Александр николаевич островский, краткая биография. Биография — Островский Александр Николаевич Личная жизнь островского

Square

Александр Николаевич Островский – великий драматург XIX века и один из создателей современного русского театра. Его пьесы известны всему миру и регулярно ставятся на подмостках, но какие интересные факты из жизни Островского известны широкой публике?

Дом, в котором родился писатель.

Биография и личность Островского кажется несколько обыденной. Он не воевал, не дрался на дуэли, не был в ссылке, не сидел в тюрьме, не играл, не бывал при дворе. Всю свою жизнь Островский провёл в Москве, поменяв квартиру только раз: после смерти первой жены он переехал с Яузы на Волхонку.

Человек со связями, или «Свои люди – сочтёмся»

Младший брат драматурга Михаил Николаевич был чиновником и добился чрезвычайных успехов по службе: в конце жизни он, будучи министром государственных имуществ, дослужился до высшего чина Российской империи – стал действительным статским советником. Всего у Островского было четырнадцать братьев и сестер, шестеро из которых умерли ещё в детстве. Александр Николаевич был самым старшим.

«Как денди лондонский одет»

Островский с коллегами из издательства журнала «Современник»

Островский всю жизнь любил хорошо одеваться и подолгу крутился перед зеркалом. В юношеском возрасте, живя среди мещан Замоскворечья, он порой боялся выходить на улицу в своей экстравагантной одежде. Не искушённые в светской моде соседи могли неправильно понять богемные привычки юноши.

Двоечник Островский

После окончания гимназии Островский, следуя желанию отца, поступил на юридический факультет. Но на третьем курсе драматург бросил учёбу, завалив экзамен по римскому праву. По одной из версий неудача была связана с нечестным преподавателем, который хотел получить взятку с обеспеченного студента. Но скорее всего Островский, заболевший к тому времени театром и уже остававшийся на второй год, просто плохо подготовился.

Не бери приданого, бери милую

Агафья Ивановна

Первая жена Островского Агафья Ивановна (её фамилия осталась неизвестной) была бедной простолюдинкой. Узнав об этой связи, отец Александра Николаевича пригрозил выгнать его из дома, если он женится на Гане. Сын не посмел ослушаться отца, но прожил с это женщиной в гражданском браке почти двадцать лет и тяжело переживал её смерть от туберкулёза. Рано умерли и все дети, рождённые от этого союза. Шестерых детей подарила драматургу уже его вторая жена, актриса Мария Бахметьева.

Истина в вине

Работая в начале своей творческой деятельности в журнале «Москвитянин», Островский вёл по-настоящему разгульную жизнь. Ночные бдения с приятелями, выпивкой и женщинами (без которых, по воспоминаниям современников, драматург не мог жить) сильно подорвали его здоровье. В более позднем возрасте Островский отличался умеренностью в страстях.

Язык до Киева доведёт

Александр Николаевич был полиглотом и сам занимался переводом своих пьес. Он владел семью языками: помимо обязательных для образованного человека XIX века французского, латыни и древнегреческого Островский говорил на испанском, итальянском, английском и немецком. Сохранились его переводы шедевров мировой литературы К. Гольдони, Н. Макиавелли, М. Сервантеса и У. Шекспира.

История одного плагиата

Свою первую пьесу Островский писал в соавторстве с бывшим актёром Дмитрием Горевым, который к тому времени уже публиковался в журналах Встретившись три или четыре раза с Александром Николаевичем, Горев отказался с ним работать, сославшись на занятость. Впоследствии эти несколько вечеров обернулись большими проблемами. Когда первые пьесы Островского были опубликованы и получили широкую известность, Горев стал распускать слухи о том, эти тексты якобы принадлежат его перу. К счастью, после серии неприятных статей грязноватая история закончилась: клевета была разоблачена.

Без труда не вытащишь и рыбку из пруда

Островский был страстным рыболовом. В путешествия он всегда брал необходимое снаряжение, а друзья, знавшие о его увлечении, первым делом вели его к рыбным местам. Сохранились письма, в которых Александр Николаевич дает профессиональные советы рыбака брату и друзьям. Возможно, и его частые поездки на Волгу были связаны вовсе не с поиском этнографического материала для пьес…

«Я так хорош, что сердце замирает»

Островский был знаменит своим дьявольским самолюбием и хвастливостью. Он не терпел, если о нём или его пьесах говорили без превосходной степени, даже мог рассориться с друзьями на этой почве. Известно, что он обиделся на Некрасова, который недооценил его «Снегурочку» (недооценил буквально, заплатив маленький гонорар). Заносчивым называл Островского и .

«Я ещё и вышивать могу, и на машинке тоже…»

Ещё один интересный факт из жизни Островского – его любовь к . Проводя в детстве много времени в компании сестры Наташи, которая была годом младше, и ее подруг, он заодно с девочками научился шить и кроить. Это умение драматург использовал и позднее: например, кроил панталоны для своего маленького сына.

Женская натура

Пьеса «Гроза»

Несмотря на внушительную внешность, стойкость и твёрдую волю Островский обладал не только способностью к рукоделию, но и ещё одним замечательным женским качеством – повышенной чувствительностью. Лучше всего ему удавалось чтение женских ролей – не только комических, но и трагедийных. А почерк драматурга признают женским даже современные исследователи.

Из какого сора растут стихи

Святочная комедия Александра Николаевича Островского

Один из монологов Катерины в «Грозе» навеян Островскому разговором с актрисой Любовью Павловой, в чьей коляске он ехал с похорон Николая Гоголя. Пытаясь отвлечь драматурга от мрачных мыслей, женщина по дороге рассказывала ему о своём детстве и запомнившемся ей звоне колоколов соседской церквушки

Величайший русский драматург Александр Николаевич Островский родился 31 марта (12 апреля) 1823 года в Москве на Малой Ордынке.

Начало пути

Отец Александра Николаевича окончил сначала Костромскую духовную семинарию, затем Московскую духовную академию, но в итоге работать стал, говоря современным языком, адвокатом. В 1839 году получил дворянский чин.

Мама будущего драматурга была дочерью младших церковных служащих, умерла, когда Александру не было и восьми лет.

Семья была обеспеченной и просвещённой. Много времени и средств тратилось на обучение детей. Уже с детства Александр знал несколько языков и много читал. С раннего возраста он почувствовал желание писать, но отец видел его в будущем только юристом.

В 1835 году Островский поступает в 1-ю Московскую гимназию. Через 5 лет - становится студентом юридического факультета в Московском университете. Будущая профессия его не привлекает и может быть, поэтому конфликт с одним из преподавателей становится поводом для ухода из учебного заведения в 1843 году.

По настоянию отца Островский служил сначала писцом в московском Совестном суде, затем в Коммерческом (до 1851 года).

Наблюдение за клиентами отца, затем за историями, разбиравшимися в суде, дало Островскому богатейший материал для будущего творчества.

В 1846 году Островский впервые задумывается о написании комедии.

Творческие успехи

Литературные взгляды его складываются ещё в студенческие годы под влиянием Белинского и Гоголя - Островский сразу и бесповоротно решает, что будет писать только в реалистичной манере.

В 1847 году в соавторстве с актёром Дмитрием Горевым Островский пишет первую пьесу «Записки замоскворецкого жителя». В следующем году его родные переезжают жить в родовое имение Щелыково в Костромской губернии. Александр Николаевич тоже посещает эти места и остаётся под неизгладимым впечатлением от природы и волжских просторов на всю жизнь.

В 1850 году Островский публикует свою первую большую комедию «Свои люди - сочтёмся!» в журнале «Москвитянин». Пьеса имеет большой успех и восторженные отзывы литераторов, но запрещается к повторному изданию и постановке по жалобе купцов, отправленной непосредственно императору. Автора уволили со службы и отдали под надзор полиции, который был снят только после восшествия на престол Александра II. В первой же пьесе Островского проявились основные черты его драматургических произведений, которые были характерны для всего творчества в дальнейшем: умение через личный и семейно-бытовой конфликт показать наиболее сложные общерусские проблемы, создать запоминающиеся характеры всех персонажей и «озвучить» их живой разговорной речью.

Положение «неблагонадёжного» ухудшило и без того непростые дела Островского. С 1849 года он без благословения отца и, не венчаясь в церкви, стал проживать с простой мещанкой Агафьей Ивановной. Отец полностью лишил сына материальной поддержки, и финансовое положение молодой семьи было тяжёлым.

Островский начинает постоянное сотрудничество с журналом «Москвитянин». В 1851 году публикует «Бедную невесту».

Под влиянием главного идеолога журнала А.Григорьева в пьесах Островского этого периода начинают звучать не столько мотивы обличения сословного самодурства, сколько идеализации старинных обычаев и русской патриархальности («Не в свои сани не садись», «Бедность не порок» и другие). Такие настроения уменьшают критичность произведений Островского.

Тем не менее, драматургия Островского становится началом «нового мира» во всём театральном искусстве. На сцену выходит простая будничная жизнь с «живыми» персонажами и разговорным языком. Большинство актёров принимают новые пьесы Островского с восторгом, они чувствуют их новизну и жизненность. С 1853 года почти каждый сезон в московском Малом театре и петербургском Александринском в течение 30 лет появляются новые пьесы Островского.

В 1855-1860 годах драматург сближается с революционерами демократами. Он переходит в журнал «Современник». Главным «событием» пьес Островского этого периода становится драма простого человека, противостоящего «сильным мира сего». В это время он пишет: «В чужом пиру похмелье», «Доходное место», «Гроза» (1860).

В 1856 году по указанию великого князя Константина Николаевича лучших российских писателей отправляют в командировку по стране с заданием описать промышленное производство и быт различных областей России. Островский едет на пароходе от верховьев Волги до Нижнего Новгорода и делает множество записей. Они становятся настоящими энциклопедическими заметками по культуре и экономике края. При этом Островский остаётся художником слова - многие описания природы и быта переносятся им в свои произведения.

В 1859 году вышло первое собрание сочинений Островского в 2-х томах.

Обращение к истории

Дом-музей: А.Н.Островского.

В 60-е годы Александр Николаевич обращает особый интерес в сторону истории и завязывает знакомство с известным историком Костомаровым. В это время он пишет психологическую драму «Василиса Мелентьева», исторические хроники «Тушино», «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» и другие.

Не прекращает создание бытовых комедий и драм («Тяжёлые дни»-1863, «Пучина»-1865 и др.), а также пьес сатирической направленности о жизни дворянства («На всякого мудреца довольно простоты»-1868, «Бешеные деньги»-1869, «Волки и овцы» и др.).

В 1863 году Островского награждают Уваровской премией, присуждаемой за исторические сочинения, и избирают членом-корреспондентом Петербургской Академии наук.

Следующий год радует его рождением первого сына - Александра. Всего Островский станет отцом шестерых детей.

С 1865-1866 года (точная дата не определена) Александр Николаевич создал в Москве Артистический кружок, из которого впоследствии выйдет множество талантливых деятелей театра. В 1870 (по другим данным - в 1874) году в России организуется Общество русских драматических писателей и оперных композиторов, руководителем которого драматург останется до конца жизни. В этот период в доме у Островского перебывает весь цвет русского культурного общества. И.С.Тургенев, Ф.М.Достоевский, П.М.Садовский, М.Н.Ермолова, Л.Н.Толстой и многие другие выдающиеся личности современности станут его искренними друзьями и приятелями.

В 1873 году Александр Николаевич Островский и молодой композитор Пётр Ильич Чайковский за несколько месяцев напишут удивительную по красоте слога и звучанию оперу «Снегурочка», созданную на основе народных сказок и обычаев. Своим творением и драматург и композитор будут гордиться всю жизнь.

С театром - до конца

В последние годы жизни Островский часто обращается к женским судьбам в своих произведениях. Он пишет комедии, но больше - глубокие социально-психологические драмы о судьбах духовно одарённых женщин в мире практичности и корысти. Выходят в свет « Бесприданница», «Последняя жертва», «Таланты и поклонники» и др.пьесы.

В 1881 году при дирекции имперских театров организуют специальную комиссию для создания новых законодательных актов по работе театров по всей стране. Островский принимает самое деятельное участие в работе комиссии: пишет множество «записок», «соображений» и «проектов» на тему организации работы в театрах. Благодаря ему принимаются многие изменения, которые значительно улучшают оплату актёрского труда.

С 1883года Островский получает от императора Александра III право на ежегодное пенсионное обеспечение в размере трёх тысяч рублей. В этом же году выходит последний литературный шедевр Александра Николаевича - пьеса «Без вины виноватые» - классическая мелодрама, поражающая силой характеров своих героев и впечатляющая сюжетом. Это был новый всплеск великого драматургического таланта под влиянием запоминающейся поездки на Кавказ.

Через 2 года Островского назначают заведующим репертуарной частью московских театров и начальником театрального училища. Драматург старается сформировать в стране новую школу реалистичной игры, выдвигая на первый план самых талантливых актёров.

Островский работает с театральными деятелями, в голове у него множество задумок и планов, он занят переводами зарубежной (в т.ч.античной) драматической литературы. Но здоровье его подводит всё чаще. Организм истощается.

2(14) июня 1886 года в имении Щелыково Александр Николаевич Островский умирает от стенокардии.

Похоронен на церковном кладбище у Храма во имя Святителя Николая Чудотворца в селе Николо-Бережки Костромской губернии.

Похороны осуществлялись на средства, предоставленные Александром III. Вдове с детьми была назначена пенсия.

Интересные факты об Островском:

С детства драматург знал греческий, французский и немецкие языки. Позднее выучил английский, итальянский и испанский.

Пьесу «Гроза» цензура пропустила не сразу. Но она понравилась императрице, и цензор пошёл автору на уступки.

Отец Островского, Николай Федорович, в свое время окончил курс в Духовной Академии. Служил в Гражданской палате, занимался частной адвокатурой. Под конец жизни заслужил и приобрел чин потомственного дворянина.

Мать Островского, Любовь Ивановна, урожденная Саввина, была дочерью священника. Родила мужу одиннадцать детей, из которых выжило четверо. Умерла в 1831 году. Детей воспитывала няня, Авдотья Ивановна Кутузова, а впоследствии – вторая жена Николая Федоровича.

Мачеха Островского, баронесса Эмилия Андреевна фон Тесин, по происхождению была шведкой. Она воспитала детей Николая Федоровича и привила им любовь к европейскому искусству. Во многом благодаря ей дети в семье Островских говорили на нескольких языках. Александр, в частности, знал греческий, французский, немецкий, позже - английский, итальянский, испанский языки.

1835 год – Александр Островский отдан в 1-ю Московскую гимназию.

1840 год – Островский заканчивает гимназию и поступает на юридический факультет Московского Университета. Отец хочет, чтобы Александр стал юристом, но стремление к литературному творчеству и увлечение театром оказываются сильнее.

1843 год – Островский прерывает учебу в Университете (его мало интересует юриспруденция), но по настоянию отца поступает на службу писцом в Московский совестный суд. Эта работа очень помогла Островскому как писателю, дала богатый материал для будущего творчества, ведь перед ним проходили непридуманные истории из частной жизни обычных людей. Александр Николаевич записывал все сколько-нибудь примечательные случаи из купеческого и дворянского быта.

1846 год – Островский задумывает написать комедию. По разным источникам, она называлась «Несостоятельный должник» или «Картина семейного счастья». Окончательный вариант, впрочем, был назван «Свои люди – сочтемся!» и появился позже.

1847 год – наброски будущей комедии и очерк «Записки замоскворецкого жителя» опубликованы в «Московском городском листке». Одну сцену пьесы Островский писал в соавторстве с провинциальным актером Дмитрием Горевым, в результате чего под первой публикацией стояли инициалы не только «А.О.», но и «Д.Г.». Недоброжелатели Александра Николаевича впоследствии воспользовались этим обстоятельством и раздули большую кампанию по обвинению драматурга в плагиате.

Лучшие дня

Весна 1848 года – семья Островских переезжает в имение Щелыково в Кинешемском уезде Костромской губернии. Это было желание Николая Федоровича, который решил под старость вернуться в родные места. Александр Николаевич, который уже давно жил отдельно от семьи, тем не менее, посещает Щелыково. Его очаровывает среднерусская природа, а Волга производит неизгладимое впечатление. Впоследствии восхищение великой русской рекой отразится во многих произведениях драматурга.

Конец 40-х годов – Александр Николаевич и его первая жена, московская мещанка Агафья Ивановна, начинают жить гражданским браком.

1849 год – Островский пишет свою первую комедию «Свои люди – сочтемся!» (сначала названную «Банкрут»).

1850 год – «Свои люди – сочтемся!» опубликована, но указом императора Николая I комедия запрещена к постановке на сцене. Автор же был уволен со службы и отдан под надзор полиции. Надзор сняли только после воцарения Александра II. Однако пьеса получила одобрение И.А. Гончарова и Н.В. Гоголя. Островский становится известным. Он начинает сотрудничать с журналом «Московитянин», входит в круг писателей, художников и других работников искусства. В этом году были также написаны пьесы «Утро молодого человека» и «Неожиданный случай».

1855 – 1860 годы – в этот период Александр Николаевич сближается с революционными демократами. Характерная черта произведений этого времени – противопоставление «властителей» «маленькому человеку». Островский пишет «В чужом пиру похмелье», «Доходное место», «Воспитанницу».

1856 год – Островский начинает сотрудничать с журналом «Современник». В этом же году Великий Князь Константин Николаевич предлагает российским писателям командировку – описать различные области страны в плане бытовом и промышленном. Островский берет на себя Волгу, от верховьев реки до Нижнего Новгорода. Он путешествует на пароходе, по пути делая многочисленные записи.

1857 год – Островский пишет пьесу «Не сошлись характерами».

1859 год – написана «Гроза». В этом же году были напечатаны два тома сочинений А.Н Островского.

1860 год – Добролюбов, высоко оценив «Грозу», пишет статью «Луч света в темном царстве».

1860-е годы – в этот период творчества Островский обращается к исторической тематике. Пишет хроники «Тушино», «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский», психологическую драму «Василиса Мелентьева».

1861 год – разрешена постановка пьесы «Свои люди – сочтемся!».

1863 год – Островский награжден Уваровской премией. Избран член-корреспондентом Петербургской Академии наук.

Второй женой Александра Николаевича стала актриса Малого театра Мария Васильевна Бахметьева. Она была намного моложе Островского.

1864 год – у Островских появляется первенец, сын Александр. Всего же у Александра Николаевича было шесть детей: в 1866 году родился сын Михаил, в 1867 году дочь Мария, в 1869 сын Сергей, в 1874 – вторая дочь Любовь, в 1877 году – четвертый сын Николай.

1865 – 1866 годы – в это время (точная дата не определена) Островский создает в Москве Артистический кружок, откуда впоследствии на Московскую сцену вышли многие талантливые театральные деятели. С начала 1866 года Александр Николаевич назначен заведующим репертуарной частью московских императорских театров.

Период 1870-х годов – Островский в своих произведениях обращается к жизни дворянства. Выходят пьесы «На всякого мудреца довольно простоты», «Бешеные деньги», «Лес», «Снегурочка», «Волки и овцы». В первой половине десятилетия в Москве было образовано Общество русских драматических писателей и оперных композиторов, председателем которого Александр Николаевич был до самой смерти.

1870 – 1880 годы – известны как последний период творчества Александра Николаевича Островского. Для произведений характерно обращение к судьбе русской женщины в постреформенной России: «Последняя жертва», «Бесприданница», «Сердце не камень», «Таланты и поклонники» и другие пьесы.

1881 год – при дирекции имперских театров учреждена Комиссия «для пересмотра законоположений по всем частям театрального управления». Островский принимает самое живое участие в работе Комиссии, и его стараниями были приняты многие изменения, значительно улучшившие материальное положение актеров.

1883 год – Император Александр III жалует Островскому пенсию в размере 3000 рублей в год.

1885 год - Островский назначен заведующим репертуарной частью московских театров и одновременно начальником театрального училища.

2 (14) июня 1886 года – Александр Николаевич Островский умирает в имении Щелыково. Похоронен на местном кладбище. Всего, по разным данным. Островским было написано 47 или 49 пьес.

Зная болезненное состояние Александра Николаевича, дети и Мария Васильевна с возрастающим нетерпением ждали его приезда в усадьбу. Все надеялись, что хорошее, веселое лето восстановит ослабевшие силы Александра Николаевича и укрепит его здоровье, так необходимое ему теперь, когда осуществилась его долгожданная мечта и он стал художественным руководителем московских театров.

Жизнь в Щелыкове шла своим чередом. 24 мая Мария Васильевна писала П. И. Андроникову в Кострому: «Будьте так добры, пришлите, пожалуйста, фортепьянного мастера из Костромы. Я слышала, будто там есть хороший. Если можно, то пусть приедет настроить у нас фортепьяно и направит его и захватит на всякий случай струн» . Но эта просьба оказалась лишней. Лучший фортепьянный настройщик Костромы (Чистяков), разъезжавший по поместьям, неожиданно заехал 28 мая в Щелыково и привел инструмент в полный порядок.

Между Марией Васильевной и П. И. Андрониковым шли переговоры о какой-то лодке, и Мария Васильевна 28 мая отвечала ему: «Александр Николаевич приедет завтра, и мы поговорим с ним насчет лодки, тогда уже и известим Вас» .

А между тем здоровье драматурга не улучшалось, а явно ухудшалось.

Перед выездом из Москвы в Щелыково он чувствовал себя очень плохо. Все чаще и чаще им испытывались приступы неотвратимо развивавшейся болезни. Участились припадки удушья и сердечные боли, спазмы.

19 мая он извещал Марию Васильевну: «Здоровье мое очень расстроилось, в субботу и вчера не ел ничего и обе ночи не спал, так и не раздевался, начались боли рук и дурноты, вчера посылали за Добровым... Он нашел очень сильное расстройство всей нервной системы» .

Бурдин вспоминал: «С грустью, каждый день я убеждался, что он не только не работник, но и не жилец на белом свете. К довершению несчастья, перед своим отъездом в деревню он простудился; ревматические боли усилились в крайней степени: по целым часам он не мог пошевельнуться, перенося ужасные страдания. Доктор объявил, что нет более никакой надежды...» .

Когда Островский 28 мая 1886 года садился в вагон поезда, отходящего в Кинешму, для провожавших его было ясно, что дни драматурга сочтены.

До Кинешмы Островский доехал благополучно. Сопровождавший его сын, Михаил Александрович, писал Кропачеву 31 мая, что «в вагоне ничего особенного не произошло» . Но пребывание в душном вагоне подействовало на Александра Николаевича все-таки отрицательно, он очень устал. Впереди же предстояла дорога до Щелыкова, еще более тяжелая. Она пугала больного писателя.

Утром 29 мая на Кинешемском вокзале его встретил исправляющий должность уездного предводителя дворянства П. Ф. Хомутов, обращаясь к которому Александр Николаевич сказал: «Я не доеду до имения» .

Опасения Островского не были напрасными. Лил дождь, дул сильный ветер. Дорогу размыло, образовались глубокие выбоины. Экипаж подбрасывало и трясло. Езда по такой дороге была мучительна не только для больного, но и для здорового. В довершение всего, по какому-то недоразумению, своих лошадей в городе не оказалось. Пришлось ехать в наемной пролетке с чужим кучером и кутаться от дождя и ветра.

Нечего и говорить, что эта дорога весьма дурно повлияла на здоровье Александра Николаевича, который, мучаясь болями в области живота и удушьем, уже несколько суток не только не спал, но почти ничего и не ел. Он сильно ослаб физически. Его нервы расшатались до последней степени. И когда, по приезде в имение, он поднялся на крыльцо своего дома, то «горько зарыдал, как бы предчувствуя, что из этого дома он более не выйдет» .

По прибытии в усадьбу, исполняя желание отца, Михаил Александрович написал личному секретарю драматурга Н. А. Кропачеву письмо, в котором просил его «писать все, что ни случится в Москве» . Это письмо было отправлено с ямщиком, привезшим их в Щелыково и возвращавшимся в Кинешму.

Несмотря на крайнее недомогание и усталость после тяжелой дороги, драматург не ложился в постель. Не желая расстраивать близких, он бодрился, отдавал распоряжения, ходил по комнатам.

Александр Николаевич находился во власти оставленных в Москве дел. Он не переставал думать о московских театрах, их репертуарных планах, артистическом составе, о всем том, что намечалось им к усовершенствованию сценического искусства. В тот же день из Кинешмы в Москву, в гостиницу «Дрезден», на имя С. М. Минорского, по желанию писателя, послали телеграмму: «Доехали благополучно. Мне лучше. Островский» (XVI, 244).

Наступил второй день пребывания Островского в Щелыкове. В этот день, 30 мая, он чувствовал себя очень плохо, ничего не ел, почти не спал. Но к вечеру от Н. А. Кропачева было получено письмо, весьма порадовавшее драматурга. Кропачев извещал, что 29 мая он был у управляющего московскими театрами А. А. Майкова, который объяснительной запиской об опере «остался очень доволен», а сметы и штаты по театральной школе «нашел превосходно составленными». Изложив и другие повседневные новости по управлению московскими театрами, Кропачев заключил свое послание уверением, что «все идет у нас хорошо» и обещанием обо всем последующем «сообщать аккуратно» .

Почти одновременно с письмом Кропачева из Варшавы пришла телеграмма, посланная 29 мая: «Чествуем на торжественном обеде артистов московской труппы. «Русское собрание» в Варшаве пьет Ваше здоровье и благодарит за горячее участие, принятое Вами в отправлении труппы. Главный старшина В. Фредерикс » .

По сообщению корреспондента газеты «Московский листок», беседовавшего с Марией Васильевной, кажется, в этот или в следующий день, из Тулы от автора романа «Война и мир» пришла пьеса «Первый винокур». Называя Островского «отцом русской драматургии», Л. Н. Толстой просил его в сопроводительном письме прочитать пьесу и высказать о ней свой «отеческий приговор»" .

Как и в предшествующие дни, 31 мая Островский чувствовал себя неважно, но не захотел менять привычный для него распорядок дня и начал трудиться. Он пробовал переводить «Антония и Клеопатру» Шекспира. На сохранившейся рукописи перевода стоит дата этого дня, написанная рукой драматурга.

В воскресенье, 1 июня, Островскому стало лучше. Несомненно, что на него благотворно действовали деревенский воздух, красота природы тихого Щелыкова и общая радостная, возбуждающая атмосфера Троицына дня - этого праздника цветов.

Почти весь день драматург провел на ногах. Пользуясь великолепной погодой, он долго гулял по саду усадьбы. С удовольствием расхаживал по комнатам большого дома. Был бодр и весел. Много шутил в кругу семьи. Совсем оживившись, он не утерпел и сел за работу, составил план для переделки пьесы «Белая роза», присланной ему А. Д. Мысовской.

Драматург уже давно не чувствовал той удивительной легкости, которую он испытывал 1 июня. И это его даже пугало. «Мне так хорошо,- сказал он,- как давно не бывало, но даром мне это не пройдет» . Александр Николаевич оказался прав. С шести часов вечера ему стало хуже. С 7 часов вечера на него напало какое-то сонливое состояние, хотя и вполне покойное. Он заснул. Его сон был прерывистый, просыпаясь, он испытывал чувство тоски, но к утру все это прошло.

2 июня Александр Николаевич встал довольно бодрым. Но это состояние было бодростью духа в окончательно угасавшем теле. Физически он чувствовал себя настолько слабым, что не был в состоянии обуться и одеться сам. При обувании его ноги «сгибались как плети» .

Одевшись и обувшись при помощи своей жены, он вышел из спальни в кабинет, распахнул окно и, стоя возле него, вдыхал ароматный воздух. Потом он прошел на террасу и долго любовался раскинувшейся перед ним живописной картиной природы. И было чем восхищаться! Вид, открывавшийся с этой террасы, славился на всю окрестность.

Залитый утренним солнцем лес был неизъяснимо прекрасным. Направо вдали, сквозь чащу леса, белела колокольня церкви Николы на Бережках... Красота природы всегда возбуждала Островского, поднимала его энергию. Ему стало лучше. Он возвратился в кабинет и сел за письменный стол.

Мария Васильевна, озабоченная сильным недомоганием своего супруга, отправилась вместе с младшими детьми в церковь отслужить молебен о его здравии. По воспоминаниям Кропачева, она поехала в церковь не только по собственному желанию, а и по настоянию Островского. «Почувствовав приближающийся конец своей жизненной драмы,- пишет Кропачев,- он не желал, чтобы горячо любимая им жена присутствовала при этом «последнем акте» .

Эта версия вызывает сомнения. Она неосновательна, главным образом потому, что Островского, знавшего свои болезни, предчувствовавшего приближение рокового исхода, не оставляли все же некоторые надежды на то, что Щелыково может на какой-то срок, пусть малый, поправить его здоровье. В письме к Мысовской от 7 мая он извещал: «В Щелыкове я буду не ранее 20-х чисел мая, а в Нижнем мне надо быть в конце июля или в начале августа; удержать меня может только болезнь» (XVI, 239). 15 мая он снова писал: «Я в деревню проеду прямо, а обратно через Нижний» (XVI, 241).

Прощаясь перед отъездом в Щелыково с М. М. Ипполитовым-Ивановым, Александр Николаевич сам заговорил о своем обещании написать либретто на понравившийся ему сюжет из рассказа о Пережнихе, сценарий которого композитор ему выслал ранее. При этом драматург ссылался на дела и нездоровье, до сих пор мешавшие ему это сделать. «На мой вопрос, - вспоминает Ипполитов-Иванов,- не написал ли он новой комедии к новому сезону, он махнул рукой и, прощаясь, ответил мне фразой из своей комедии «Волки и овцы»: «Ну уж, где уж, куда уж... а вот либретто вам в Щелыкове все-таки напишу» .

Но Островский явно переоценил свои физические возможности. Всего за три дня до своего последнего отъезда в Щелыково, 25 мая, он писал жене: «...мне нужно полнейшее спокойствие и тишина,- малейшее волнение или раздражение могут произвести мучительный припадок. Значит, мне нужно укрепиться, чтобы не сделалось припадка. А в Щелыкове мне нужно спокойствие и уединение, чтобы до меня ничего не доходило. Об этом уж ты позаботишься, только бы мне доехать» (XVI, 243-244).

Островский доехал до Щелыкова. Но, будучи до крайности больным, он в то же время настойчиво избегал так необходимого ему «уединения» от литературных и театральных забот. Он начал свое последнее пребывание в Щелыкове не отдыхом, а напряженным трудом. И тем, вероятно, ускорил свой конец.

Александр Николаевич был полон литературно-художественных замыслов, планов по коренному преобразованию театров, задумок о повышении уровня отечественной драматургии.

Не изменяя заведенного порядка, он, о чем уже сказано, принялся и в этот день, 2 июня, по отъезде Марии Васильевны в Бережки, за работу.

Как обычно, выполняемая им работа в это утро была разнообразной. Он что-то обдумывал, выходил в гостиную, расхаживал там, снова возвращался в кабинет, садился за стол и писал. Его старшая дочь, Мария Александровна, уверяла, что в это последнее утро своей жизни он просматривал прозаический перевод пьесы «Антоний и Клеопатра» Шекспира, думая впоследствии переложить его в стихи . Затем читал журнал «Русская мысль».

Время от времени драматург перекидывался словами с присутствующей в его кабинете дочерью.

А затем, сидя за работой, он вдруг вскрикнул: «Ах, как мне дурно» , «дайте воды» . Это было около половины десятого часа. «Я побежала,- рассказывает Мария Александровна,- за водой и только что вышла в гостиную, как услышала, что он упал» . Михаил Александрович добавляет: «и ударился щекой и виском» о пол .

На зов испуганной дочери сбежались находившиеся в доме сыновья писателя, Михаил и Александр, сестра Надежда Николаевна, а также гостивший у них студент С. И. Шанин, прислуга.

Они немедленно подняли драматурга и посадили в кресло. По словам Михаила Александровича, «он прохрипел раза три, всхлипывал несколько секунд и затих» . Это было в одиннадцатом часу утра.

Корреспондент «Московского листка» сообщает более подробные сведения. При падении на пол у Александра Николаевича оказались «разбиты щека и висок». Бросились за обычным лекарством - горячею водою растирать сердце, лили на голову воду, давали нюхать возбуждающие средства, а больной только всхлипывал... Послали за доктором, которого, однако, не оказалось, а приехавшая из земской больницы фельдшерица смогла только констатировать смерть» .

Земская больница находилась в Адищеве, в семи верстах от Щелыкова.

Воскрешая предсмертные минуты драматурга, его сестра, Надежда Николаевна Островская, вспоминала: «Мучился он, когда умирал. Я ему и глаза закрыла...» .

Немедленно послали верхового за Марией Васильевной в Бережки. Гонец сообщил ей, что Александру Николаевичу «очень худо». Мария Васильевна возвратилась домой почти без памяти. Вспоминая ее приезд, домашняя работница Островских, Мария Андреевна Кожакина, рассказывает, что «Мария Васильевна, упав на грудь мужа, воскликнула: «Александр Николаевич, пробудись!». Но он уже начал остывать» . Спустя десять лет Мария Васильевна записала в своем дневнике: «2 июня 1896 года. День великой скорби для меня. День смерти моего неоцененного мужа и учителя» .

По мнению профессора Остроумова, смерть Островского последовала от усилившихся припадков удушья, которые были вызваны «хроническим поражением кровеносных сосудов (атероматозное перерождение) и увеличением сердца» .

Островский умер трудясь, как часовой на посту. Творческое горение мыслей и чувств великого труженика прервала лишь беспощадная смерть. Поэт С. Фруг сказал об этом проникновенными словами:

Закрылись и твои пытующие очи,

Порвалась вещих дум сверкающая нить...

Со взором, как звезда, горевшею во мраке ночи,

С рукой простертою, чтобы творить,

С поднятой высоко и гордо головою,

С приветом светлому грядущему труду,-

Ты пал, как падает боец, грядущий к бою,

Как падает орел, сраженный на лету .

2

Уже 2 июня, через несколько часов после смерти, Островский покоился во временном тесовом гробу в столовой.

Гостеприимный и веселый хозяин-хлебосол лежал теперь со смежившимися навеки глазами. Он лежал со скрещенными руками на груди, весь укрытый полотняным саваном, засыпанный садовыми и полевыми цветами.

Говоря словами Пушкина:

Тому назад одно мгновенье,

В сем сердце билось вдохновенье,

Вражда, надежда и любовь,

Играла жизнь, кипела кровь;

Теперь, как в доме опустелом...

(«Евгений Онегин», гл. VI.)

Лицо драматурга казалось более полным, свежим и спокойным, нежели в последние дни его страданий. Легкая, торжествующая улыбка на устах как бы подтверждала так еще недавно во время очередного приступа удушья вырвавшиеся у него слова: «Нет, лучше смерть, чем такая жизнь» .

Влево от изголовья почившего, на почтительном расстоянии, облаченный в стихарь, стоял, уныло читая псалтырь, местный дьячок - неизменный спутник драматурга по рыбной ловле, щелыковский «морской министр», И. И. Зернов.

Через столовую непрерывно тянулись люди, по преимуществу крестьяне, пришедшие поклониться праху покойного писателя. Они скорбно смотрели на драматурга, которого привыкли видеть веселым и участливым, истово, земно кланялись ему и уходили.

Второго же июня, сразу после медицинского засвидетельствования кончины Островского, в Москву и Петербург полетели срочные телеграммы: в театральную дирекцию, ближайшим родственникам, друзьям.

На следующий день осиротевшая семья Островских начала получать глубоко сочувственные телеграммы.

«Не нахожу слов,- телеграфировал 3 июня А. А. Майков,- высказать общего горя. Кропачев сегодня едет к вам» .

Александр Николаевич не раз высказывал желание быть погребенным в Ново-Девичьем монастыре, рядом со своим другом А. Ф. Писемским. И согласно этой воле супруга драматурга делала свои распоряжения, извещала его ближайших друзей .

Кинешемская общественность, извещенная о проследовании праха Островского через город, также готовилась к его проводам.

Съезд мировых судей в экстренном собрании 3 июня избрал депутацию для присутствия на похоронах писателя. Кроме того, съезд решил убрать траурно паром, на котором должна была переправляться через Волгу печальная процессия, поставить на пароме катафалк для гроба и пригласить оркестр военной музыки для сопровождения тела покойного от пристани до вокзала.

В тот же день городская управа в экстренном заседании постановила: тело покойного драматурга и жителя уезда, как бывшего почетного мирового судьи и как русского народного писателя, встретить особо избранной депутацией на пристани, при переправе через Волгу, и проводить до вокзала железной дороги; на городской торговой площади против исторической часовни в память битвы в 1609 году с польскими панами-захватчиками устроить катафалк; отслужить торжественную панихиду.

Кинешемские девушки и дамы изготовили венок из живых цветов для возложения на гроб.

В то время как в Щелыкове и Кинешме деятельно готовились к проводам усопшего драматурга, в Москве 3 июня появились первые печатные известия о его смерти. Они были очень кратки. «Московские ведомости» сообщали: «Сегодня в поздний час ночи получено прискорбное известие о смерти маститого драматурга Александра Николаевича Островского» . «Московский листок» писал: «Еще тяжелая незаменимая утрата! Мы получили прискорбное известие, что знаменитый драматург Александр Николаевич Островский вчера, 2 июня, скончался в своем имении Кинешемского уезда, Костромской губернии. Мир праху твоему, великий русский писатель и истово русский человек!» .

4 июня около двух часов дня в Щелыково приехали представитель Общества драматических писателей, личный секретарь покойного по репертуарной части московских театров Н. А. Кропачев, брат усопшего М. Н. Островский и старинный друг драматурга купец И. И. Шанин.

В этот же день родственники Марии Васильевны доставили в Щелыково металлический, герметически закрывающийся гроб, предназначенный для перевоза праха драматурга в Москву. В соответствии с этими приготовлениями в прессе появились первые известия. «Тело Александра Николаевича,- сообщали «Костромские губернские ведомости»,- предполагается перевезти в Москву» .

В связи с приездом Михаила Николаевича и других родственников состоялся семейный совет. На этом совете было решено, изменив первоначальное решение о немедленном перевозе тела драматурга в Москву, похоронить его в Бережках, рядом с отцом.

Какие причины определили это решение?

Отвечая на этот вопрос, корреспондент «Русских ведомостей» Ф. Н. Милославский писал: «Родные покойного, не получая из Москвы никаких официальных приглашений перевезти в столицу прах Александра Николаевича, изменили свое намерение и решили похоронить его в имении, где покоится прах его отца и где предполагается сделать общий семейный склеп фамилии Островских. Говорят, что на это решение в особенности повлиял брат покойного М. Н. Островский» .

Подобное сообщение напечатали и другие газеты: «Новости», «Петербургский листок», «Русский курьер» .

Это сообщение вызвало резкую отповедь «Московского листка», корреспондент которого обвинил «Русские ведомости» и другие газеты в напечатании якобы лживого сообщения. Он утверждал, во-первых, что семья покойного Островского имела право перевезти тело драматурга в Москву, не дожидаясь какого-то официального приглашения, во-вторых, что такое приглашение получено семьей Островского от имени управляющего московскими театрами А. А. Майкова и, в-третьих, что семья драматурга не изменяла своего первоначального решения и похоронила его в Щелыкове временно.

Корреспондент «Московского листка», ссылаясь на свою беседу с супругой покойного, разъяснял далее, что на решение похоронить драматурга «временно» повлияли следующие причины: 1) желание брата покойного, М. Н. Островского, настоятельно заявившего, что «здесь лежит наш отец, здесь похороним брата и здесь же лягу я»; 2) вдова покойного, М. В. Островская, находилась в таком ужасном горе, что не только ехать на торжественные похороны в далекий путь, представлять собою, как глава семейства, официальное лицо,- она и людей не могла видеть и 3) «Москва в июне, несомненно, опустелый город; по крайней мере, никого из друзей покойного не было, даже артисты, и те все разъехались, а призывать их из летних резиденций, лишать временного летнего отдыха, никто не пожелал. Вот, несомненно, причины, повлиявшие на временное упокоение тела покойного в Щелыкове. Мало того, М. Н. Островский заметил, что если семейство покойного к осени останется при своем желании похоронить А. Н. Островского в Москве, то он ничего не будет иметь против этого и сам выхлопочет разрешение на то» .

Цель данной корреспонденции была ясна - отвести газетные сообщения об отсутствии официальных директив по поводу перевоза праха драматурга в Москву. Эту корреспонденцию, отражавшую настроение враждебных Островскому консервативно-бюрократических кругов, писал Н. Н. Овсяников, чиновник особых поручений при московской дирекции императорских театров. Его присутствие на похоронах, как и корреспонденция, не понравились близким Александра Николаевича. Характеризуя этого чиновника, Н. А. Кропачев писал: «По обыкновению своему молоть вздор, он и в газету с апломбом сообщил много пустяков» .

«Русские ведомости», как и другие газеты, по тактическим соображениям, не отвечали корреспонденту «Московского листка», но истинной была именно их информация.

Родственники Островского правильно учли, что перевоз тела писателя, пользующегося всенародной популярностью, является общественно-политическим делом и должен совершаться при наличии желания и воли высших правящих сфер, в данном случае, очевидно, при непосредственном участии министерства императорского двора.

Но сверху, из Петербурга, никаких указаний о перевозе тела драматурга в Москву и в связи с этим об отдании ему почестей, соответствующих его общественному значению, не было. В этих обстоятельствах руководствоваться «приглашением» А. А. Майкова , ближайшего друга и сослуживца драматурга, родственники не могли. Чтобы не встретиться с еще большими неприятностями, оскорбительными для памяти покойного, было решено выждать и под предлогами, указанными корреспондентом «Московского листка», временно похоронить драматурга в Щелыкове.

В 6 часов вечера местным духовенством была отслужена панихида, на которой присутствовали все родные, близкие и знакомые, оказавшиеся налицо, за исключением убитой горем Марии Васильевны.

После панихиды бывшие в доме мужчины переложили тело писателя из временного тесового гроба в цинковый. По недосмотру со стороны потерявших голову членов семьи, Островский оказался в форменном вицмундире театрального ведомства, в который по собственному усмотрению обрядила его прислуга. В этом факте проявились трогательные чувства прислуги к почившему драматургу, ее желание нарядить его в самую красивую одежду. А между тем парадный вицмундир театрального ведомства считался неудобным для усопшего православного христианина. Произошло замешательство. Но переодевать покойного было уже поздно.

К выносу тела в столовую ввели Марию Васильевну. Сраженная неожиданно свалившейся бедой, она даже слегка поседела и «видимо, ничего не сознавала. Всхлипывая, она взяла руку усопшего, потрясла ее и впала в сильный обморок. Ее успели подхватить и вынесли на руках» .

Около 8 часов вечера из дома в соседнюю приходскую церковь, что на погосте Бережки, находящуюся в двух верстах от Щелыкова, двинулся печальный кортеж. Впереди, как требовал православный обряд, несли иконы и крест с распятием, затем шли певчие и духовенство, за ними лица с венками: металлический с фарфоровыми цветами и надписью на лентах «Незабвенному А. Н. Островскому от друзей - дворян Кинешемского уезда» нес П. Ф. Хомутов; серебряный с позолотою венок в виде лавровых ветвей на бархатной подушке, от Общества драматических писателей и композиторов, нес секретарь покойного Н. А. Кропачев. Затем несли, чередуясь, родные, знакомые и местные крестьяне открытый гроб, украшенный роскошным покровом, шитым золотом по матовому фону с золотыми крестами.

Гроб сопровождали и пешие и в экипажах. Процессия замыкалась массой крестьян и крестьянок.

В церкви после панихиды, по приказанию Михаила Николаевича, гроб закрыли наглухо.

В эти дни основной артистический состав Московского Малого театра находился в Варшаве. Объявленный на 3 июня спектакль включал 1-й и 2-й акты «Горе от ума», 1 сцену «Русалки» и комедию-шутку в трех действиях «От преступления к преступлению».

Получив известие о внезапной кончине Островского, труппа решила выпустить из спектакля комедию-шутку и, отменив назначенное на 4 июня прощальное представление, выехала после совершения по усопшем панихиды в Москву.

Артисты Малого театра, все деятели литературы и театра были в полной уверенности, что Островский будет похоронен в Москве, и ждали прибытия печального поезда. 4 июня из Щелыкова была получена телеграмма о том, что похороны Александра Николаевича состоятся в Щелыкове, но ехать туда уже было поздно. Этим и объясняется отсутствие артистов, друзей, ревностных почитателей Островского на его похоронах.

Весь театральный мир горько оплакивал драматурга. М. Н. Ермолова восприняла эту смерть как огромную личную утрату и, не имея сил сдержаться, громко, безутешно рыдала на протяжении всей заупокойной панихиды, на которую собрались артисты Малого театра.

Панихиды по усопшем драматурге, как официально дозволенная форма выражения общественной скорби, служились во многих городах страны. Из Москвы, Петербурга, Саратова, Костромы и других городов, от разных учреждений и лиц в Щелыково летели телеграммы с выражением соболезнования.

4 июня писатель С. В. Максимов из Петербурга телеграфировал: «Великое горе отечества. Горе друзей неизмеримо». В тот же день Саратовское драматическое общество извещало, что оно «присоединяется к общей скорби об утрате родного драматурга» .

Все предшествующие дни стояла по преимуществу пасмурная, дождливая погода, но 5 июня небо начало проясняться. Устанавливалась хорошая погода.

Заупокойная литургия началась довольно поздно, около 12 часов, так как ожидали прибытия родных и знакомых, пожелавших лично почтить память Александра Николаевича.

Опоздав на литургию, около двух часов дня в Щелыково приехали: из Москвы - управляющий московскими театрами А. А. Майков, сын покойного - Сергей , брат и сестра - Петр Николаевич и Мария Николаевна Островские; из Костромы - представитель местного губернатора Арцимович, костромской губернский предводитель дворянства А. И. Шипов, управляющий государственными имуществами Костромской и Ярославской губерний А. А. Герке и члены костромского окружного суда; из Иваново-Вознесенска - управляющий местным отделением государственного банка Д. П. Яковлев; из Кинешмы - мировые судьи (С. Г. Сабанеев и М. П. Куприянов), представители кинешемского земства (Д. А. Синицын и другие).

В этот день в Щелыково приехали также и корреспонденты газет.

Встретив вновь прибывших, все направились в церковь, уже заполненную с утра народом.

А. А. Майков возложил на гроб драматурга венок из живых роз от дирекции императорских театров. Другие венки лежали у подножия гроба на подставке, застланной черным бархатом. Металлический венок от деятелей судебного ведомства Костромы и Кинешмы возложил судебный следователь 2-го участка Кинешемского уезда О. Л. Бернштам.

Крестьяне забросали гроб ландышами, которые так любил Островский.

Родные покойного, друзья, знакомые, крестьяне близлежащих деревень, не умещаясь в маленькой церкви, заполнили и ее ограду. Отдать последний долг великому писателю и душевному человеку явились люди различных званий, рангов и чинов, но в подавляющем числе - крестьяне.

Не могла прийти сюда лишь Мария Васильевна да ухаживающие за ней. Она лежала в эту пору без чувств в темной комнате осиротелого дома.

По окончании отпевания и последнего прощания, полного скорбного трагизма, гроб с прахом Александра Николаевича Островского подняли на руки и, осторожно спускаясь по деревянным ступенькам лестницы, ведущей к выходу, вынесли из церкви.

Это было в исходе третьего часа, когда небо окончательно прояснилось и показалось солнце.

Впереди шли певчие и духовенство. За ними - представители учреждений и общественных организаций с венками. За венками несли гроб, сопровождаемый родными и близкими друзьями. Шествие замыкали крестьяне .

В церковной ограде, около южной стороны храма, саженях в восьми от алтаря, если стать к нему лицом, на площадке, обнесенной чугунной решеткой, рядом с могилой отца покойного была приготовлена новая, выложенная из кирпича могила-склеп. На дощатый помост могилы поставили серебристо-матовый гроб. Началось последнее молебствие, после которого духовенство удалилось.

К краю могилы подошел с венком в руках Н. А. Кропачев и начал простую, задушевную речь:

«Мир праху твоему и покой вечный, великий труженик-писатель, честный, бескорыстный общественный деятель, любвеобильный друг-человек! ...Горе, в котором мы оплакиваем тебя, это и общее, великое русское горе-злосчастье!..».

Кропачев говорил о том, что без ушедшего драматурга осиротели русская литература и театральная сцена, о великих его заслугах как воспитателя многих поколений простых людей и артистов:

«Из темного царства, из мрака невежества и заблуждений ты выводил людей на путь ясный, открытый... Созданною тобой драмой ты осветил их умы, смягчил сердца, вдохнул в них чувства человечности... Велик твой добрый гений! Велики твои заслуги для Русской земли!».

Он говорил о бессмертии произведений драматурга, которые будут просвещать и воспитывать новые и новые нарождающиеся поколения.

Речь Кропачева была прервана случившимся с ним обмороком, но он скоро пришел в себя и закончил ее следующими словами:

«Почивай же себе с миром и любовью, слава русской драматической сцены и всего дорогого тебе отечества! ...Свершилось твое предчувствие: закончен последний акт твоей жизненной драмы!» .

Вспоминая эти минуты, Кропачев впоследствии писал: «Нелегко было произносить эти слова над прахом того, кого я так беззаветна любил, кому был безгранично предан и с кем почти неразлучно проводил последние дни его жизни в Москве. Нас разделяли только ночи. Поэтому естественно было мое волнение. Подступившие к глазам слезы и к горлу рыдания душили меня...

Слова ли мои, мой ли убитый вид произвели на окружающих свое впечатление. Притаенные на время рыдания, безмолвный плач и всхлипывания снова вырвались наружу. Старшая дочь покойного, Мария Александровна, впала в обморок. Может, своими словами я облегчил и скорбную душу Михаила Николаевича. Он, по засвидетельствованию А. А. Майкова, очень плакал» .

И вот зашумела земля, сбрасываемая лопатами. Это было в 3 часа 15 минут.

Над могилой скоро вырос маленький плотный курган, тотчас же забросанный садовыми и полевыми цветами, зеленью. Водруженный на нем и покрытый венками простой деревянный крест имел на себе только краткую надпись: «Александр Николаевич Островский». Предполагалось, что все это на короткое время, до осени.

В метрическую книгу церкви погоста Бережки в этот день записали: «Июня второго помер, похоронен пятого числа, помещик усадьбы Щелыково, губернский секретарь Александр Николаевич Островский 63 лет, от разрыва сердца. Погребение совершили... на приходском кладбище».

Но находившиеся в то время на погосте Бережки, а также и мысленно присутствовавшие здесь многочисленные почитатели умершего хоронили не помещика и губернского секретаря, а великого писателя русской земли. Выражая их настроения, поэт С. Рыскин в посвященном Островскому стихотворении, напечатанном в «Московском листке» в этот день, писал:

Кому не дорог он?.. Кому и где не знаем?..

Кто с именем его в России не знаком?..

Не всей ли Русью мы венчали и венчаем

Его творения бессмертия венком?..

Покроет гроб его лавровыми венками,

Слезой их оросив, вся Русская страна!..

Века пройдут, сменяяся веками,

Но памяти о нем не сгладят времена!

В этот же день, то есть 5 июня, в «Русской газете» сообщалось, что все находившиеся в Петербургской думе единогласно приняли предложение М. И. Семевского: 1) выразить вставанием с мест уважение к памяти драматурга, 2) послать письмо с соболезнованием вдове покойного, 3) возложить на свежую могилу венок от Петербургского городского общественного управления.

По окончании погребения все присутствующие были приглашены в дом почтить память усопшего трапезою.

Поминальный обед начался в пятом часу. Мария Васильевна, сраженная несчастьем, не смогла быть и на этом обеде. Потребовалось долгое время, чтобы она пришла в себя. Через шесть недель, 15 июля, она писала Н. С. Петрову: «Смерть моего бесценного мужа так сразила меня, что я до сих пор еще не могу опомниться» .

На обед приглашали очень широко. «Когда,- вспоминает крестьянка села Твердово Е. П. Теплова,- поминок был по Александре Николаевиче, то всех накормили. Были наделаны большие дощанины (столы. - А. Р.), за ними и кормили всех крестьян...» .

Обед прошел грустно-молчаливо, в сознании тяжелой, невозвратной утраты. По окончании его все быстро разошлись и разъехались.

«Так скромно,- свидетельствовали «Московские ведомости»,- совершился акт погребения нашего маститого драматурга» .

Телеграммы и письма о выражении скорби и глубокого сочувствия по случаю неожиданной кончины А. Н. Островского продолжали поступать в адрес его жены и брата Михаила Николаевича и после похорон. Артисты харьковских театров б июня телеграфировали семье покойного, что ее тяжелую утрату разделяет «вся громадная Россия». Воронежская городская дума в заседании 9 июня, выслушав с глубокою скорбью весть о вечном упокоении незабвенного драматурга Александра Николаевича Островского, постановила «выразить семье Островского сердечное соболезнование в постигшем ее горе» . 17 июня Московская городская дума вынесла решение: на 20-й день со дня смерти драматурга заказать по нем панихиду; выразить соболезнование вдове Островского; возложить на могилу драматурга венок; открыть народную читальню его имени. 21 июня гласным С. В. Добровым, во исполнение постановления Московской думы от 17 июня, на могилу Островского был возложен лавровый венок с двумя белыми лентами с надписью на них: «Александру Николаевичу Островскому - Москва».

Примерно в это же время, в двадцатых числах, приготовлением и доставлением венка на щелыковскую могилу были заняты и артисты труппы Московского Малого театра. Члены Костромского общества любителей музыкального и драматического искусства, глубоко опечаленные неожиданной кончиной Островского, 6 июля писали Марии Васильевне, что они «просят... принять от лиц родного ему края выражение искреннего сочувствия и сердечной скорби Вашей. Заслуженная покойным бессмертная память лучшее утешение Вам и семейству Вашему». 16 июля, принося дань уважения покойному драматургу, артисты из Чердыни выражали «искреннее соболезнование по неизмеримой утрате и с чувством глубокой горести преклонялись перед памятью навеки уснувшего великого писателя» .

Ожесточенную борьбу прогрессивных и консервативных сил, сопровождавшую весь творческий путь А. Н. Островского, не приостановила и его кончина.

Вся прогрессивная общественность страны скорбела о невозвратимой утрате - смерти великого драматурга, одного из основных создателей национального репертуара .

В некрологе газеты «Новости» говорилось: «В Островском русская литература понесла такую утрату, которую невозможно на первых порах даже объять и оценить. В Островском умер великий, единственный у нас театральный авторитет, стяжавший общее признание сорокалетним, многосторонним опытом, глубоким художественным проникновением в тайны искусства и высоким критическим чутьем правды жизни на сцене.

В Островском умер творец русского истинно народного театра: В Островском умер, наконец, один из благотворнейших по своему влиянию русских общественных деятелей...» .

Характеризуя Островского как одного из ведущих создателей национальной драматургии, «Русский курьер» отмечал:

«Фонвизин, Грибоедов, Гоголь (последний, конечно, более всего) лишь пролагали путь «русской комедии», были, так сказать, предвестниками грядущего вслед за ними «отца ее», но не были сами отцами: они сказали первое слово, но не они развили его, сделали понятным, привили его к обществу» .

Указывая на крупную и еще ни в какой степени не оцененную критикой роль Островского в истории русской драматической литературы и сцены, харьковская газета «Южный край», отличавшаяся передовым направлением, спрашивала: «Но кому не известно, что более четверти столетия автор «Грозы» был чуть ли не единственный писатель, который давал тон и направление серьезному театральному репертуару и, так сказать, выносил его на своих плечах? Кому не известно, что драмы и комедии Островского вытеснили со сцены трескучие мелодрамы и бессмысленные фарсы и водевили, эту смесь французского с нижегородским, которая так долго дурманила публику и разменяла на мелкую монету столько истинно прекрасных артистических дарований? Кому не известно, что Островский был в нашей драматической литературе самым ярким выразителем и самым даровитым проводником художественных преданий, завещанных Гоголем, как автором «Ревизора» и «Женитьбы», и Пушкиным, как автором «Бориса Годунова» и «Русалки» .

Перекликаясь с газетой «Южный край», автор статьи, напечатанной в «Курском листке», утверждал, что Островский, продолжая лучшие традиции предшествовавшей ему отечественной драматургии, не только положил основание русскому театру, в широком смысле этого слова, но и «создал национальный русский театр», «указал путь драматургии нашего времени», выдвинул артистов нового типа: «вместо завывающих широкоплечих трагиков - на сцене появились актеры жизни, правды. Помпезный пафос сменился тонкою обрисовкой характеров, умением из отчетливо сотканных деталей создавать цельный, жизненный тип» .

Киевская газета «Заря» особо оттеняла речевое богатство и мастерство драматургии Островского .

Более или менее прогрессивные газеты, видя в Островском творца бессмертных произведений, крупного общественного деятеля, смелого преобразователя на посту начальника репертуара московских театров, характеризовали его и как замечательного человека. Они отмечали его крайнее добросердечие, его простоту в отношении с людьми, его исключительную благожелательность к начинающим писателям, его удивительную деликатность в отношениях с артистами.

Выражая чувства и мысли всей прогрессивной общественности, газета «Новости дня» заключила свою статью следующими словами: «Мир праху твоему, великий учитель, могучий и честный художник! Ты прожил жизнь свою не даром, и слава о тебе не умрет, пока на земле живет народ русский и звучит русская речь» .

Кончина Островского, вызвавшая глубокую скорбь всей прогрессивной общественностью, обрадовала представителей реакции. Свою враждебность к народному драматургу охранители тогдашнего социально-политического режима не могли скрыть даже и в дни его похорон.

Эта враждебность проявилась в самых разнообразных формах.

Так, например, сугубо консервативный журнал «Чтение для народа» и газета «Сельский вестник» игнорировали смерть Островского. Для них, пропагандировавших в народе идеи религии и самодержавия, Островский не являлся деятелем, заслуживающим горестного, сердечного отклика, доброго слова. В то время как журнал «Чтение для народа» обошел смерть Островского молчанием, газета «Петербургские ведомости», редактировавшаяся известным реакционным публицистом и романистом В. Авсеенко, выступила против покойного драматурга с кощунственным наветом. В день похорон писателя эта газета цинично провозгласила, что в его творчестве почти всегда преобладал «наблюдатель будничного быта и, так сказать, физиологической мелкоты и пошлости». И вследствие этого, при его «безраздельном царствовании на сцене», он якобы понизил и драму, и театр» .

Резко враждебные выступления махрово-консервативных кругов против Островского прозвучали не только в печати. Они громко раздались, например, с трибуны Московской думы. Когда гласный П. Н. Сальников внес предложение почтить память драматурга, то Д. В. Жадаев заявил о его отводе. Сей московский купец доказывал, что «Думе до похорон Островского нет никакого дела, и ей не следует расходовать деньги на чествование его памяти» .

Не случайно, что на похоронах Островского не было ни одного влиятельного официального лица ни из Петербурга, ни из Москвы, ни даже из Костромы. Костромской губернатор счел вполне достаточным прислать чиновника по особым поручениям.

Симптоматично, что надгробное слово произносил даже не Майков, управляющий московскими театрами, искушенный в приготовлении спичей и речей, а Н. А. Кропачев - человек не только не официальный, но и безвестный. Хорошо понимая свое несоответствие для произнесения речи на могиле Островского, Кропачев с обидой за драматурга сказал в своих воспоминаниях: «Да не мне бы и говорить было речь» .

Официальный Петербург многозначительно молчал, и это молчание сковывало уста Майкова. Не имея необходимого сигнала, он, как служебное лицо, не имел права произносить речь, которая завтра же становилась достоянием всей страны. А ведь министр императорского двора И. И. Воронцов-Дашков 2 июня прибыл в Москву. Вероятно, А. А. Майков был у него и, возможно, получил какие-то указания, обрекшие его на молчание.

Местные представители власти проявили особое усердие на похоронах драматурга лишь благодаря присутствию его высокопоставленного брата. Управляющий государственными имуществами Костромской и Ярославской губерний, разумеется, приехал не на поклонение писателю А. Н. Островскому, а на поклон к министру государственных имуществ М. Н. Островскому.

Благодаря стараниям консервативных кругов, отклики сочувствующей Островскому прогрессивной общественности по поводу его кончины оказались приглушенными, суженными, а ее намерения - неосуществленными. И похороны драматурга, в явном несоответствии с его колоссальной ролью в литературе и театре, прошли до чрезвычайности скромно.

В борьбе против передовой общественности, стремившейся превратить похороны Островского в событие общенационального значения, правящие реакционные круги использовали все свои явные и тайные рычаги, чтобы ограничить волну откликов на смерть великого драматурга, а затем и сорвать план перенесения праха Островского в Москву. И они этого добились.

Сообщая о похоронах Островского, все газеты, вслед за «Московским листком», указывали на то, что щелыковская могила - «временное упокоение его праха» .

Театральный критик С. В. Васильев-Флеров, излагая причины, по которым похороны Островского прошли до чрезвычайности скромно (растерянность семьи, летний разъезд артистов и писателей, позднее сообщение), высказал твердую надежду, что «Москва еще почтит прах Островского, когда он будет привезен сюда для предания земле рядом с прахом Писемского» .

Однако ни в сентябре, ни в октябре 1886 года прах Островского не привезли в Москву. И не по вине его родных. Будучи обличителем дворянско-буржуазного режима, выразителем демократической идейности, Островский не пользовался расположением тогда господствовавших социальных кругов. По правильному выражению М.И. Писарева, дирекция императорских театров творила против него до самого последнего дня «подлые мерзости» .

После физической смерти Островского властвующие общественные круги старались предать забвению и его духовное наследство. Главную роль в этом походе против наследия великого национального драматурга играл И. А. Всеволожский - директор императорских театров. Этот бюрократ, чуждый русскому искусству, ненавидевший его, был отвратен и как личность.

Островский не обманывался в отрицательной его оценке. А.С. Суворин вспоминает, что за год до смерти драматурга он был у него, говорили о театре и, естественно, о Всеволожском. Александр Николаевич «начал ужасно нападать на Потехина и Всеволожского. Я сказал несколько слов в защиту последнего,- в том смысле, что он добрый человек, Александр Николаевич рассвирепел и, отодвинув ящик у стола, вынул оттуда карточку Всеволожского и, показывая ее мне, сказал: «Видите эти глаза. Это оловянные глаза. Такие глаза бывают только у злых людей. Это злой и мстительный человек при всей его ничтожности и бесхарактерности» .

Обстановка, сложившаяся к осени 1886 года, когда предполагалось совершить перенесение праха Островского из Щелыкова в Москву, ни в какой мере не благоприятствовала осуществлению последней воли драматурга. Усиливавшаяся социально-политическая реакция властвовавших кругов всемерно содействовала противникам Островского, всячески умалявшим его роль в развитии отечественного искусства, в особенности же драматургии и театра.

Сочувствующие драматургу социальные круги оказались бессильными что-либо сделать для перемещения его праха в Москву. Семья Островского, не имея официальной поддержки, принуждена была молчаливо отступить.

Вот почему прогрессивная общественность помянула драматурга в полугодие со дня его кончины только панихидами, открытием в Москве, по постановлению Городской думы, бесплатной народной читальни и лекциями проф. Незеленова в Петербурге.

Но при этом, разрешая на Арбате в Москве народную читальню в память А.Н. Островского, самодержавная власть проявила максимальную осторожность и предусмотрительность. Получив ходатайство городского головы об открытии народной читальни, московский генерал-губернатор обратился к старшему инспектору по делам печати с запросом, «не встречается ли со стороны инспекторского надзора по делам печати в Москве каких-либо препятствий» .

Не найдя препятствий, читальню разрешили, но с условием ее подчинения «непосредственному надзору инспекции по делам печати в Москве и чтобы о лице, имеющем занять должность заведующего ныне открываемой читальни, было своевременно доведено до сведения генерал-губернатора» . К исполнению обязанностей заведующей этой читальней девица Барановская была допущена только после того, как канцелярия московского обер-полицмейстера уведомила, «что домашняя учительница, Александра Ивановна Барановская, нравственных качеств одобрительных и к делам политического характера в Москве не привлекалась» .

Профессор А. И. Незеленов, отдавая дань памяти Островского, 24 октября начал серию лекций о его творчестве . Касаясь холодности, с которой было встречено известие о смерти драматурга, он объяснил это явление охватившей общество той поры гнетущей апатией ко всему окружающему .

Театральный критик С. В. Васильев-Флеров, выражавший в июне твердую надежду на перенесение праха Островского в Москву, примирился с тем, что могила Островского останется в Щелыкове. И в декабре, по поводу литографического издания рисунка «Могила А. Н. Островского», заявил: «Могила последнего успокоения наиболее народного из русских драматургических писателей не могла найти себе более поэтической, более народной обстановки, как это тихое кладбище. Это удивительная картина, дающая удивительное настроение. Мир праху великого нашего писателя» .

Встретив первые пьесы Островского цензурным запретом и полицейским окриком, уволив его как неблагонадежного из Коммерческого суда, противодействуя всеми средствами и способами дальнейшей его творческой деятельности, властвующая клика добилась, что прах его был оставлен в глухом лесном углу. Но этого оказалось мало. Явно спеша и не соблюдая даже элементарного такта, Всеволожский рьяно принялся вытравливать все начинания Островского в области театральных преобразований. Распоряжения, отданные Островским, отменялись, заключенные им контракты расторгались. Проявляя свойственную ему мелкую мстительность, Всеволожский возглавил поход против всех артистов и чиновников, связанных с Островским дружескими или деловыми отношениями. Особенно тяжело приходилось ближайшим друзьям Островского.

П. А. Стрепетова, теснимая и гонимая Всеволожским и его кликой, кровью сердца писала 16 ноября 1888 года Н. С. Петрову: «Неужели можно все творить, что захочется, с человеком, у которого ничего нет, кроме чести!» / Прошло немного более года, и она, обращаясь за помощью к Петрову, со скорбью произносит: «Если бы Вы знали, как эта глухая борьба со злобой убивает здоровье» .

В 1889 году сняли с поста управляющего московскими императорскими театрами А. А. Майкова, рекомендованного на эту должность А. Н. Островским.

Вспоминая расправу театральной дирекции с лицами, поощряемыми или вновь принятыми на службу Островским, Кропачев писал: «...вскоре после упразднения нового управления, одних из них - деловитых чиновников, обративших на себя особое внимание Александра Николаевича - оставили за штатом, а других уволили по истечении контрактного срока» .

О том же свидетельствовали и другие современники драматурга. «По кончине Островского,- писал артист Д. И. Мухин,- в некоторых артистах поселилось убеждение, что все пользовавшиеся его расположением, в случае оставления службы управляющим театрами А. А. Майковым, непременно пострадают от уцелевших начальников. Действительно, так и случилось со многими» .

В 1895 году, делясь своими горестями с Н. Я. Соловьевым, М. И. Писарев писал: «Живу я, друг любезный, скверно. Так скверно, что и говорить не хочется. После смерти А. Н. Островского Всеволожский всю свою ненависть перенес на людей близких покойному и его друзей, из оных [неразб.] не последним был аз многогрешный. Ну и поплатился же я за эту дружбу! Как-нибудь при свидании расскажу, а теперь, право, мутит, и без того тошно...» .

Но в дальнейшей борьбе реакционных сил против драматургии Островского и его принципов сценического искусства победителем оказалось все же направление, возглавляемое не Всеволожским, а Островским.

1823 , 31 марта (12 апреля) – родился в Москве на Малой Ордынке в семье Островского Николая Фёдоровича, судебного стряпчего, занимавшегося имущественными и коммерческими делами, коллежского асессора, в 1839 году получившего дворянство.

1835–1840 – учёба в Московской губернской гимназии, окончил девятым из одиннадцати учеников в своей группе.

1840 – зачислен студентом юридического факультета Московского университета. По настоянию отца поступает на нелюбимый юридический факультет вместо желанного историко-филологического.

1843 – стал чиновником Московского совестного суда.

1845 – переходит на службу в Московский коммерческий суд. Переписывая и разбирая сначала дела в Совестном суде гражданские дела, а потом в Коммерческом суде дела финансовые, чиновник-переписчик не столько продвигался по службе, сколько собирал материал.

1847 – в "Московском городском листке" публикуются первые произведения Островского – "Записки замоскворецкого жителя", отрывки из комедии "Несостоятельный должник" и одноактная комедия "Картина семейного счастья".

1848 – первая поездка в имение отца Щелыково (Костромская губерния). С 1868 года Островский проводит здесь каждое лето.

1849 – закончена первая большая комедия – "Банкрот" ("Свои люди – сочтемся"). В процессе работы «Несостоятельный должник» превратился в «Банкрота». Эту четырехактную пьесу восприняли уже не как первый шаг начинающего таланта, а как новое слово в русской драматургии. [ ]

1849–1850 , зима – Островский и П. Садовский читают пьесу "Банкрот" в московских литературных кружках. Пьеса своей обличительной силой и художественным мастерством производит на слушателей, в особенности на демократическую молодежь, огромное впечатление.

1851 , 10 января – Островский уволен в отставку ввиду установленного за ним полицейского надзора. (В 1850 г. секретное отделение канцелярии московского генерал-губернатора начало "Дело о литераторе Островском" в связи с запрещением его комедии "Свои люди – сочтемся".)

1853 – закончена и впервые поставлена на сцене Малого театра комедия "Не в свои сани не садись", в бенефис Никулиной-Косицкой. Представление прошло с большим успехом. Это была первая пьеса Островского, сыгранная на театральной сцене. Начало февраля – Островский находится в Петербурге, руководит постановкой комедии "Не в свои сани не садись" в Александринском театре.
Ноябрь – в любительском спектакле, в Москве, в доме С. А. Пановой, Островский сыграл роль Маломальского в комедии "Не в свои сани не садись". Островский закончил комедию "Бедность не порок".
Конец декабря – Островский находится в Петербурге, наблюдает за репетициями пьесы "Бедность не порок" в Александринском театре.

1854 , январь – в Петербурге Островский присутствует на обеде у Н. А. Некрасова . Встречается с И. С. Тургеневым .
Состоялось первое представление комедии Островского "Бедность не порок" в Малом театре. Представление прошло с огромным успехом.
9 сентября – состоялось первое представление комедии Островского "Бедность не порок" в Александринском театре в бенефис режиссера Яблочкина. Представление прошло с большим успехом.

1856 , 18 января – состоялось первое представление комедии Островского "В чужом пиру похмелье" в Александринском театре в бенефис Владимировой.
Апрель–август – поездка по верховьям Волги. Написана комедия "Доходное место".

1858 , 17 октября – дозволено цензурой печатание Собрания сочинений Островского в двух томах, в издании гр. Г. А. Кушелева-Безбородко (на титульном листе издания стоит дата – 1859 год).
7 декабря – закончены сцены из деревенской жизни – пьеса "Воспитанница".

1859 , 10 марта – Островский в Петербурге произнес речь на обеде в честь великого русского артиста А. Е. Мартынова; он встретился здесь с Н. Г. Чернышевским, Н. А. Некрасовым, М. Е. Салтыковым-Щедриным, Л. Н. Толстым, И. С. Тургеневым, И. А. Гончаровым.
Переведена "Гецира" Теренция. Написана драма "Гроза" .
2 декабря – состоялось первое представление драмы Островского "Гроза" в Александринском театре в бенефис Линской.

1860 , январь – в № 1 "Библиотеки для чтения" напечатана драма Островского "Гроза".
23 февраля – в Петербурге на литературном вечере в пользу Литфонда Островский читает отрывок из комедии "Свои люди – сочтемся".
Октябрь – в № 10 журнала "Современник" напечатана статья Н. -бова (Н. А. Добролюбова) "Луч света в темном царстве".

1861 , январь – Островский в Петербурге руководит постановкой комедии "Свои люди – сочтемся" в Александринском театре.
16 января – состоялось первое представление комедии Островского "Свои люди – сочтемся" в Александринском театре в бенефис Линской.
Декабрь – окончена работа над драматической хроникой "Козьма Захарьич Минин-Сухорук".

1862 , 9 января – Островский в Петербурге у председателя Литфонда Е. П. Ковалевского прочитал свою драму "Козьма Захарьич Минин-Сухорук".
Февраль – Островский отказался поставить свою подпись под протестом группы петербургских реакционных и либеральных писателей против демократического журнала В. Курочкина "Искра", резко критиковавшего реакционные статьи Писемского в "Библиотеке для чтения".
Конец марта – перед отъездом за границу Островский в Петербурге встретился с Н. Г. Чернышевским .

1863 , 1 января – состоялось первое представление комедии Островского "За чем пойдешь, то и найдешь" ("Женитьба Бальзаминова") в Александринском театре.
Январь – состоялось первое представление драмы Островского "Грех да беда на кого не живет" в Александринском театре.
27 сентября – состоялось первое представление комедии Островского "Доходное место" в Александринском театре в бенефис Левкеевой.
22 ноября – состоялось первое представление пьесы Островского "Воспитанница" в Александринском театре в бенефис Жулевой.

1864 , 15 апреля – дозволен цензурой № 3 (мартовский) журнала "Русское слово", в котором напечатана статья Д. И. Писарева о творчестве Островского "Мотивы русской драмы".

1865 , конец февраля – начало марта – Островский в Петербурге хлопочет о разрешении учредить Московский артистический кружок.
23 апреля – состоялось первое представление комедии Островского "Воевода" в Мариинском театре, в присутствии автора.
25 сентября – состоялось первое представление комедии Островского "На бойком месте" в Александринском театре в бенефис Левкеевой.

1866 , 6 мая – состоялось первое представление драмы Островского "Пучина" в Александринском театре в бенефис Васильева 1-го.

1867 , 16 января – дозволено цензурой либретто оперы В. Кашперова "Гроза", написанное Островским.
25 марта Островский в Петербурге в зале Бенардаки выступает с публичным чтением в пользу Литфонда драмы "Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский".
4 июля – Островский посетил Н. А. Некрасова в Карабихе.
30 октября – состоялось первое представление оперы В. Кашперова "Гроза" одновременно в Мариинском театре в Петербурге и в Большом театре в Москве.
Островский и его брат Михаил Николаевич купили у мачехи, Эмилии Андреевны Островской, имение в Щелыкове, где драматург проводил впоследствии летние месяцы.

1868 , 1 ноября – состоялось первое представление комедии Островского "На всякого мудреца довольно простоты" в Александринском театре в бенефис Бурдина.
Ноябрь – в № 11 журнала "Отечественные записки", выходившего с начала 1868 года под редакцией Н. А. Некрасова и М. Е. Салтыкова-Щедрина , напечатана комедия Островского "На всякого мудреца довольно простоты". С этого времени Островский сотрудничает в "Отечественных записках" постоянно, вплоть до закрытия журнала царским правительством в 1884 г.

1869 , 29 января – состоялось первое представление комедии Островского "Горячее сердце" в Александринском театре в бенефис Линской.
12 февраля – Островский вступает в церковный брак с артисткой М. В. Васильевой (Бахметьевой). (От этого брака у Островского было четыре сына и две дочери.)

1870 , февраль – в № 2 "Отечественных записок" напечатана комедия Островского "Бешеные деньги".
16 апреля – состоялось первое представление комедии Островского "Бешеные деньги" в Александринском театре.

1871 , январь – в № 1 "Отечественных записок" напечатана комедия Островского "Лес".
25 января – Островский выступает с публичным чтением в пользу Литфонда комедии "Лес" в зале Петербургского собрания художников.
Сентябрь – в № 9 "Отечественных записок" напечатана комедия Островского "Не все коту масленица".
1 ноября – состоялось первое представление комедии Островского "Лес" в Александринском театре в бенефис Бурдина.
3 декабря – в Петербурге Островский на обеде у Н. А. Некрасова читал комедию "Не было ни гроша, да вдруг алтын".

1872 , январь – в № 1 журнала "Отечественные записки" напечатана комедия Островского "Не было ни гроша, да вдруг алтын".
13 января – состоялось первое представление комедии Островского "Не все коту масленица" в Александринском театре.
17 февраля – состоялось первое представление драмы Островского "Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский" в Мариинском театре в бенефис Жулевой; присутствовавшему на спектакле Островскому преподнесены от труппы вызолоченный венок и адрес.
27 марта – московские купцы, почитатели таланта драматурга, чествуют Островского обедом и преподносят ему серебряную вазу с изображениями Пушкина и Гоголя.
20 сентября – состоялось первое представление комедии Островского "Не было ни гроша, да вдруг алтын" в Александринском театре в бенефис Малышева.

1873 , конец марта – апрель – Островский окончил пьесу "Снегурочка" .
Сентябрь – в № 9 журнала "Вестник Европы" напечатана пьеса Островского "Снегурочка".
21 декабря – в Петербурге Островский заключил договор с Н. А. Некрасовым и А. А Краевским на издание собрания своих сочинений.

1874 , январь – в № 1 журнала "Отечественные записки" напечатана комедия Островского "Поздняя любовь".
21 октября – в Москве состоялось учредительное собрание Общества русских драматических писателей и оперных композиторов, организованное по инициативе Островского. Драматург единогласно был избран председателем Общества.
Выходит из печати собрание сочинений Островского в восьми томах, в издании Некрасова и Краевского.

1875 , ноябрь – в № 11 журнала "Отечественные записки" напечатана комедия Островского "Волки и овцы".
Состоялось первое представление комедии Островского "Богатые невесты" в Александринском театре в бенефис Левкеевой.
8 декабря – состоялось первое представление комедии Островского "Волки и овцы" в Александринском театре в бенефис Бурдина.

1876 , 22 ноября – состоялось первое представление комедии Островского "Правда – хорошо, а счастье лучше" в Александринском театре в бенефис Бурдина.

1877 , январь – в № 1 журнала "Отечественные записки" напечатана комедия Островского "Правда – хорошо, а счастье лучше".
2 декабря – состоялось первое представление комедии Островского "Последняя жертва" в Александринском театре в бенефис Бурдина.

1878 , январь – в № 1 журнала "Отечественные записки" напечатана комедия Островского "Последняя жертва".
17 октября – Островский окончил драму "Бесприданница".
22 ноября – состоялось первое представление драмы Островского "Бесприданница" в Александринском театре в бенефис Бурдина.
Декабрь – вышел из печати IX том сочинений Островского в издании Салаева.

1879 , январь – в № 1 журнала "Отечественные записки" напечатана пьеса Островского "Бесприданница".

1880 , февраль – Н. А. Римский-Корсаков начал оперу "Снегурочка", самостоятельно составив либретто по тексту одноименной пьесы Островского.
24 апреля – Островский посетил И. С. Тургенева, приехавшего в Москву в связи с подготовкой пушкинских торжеств.
7 июня – во время обеда, устроенного Московским обществом любителей российской словесности в Благородном собрании для литераторов-участников пушкинских торжеств, Островский произнес "Застольное слово о Пушкине".
12 августа – Н. А. Римский-Корсаков закончил оперу "Снегурочка".

1881 , апрель – Островский руководит постановкой комедии "Свои люди – сочтемся" в первом частном театре Москвы – Пушкинском театре А. Бренко.
1 ноября – в Петербурге Островский участвовал в заседании комиссии по пересмотру Положения о театрах и представил комиссии "Записку о положении драматического искусства в России в настоящее время". Островский принимал участие в работе этой комиссии в течение нескольких месяцев, однако "комиссия была в действительности обманом надежд и ожиданий", как писал потом о ней Островский.
6 декабря – Островский окончил комедию "Таланты и поклонники".

1882 , январь – в № 1 журнала "Отечественные записки" напечатана комедия Островского "Таланты и поклонники".
Состоялось первое представление комедии Островского "Таланты и поклонники" в Александринском театре в бенефис Стрельской.
Состоялось первое представление оперы Н. А. Римского-Корсакова "Снегурочка" в Мариинском театре.
12 февраля – И. А. Гончаров в своем письме поздравил Островского с 35-летним юбилеем его литературной деятельности и высоко оценил творчество драматурга.
19 апреля – Александр III разрешил Островскому учредить в Москве частный театр.

1883 , 28 апреля – состоялось первое представление комедии Островского "Невольницы" в Александринском театре с участием М. Н. Ермоловой в роли Евлалии.
Лето – Островский начал работу над пьесой "Без вины виноватые".
17 декабря – в Петербурге Островский посетил М. Е. Салтыкова-Щедрина.

1884 , 20 января – состоялось первое представление пьесы Островского "Без вины виноватые" в Александринском театре.
В № 1 журнала "Отечественные записки" напечатана драма Островского "Без вины виноватые".
5 марта – Островский был принят Александром III в Гатчинском дворце в связи с пожалованием ему пожизненной пенсии в размере трех тысяч рублей (вместо просимых шести тысяч).
20 апреля – правительство закрыло журнал "Отечественные записки", в котором Островский с 1868 года поместил 21 пьесу, в том числе две написанные в сотрудничестве с другими авторами и одну переводную.
28 августа – Островский закончил "Автобиографическую заметку", в которой подвел итог своей многолетней литературно-театральной деятельности.
19 ноября – в Петербурге Островский подписал договор с издателем Мартыновым об издании собрания своих сочинений.

1885 , 9 января – состоялось первое представление пьесы Островского "Не от мира сего" в Александринском театре в бенефис Стрепетовой.
С января по май вышли тт. I–VIII Собрания сочинений Островского в издании Н. Г. Мартынова.
4 декабря – в Петербурге Островский продал Н. Г. Мартынову право на второе издание своих драматических переводов.

1886 , 1 января – Островский вступил в должность заведующего репертуарной частью Московских императорских театров.
19 апреля – Общество любителей российской словесности избрало Островского своим почетным членом.
23 мая – Л. Н. Толстой обратился к Островскому с письмом, в котором просил разрешить издательству "Посредник" перепечатать некоторые пьесы Островского в дешевом издании. В этом письме Л. Н. Толстой называет Островского "несомненно общенародным в самом широком смысле писателем".
2 июня – в 10 часов утра от сильного припадка грудной жабы (стенокардии) скончался в своей рабочей комнате в Щелыкове великий русский драматург Александр Николаевич Островский.