерцание, созерцание истины: самодовлеющее, отрешенное от волнений и тревог практической жизни. Созерцательная деятельность разума, по Аристотелю, существует ради себя самой, не стремится ни к какой внешней цели и заклюет в себе ей одной свойственное наслаждение. В этом идеале сказалось характерное для Греции IV в. до н.э. отделение умственного труда, составлявшего привилегию свободных. Наивысшим образцом созерцательной деятельности Аристотель считал бога; бог для него совершеннейший философ, или мышление, мыслящее свою собственную деятельность.
Человеческая часть души подразделяется Аристотелем на созерцательный (теоретический) ум (разум) и практический ум (разум). Первый имеет дело с вечными метафизическими сущностями. Его функция - мышление "общего и существующего с необходимостью". Он "не мыслит ничего относящегося к деятельности и не говорит о том, чего следует избегать или добиваться" ("О душе" 432b25). Практический ум, напротив, направлен на изменчивое и единичное эмпирическое бытие. Это ум, "размышляющий о цели, т. е. направленный на деятельность".
Таким образом, Аристотель первым обнаружил, что мыслительная деятельность различна при теоретическом или практическом освоении действительности, но резкое противопоставление того и другого было явно ошибочным, и ошибка эта на долгое время укоренилась в европейской идеалистической философии.
16. Разумная деятельность.
Вся разумная сфера иерархична. Нижняя ее часть пассивна и представляет собой разумность в возможности. Верхняя часть - активна и является действительным, действующим разумом. Это форма форм, сливающаяся с божественным перводвигателем. Для обычного человека характерен потенциальный разум, а актуальный разум является целью его развития. Мудрец-философ, по Аристотелю, обладает актуальным разумом и тем самым подобен богу. Он - чистый созерцатель, и в этом - предел жизненного блаженства.
Полностью актуализированный ум, по Аристотелю, "существует отдельно и не подвержен ничему, он ни с чем не смешан, будучи по своей сущности деятельностью. Ведь действующее всегда выше претерпевающего и начало выше материи. Ведь этот ум не таков, что он иногда мыслит, иногда не мыслит. Только существуя отдельно, он есть то, что есть, и только это бессмертно и вечно".
Применительно к разумной деятельности Аристотель разрабатывает теорию трех степеней актуальности. Первая степень - это чистая возможность познания, обусловленная принадлежностью индивида к роду познающих. Вторая ступень - это когда индивид может что-то исследовать по желанию, если для этого не будет препятствий. Эта ступень отличается большей актуальностью по отношению к предыдущей, подобно отличию формы от материи. Третья ступень - это когда познание уже происходит в действительности ("О душе" 417а20-30). Иначе говоря, индивид лишь в последнем случае обладает актуальным знанием, а в двух предыдущих - знанием в возможности. Но вначале он только находится в стадии обучения, а затем, будучи обученным, еще не осуществил эти знания.
Средневековый мусульманский ученый-энциклопедист Абу-Али Ибн-Сина (латинизир. Авиценна, 980-1037), продолжая традицию аристотелизма и неоплатонизма, занимался много и психологией. В одном из своих трактатов, так же, как и у Аристотеля, названном "О душе", он применяет теорию трех степеней актуализации, чтобы выявить в созерцательном (умозрительном) разуме три уровня. Это "материальный разум", "обладающий разум" и "приобретенный разум". С некоторыми оговорками эти составляющие созерцательного разума можно сопоставить соответственно с ТГ-операторами 0001, 1001 и 0111 (табл. 1, гр. 3).
О структуре практического разума Ибн-Сина ничего не говорит. У Аристотеля эта проблема хотя и поднимается, но не имеет ясного решения. Можно было бы применить для исследования практического разума указанную теорию трех степеней актуальности. Но Аристотель этого не делает. Он пытается разобраться в этой проблеме, вводя понятие стремления (орексис).
Согласно концепции причинности Аристотеля, существует четыре вида причин: материальная ("Из чего?"), формальная ("Что это есть?"), движущая ("Откуда движение?") и целевая ("Ради чего?"). Последние три фактически сводятся к одной формально-движуще-целевой причине. На иерархической формально-материальной космологической шкале материальной и указанной триединой причинам будут соответствовать каждые два соседних - нижний и верхний - уровня. Различая стремление и предмет стремления, их также можно сопоставить с нижним и верхним соседними уровнями шкалы.
Стремлением, по Аристотелю, обладают все части психики, нагружая его своей спецификой. У животных, поскольку они не имеют разума, предмет стремления содержится в воображении. Это он, как "подлежащее осуществлению благо", с помощью неких передаточных механизмов ведет к совершению животным соответствующих пространственных движений.
В созерцательной части души предметом стремления является "высшее благо" - бог как неподвижный перводвигатель. В "Метафизике" (1072а25) Аристотель говорит, что этот перводвигатель, который вечен и "есть сущность и деятельность", движет как "предмет желания и предмет мысли; они движут не будучи приведены в движение".
Практический ум также имеет свой предмет мысли. Это либо результат сознательного выбора, принятия решения, либо осмысленное мнение. Все это может быть предметом стремления как практическое благо, которое индивид желает осуществить. Если посчитать, что в животной части души принцип реализации продукта воображения в конкретное действие ясен, хотя на самом деле это не так, то для того, чтобы выяснить, как практический ум реализует свои решения в жизнь, необходимо найти передаточный механизм между предметом стремления в практическом уме и воображением, находящимся в животной душе. Но Аристотель, по существу, об этом ничего не говорит. Метафизическая и природная части у него не смыкаются. В практическом уме он ничего не находит, кроме предмета стремления и самого стремления, и лишь гипотетически можно указать на стремление как на тот самый искомый передаточный механизм, причем не принадлежащий практическому разуму, а значит, в некотором роде автономный, поскольку, согласно Аристотелю, "стремление движет иногда вопреки размышлению: ведь желание есть некоего рода стремление" ("О душе" 433а20-25). Тем самым это понятие приблизится к понятию индивидуации в теории психосемиозиса (табл. 1, гр. 3).
Указанная гипотеза не подтверждается историческим развитием идей Аристотеля. Последующие мыслители этот момент проглядели. Они считали практический разум непосредственно главенствующим над животной частью психики и искали передаточные механизмы в последней. Так, Ибн-Сина выстраивает сложную конструкцию из пяти сил, которую нет смысла здесь описывать ввиду ее исключительной надуманности. Отметим только, что эти силы суть: фантазия, или общее чувство, представление, воображение, догадка, сохраняюще-вспоминающая. Все они относятся к ТГ-оператору 0011.
Аристотель не только основоположник учения о логике, психологии, физике, но и науки о психологической деятельности. Его трактат "О душе" - одно из известнейших его произведений. В нём он рассматривает вопрос о душе, объясняет явления восприятия и памяти.
Под душой Аристотель понимает высшую деятельность человеческого тела, его "действительность" или "энтелехию" (осуществление). В душе есть часть, не возникающая и не исчезающая. Эта часть - ум (noys). За исключением ума все остальные части души подлежат уничтожению, так же естественно, как и тело.
Ум Аристотеля - вечная сущность и причина всех вещей. Ум обладает следующими качествами: во-первых, он составляет сущность всего. Ум - это "эйдос эйдосов", "высшая сущность"; во-вторых, Ум включает в себя собственную чисто умственную материю, как возможность овеществления своей сущности; в-третьих, Ум является перводвигателем всех вещей в мире и самого мира в целом, оставаясь при этом неподвижным; в-четвёртых, Ум имеет "целевую причину" - он движет всем как "предмет любви" а приведённое им движение "движет всё остальное". Ум Аристотеля обладает теми же свойствами, что и любая вещь. Но разница заключается в том, что свойства Ума заложены в нём изначально. По сути, Ум - это Бог, а Бог Аристотеля - это философский Бог. Но это, разумеется, не персонифицированный христианский либо какой-нибудь другой Бог.
В уже указанном трактате "О душе" Аристотель считал, что душа есть не только у человека. Она есть у растений и животных.
Растительная душа обладает способностью роста, питания, размножения. Животная душа отличается от растительной тем, что она содержит в себе все способности растительной, но ещё и обладает чувством. Душа человека - есть разумная душа.
Другое важное свойство души - её бестелесность. Аристотель отстаивал позицию о том, что душа не может быть телом, потому что она есть смысл и форма. Причём, душа как форма живого тела не является внешней формой, а это внутренняя форма живого тела. Вместе с тем, возражая и своему учителю Платону и пифагорийцам, Аристотель считал, что душа неотделима от тела, а потому невозможно переселение души (метемпсихоз). Особенно это положение касается растительных и животных душ.
Здесь очень важно одно серьёзное обстоятельство: дифференцируя растительную, животную и разумную душу, Аристотель не только не противопоставлял их, но и рассматривал их как три ступени в развитии одной и той же души. Животное, по Аристотелю, отличается от растений лишь тем, что оно способно ощущать. Человек же, не утратив свойств и растения, и животного, обладает ещё и разумностью. Следовательно, обладая способностями к передвижению, росту, ощущению, человек в определённом смысле является растением и животным.
Рассматривая проблему души, Аристотель заметил одно очень важное обстоятельство: сравнивая чувства животных и человека, он, верно, фиксирует тот факт, что в осязании человек превосходит все другие существа. И связывает это превосходство с наличием у человека разума. Душа человека, таким образом, находится на кончиках пальцев.
Особой и притом значительной проблемой философии Аристотель выделял этику. Учение о нравственной деятельности и нравственных областях строится у него на основе его объективной теории целесообразности, охватывающей весь мир и всю деятельность человека. Цель, к которой стремятся все люди - высшее благо, блаженство, а раскрывая её (цель) высшая наука - политика. Блаженство не может проявляться ни в материальном богатстве, ни в чувственном наслаждении, ни даже в одной лишь добродетели. Цель и дело человека - разумная деятельность, а назначение совершенного человека - в прекрасном выполнении разумной деятельности.
Центральное понятие этики Аристотеля - понятие середины, под которым он понимает умение, верно, ориентироваться - выбрать надлежащий поступок. Добродетель выбирает среднее между излишеством и недостатком. Цель человека - стать существом добродетельным, а не порочным. Добродетели - это приобретённые качества, предрасположенные к совершению определённых поступков, которые дают наилучшие из возможных результатов. Не может быть никакого сомнения в правильности данного
Аристотелем определения добродетели, когда он говорит о том, что добродетель является причинной склонностью к совершению некоторых определённых поступков: это один из признаков, отличающих добродетель от других вещей. Но добродетель и её антипод - порок являются одновременно и философскими и этическими терминами: используя их правильно, можно с помощью одного из них выразить похвалу, а с помощью другого - порицание. Хвалить же что-то - значит утверждать следующее: либо это что-то само по себе является добром, либо же оно является средством для достижения добра.
Среди качеств добродетели Аристотель вычленяет наиважнейшие - мудрость, рассудительность, мужество, щедрость, великодушие. Гармоничным сочетанием и интегрирующим фактором всех добродетелей является справедливость. Добродетелям можно научиться и нужно научится. Они выступают серединой, компромиссом благоразумного человека, живущего по принципу: "ничего слишком…". Великодушие, например, есть середина между тщеславием и малодушием; мужество - середина между безрассудной отвагой и трусостью; щедрость - середина между расточительством и скупостью. Да и сама этика - это середина абсолютного добра и зла.
Все добродетели Аристотель разделил на два класса: этические (добродетели характера) и дианоэтические (интеллектуальные). Деятельность, сообразна с важнейшей добродетелью и присущая лучшей части души, есть блаженство - подлинная цель человеческой жизни. Высшую доблесть, наиболее совершенный вид блаженства Аристотель усматривает в научном созерцании, созерцании истины: самодовлеющем, отрешённом от тревог и волнений процессе практической жизни. Созерцательная деятельность разума, по Аристотелю, существует ради себя самой, не стремится ни к какой внешней цели и занимает в себе ей одной свойственное наслаждение.
Высшим образом созерцательной деятельности Аристотель считал Бога. Бог для него, как об этом уже говорилось, совершеннейший философ, или мышление, мыслящее свою собственную деятельность. Этику же в целом он понимает и определяет, как практическую философию.
Сущность названия метода вкратце можно передать так: концентрация, очищение и раскрытие потенциала ума.
В некоторых восточных школах приводят следующий пример. Представьте себе чистейшую хрустальную чашу, наполненную родниковой водой. Кто-то бросил туда горсть песка. Вы взболтали воду, песчинки кружатся и оседают на дно. Вода успокаивается, песчинки остановили свой танец, в чашу проник солнечный луч. В процессе медитативного созерцания сознание наше уподобляется этому солнечному лучу и воде – воедино слитым. Вот это и есть момент медитативной глубины ума. Заметим, что в пифагорейской школе созерцательная деятельность относилась к числу наиболее продуктивных занятий для ума Человека. Термин «медитативное мышление» предвидит умение выработать в себе ровное, спокойное, одновременно сосредоточенное и волевое отношение к событиям, происходящим вокруг тебя. И это не есть уход или отрешение от мира. Расскажу вам одну притчу. Притчу о счастье.
«Один юноша спросил у своего отца:
- Отец! Кто может научить меня счастью?
- Счастью тебя научит мудрец, который живет на далекой горе. – И отец указал точно, где можно найти этого мудреца.
И вот юноша отправился в путешествия и после долгих странствий на вершине горы увидел замок, где жил мудрец. Он поднялся туда и был ослеплен красотою, которой дышало все вокруг. Ему сказали:
- Подожди! Мудрец занят.
Юноша долго просидел у фонтана, думая что же он, наконец, спросит у мудреца. И вот, когда его пригласили к мудрецу, тот спросил:
-…Скажи, друг мой, видел ли ты нимф, которые кружились вокруг тебя, золотых рыбок в бассейне, на берегу которого ты сидел? Видел ли ты цветы и фиалки, благоухающие на подносах гурий лотосы, цветущие в мраморных бассейнах?
- Нет, Учитель, я ничего не видел. Простите, я был поглощен своей мыслью о счастье.
- Дитя мое, сейчас я слишком занят, чтобы объяснять тебе, что такое счастье, пойди погуляй по дворцу. Потом придешь, и я объясню тебе, что такое счастье. Но хорошенько посмотри на все вокруг.
Юноша пошел и стал любоваться нимфами, которые танцевали, лотосами, прекрасными скульптурами. Затем он вернулся к мудрецу.
- Ну что ты видел все это?
- Да, это восхитительно! Это великолепно!
Мудрец сказал:
- Ты понимаешь, друг мой, у меня опять нет времени объяснять, что такое счастье. Возьми-ка ложечку (и он капнул ему в ложечку две капли оливкового масла). Иди, снова посмотри на окружающую тебя красоту, потому что ты еще многого не видел. И возвращайся ко мне через два часа, только так, чтобы не потерять эти капли.
Юноша старательно ходил по дворцу два часа. Потом он вернулся.
- Ну что? Заметил ли ты то, что в прошлый раз ускользнуло от тебя?
- Нет, Учитель, я был поглощен тем, чтобы не потерять масло, которое Вы мне дали.
- Вот видишь, счастье – это способность наслаждаться всей красотой окружающего мира и видеть ее, но не забывать о тех двух каплях масла, которые дает тебе Учитель».
И вот задача медитативного рассуждения – вскрыть Истинное «Я», заставить его вращаться и наполнять собою сферу Настоящей Личности и таким образом соединить Истинное «Я» и Настоящую Личность воедино. Вдумайтесь, что произойдет, когда ваше Истинное «Я» станет вашей подлинной личностью, и когда подлинная ваша личность станет Истинным «Я»? Тогда существование личностной обертки станет невозможным, потому что вам нечего будет скрывать, нечего будет «рисовать на поверхности себя», вам не захочется больше себя «приукрасить». Вы будете собою всегда, во все минуты своего бытия. Вот это и есть задача медитативного анализа, рассуждения и мышления. Таким образом, мы приходим к удивительному выводу, что для того, чтобы расширить ум до бесконечности, вначале нужно дойти до его глубины, до той точки, которая лежит в центре ума, и уже из области этой точки – творить свое мистическое превращение.
Сосредоточенное, спокойное, волевое мышление не есть отрешение от окружающего мира, но это способ наиболее конструктивного и вместе с тем нравственного разрешения существующих проблем. Более того, никакое восприятие прекрасного, никакое вдохновение, являющееся подлинной основой творчества невозможно без медитативного мышления. В жизни каждого Человека можно обнаружить такие моменты: когда сердце и разум останавливаются в безмолвии, и приходит момент знания, покоя и счастья. Мы, может быть, не знаем еще, что это за знание. Этот покой, быть может, страшит нас, но это здесь, мы чувствуем его в себе. Оно в нас. Это момент ощущения себя в Господе. Такое состояние ума тонко передает японский медитатор и мистик Басё:
«Старый пруд,
прыгнула в воду лягушка,
всплеск в тишине».
Ничего больше: пруд, лягушка и всплеск. И это медитация.
К одному тибетскому Учителю все время приставал его ученик:
- Как должно мне медитировать?
- Когда ты медитируешь, сосредоточь свое сознание на том, или ином предмете...
Ученик выполняет указания, а потом опять приходит к Учителю с тем же вопросом.
Однажды во время большого праздника в городе Учитель наблюдал за танцем клоуна, который развлекал собравшихся лам в промежутке между священными танцами, и не заметил, как к нему снова подкрался настырный ученик.
- Учитель, как должно мне медитировать?
- Когда одна старая мысль отшумела, а новая еще не проявилась – ведь между ними еще есть пауза? Не так ли?
- Так.
- Продли ее! Это и есть медитация.
Танцы лам были наполнены мистического смысла, и они вызывали зрителя на внутреннюю работу, на размышление, на концентрацию и, когда вышел клоун все расслабились. Это расслабление тибетский Учитель и сравнил с медитацией. Так вот, существует древнее определение медитации. Это искусство слушать молчание.
В Балканских горах есть пещера Магура – одна из самых глубоких загадочных пещер мира. Расскажу вам о женщине, работавшей там экскурсоводом. Она и сама не знала, что преуспела в медитации. Эта женщина привела нашу группу в самый глубокий грот, названный концертным залом, и попросила:
Дорогие гости Магуры! Пожалуйста, выключите свои фонари, помолчите, вслушайтесь!
В полном мраке мы услышали: кап, кап, кап... Это был момент медитации.
Наша проводница сказала:
Я не знаю, как это объяснить, но когда мне плохо, я спускаюсь сюда (а пещера Магура – это 3,5 км подземных коридоров и гротов), гашу фонарь и слушаю. И вся боль снимается с моей души. Я выхожу очищенной и просветленной.
Раньше она была народной певицей, а потом ушла работать в пещеру Магура. Она знает каждый уголок этого величественного подземелья. И говорит: «Я очищаюсь в этом». Это ее Дом Молчания.
Учитесь находить такие «дома» в вашей жизни, не проходить мимо них. И если медитация – это искусство слушать молчание, то магия есть искусство делать молчание красноречивым.
Во внутреннем дворе египетского святилища часто повторялась одна и та же любопытная сцена: наставник приводил вновь прибывшего (неофита), уже перешагнувшего через порог четырех испытаний (испытание страхом, страстью, совестью и молчанием), например, к дереву и, плавно указав на него рукой, предлагал: «Стань им». Растерявшийся новичок, наивно предполагая, что от него требуется изобразить дерево, широко разводил руки, растопыривал пальцы, делал мрачное, «древесное лицо» – в общем, старался, как мог. Остальные ученики, уже знакомые с этим приемом медитативной тренировки, глядя на него, искренне потешались. Конечно, бедняга, выдохшийся в своих безуспешных попытках врасти в землю, зацвести, покрыться корою и тому подобное, не мог знать, что сейчас просто проверяется его способность сосредоточиваться на дереве и добиться с ним максимально возможного энергетического обмена – отождествления, а точнее (ибо отождествление, Caritas, все-таки термин более терапевтический), трехплановой идентификации.
Трехплановая идентификация – предельная схожесть с выбранным объектом на всех трех Планах, достигаемая за счет его длительного и пассивного медитативного созерцания.
Метод трехплановой идентификации или метод медитативного созерцания предполагает последовательное проникновение в мир идеи данного объекта, в его душу или энергетическое строение и, наконец, как результат – ощущение в себе его физических качеств .
Справедливости ради необходимо заметить, что далеко не каждый новичок реагировал на испытание столь «древесно». Комичным сделалось лицо не новичка, а молодого, самоуверенного наставника из святилища Амена, когда один из недавно допущенных до практических занятий учеников, 14-летний мальчик, на предложение сделаться камнем ответил тем, что спокойно сел перед указанным камнем, скрестив ноги и собрав пальцы в каком-то неизвестном наставнику ключе, и на вопрос смешавшегося наставника «Что ты делаешь, брат мой?» (обращаться надо было – «дитя») спокойно ответил: «Жду, когда камень войдет в меня». Пройдут годы, и этот мальчик станет Иерофантом Горуса и одним из Учителей будущего. Египетский «вундеркинд» был прав – целительная сущность метода медитативного созерцания заключается в том, что мы стремимся стать пассивными по отношению к объекту созерцания или временно стать его пациентами и учениками .
Вы удивитесь: как можно быть пациентом камня? Можно быть пациентом и учеником не только камня, но даже сухой половой тряпки.
В современном энциклопедическом сборнике «120 философов» автор П.С. Таранов (хотя я не во всем могу согласиться с его трактовкой древних эзотерических учений) приводит следующий интересный пример иррационального логического мышления или «нелогичной» логики; вполне характеризующий все только что сказанное о методе медитативного созерцания.
«Открыть каждому из нас для себя Будду не так-то просто, сложная простота его тайны не может быть передана словом или в слове, только через особую организацию слов наставительной мудрости можно попытаться заглянуть туда, где он. Один монах спросил у буддийского адепта: «Кто такой Будда?» «Сухая половая тряпка» – последовал ответ. Возможны и другие варианты ответа, например, три циня хлопка, кипарис во дворе» .
(Таранов П.С. «120 философов».)
А вот так комментирует акт медитативного созерцания этой самой сухой половой тряпки один из Учителей дзен-буддизма Дайсэцу Тэйтаро Судзуки; в его комментарии с особенной ясностью раскрывается целительный, терапевтический эффект медитативного созерцания: «Вот метод. Что бы вы ни делали: сидели или лежали, пусть ваш разум постоянно будет сосредоточен на этой половой тряпке. Настанет время, когда ваш разум неожиданно остановится, подобно крысе, оказавшейся в тупике, затем вы погрузитесь в нечто неизвестное с криком: «А, вот оно!» Когда раздается этот крик, вы открываете себя, в тоже самое время вы обнаруживаете, что все учения древних авторитетов, изложенные в буддийской Трипитаке, даосских писаниях и в конфуцианской классике, являются не чем иным, как простым комментарием к вашему неожиданному возгласу: «А, вот оно!». (Дайсэцу Тэйтаро Судзуки «Основы дзен-буддизма».)
Там, где Судзуки говорит о нашем разуме, неожиданно оказавшемся, подобно крысе, в тупике, по сути, описывается момент проникновения сущности половой тряпки в наше временно сделавшееся пассивным по отношению к ней Истинное «Я». Отсюда следует возможность дальнейшей трехплановой идентификации с тряпкой, ощущение ее вибрации, жизни, наполняющей ее, каждой ее мельчайшей складочки и т.п. Иначе говоря, вы сами становитесь созерцаемым предметом, при этом оставаясь самим собой, не растворяясь в процессе созерцания.
Всякая вещь, в том числе и сухая половая тряпка, три циня хлопка, кипарис во дворе, камень, обладает эйдосом , сущностью и логосом .
Эйдос – есть все, что мы знаем о вещи; все, чего мы о ней еще не знаем; и все, что мы способны о вещи узнать в будущем. Эйдос – это вся вещь во всем ее познанном и непознанном объеме.
Сущность – это божественное содержание вещи или ее Истинное «Я».
Логос – это наш процесс проникновения в вещь, наш процесс познания вещи. Если перевести LOGOS точно как «слово», то словом вещи является то, что вещь начинает нам постепенно о себе рассказывать.
Что такое логос лица вашего ближнего? Когда вы смотрите на лицо вашего ближнего и встречаете Человека с необычными чертами, глубокими глазами, – вы поневоле с интересом думаете: вот Человек необычный, может быть, гений. Вы не физиогномик, вы не владеете данными из области френологии, но просто внутри вас живут те знания, которые были посеяны в вас Творцом давным-давно – при сотворении мира. Вы вгляделись в неизвестное лицо и начинаете в него проникать. Происходит первая фаза трехплановой идентификации – фаза ментального созерцания, когда вы отвечаете себе на какой-то вопрос в своем сознании.
Так вот, если сущность есть Божественное содержание вещи, а Божественная энергия всегда целительна и гармонична – значит такая сущность есть и в тряпке, и в кипарисе, и в дереве, и в камне, и в человеческой личности. И если проявить эту сущность, извлечь ее на поверхность и вступить с ней в контакт – можно воспользоваться огромными, сокрытыми в ней целительными ресурсами.
Однако невозможно говорить о целительной работе лишь внутренних ресурсов созерцаемой вещи, ибо в процессе созерцания происходит также механическая концентрация и активизация всех внутренних сил нашего собственного организма, которые – опять же через созерцание – переходят из пассивного состояния в пробужденное, активное. Это значит, что процесс исцеления своего ума, души и плоти осуществляется двояко: с одной стороны – истинная сущность созерцаемой вещи (например, вазы или камня, или дерева) переходит в вас и раскрывается там; то есть вы добиваетесь максимально возможного, интенсивного энергетического обмена; вы сами становитесь этой вещью и параллельно ваша собственная энергия переходит в пробужденное состояние за счет того, что ум долгое время находился в сосредоточенном, углубленном состоянии.
Гермес, Имхотеп, Будда – Великие Посвященные, они дали нам этот метод, позволяющий через созерцание примитивной тряпки или кипариса, или камня прийти к Господу внутри себя.
Вот великое искусство, Ars Magna, искусство, дающее возможность сделать самый обычный (при других обстоятельствах, возможно, даже бессмысленный) предмет средством и путем внутреннего совершенствования. Вы помните: Будда девять лет медитировал под деревом, которое вся буддийская традиция называет «деревом с 5 тысячами шумящих листьев»? Это значит, что Будда настолько отождествил самого себя с деревом, что он смог почувствовать каждый его листочек и шум каждого листочка – такое колоссальное проникновение в жизнь дерева, листа, камня – всего, что «вовне». Истинно высказывание, что для того, чтобы прийти к Господу, нужно сначала прийти к Нему внутри себя, то есть дойти до своей внутренней Сущности, пробудить ее в себе, заставить ее раскрыться, расшириться. Прежде всего – найти наше Истинное «Я». Оно – есть путь, и только оно лежит в начале всех вещей.
Логика и воля, или созерцательная и волевая составляющая нашего внутреннего внимания работают здесь только на прием, на получение информации, они как бы осознанно подчиняются энергии созерцаемого предмета. Этот предмет за счет того, что оперирующий становится пассивнее его, медленно, постепенно перетекает в психику оперирующего и раскрывается там, освобождая свои внутренние силы.
Объясняется метод медитативного созерцания предельно просто, практическое выполнение тоже не составляет особенного труда; а вот понять его и соответственно не допустить умственных ошибок при его применении – значительно сложнее.
Позволю себе привести короткий отрывок из труда Элизабет Хейч «Посвящение». Автор говорит о методе медитативного созерцания так:
«Следующим заданием была концентрация на пальме, под которой я любила сидеть. Я села там и сосредоточила все свои мысли на этом дереве. Шли часы, настал вечер, и нужно было идти домой. Утром я снова была в храме и после групповых упражнений опять заняла свое место под пальмой. Сначала меня отвлекали посторонние мысли, я была еще в мире мыслей, но я отгоняла их, постепенно погружалась все глубже в себя, в глубину, куда мысли уже не могли следовать и отвлекать. Я думала о пальме, и она медленно наполняла все мое существо. Проходили дни, может быть, недели, я не знаю, я потеряла всякую связь с внешним миром. И вдруг я испытала странное чувство, будто я смотрю на пальму не со стороны, а изнутри. Со все возрастающей силой я стала видеть и переживать ее внутреннюю сущность, сама стала пальмой. И, наконец, наступил момент осознания того, что пальма во мне, а я – в ней, я сама – пальма! Погруженная в себя, я потеряла ощущение времени и пространства. Но вдруг какая-то сила медленно потянула меня назад, в мое личное сознание, и я увидела Иму, стоящего передо мной.»
(Элизабет Хейч «Посвящение». «Сфера», М., 1993.)
Текст весьма примечателен, однако если говорить в целом о труде Э.Хейч, советую его читать с очень большим вниманием – не все в нем равноценно.
Можно выделить два вида медитативного созерцания и три фазы, существующие внутри каждого из видов, через которые следует последовательно пройти для достижения конечного результата – полной трехплановой идентификации .
Виды: 1. углубленное медитативное созерцание; 2. перманентное медитативное созерцание.
Фазы: 1. ментальная; 2. астральная или эмоциональная; 3. трехплановая.
Третья фаза характеризуется постоянным, установившимся состоянием трехплановой идентификации с объектом созерцания. Трехплановая фаза говорит о том, что наш ум, наша душа и наша плоть уже несут в себе совершенный отпечаток созерцаемого нами символа или предмета.
Однако не рекомендую вам начинать метод медитативного созерцания с символов, то есть с объектов, не имеющих физической формы. Если вы созерцаете абстрактный символ – это уже совсем другой метод, он называется методом визуализации , и для его осуществления нужны некоторые иные умения. Полезно начинать медитативную практику созерцания с физических предметов, то есть имеющих физическое тело, энергетическое строение и идею. У символов же есть только идея и энергетическое строение, но нет физического воплощения в виде конкретного предмета.
Вот правило: объект созерцания для начала должен быть выбран из вещей неподвижных, обязательно обладающих материальной формой и хорошо нам известных.
Если, скажем, вы приступаете к созерцанию статуи, истории которой, предназначения и сущности вы не знаете, то для начала придется собрать максимум информации о ней.
Правило говорит о неподвижных вещах. Исключением является вода – созерцать лучше всего текущую воду.
Что касается огня, то здесь существуют особые правила (лучше начинать со свечного огонька, а потом созерцать особым образом приготовленное пламя). И все-таки начинать с огня я не советую. Огонь – великая, мощная сила, но к нему нужно правильно подойти, иначе возобновляющий огонь может превратиться в жгучее пламя.
Углубленное медитативное созерцание, с которого непосредственно и начинается работа, заключается в следующем: на протяжении первых трех дней упражнения – мы посвящаем созерцанию объекта по 30 минут 3 раза в день. Во время каждого отдельного акта созерцания нужно стремиться последовательно пройти через все три фазы (хотя третья фаза может наступить и не сразу, а на второй, на третий день…)
Ментальная фаза – констатация всех зримых и незримых качеств объекта.
Можно сказать, что углубленное медитативное созерцание на ментальной фазе своего развития начинается с медитативного рассуждения: определения всего, что мы знаем об объекте; всего, что мы, вероятно, о нем еще не знаем; предположений о его предназначении; каков он на Физическом Плане – предназначение и роль в физической гармонии Земли или Вселенной; на Астральном Плане – роль в астральной гармонии; на уровне Духа – роль в мысли Творца, чему он служит, его идеи.
Напоминаю, созерцать надо только гармоничные вещи. Лучше всего начинать созерцать шар, хрустальный шар. К одной из моих учениц на второй день такого медитативного созерцания неожиданно начали приходить мысли – с какими цветами она гармонирует, как через нее проходит и преломляется свет… Затем, извините за шутку, она поймала себя на мысли, что она думает…
Другой ученик, который медитировал над ликом Сфинкса, стал ощущать на себе плат Сфинкса. Другой ученик в процессе медитации над понятием «мудрость» не мог отделаться от мысли «Я есть мудрость». Возможны и такие вещи. Но его не надо за это осуждать, это не гордыня – это вхождение в объект, т.н. процесс глубинного самоотождествления с идеей.
Этот метод приносит огромную пользу в раскрытии нашего Я – мы становимся тоньше, чувствительнее, мы начинаем лучше понимать природу вещей.
На ментальной фазе мы просто логически – в процессе созерцания – констатируем все зримые и незримые качества объекта: зримые – его форма, цвет, запах, иные особенности; а незримые – его информационная емкость, его предназначение, цели, та цель, с которой Творец мог замыслить этот объект. Ведь каждая вещь, которая имеет физическую форму на Земле, должна иметь замысел в уме Господа. Вы скажите: при чем здесь замысел Господа, когда эту вещь, скажем, стол, создал плотник Вася? Да, но чтобы создать стол, плотник должен взять эту мысль из универсального Духа. Мысль сначала должна пройти через Ум Господа. Мы с вами ничего не рождаем, мы лишь являемся проводниками Божественной Воли! И многие из тех, что объятые гордыней, почли себя творцами своих плодов и захотели насытиться ими, – жестоко пали. Помните об этом.
Астральная фаза – есть постепенное приведение себя в состояние абсолютной пассивности по отношению к созерцаемому объекту, медленное, последовательное отслаивание всех сознательных мыслей, уход глубоко в себя и спокойное наблюдение объекта там, внутри. Анализ сменяется проникновением, наполнением себя энергией, образом и информацией объекта. Разум не анализирует, он только воспринимает. В этот момент мы ни о чем больше не думаем, мы просто фиксируем свой взгляд на предмете, стремясь к тому, чтобы он ясно отпечатался в нашем уме, был виден даже с закрытыми глазами. Следует стремиться внутри себя почувствовать точно такой же предмет, перенести его вовнутрь самого себя. Именно то, что ответил египетский мальчик – «жду, когда камень войдет в меня».
Трехплановая фаза характеризуется полной идентификацией трехпланового организма созерцающего с объектом созерцания. Она наступает в результате правильного осуществления первой и второй фазы. А именно: констатации всех зримых и незримых качеств объекта, углубленного проникновения в мир его идеи и правильного самоотождествления на астральном уровне – правильного пассивного наблюдения объекта. Трехплановая фаза – когда вы начинаете чувствовать себя созерцаемым объектом – может проявиться через неопределенное время после начала работы.
Только что мы рассмотрели фазы углубленного медитативного созерцания. Все эти фазы можно отметить и в перманентном медитативном созерцании, которое можно охарактеризовать так:
Перманентное медитативное созерцание заключается в создании мыслеформы (образа, фантома, ментальной и астральной копии) созерцаемого объекта и постоянном закреплении этой формы в сознании оперирующего.
Таким образом при помощи перманентного медитативного созерцания мы превращаем тот участок жизни, на пространстве которого мы предаемся созерцанию (несколько дней или даже несколько месяцев, важно лишь не менять объект созерцания), в акт постоянного медитативного созерцания, то есть весь наш участок жизни включается в акт перманентного медитативного созерцания: объект всегда с нами, он медленно, по частичке перетекает в наше сознание и раскрывается там; мы не упускаем его из спектра своего внутреннего внимания, мы постоянно держим его перед собой, мы не думает о нем – мы видим его, мы чувствуем его. Мы одновременно и думаем, и не думаем о нем. Почему? Мы стремимся лишь видеть его картину, лишь держать его в памяти, но не думать о нем. Поэтому верно утверждение, что перманентное медитативное созерцание протекает на уровне астральной и, возможно, трехплановой фазы, без медитативного анализа, без умственных заключений об объекте.
Последовательность и чередование углубленного и перманентного медитативного созерцания следующая: вначале три дня – три раза в день – по 30 минут (это наиболее гармоничная система работы ума) только углубленное созерцание. Осуществляется формирование мыслеформы предмета, которую мы создаем и закрепляем в своем сознании и в области своего астрального тела.
Затем переход к перманентному созерцанию мыслеформы, когда объект постоянно находится перед нашим внутренним зрением. Мы видим его, по выражению Дайсэцу Тэйтаро Судзуки, «что бы мы ни делали: сидели или лежали», но при этом полностью отсутствует ментальная фаза – мы не анализируем, не думаем и не размышляем над эйдосом объекта, мы просто созерцаем, наблюдаем его, позволяем ему войти в нас.
Перманентное медитативное созерцание представлено только второй (астральной) и, возможно, третьей фазой. Ментальная фаза отсутствует.
Необходимо заметить, что переходя ко второму этапу работы – к перманентному, оперирующий не оставляет своих упражнений в углубленном созерцании; ибо так, через сочетание двух этих видов созерцания мы достигаем полноты. То есть три раза в день, но не менее двух раз мы созерцаем объект углубленно, остальное же время заполнено его перманентным созерцанием. Это схоже с тем, что уже говорилось о наблюдении за своими руками: постарайтесь зафиксировать внимание на своих руках и хотя бы три раза в день по 30 минут наблюдать, не упускать их из спектра своего внимания. Вы почувствуете огромное внутреннее раскрытие. Только применяйте закон магов Египта: «Надумал – делай! Благая мысль есть обязанность, помни, что уклонение от обязанности влечет наказание» .
Действительно, можно сказать, что медитативная концентрация ума, представленная изученным нами методом медитативного созерцания, это одновременно ключ и дверь к организации, активизации и очищению своего сознания. Переходим к следующей ступени медитативной работы – к методу визуализации.
Медитативный аспект сознания включает в себя внутреннее внимание и внешнее внимание .
В первом случае мы концентрируемся на внешнем предмете или символе и углубляемся в нечто, не являющееся (по крайней мере, как кажется на первый взгляд) частью нас, т.е. подразумевается ориентация медитативного аспекта сознания во внешний мир. Во втором случае осуществляется концентрация сознания на чем-то внутреннем, являющимся частью нашего Физического или Психического Плана. Таким образом, медитативный аспект сознания ориентируется вовнутрь. И внешнее, и внутреннее внимание можно разделить на две составляющие: созерцательную и волевую .
Задача созерцательной составляющей медитативного аспекта сознания – раскрыть качество созерцаемого объекта в глубине нашего ума и параллельно разбудить наше Истинное «Я» через сам процесс созерцания. Процесс медитативного созерцания построен на прохождении сознания через три фазы: ментальную, астральную и трехплановую. Окончательным же результатом процесса медитативного созерцания какого-либо конкретного физического объекта должно являться полное трехплановое отождествление нашего организма с объектом созерцания, то есть постижение его умственной, идейной природы, энергетического строения и вибрации и, наконец, ощущение в себе его физических свойств.
С одной стороны, Сущность – Божественное содержание вещи – раскрывается и оживает внутри нас, ибо вещь плавно перетекает в наше сознание. С другой стороны, контакт с Сущностью, с Божественным содержанием вскрывает и активизирует нашу собственную Сущность, заставляя ее пробуждаться, расширяться, оживать. Так в целом можно охарактеризовать медитативную созерцательную деятельность – это пассивная медитация. Таким образом терминологически верно утверждение, что процесс медитативного созерцания целиком построен на активизации созерцательной составляющей медитативного аспекта сознания (внешнее внимание). То есть наше внешнее внимание работает на созерцательном, пассивном уровне. Нам достаточно будет посмотреть на схему работы ума, так называемый «треугольник ума», чтобы понять, что созерцательная деятельность нашего ума далеко не исчерпывает медитативных возможностей сознания.
Наша мысль, наш Дух, наш ум вообще имеют три главные свойства: это эссенциальное качество веры или абсолютное знание; качество мудрости (то, что мы называем волей ума, активным и сострадательным проявлением ума) и качество разума или то, что присуще нашей логике, анализированию, исследованию.
За созерцательную деятельность сознания отвечает качество разума, интеллекта, воображения – это пассивная, воспринимающая сторона ума. Основной задачей нашего интеллекта является изначально воспринимать, анализировать, синтезировать. А волевой составляющей нашего внутреннего или внешнего внимания будет качество мудрости или качество воли, то, что проявляется активно. Например, вначале мы созерцаем некий символ, и это – созерцательная составляющая; затем с созерцаемым символом мы осуществляем некое внутреннее или внешнее действие, то есть мы подвергаем символ какому-либо видоизменению либо внутри себя, либо вне себя.
Медитативный процесс может быть построен как целиком на созерцательной деятельности, так и только на волевой деятельности медитативного аспекта сознания. В этом герметическая традиция отличается от некоторых восточных традиций медитации. Изначально герметическая традиция считает, что созерцательная деятельность нашего ума нужна нам только затем, чтобы принять некое качество в себя, взрастить там плоды этого качества и отдать нечто во внешний мир. Глубокий смысл приобретает идея, что главной задачей нашей медитации должно быть активное милосердие. Эта же идея существует в тибетском учении, только там нет понятия волевой составляющей внутреннего или внешнего внимания. Однако крайне важно уяснить: когда мы начинаем делать что-то, кроме пассивного созерцания объекта, включается волевая составляющая внутреннего или внешнего внимания; когда мы выполняем только созерцательную деятельность – работает целиком пассивная, воспринимающая сторона. При этом обе составляющие внутреннего внимания и внешнего внимания как волевая, так и созерцательная могут быть ориентированы во внутренний мир Человека или во внешний мир.
обновлено 06.2008
Аристотель (384-322 до н. э.) - древнегреч. философ и ученый-энциклопедист, к-рого Маркс назвал «величайшим мыслителем древности». Основал собственную школу (Ликей). Подвергнув критике теорию своего учителя Платона об «идеях» как бестелесных формах вещей, создал учение объективного идеализма, охватившее все виды совр. ему знания, в вопросах объяснения природы часто совпадающее с материализмом.
Этике А. посвятил три специальных труда, гл. из к-рых - «Этика Никомаха» - предназначался для его сына. А. считал, что в основе моральной деятельности и нравственных доблестей лежит объективная целесообразность. Высшее благо - это цель , к к-рой люди стремятся ради нее самой. Раскрывает его высшая руководящая наука - политика.
Как самодовлеющее, оно не может состоять ни в материальном богатстве, ни в наслаждении, ни даже в одной добродетели , а определяется назначением человека, к-рое воплощается в прекрасном выполнении разумной деятельности и в согласии каждого дела со специальной, характеризующей его добродетелью. Стремящаяся к высшему благу жизнь может быть только деятельной; добрые качества, не обнаруженные в действии, не дают блаженства.
Кроме высшей цели достижение высшего блага предполагает известное число подчиненных ему низших целей. Достигнуть цели можно, обладая добродетелью, к-рая есть прежде всего умение верно ориентироваться - выбирать среднее между излишеством и недостатком. При этом «середина» не может быть найдена в пределах дурного; выбору подлежит только наилучшее из хорошего. Добродетели А. подразделил на этические, или добродетели характера (напр., щедрость), и дианоэтические, или интеллектуальные (напр., мудрость).
Последние развиваются гл. обр. путем обучения, нуждаются в опыте и во времени. Добродетели - не аффекты и не прирожденные способности, а приобретенные свойства, возникающие при действии, направленном на отыскание «середины» между избытком и недостатком. Поскольку найти такую «середину» трудно, нравственное совершенство - достижение редкое, похвальное и прекрасное. Т. к. деятельность добродетелей проявляется в области средств, ведущих к цели, то, согласно А., во власти человека и добродетельность, и порочность, и воздержание.
Однако стремление к истинной цели не подчиняется личному выбору; человек должен родиться с этим стремлением. Кто от природы в совершенстве владеет им, тот - благородный человек. Степень произвольности действий и приобретенных свойств души, по А., не одна и та же: действия с самого начала и до конца во власти человека, приобретенные же свойства души произвольны лишь вначале, и человек не замечает, как постепенно складывается его характер. Поскольку этическая концепция А. тесно связана с его «Политикой», исследующей общественные отношения, А. ввел в «Этику» вопрос стоимости, проблему к-рой он рассматривает как частный случай проблемы «справедливости».
Анализ «справедливости» развернулся у А. в обстоятельный разбор одного из важных вопросов политической экономии. Несмотря на то что в этом анализе А., как показал Маркс, проявил историческую ограниченность классового мышления, он все же открыл в выражении стоимости товаров непосредственно не видное отношение равенства. Настоящая цель человеческой жизни, по А.,- блаженство, к-рое вызывается деятельностью как таковой. Блаженная жизнь сообразна с важнейшей добродетелью, к-рая присуща лучшей части души. Деятельность последней созерцательна. Но созерцание истины, по А., самая притягательная из. всех деятельностей; ей наиболее свойственна «самодостаточность».
В противоположность деятельности практических добродетелей (военной, политической), к-рая стремится всегда к известной цели и желательна не ради самой себя, созерцательная деятельность разума отличается значимостью и ценностью ради себя самой, не стремится к к.-л. внешней цели и заключает в себе ей одной присущее наслаждение, к-рое усиливает энергию. Именно к такой жизни и должен стремиться человек.
Нравственный идеал А., провозглашающий: высшей доблестью - самодовлеющее, отрешенное от волнений и тревог практической деятельности созерцание истины; предпосылкой философской деятельности - досуг (порождаемый рабским трудом и созданным на основе этого труда достатком) совершеннейшим и самодостаточным созерцанием - пребывающего вне мира и над миром бога, есть отражение в отвлеченной форме идей античного рабовладельческого об-ва.
Божественный образец созерцательной деятельности разума - сложное порождение характерного для греч. полиса второй половины IV в. до н. э. отделения умственного труда от физического, теоретического досуга от практической деятельности, независимости от тревог и превратностей социальной борьбы классов и политических партий. В характерной для этики А. норме «середины» проявились социальные черты носителя и осуществителя этой нормы - гражданина полиса накануне его падения и покорения Македонской монархией.