Субъект субъектные отношения учителя и ученика предполагают. Субъектно-объектные отношения. В педагогической деятельности в роли субъекта выступает педагог, а в роли объекта — воспитанник (ребенок)

23.09.2019

Этот тип отношений можно назвать интерсубъектным. Другой (другие) в этом случае репрезентирован перед «взором» субъекта не в качестве объекта (объектов) рассмотрения, а как себе подобное существо – человек, в равной степени наделенный живой субъективностью. Отношение к другой личности персонализировано. Другой человек здесь выступает в качестве конечной цели, а не средством для достижений определенной личной цели. Инструментализм и утилитаризм в этом случае заменяется определенным бескорыстием и альтруизмом. Манипуляторный подход к другому, свойственный субъект-объектному типу отношений, уступает место заботе о повышении уровня персонализированности другого путем стимулирования в нем тенденции роста, самостоятельности, самореализации, саморазвития и т. д. Если при субъект-объектном типе отношения основной целью субъекта является воздействие на другого человека, «ассимиляция» и «подгонка» его поступков и взглядов в рамки собственных намерений и картины мира, то при интереубъектном типе отношений признается индивидуальность другого, его автономность и право на собственный голос. Межличностные субъект-субъектные отношения, как выразился M. M. Бахтин, многоголосны. Участник субъект-субъектного типа общения стоит перед двумя задачами: с одной стороны – понять партнера, вникнуть в его внутренний мир и увидеть его «каким он есть в самом деле»; с другой стороны, он стремится быть адекватно понятым со стороны партнера общения. Аутентичность коммуникации – важнейшее условие (а также результат) субъект-субъектного межличностного взаимодействия. Личность, субъект-субъектным образом относящаяся к другому, стремится, чтобы и к ней относились тем же способом. На этой основе она приводит в действие не только особые акты понимания внутреннего мира другого, но и акты самопонимания. Нужно отметить, что понимание самого себя осуществляется посредством и в процессе функционирования того механизма, который Э. Гоффман определяет как представление себя другому. Такое самопредставление другим является той частью активности личности, которая направлена на то, чтобы тем или иным способом подавать себя социуму. Личность значительно углубляется в своем самопонимании, когда представление себя другому реализует его стремления «быть самим собой» и «быть понятым другим». Осуществляя в своем взаимодействии с социумом стратегию «быть самим собой» и «быть понятым другим», личность глубже и адекватнее начинает понимать себя, мотивы своих поступков, свои отдельные личностные качества и т. д.

Анализ субъект-субъектного типа межчеловеческого отношения привлекает внимание философов, психологов, социологов, литературоведов. Философское осмысление этого типа отношений представлено в феноменологии Э. Гуссерля. Однако наиболее ярким воплощением субъект-субъектного подхода к другому человеку явился метод недирективной, центрированной на клиенте, психотерапии.

Центрированная на клиенте психотерапия, как известно, рассматривает личность человека как изначально позитивное и просоциальное существо. Технической стороне психотерапии (например, анализу бессознательного, внушению и т. п.) здесь фактически отводится весьма незначительное место. Главный акцент в роджерсовской недирективной психотерапии ставиться на взаимоотношения консультанта (психотерапевта) и клиента. Консультант не манипулирует сознанием клиента и не отчуждается от него (как, например, это имеет место в классическом психоаналитическом методе, имеющем в целом субъект-объектный характер). Взаимоотношение консультант-консультируемый носит доверительный характер, оно строится на «безусловно» позитивном приятии личности клиента.

Уважение его индивидуальности, приятие клиента «каким он есть», готовность видеть мир и события его глазами, эмпатия и «вчуствование» в мир его переживаний, взаимная личностная «прозрачность» дает возможность человеку получить уникальный опыт межличностного общения. К. Роджерс различает три разновидности познания реальности человеком: 1) «субъективное» знание, проверяемое путем сопоставления определенного события с содержанием внутреннего опыта; 2) «объективное» знание, верифицируемое сопоставлением определенной информации с нормативным знанием группы, к которой принадлежит индивид; 3) «межличностное» или феноменологическое знание, базирующееся на сопоставлении моего знания со знанием другого в том пункте, что и как тот знает обо мне. Именно в плане такого феноменологического межличностного знания, переживания «Я» другого и самопонимания обогащается консультируемый в процессе роджерсовской психотерапии, являющейся олицетворением субъект-субъектного подхода со стороны консультанта к консультируемому.

Наш собственный опыт психоконсультационной и психокоррекционной работы убеждает, что на практике существуют определенные трудности осуществления стратегии субъект-субъектного подхода к консультируемому. Эффект и высококачественность проделанной психологом работы во многом определяется преодолением этих трудностей. Их суть заключается в том, что обращающиеся к психологу-консультанту лица чаще проявляют устойчивые субъект-объектные отношения к окружающим людям и к самим себе. На первых психоконсультационных сеансах клиент проявляет тенденцию переноса такой субъект-объектной установки на психолога. В частности, в своем запросе психологу консультируемый демонстрирует либо готовность быть объектом манипулирования («сделайте со мной что-либо»), либо же желание того, чтобы психолог субъект-объектным способом воздействовал на того из ближайших ему людей – (супруга, ребенка…) воздействовать на которого сам он уже не в силах («сделайте с ним что-либо»). В процессе дальнейшего общения с консультантом клиент может объединить эти два раздельных пункта, фигурируемых в изначальном запросе. При таком подходе клиента к психоконсультанту этот последний пытается перевести отношения на субъект-субъектный лад. В такой ситуации общения налицо определенное противоречие: от психолога со стороны клиента ожидается субъект-объектная стратегия общения, да и отношение к психологу «потребительское», психолог же совершенно по-иному подходит к клиенту, не манипулирует им, не «отчуждает» его от себя и не относится к нему как к простому «объекту рассмотрения»; напротив, консультант признает и принимает индивидуальность клиента, глубоко вслушивается в его голос без навязывания собственного, пытается понять сущность мира переживаний консультируемого, одновременно избегая всякой (порой банальной) оценки или совета. Зафиксированная субъект-объектная установка клиента к консультанту в такой ситуации не сразу дефиксируется; напротив, клиент, несмотря на общий позитивный настрой, вызванный получением необычного и уникального опыта межличностного общения, время от времени пускает в ход такие паттерны взаимодействия, которыми он пытается как бы вовлечь консультанта в желаемое (субъект-объектное, манипутляторное) русло общения. Процесс внутреннего принятия субъект-субъектной позиции к себе и другому (в том числе и консультанту) является процессом сложным, требующим определенной перестройки сложившихся установок субъекта.

1. Широкое и узкое определение общения.

2. Диалогичность как характеристика субъект-субъектных отношений.

3. Уровни анализа общения.

4. Структура общения.

5. Виды общения.

6. Функции общения.

1. Каган М.С . Мир общения. М., 1988, с.3-62 (проблема общения в истории культуры); с.199-251 (виды и разновидности общения); с.283-313 (функции общения).

2. Каган М.С., Эткинд А.М. Общение как ценность и как творчество // Вопросы психологии,

3. Крижанская Ю.С., Третьяков В.П. Грамматика общения. Л., 1990.

4. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984, с.242-248 (общение как базовая категория психологии).

5. Соснин В.А., Лунев П.А. Учимся общению: взаимопонимание, взаимодействие, переговоры, тренинг. М., 1993, с.12-50 (виды целенаправленного общения).

1. Бахтин М.М . Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972, с. 433-460 (диалог у Достоевского)

1. Широкое и узкое определение общения

Человек становится личностью в обществе других людей. Обусловлено это прежде всего тем, что человеческая деятельность по своей сути социальна, коллективна, распределена между людьми. В процессе общения осуществляется взаимный обмен деятельностями, их способами и результатами, а также представлениями, идеями, чувствами. Общение выступает как самостоятельная и специфическая форма активности субъекта. В отличие от предметной деятельности, результатом общения является не преобразование предмета, а изменения отношений между людьми. Если предметную деятельность можно описать схемой "субъект-объект" (человек воздействует на объект), то общение охватывает особый класс отношений - субъект-субъектные отношения, которые представляют собой не воздействие, а взаимодействие.

Общение - сложный, многоплановый процесс установления и развития контактов между людьми, порождаемый потребностями совместной деятельности и включающий в себя обмен информацией, выработку единой стратегии взаимодействия, восприятие и понимание другого человека (Краткий психологический словарь, 1985).

“Общение выступает в роли важнейшей детерминанты всей системы психического, ее структуры, динамики и развития” (Б.Ф.Ломов), ибо:

1. В процессе общения осуществляется взаимный обмен деятельностями, их способами и результатами, представлениями, идеями, чувствами.

2. Общение выступает как самостоятельная и специфическая форма активности субъекта, ее результат - это не преобразованный предмет, а отношения.

Поэтому для общей психологии первостепенное значение имеет изучение роли общения в формировании и развитии различных форм и уровней психического отражения, в психическом развитии индивида, в формировании индивидуального сознания, психологического склада личности, особенно того, как индивиды овладевают исторически сложившимися средствами и способами общения и какое влияние оно оказывает на психические процессы, состояния и свойства.

Общение и психика внутренне связаны. В актах общения осуществляется как бы презентация “внутреннего мира” субъекта другим субъектам и вместе с тем самый этот акт предполагает наличие такого “внутреннего мира”.

Общение является такой совместной деятельностью людей, участники которой относятся друг к другу и к самим себе как к субъектам. В психологическом плане из такого понимания общения следует комплекс его когнитивных, эмоциональных и поведенческих параметров:

Восприятие уникальности партнера;

Переживание его ценности ;

Предоставление ему свободы .

Это определяющие факторы общения, их отсутствие ведет к другому виду межличностного взаимодействия: управление, обслуживание, коммуникация (М.С.Каган, Эткинд).

Диалогичность как характеристика субъект-субъектных отношений

Основной характеристикой субъект-субъектных отношений является их диалогичность .

Понятие “диалогичность” введено М.Бахтиным при анализе творчества Достоевского. Основное достижение Достоевского, по мнению Бахтина, - полифонический роман, особенностью которого является то, что идейный материал представлен в ряде самостоятельных и противоречащих друг другу философских построений, защищаемых его героями. Среди них далеко не на первом месте - философские воззрения самого автора.

Диалогический метод - особый способ представления внутреннего мира героев, который позволяет их личностным содержаниям свободно взаимодействовать. Сам процесс этого взаимодействия есть диалог, а формы взаимодействия - различные виды диалогических отношений.

Диалог - свободное взаимодействие личностных содержаний .

Единство мысли и отношения к ней - та неделимая единица, между которыми возможно взаимодействие.

Выражение своего отношения к объекту означает определение своей позиции в системе социально значимых отношений по отношению к другим людям, а следовательно, предполагает коммуникативную установку. Вне коммуникативной ситуации выражение своего отношения к какому-либо объекту смысла не имеет.

С.Л.Братченко (Межличностный диалог и его основные атрибуты/Психология с человеческим лицом): диалог, диалогический принцип - один из важнейших элементов гуманистической психологии, гуманитарной парадигмы в психологии. Выделяет следующие основные атрибуты межличностного диалога:

Свобода собеседников;

Равноправие (взаимное признание свободы друг друга);

Личностный контакт на основе сопереживания и взаимопонимания.

“Согласно гуманистической традиции, важнейшим атрибутом личности, одним из “экзистенциалов человеческого существования” (Франкл) является свобода. Соответственно, исходное определение на межличностном уровне: диалог есть свободное общение свободных людей, коммуникативная форма существования свободы. Диалог “на высшем уровне” имеет место там и постольку, где и поскольку в общение вступают люди как свободные суверенные личности” (С.Братченко).

Свобода от внешних, внеличностных целей, прагматических интересов, задач убеждения, на которые ориентируется руководство, воспитание, риторика и другие способы воздействия . Межличностный диалог вообще не имеет конкретной цели, центрирован на процессе, нет “комплекса Дейла Карнеги”, важна не цель, а последствия .

Равноправие. Для операционализации этого понятия в контексте проблем общения предлагается конструкт коммуникативные права личности (КПЛ). Среди основных:

На свою систему ценностей;

На самодерминацию (быть ответственным субъектом, со-автором общения);

На достоинство и его уважение;

На индивидуальность и своеобразие, на отличие от собеседника;

На независимость и суверенитет;

На свободную, ничем не регламентированную мысль;

На оттаивание своих прав.

Более частные :

Право на позицию, точку зрения;

На свободное изъявление своей позиции (право голоса);

На отстаивание и защиту своей позиции;

На доверие со стороны собеседника (презумпция искренности);

На понимание собеседника, на прояснение для себя его позиции, точки зрения;

На вопрос к собеседнику;

На сомнение в отношении любых суждений;

На несогласие с позицией собеседника;

На высказывание сомнения или несогласия;

На изменение, развитие своей позиции, точки зрения;

На искреннее заблуждение и ошибку;

На чувства и переживания и открытое их выражение;

На сокровенную, на непубличную сферу;

Строить общение на принципах равноправия независимо от статуса собеседника;

На завершение общения.

Уровни анализа общения

Конкретно-психологическое исследование общения требует разработки представлений о его структуре и динамике. Исследуя структуру общения можно говорить о трех уровнях анализа (Ломов):

I. Макроуровень - анализ общения индивида рассматривается как важнейшая сторона его образа жизни. Этот уровень предполагает изучение развития общения в интервалах времени, сопоставимых с длительностью жизни человека.

Общение на этом уровне можно рассматривать как сложную развивающуюся сеть взаимосвязей. Если рассматривать любую такую линию, то первое, что обнаружится - прерывность общения, изменение его интенсивности.

Общественные институты, классовые, семейные, национальные отношения определяют кто, с кем, по какому поводу вступает в общение. Здесь психология смыкается с социологией. Этот уровень является основным в исследованиях личности, мотивационной сферы и межличностных отношений. Круг психологических проблем этого уровня:

Проблемы развития форм общения;

Их зависимость от существующих в данном обществе (группе) норм, традиций и правил поведения;

Взаимоотношения общения и индивидуального сознания;

Возрастные особенности психики;

Развитие характера, способностей, потребностей и мотивов, формирование жизненных планов и т.д.

II. Мезауровень относится к изучению отдельных контактов, в которые вступают люди. Речь идет о тех моментах их жизни, когда они решают ту или иную задачу совместно. В этом сложном процессе можно выделить те моменты, которые выступают действительно как общение, как взаимодействие. Каждый такой момент можно назвать периодом общения . Дело здесь не в длительности, а в содержании, в теме.

На этом уровне важно раскрыть динамику общения, развитие его темы, выявить используемые средства, т.е. рассмотреть общение как процесс, в ходе которого и осуществляется обмен идеями, представлениями, переживаниями и т.д.

III. Микроуровень - изучение отдельных сопряженных актов общения, которые выступают в роли своеобразных элементарных его единиц. Элементарная единица общения - это именно сопряженный акт. Он включает не только действие одного из индивидов, но и связанное с ним со-действие(или противодействие) партнера. Анализ речевого общения позволяет выделить 3 основных простых вида циклов:

сообщение - отношение к нему

вопрос - ответ

побуждение к действию - выполнение

Эти циклы могут образовывать сложные формы взаимодействия, чередуясь во времени, включаясь друг в друга, “пересекаясь”.

Структура общения

В любом акте общения можно выделить три стороны, или три взаимосвязанных аспекта. В реальном процессе общения они не отделены друг от друга, но каждый из них имеет свое содержание и свои средства реализации:

Виды общения

Сложность и многоплановость процесса общения не дает возможности классифицировать виды общения по одному какому-то основанию. В зависимости от того, что принимается в качестве основания классификации, можно представить следующие виды общения.

1. В качестве основания классификации выступает субъект-субъектная схема (М.С.Каган ). Тогда выделяются:

А. Общение с реальным партнером (с подлинным субъектом), которое включает:

1) межличностное общение;

2) представительское общение (субъекты выступают прежде всего как представители определенных групп);

3) межгрупповое общение;

4) общение культур.

Б. Общение с иллюзорным партнером (с субъективированным объектом):

а) с животными;

б) с вещами;

в) с явлениями природы.

В. Общение с воображаемым партнером (с квазисубъектом):

а) общение с собой, со своим вторым "Я";

б) с мифологическими и художественными образами и их создателями;

в) с образом отсутствующего реального человека.

©2015-2019 сайт
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-08-20

Деятельность учителя и учащихся постоянно находится во взаимовлиянии, переплетении между собой. Она плодотворно протекает на основе субъектно-субъектных отношений, что не является фактором исключительным, а, наоборот, скорее обязательным, поскольку именно в этих условиях и происходит взаимодополняемость и взаимообогащение деятельности учителя и учащихся.

Богатство педагогического процесса создается глубокой эрудицией учителя, его мастерством в организации деятельности самостоятельной деятельностью учащихся. И именно здесь происходит единая, сливающаяся по свои целям и мотивации деятельность.

Здесь учитель, опираясь на активность и самостоятельность учащихся, всецело полагается на их творческие возможности, прогнозирует итоги. Перед учеником не открываются заманчивые перспективы учиться с увлечением, вступать в отношения, не придерживаться стандартов, включать свой жизненный опыт, отыскивать не одно, а несколько решений.

Сам процесс отношений строится на основе взаимного доверия: доверия учителю, который вводит школьников в мир сложнейших отношений, и доверия учителя к учащемуся, к их возможностям, понять и проникнуть в эти отношения.

Эти отношения взаимопонимания, стремление идти друг к другу навстречу и совместно достигать истину рождают потребность общения с учителем и глубокое чувство удовлетворения от осознания своих возможностей.

Проблема активизации способствует сложению сил учителя и учащегося, взаимному обогащению их интенсивной деятельности, удовлетворяющей обе стороны. На этой основе возникает потребность в общении, создающем ценное доверительное отношение, которое обеспечивает благополучие учебно-познавательной деятельности и общения в целом.

Взаимообусловленности деятельности учителя и учащихся способствует, по мнению И.Ф. Радионовой, создание необходимых ситуаций, где учитель отыскивает более совершенные пути своей работы, опирающиеся на знания, замыслы учеников, устремления творческой деятельности. Это ситуации, в которых ученик:

- защищает своё мнение, проводит в его защиту аргументы, доказательства, использует приобретённые знания;
- задаёт вопросы, выясняет непонятное, углубляется с их помощью в процесс познания;
- делится со своими знаниями другими;
- помогает товарищу при затруднении, объясняет ему непонятное;
- выполняет задания- максимум рассчитанные на чтение дополнительной литературы, монографий, на длительные наблюдения;
- побуждает учащихся находить не единственные решения, а несколько самостоятельно предпринятых;
- практикует свободный выбор заданий, преимущественно творческих;
- создаёт ситуации самопроверки, анализа собственных действий;
- разнообразит деятельность, не исключая элементы труда, игры, художественных и других видов деятельности;
- создаёт заинтересованность в речевом общении, на основе которой и происходит формирование межсубъектных отношений.

Ученик занимает позицию субъекта деятельности, когда от её начала и до завершения он осуществляет самоорганизацию, самонастроение, само-регуляцию. гуманизация педагогика взаимодействие

В подобной деятельности механизмы развития отношений многообразны, сложны, ближе к личности школьника. Именно поэтому целенаправленная, активная, сознательная деятельность ученика, выполняющего учебно-познавательные задачи, создаёт внутреннюю предрасположенность к учению, общению, а сами отношения приобретают прочную основу своего формирования:

- актуализируются знания;
- отбираются нужные способы, опробуются разнообразные умения, происходит проба различных путей решения, отбор наиболее продуктивных.

В этих условиях весь процесс взаимодействия приобретает для школьника личную значимость, окрашивает яркими переживаниями: удивлением перед собственными открытиями, радостью самостоятельного продвижения, удовлетворением своими приобретениями.

Подобная деятельность формирует чувства собственного достоинства, которое, несомненно, укрепляет сам процесс отношений. В этих условиях формируются ценные проявления активности и самостоятельности, которые при устойчивом укреплении субъектной позиции могут стать личностными качествами.

В условиях, когда учащиеся обладают возможностью совершать полную самостоятельность, учитель, однако, не перестаёт оставаться носителем стимуляции самих отношений, носителем высокой эрудиции, эталоном организации учебных действий, образом речевых форм деятельности.

И как объект деятельности учащихся, учитель выступает примером морально- этических норм общения и отношений.

Педагогическое взаимодействие предусматривает и целесообразную организацию общения участников учебного процесса: отношения сотрудничества и взаимопомощи, широкий обмен новой информацией между участниками учебного процесса, встречный процесс, расположенность учащихся к действиям учителя, сопереживания в радости познания, соучастие в разрешении проблемных вопросов и познавательных задач, стремление прийти друг к другу на помощь при затруднениях.

Создание особых ситуаций общения в учебном процессе(“помоги товарищу”, “проверьте работы друг друга”, “выслушай ответ”, “оцени сочинение соседа слева”), разрешение помочь товарищу при неудачах, затруднениях снимает психологический барьер, возникающий между учителем и учащимися, который воздвигается неразумной организацией общения, когда в младших классах один от другого закрывает рукой тетрадь, когда часты детские жалобы друг на друга, когда пресекается любое ценное побуждение помочь товарищу, вывести его из затруднения.

И если дети ожидают каждую встречу с учителем как желанную и радостную, то происходит это именно благодаря тому, что эти учителя обеспечивают благодатную атмосферу учения, где радости познания и общения неразделимы.

Процесс обучения представляет собой сложное единство деятельности учителя и деятельности учащихся, направленных к общей цели- вооружению обучающихся знаниями, навыками, к их развитию и воспитанию. Обучение - двусторонний процесс.

Деятельность учителя - преподавание. Деятельность ученика - учение. Учитель не только преподаёт, но ещё и развивает и воспитывает учащихся. Учение не только процесс овладения тем, что дано преподавателем, это сложный процесс познавательной деятельности, в которой происходит освоение обобщенного опыта, накопленного человечеством в виде знаний.

В центре процесса обучения находится познавательная деятельность ученика, его учение, его постоянное движение к познанию всё более глубоких и существенных связей и зависимостей между изучаемыми процессами и областями научных знаний, широкого круга явлений, процессов.

Сотрудничество в познании, где происходит овладение опытом человечества, Л.С. Выготский считал важнейшим актом трансформации исторически сложившихся общественных образований в онтогенетическое развитие.

Он видел логику перехода общественных образований в индивидуальный опыт ребёнка именно в том, что познание наиболее сложных форм вначале совершается в сотрудничестве, в решении со взрослыми, где можно видеть зону ближайшего развития, и лишь затем это новое образование входит в фонд актуального развития ребёнка (8). Психолог Б.Г. Ананьев считал источниками развития человека познание, общение и труд. Именно их взаимообусловленное влияние содействует всестороннему развитию людей (1).

Проблема взаимодействия может быть рассмотрена с разных позиций, в том числе и с позиций активности учителя и ученика в рамках стиля отношений. В одном случае в центре внимания находится сочетание требовательности и уважения со стороны учителя к ученику.

Выделяют: авторитарный стиль отношений, когда проявление инициативы, активности учителя происходит в ущерб инициативе и активности ученика; демократический стиль, когда ищут оптимальное решение активности учителя и ученика; либеральный стиль, когда инициатива и активность школьника доминируют во взаимодействии.

Выделяют также стиль педагогических отношений в зависимости от проявления волевых начал во взаимодействии: самовластный (автократический), (то есть когда не принимается во внимание личность ученика), властный (когда учитель старается установить свою власть над учениками), демократический (сочетание власти с развитием инициативы со стороны ученика), игнорирующий (непоследовательный).

Педагогический процесс рассматривается как “свобода, в которой есть порядок”, что предполагает организацию постоянной обратной связи, на основе педагогической диагностики и самоконтроля учащихся. Это направление к организации взаимодействия в образовательном процессе отражается при совместном проектировании педагогами и учащимися системы управления, групповой работе учащихся, различных технологических проектах обучения.

Гуманистические теории - это только одно из направлений, в соответствии с идеями которого можно проектировать взаимодействие. В данной теории, в отличие от теорий, основанных на социальных потребностях и культурно-социальном развитии личности, основной акцент сделан на двух индивидуалистических потребностях человека - потребности позитивного отношения, которая удовлетворяется у ребёнка, когда он испытывает одобрение от окружающих и любовь, когда и потребности самоуважения, которая развивается по мере удовлетворения первой.

Гуманистические идеи к организации взаимодействия с учащимися, но рассмотренные с позиции принятия личностью ученика социально- нравственных норм общества, выражены в идеях американского учёного Лоуренса Кольберга, который считал, что демократическое управление в школе является важным воспитательным средством. Л.Кольбергу принадлежит идея создания “справедливых обществ”, которая оказала прямое воздействие на практику образования и на основе которой было организовано сотрудничество педагогов и учащихся в американских университетах и школах.

Гуманистическая деятельность Л.Кольберга была связана с организацией в школах системы воспитания на “основе справедливости”. Справедливостью учёный называл не черту характера, а “повод к действию”. Анализ взглядов Джона Дьюи помог учёному прийти к выводу о необходимости организации школьной жизни на основе демократии и справедливости.

В русле нашего исследования уместно вспомнить идеи, выраженные К.Роджерсом в его книгах “Взгляд на психотерапию, становление человека” и “Свобода учиться для 80-х”. На основе этих идей выросло целое направление в педагогике, которое получило значительное признание.

Одновременно шло знакомство учителей с позицией принятия ученика (К.Роджерс) - это в значительной степени послужило необходимой когнитивной и эмоционально- мотивационной базой для проведения тренингов общения и творческих семинаров на основе технологии развивающейся кооперации и других психолого-педагогических приёмов развития педагогического мастерства (А.В. Кан-Калик, А.В.Мудрик и др).

Сторонники ролей считают, что при организации взаимодействия необходимо стремиться к принятию различных ролей- “ребёнок”, “родитель”, “взрослый” и в коммуникациях занимать достойную позицию по отношению к другим и к себе.

Такая позиция метаморфично сформулирована Э.Берном как “Я - хороший”, “Ты - хороший” что расшифровывается следующим образом: “ Я- хороший и у меня всё хорошо, ты -хороший и у тебя всё хорошо ”. Это позиция здоровой личности, базовая позиция, отражающая её успех (3,2). Особой проблемой является способность участника образовательного процесса к диалогическому мышлению и общению.

Создание научной социокультурной концепции диалогических отношений принадлежит М.М.Бахтину.

Данная теория стала отправной точкой многих исследований влияния диалога на развитие и становление личности, развитие социокультурных явлений и процессов, в том числе и процессов в образовательной среде и системах.

Для понимания смысла проектирования диалога в педагогических процессах выделим несколько значимых положений:

1. диалог может быть реализован при наличии различных смысловых позиций (диалогических отношений) по поводу определённого объекта рассмотрения;
2. для диалога необходимо сформулированное отношение к высказыванию (модальная информация);
3. для формирования сознания, понимания предмета изучения, обсуждения недостаточно получения знаний, необходимо выраженное к ним отношение (диалогическое с ними общение);
4. в диалогических отношениях существуют 2 формы диалога- внутренний и внешний, для которых важно создавать условия их возникновения.

При создании условий для внутреннего диалога можно проектировать ситуационные задачи следующего характера:

- выбор решения из альтернатив,
- разрешение проблемных ситуаций,
- поиск суждений на определённый факт или явление,
- решение задач неопределенного характера (не имеющего однозначного решения),
- выдвижение гипотез и предложений.

Для создания условий для внешнего диалога проектируются:

- вопросительный образ общения,
- обмен мыслями, идеями, позициями, дискуссии, коллективная генерация идей, оппонирование идей, предложений, доказательств,
- полифункциональный анализ идей и гипотез,
- творческие мастерские.

Для стимулирования внешнего диалога заранее предполагается: противоречивость, возможность оценки, вопросительность и возможность выразить свою точку зрения для каждого участника диалога (31).

Проектирование диалогического общения предполагает установку на открытость позиций его участников. Если педагог не предпринимает открытой позиции, диалог нарушается и носит искусственный характер, формы и внутреннее содержание общения не согласуются.

По данным современных международных исследований 83% учителей доминируют в диалоге, монологическую форму предпочитают в обучении 40% учителей.

В последнее время учёные вычленяют особую категорию- ценностное взаимодействие.

Подробно рассмотрев теоретические предпосылки взаимодействия “учитель-ученик” и взяв их за основу, мы переходим к конкретной практике взаимодействия.

В практической части мы рассматриваем вербальные и невербальные средства взаимодействия.

Субъект-субъектные отношения основа общечеловеческого единства как коллективного субъекта

Введение

я люблю свою собаку, говорил дурак.
Чем больше я узнаю человека, тем больше
я его люблю, говорила собака.
Чем больше я узнаю, тем больше я люблю,
говорил человек.
Жан Марсенак

«Сия есть заповедь Моя, да
любите друг друга, как Я возлюбил вас.
Нет больше той любви, как
если кто положит душу свою за друзей своих».
Ин. 15: 12-13

Сегодняшнее состояние российского общества, его положение в современном мире, те внутренние противоречия и конфликты которые присутствуют в нём, социально-экономическая и отчасти политическая нестабильность с необходимостью провоцируют деструктивную общественную динамику. Сущность этого процесса состоит в том, что так называемое «гражданское общество» которое является целью демократического государства, на данном рубеже исторического времени до сих пор не сформировано и находится в неком хаотическом состоянии, в состоянии бессознательного движения и метания, когда внутренняя личностная позиция не находит своего выражения в непосредственной сознательной, целенаправленной деятельности по преобразованию и саморазвитию себя самого и общества в целом. Этого не происходит так же и оттого, что между людьми не устанавливается та необходимая качественно высокая степень доверия и понимания.
Межличностная разобщённость, рост индивидуалистического (эгоцентрического) сознания, нарушение механизма идентификации со своим народом и культурой ведёт к тому, что наше современное общество не является интегрирующим началом, объединяющим множество личностей, Б.С. Братусь писал по этому поводу следующее: «Наши данные также показывают, что отклонения, неврологическое развитие личности тесно связаны с эгоцентрической ориентацией человека, в то время как наиболее благоприятные условия для развития личности создает противоположная эгоцентрической просоциальная ориентация» . В системе межличностных контактов теряется категория «значимого другого», позиция, чувства, мировоззрение отдельного человека не являются важными и требующими внимания и понимания, вследствие этого и не формируется общая деятельность, направленность, отсутствуют те мотивы, которые бы привели к формированию личной позиции человека как гражданина своей Родины, как неотъемлемой части своего народа.
Гражданское общество как коллективный субъект возможно лишь при условии преодоления межличностной разобщённости и разделённости, замена субъект-объектного взаимодействия между людьми, где человек предстаёт перед нами лишь как определённый набор функций и рассматривается с точки зрения полезности или бесполезности для нас, на субъект-субъектные отношения, где каждый человек, выражая себя как личность, будет видеть в другом человеке личность же и будет не только брать от него, но и давать что-то взамен, где будет происходить процесс со-развития.
Таким образом, данная проблема является на сегодняшний день актуальной и, исходя из этого мы определили тему нашего исследования «Субъект-субъектные отношения основа общечеловеческого единства как коллективного субъекта».
Цель: Определить роль субъект-субъектных отношений в единении общества, формировании коллективного субъекта.
Объект: Человек в системе межличностных отношений.
Предмет: Сфера субъект-субъектных отношений.
Задачи:
1. На основе теоретических источников дать определение субъект-субъектных отношений, а так же провести анализ научно-методических понятий, связанных с формированием и становлением субъект-субъектных отношений между людьми. 2. Определить роль общества в формировании и становлении субъект-субъектных отношений, предложить наиболее действенные методы и приёмы для их развития. 3. Дать методические рекомендации по формированию и становлению субъект-субъектных отношений.
Методики для исследования группы:
1. Социометрическая методика на выявление взаимоотношений в коллективе.
2. Изучение психологического климата коллектива.
На основании полученных данных, предлагается обратиться к клиент-центрированной и групп-центрированной терапии К. Роджерса для развития субъект-субъектных (доверительных и искренних) отношений внутри коллектива.
Теоретическая значимость: проанализирована, обобщена и обоснована важность субъект-субъектных отношений между людьми в изменяющемся и глобализирующимся мире, так как именно такие отношения помогут дальнейшему позитивному развитию человечества в целом и личности в частности.
Данная проблема на сегодняшний день является недостаточно исследованной, нет общепринятой системы понятий выражающих субъект-субъектные отношения в глобальном понимании, существуют различные философские и психологические подходы к данной проблеме. Изучением данной проблемы и смежных с ней проблем занимались такие психологи и философы как: С.Л. Рубинштейн, В.В. Давыдов, К.А.Абульханова-Славская, А.В.Брушлинский, И.В. Вачков, В.Е.Кемеров, А.Кармин, В.И. Вернадский, С.З. Гончаров, В.А. Петровский, С.Л. Франк и др.

Глава I. Понятие «гражданского общества»

Прежде чем приступить к рассмотрению заявленной темы необходимо в общих чертах ознакомиться с обществом в его конкретном выражении, для этого мы предлагаем проанализировать современноё российское гражданское общество и выявить на его основе общие черты (позитивные и негативные моменты) для общества, человечества в целом. Таким образом, гражданское общество в нашем исследовании будет выступать в качестве модели, частного выражения глобального общества как коллективного субъекта.
Так что же представляет собой гражданское общество? Какими характеристиками должно оно обладать, а какими нет? Давайте рассмотрим следующее определение, которое даёт М.Н. Марченко.
«Гражданское общество – это общество равноправных людей, свободно проявляющих свою личность, творческую инициативу, общество равных возможностей, освобождённое от лишних запретов и дотошной административной регламентации.
Законодательное признание юридического равенства людей на основе наделения их правами и свободами – главный признак и основа гражданского общества.
Любое государство организовано как руководящая единым центром вертикальная система, иерархия государственных органов и должностных лиц, связанных отношениями подчинённости и государственной дисциплины. Эта система содержится за счёт общества (налоги, сборы, государственные займы). Постоянная и главная цель государства, его оправдание и легитимация, охрана общества и управление им.
В отличие от государства гражданское общество представляет собой систему многообразных связей и отношений граждан, их объединений, союзов, основанных на равенстве и личной инициативе, в том числе и в самостоятельности добычи средств к существованию.
Природе гражданского общества соответствует принцип законности как строгого соответствия закону деятельности государства и его органов».
Как видно из выше приведённого определения гражданского общества и его характеристик оно является законодательно регулируемым и подчинённым определённой системе законодательного права. Каждая личность, наделённая свободами и правами, в то же время ими же и ограничена, то есть несёт за свои деяния и поступки определённую ответственность (административную, уголовную). Следовательно, управление обществом осуществляется путём формирования у каждого его члена определенной нормы поведения и взаимодействия между собой. Поведенческая стабильность и предсказуемость достигается путём внешнего воздействия на человека и удерживается в какой-то мере страхом получить наказание или осуждение. Н. Бердяев утверждал, что: «Верующий человек и атеист, консерватор и революционер одинаково принуждены признать истины математики, логики или физики. Так и юридическая общеобязательность существует для элементарной, низшей формы общности. Не нужно соборности, общности духа для того, чтобы признать минимум права в отношении друг к другу».
Таким образом, можно придти к следующему выводу: гражданское общество представленное для государства как объект воздействия подчинено ему и развивается в соответствии с теми требованиями, которые государство требует от него (субъект-объектное отношение). Всякое отдаление от установленных норм ведёт к определённому внешнему воздействию, наказанию (здесь в какой-то мере прослеживается бихевиористская теория со своей формулой стимул-реакция). Внутриобщественные связи так же регламентированы законодательством и участники общественных отношений тоже подвержены внешней угрозе наказания. Следовательно, поведение и поступки нынешнего общества являются внешне регулируемыми за счёт действия законодательных норм, регуляция производиться не внутренним отношением человека к человеку, базируется не на нравственности, а на наказании, внешнем воздействии на личность.
Эти и другие моменты в свою очередь препятствуют тому, что бы происходили те процессы, о которых говориться в начале определения гражданского общества: свободное проявление своей личности, творческая инициатива, равноправие людей. О каком равноправии можно говорить в обществе, где человека рассматривают в качестве объекта, функциональной полезности и значимости. При такой трактовке гражданского общества неизбежно будут присутствовать более функционально развитые и менее функционально развитые люди. Построение отношений только по внешним проявлениям и характеристикам не учитывая и не опираясь на внутренние качества, свойства личности, её индивидуальность и значимость есть ложное построение отношений, которое носит механистический и упрощённый характер, характер, структурно-функциональный сведённый до уровня муравейника, где каждый выполняет свою работу ни мало не заботясь о своём ближнем, это есть редукционистский подход к пониманию общества.
Совершенно очевидно, что данный уровень развития межличностного взаимодействия далёк от идеала гражданского общества и не может считаться основой, фундаментом его построения. Лишь преодоление понимания другого человека как объекта, как функции другим человеком может коренным образом изменить сложившуюся на данный момент ситуацию и позволить создать истинный фундамент гражданского общества, людей сплоченных единством целей, людей глубоко понимающих друг друга и стремящихся друг другу помочь.
С.З. Гончаров в свою очередь, считает: «Ставка на развитие гражданского общества предполагает в социокультурном аспекте именно субъектные качества лиц и коллективов. Люди объединяются ради общего дела двояко – в форме учреждения или корпорации. В первом случае объединение учреждается «сверху вниз» - государством. Корпорация же образуется «снизу вверх» по свободной воле людей (кооператив и т.п.) и состоит из активных полномочных и равноправных деятелей». Здесь находит своё выражение мысль о том, что гражданское общество, как таковое, не может образовываться и существовать принудительно, под давлением, устанавливаться сверху, если будет так, то гражданское общество превращается в фикцию, на самом деле являясь средством для достижения политических целей. Свободное волеизъявление должно быть движущим фактором объединения людей ради общих целей и интересов.
Далее С.З. Гончаров предлагает то понимание гражданского общества, которое в свете раскрываемой нами проблемы более уместно и целесообразно: «Под гражданским обществом мы понимаем вслед за А.С. Панариным, совокупность неполитических отношений (экономических, духовно-нравственных, религиозных, культурных) граждан и их ассоциаций, основанную на принципах самодеятельности, неподопечности и автономии по отношению к государству. Таким образом: «Гражданское общество есть совокупность корпораций, то есть неполитических объединений, которые сами себя конструируют «снизу», сами ставят и решают задачи. В таком самопроизводстве важными являются субъектные качества».
Но если принцип учреждения является самоцелью, то он способен погасить – по словам С.З. Гончарова – инициативу и свести на «нет» самодеятельность лиц. Если же мы будем стремится только лишь к корпоративизму, то это приведёт к анархии и потере управляемости. Решение этой проблемы С.З. Гончаров видит в соединении этих принципов в общем деле. Мы так же считаем, что включённость в общую деятельность обеспечит необходимые условия для проявления личностных сил субъекта, а так же его единение с другими личностями.
Таким образом, необходимо избегать абсолютизации субъектности в личностном плане, так как это ведёт к индивидуализации, эгоцентрической позиции, многообразию ценностей без их единства, индивидуальной свободе без единства лиц. Избегать следует и абсолютизации субъектности на уровне социальных институтов, так как в этом случае: «Субъектные функции монополизируются тем или иным социальным институтом, а лица превращаются в исполнителей. Их субъектные функции отмирают. Общество поляризуется на «субъекты» и «объекты», на «ведущих» и «ведомых».
Кемеров В.Е. также выделяет две различных модели общества.
К первой модели относиться общество, которое не зависит от бытия человеческих индивидов. Люди как бы заполняют «помещения», но они как будто не влияют на их изменение и воспроизводство. Люди здесь учтены как сырьё, энергия общества, его обслуживающий персонал. «На практике это означает, что структуры и институты общества поглощают жизнь и деятельность людей, социальные формы представлены как натуральная обстановка жизни людей, а сами люди как природная сила, адаптированная к этой обстановке».
Вторая модель общества характеризуется взаимодействием человеческих индивидов, оно осуществляется не за их спинами, не над их головами: «оно возникает и воспроизводиться в их совместной и индивидуальной жизни, оно живо до тех пор, пока люди воспроизводят его своим взаимообусловленным бытием». Здесь общество не понимается как вещеподобная система и квазиприродная структура.
«Концепция общества «стоящего» над людьми, и редукционистская методология оказались тесно связанными; общество отчуждается от индивидов (и в теоретическом, и практическом смысле) за счёт того, что его структуры редуцируют своё воспроизводство деиндивидуализированные силы людей, оставляя за пределами социальности их различия, их особенности, их самобытность. Так, собственно, создаётся двойная онтология общества: 1) онтология структур и 2) онтология людей – отсюда и разнообразные дуализмы: структурного и агентного, объектного и субъектного, социального и гуманитарного».

Общее определение понятия «субъект» таково: субъект – это источник целенаправленной активности, носитель предметно-практической деятельности, оценки и познания.
Каковы же характеристики субъекта? Для понимания этого понятия приведём эти характеристики по С.Л. Рубинштейну представленные в обобщенной форме у И.А. Зимней и выделим из них те, которые сопрягаются с рассматриваемой нами проблемой.
«Во-первых, категория субъекта всегда соположена с категорией объекта. С.Л. Рубинштейн фиксирует две взаимосвязанные стороны: 1) бытие как объективная реальность, как объект осознавания человеком; 2) человек как субъект, как познающий, открывающий бытие, осуществляющий его самосознание.
Во-вторых, познающий субъект, или субъект научного познания – это общественный субъект, осознающий познаваемое им бытие в общественно-исторически сложившихся формах.
В-третьих, общественный субъект может существовать и реализовываться и в деятельности, и в бытии конкретного индивида.
В-четвёртых, каждый конкретный субъект определяется через своё отношение к другому.
В-пятых, каждое «Я», представляя и единичное, и всеобщее, есть коллективный субъект.
В свою очередь Ж. Пиаже рассматривал активность как одну из ведущих характеристик субъекта. Он справедливо подчёркивает, что так же, как объект не «дан» субъекту в готовом виде, а воссоздаётся последним в структуре знания, как бы «строиться» им для себя, так и субъект «не дан» себе со всеми своими внутренними структурами; организуя для себя объект, субъект конструирует и свои собственные операции, т.е. делает себя реальностью для самого себя».
Согласно А.В. Брушлинскому, «субъект - это человек, люди на высшем уровне активности, который индивидуален для каждого, на уровне целостности и автономности; для субъекта окружающая действительность - не только система раздражителей, а объект действия и познания, субъект - более широкое понятие, чем человек. Субъект есть единство всех его качеств - природных, социальных, общественных, индивидуальных. Личность - менее широкое определение человеческого индивида и обозначает социальные свойства человека».
Основной характеристикой субъекта является «переживание человеком себя как суверенного источника активности, способного в определенных границах намеренно осуществлять изменения окружающего мира и самого себя».
Из выше изложенного понятно, что объект – это то, что противостоит субъекту, на что направлена предметно практическая, оценочная и познавательная деятельность субъекта.

Глава III. Субъект и объект в межличностных отношениях

При перенесении понятий «субъекта» и «объекта» на категории общения и взаимодействия между людьми мы с необходимостью подходим к сути рассматриваемой нами проблемы. Когда в качестве объекта начинает выступать другой человек, он перенимает и все характеристики объекта как такового, в частности и свою противопоставленность субъекту восприятия или познания. Именно здесь и поднимается этическая проблема о взаимоотношениях людей. С данной позиции мы воспринимаем другого человека в виде объекта нашего познания или определённой деятельности. Это в свою очередь является предпосылкой формирования по отношению к нему принципа своей активности – воздействие на него, использование его как некой функции, средства для достижения своих собственных целей.
Но необходимо понимать, что данная позиция как субъект-объектная является в свою очередь первой ступенью в выделении субъекта из окружающего мира, формирование своего собственного сознания, своего собственного «Я». Субъектное познание другого субъекта как объекта предшествует субъектному познанию самого себя как объекта и только после этого на высшей ступени межличностного познания выступает субъектное познание другого субъекта как субъекта. На более высоком уровне самосознания эта противопоставленность, необходимая на первом этапе самоопределения в мире, должна преодолеваться в пользу субъект-субъектных отношений, где другой человек выступает в роли не столько объекта воздействия, сколько в роли «меня другого», а мы для себя значимы, следовательно, должно формироваться представление о «значимом другом». Взаимодействие людей может быть эффективным лишь в том случае, если его участники являются взаимно значимыми. Безразличие и слепота к индивидуальным особенностям и запросам партнера, игнорирование его внутреннего мира, оценок, позиции искажают результаты взаимовлияния, тормозят, а порой и парализуют само взаимодействие.
В своей работе И.И. Булычев говорит о том, что «понятие субъект-субъектного отношения означает наличие пря¬мой связи между отдельными людьми или человеческими общностями. Эти связи, по своей сути, духовно-эмоциональны. Носителями субъект-субъектных отношений выступают отдельные люди и чело¬веческие сообщества». Выделяя, таким образом, в качестве субъект-субъектных отношений не только конкретные личности, но и народы, этносы возможно введение понятия коллективного субъекта, включающего в себя всю совокупность существующих субъектов. Например у В.В. Давыдова понятие коллективного субъекта оказывается необходимым и исходным и в теории психического развития, основные положения которой он излагает, опираясь на подход А.Н. Леонтьева к этой проблеме. И хотя А.Н. Леонтьев сам не использовал термин «коллективный субъект», В.В. Давыдов считал, что в его работах созданы все предпосылки для введения этой категории. Таким образом, как показал в своих работах В.В. Давыдов, проблема соотношения понятий индивидуального и коллективного субъектов пронизывает ткань всего психологического знания. Вне ее содержательного анализа не может быть теоретически выстроена ни одна из основных категорий психологии – «деятельность», «сознание», «личность».
Собственное «Я» выделяется в процессе выделения субъекта и объекта, когда человек начинает ощущать себя отдельным существом в обществе, в мире. Но, будучи порожденным этим обществом человек, не является полностью от него отделившимся, он строит с ним определённые взаимоотношения, он уже является членом определённых общностей и в процессе своей жизни вступает в новые (кружки по интересам, партии, объединения и мн. др.). Например: выступая в роли студента моё «Я» объединено в изучении предмета с другими «Я» - субъектами познания. Совокупность множеств «Я» формирует единый субъект при условии совместной направленности на предмет познания, деятельности. Коллективный субъект не возникает механическим соединением многих «Я». Он возникает в процессе единой направленности субъектов на определённую цель, которую они совместно реализуют именно на этом этапе происходит осознание отдельными субъектами своего единства, формируется полисубъект, мы-концепция. Интегральной, самой общей категорией коллективного субъекта является всё человечество в целом, а объектом для него служит вся окружающая его действительность, которая познаётся этим коллективным субъектом через науку, практическую деятельность, которая и является достижением всего человечества и принадлежит равно каждому отдельному субъекту. Следовательно, этим также снимается противопоставление одного субъекта другому, нельзя противопоставить одного субъекта другому субъекту, не противопоставив, таким образом, субъекта самому себе, разделив неделимое на части.
И чем далее мы будем возвышаться по ступеням обобщения субъектов в едином целеполагании (наука – научный субъект; нация – множество субъектов одной национальности; человечество по отношению к Вселенной будет единым человеческим «Я») тем более мы будем объединены, тем более будет утверждаться, выражается единое «Я». И конкретное «Я» отражая частично общее «Я», в котором оно живёт и некоторую часть общего вселенского человечества может быть, следовательно, самобытным единичным существом в составе самобытного, но множественного «Я», где каждый из её элементов с необходимостью влияют друг на друга.
Лишь в человеческом сознании возможно выделение объекта, но в его же сознании возможно преодоление этого противопоставления себя другому. Таким образом, даже если мы принимаем во внимание, что субъект всегда предполагает объект, а объект всегда предполагает субъект, мы усилием своего сознания способны за внешним фасадом объективности разглядеть таинственную и сокровенную субъективность другого человека и через это глубинное познание другого человека более глубоко познать самих себя. И далее И.И. Булычев говорит, что: «Для описания субъект-субъектного характера человеческого обще¬ния обычно используют термин «диалогичность». Действительно, об¬щение есть своеобразный диалог на равных, или взаимодействие двух равнозначных субъектов. Заметим только, что этот диалог двух людей по содержанию остается субъект-объектным, т.е. в какой-то мере асим¬метричным. Ибо один из людей играет ведущую и более активную роль, тогда как второй менее активен. Но даже в ситуации полного интеллек¬туального и эмоционального равновесия общение, если оно не хочет превратиться в диалог глухих, предполагает попеременную активность одного из субъектов: один говорит - другой слушает, затем они меняют¬ся местами, следовательно, говорит второй - первый слушает». Но в данном случае, при диалоге, необходимо подчеркнуть следующее, выделение субъекта как объекта предполагает имплицитно взаимное согласие коммуникаторов, их настроенность друг на друга. Изначально они представлены как субъект-субъектная система и только по необходимости выделяется система субъект-объектная, но она то, как раз и обусловлена первой. Г.М. Андреева говорит о том, что: «Каждый участник коммуникативного процесса предполагает активность также и в своём партнёре, он не может рассматривать его как некий объект. Другой участник предстаёт тоже как субъект, и отсюда следует, что, направляя ему информацию, на него необходимо ориентироваться, т.е. анализировать его мотивы, цели, установки, «обращаться» к нему, по выражению В.Н. Мясищева. Схематично коммуникация может быть изображена как интерсубъективный процесс (S-S), или «субъект-субъектное отношение». Но в этом случае нужно предполагать, что в ответ на посланную информацию будет получена новая информация, исходящая от другого партнёра». Этот тип коммуникации - диалог, в результате которого происходит взаимообогащение его участников.
И.И. Булычев выделяет так же объект-объектное отношение: «объект-объектная форма общественной связи характеризует в первую очередь отношения технических систем. Различные компо¬ненты последних все чаще взаимодействуют между собой без непос¬редственного участия человека. Подобный характер взаимодействия сегодня присущ роботизированному («безлюдному») производству. Именно здесь в определенных границах возможна бессубъектная де¬ятельность. Вероятно, отношения человека к человеку или социальным общностям можно, в определенной степени, рассматривать как объект-объектные, если они носят безэмоциональный, вещественно-опреде¬ленный характер (таковы, в частности, общественные связи несколь¬ких людей, находящихся без сознания в карете скорой помощи, или же между спящими в палатке и окружающей природой). Эти отноше¬ния, по преимуществу, материальны. Человек - участник не только субъект-субъектных, но и отчасти объект-объектных отношений, однако различными своими сторона¬ми. Субъект-субъектное отношение предполагает в первую очередь взаимосвязь и эмоционально-духовное взаимодействие людей. На¬против, объект-объектное отношение использует, прежде всего, те¬лесно-физические свойства человека: силу его рук, ног и т.д. Когда человек реализует не столько свои интеллектуальные, сколько теле¬сные способности (например, мускульную силу собственного тела), он выступает скорее объектом, чем субъектом производственной и иной деятельности». Таким образом, для истинно субъект-субъектных отношений необходима обоюдная направленность одного субъекта на другого окрашенная эмоционально и предполагающая взаимодействие, взаимопроникновение, а не простое воздействие субъекта на объект. На духовном уровне это выражается во взаимном обогащении, со-развитии, например идеями. Если у меня есть идея и у моего собеседника есть идея, то у каждого из нас есть одна идея, но в процессе общения, направленности друг на друга мы обмениваемся идеями, следовательно, у каждого из нас в результате обмена имеется уже по две идеи, но при столкновении двух идей, при их взаимодействии, неизбежно возникает третья идея. Этот путь приобретения идей, их борьба или «содружество», становление идей есть также и преобразование «ядра» человека, изменение его мировоззрения, становление нового бытия в человеке и взаимосвязи с окружающим миром. И даже субъект-объектное отношение ученого к предмету изучения, необходимо детерминировано субъект-субъектным взаимоотношением с коллегами по «научному цеху», со всем достоянием науки.
И. Вачков и И. Гриншпун в свою очередь, выделяют из коллективного субъекта полисубъект, как его подструктуру. Это вызвано, прежде всего, тем, что, не смотря на общую принадлежность людей к коллективному субъекту, между ними складываются различные отношения, а иногда, фактически, таких отношений не видно вовсе. Поэтому понятие полисубъект призвано: «отразить реально существующий особый уровень взаимодействия между субъектами, на котором разворачивается процесс единого развития внутренних содержаний субъектов, находящихся в субъект-субъектных отношениях».
Если под коллективным субъектом часто понимают любую совокупность людей, то: «полисубъект в первом приближении может быть определён, как такой уровень коллективного субъекта, который обладает способностью быть субъектом, а входящие в него люди интенционально способны к построению субъект-субъектных отношений, и объединены совместной творческой активностью, общим процессом развития и способностью к осознанию системы отношений внутри полисубъекта». Таким образом, наша отнесённость друг к другу в системе коллективного субъекта не предполагает собственно субъект-субъектных отношений. «Проявление субъектности входящими в коллективный субъект людьми, которые центрированы на себя и направлены на использование других людей в собственных целях, относятся к уровню атомарного коллективного субъекта и описываются в терминах субъект-объектного взаимодействия».
При рассмотрении нашей проблемы немаловажное место занимает взаимодействие не только внутри отдельно взятой группы людей, но и между группами: «иными словами, полисубъектное взаимодействие характеризуется опорой на субъект-субъектные отношения в ситуации создания связей с другими полисубъектами».
«Итак, полисубъектное взаимодействие – это такая форма непосредственного взаимодействия субъектов друг с другом, которая способна порождать их взаимную обусловленность и особый вид общности – полисубъект, понимаемый как целостное динамическое психологическое образование, отражающее феномен единства развития внутренних содержаний реальных субъектов находящихся в субъект-субъектных отношениях и объединённых совместной творческой деятельностью, и проявляющееся в способности к активности, действенности, интеграции, способности к преобразованию окружающего мира и себя, способности выступать как целостный субъект в отношениях к процессу саморазвития и в отношениях к другим полисубъектам».
Авторы данного подхода считают, что продуктом самосознания полисубъекта является формируемая в процессе его деятельности и развития «Мы-концепция». Таким образом, здесь присутствуют два полюса, которые взаимодействуют друг с другом, это полюс отдельного индивида и его «Я-концепция» и полюс полисубъекта, как «Мы-концепция». Взаимоотношения в данной системе складываются следующим образом: «Я» переходит к «Мы», а затем возвращается к «Я», таким образом, исключается поглощаемость коллективом субъекта и устанавливается широкое взаимодействие субъектов внутри полисубъекта.
Также авторы данной концепции предлагают выделять три уровня связи, благодаря которым можно судить о том, является ли данная группа людей полисубъектом:
1. Интегративная связь – подструктуры объединены единой направленностью.
2. Неинтегративная связь – неантагонистические противоречия.
3. Дезинтегративная связь – антагонистические противоречия (нулевая стадия развития полисубъекта).
Таким образом, не надо отказываться от своего собственного «Я» в пользу коллективного, нужно лишь правильно понять своё «Я» и своё место в системе межличностных отношений. Это глубокое понимание выражал в своих работах С.Л. Рубинштейн, что же он понимал под «Я» и его взаимосвязях с другими людьми.
С.Л. Рубинштейн считал, что: «наше «Я» есть всеобщность, свойственная всем, т.е. каждому «Я», которая своим объектом имеет частное, моё «Я». «Я» как всеобщность не может быть обособлена от частного, конкретного «Я» и превращено в особую реальность; в эту всеобщность всегда необходимо должно быть подставлено какое-то частное значение. Эти частные значения включают «Я» как всеобщность, но, поскольку её включает каждое частное «Я», ни одно из них не может быть определено только через своё отношение к этой всеобщности, каждое из частных, конкретных «Я» может быть определено только через своё отношение к другим. Они взаимно предполагаю друг друга. Не существует, поэтому никакого приоритета одного «Я» (например моего) перед другими, так, чтобы существование другого «Я» стало бы более проблематичным, сомнительным, чем существование моего «Я». Они все «Я», и каждое для кого-нибудь моё».
Далее Рубинштейн продолжает говорить о том, что во взаимоотношении субъектов нет никакой принципиальной привилегии какого-то частного «Я». «Моё отношение к другому предполагает и отношение другого ко мне: «Я» такой же другой для того, которого я сперва обозначаю как другого, и такой же «Я», как «Я»! «Я» и другой: он «другой» для «меня», как и «Я» для него; для себя он такой же «Я» как и «Я». Его нельзя свести к положению «другого», это только его позиция, определяемая исходя от меня, а не его сущность». Мы a priori понимаем, что наша субъективность не менее объективна, чем предмет, на который обращено наше внимание. И отсюда становится понятным, почему мы не должны отрицать субъективность другого человека. Отрицая субъективность другого человека, мы тем самым «выпячиваем наружу» наше собственное «Я», не понимая, что безотносительно к другим людям, как субъектам (а не только лишь как к объектам) наша субъективность была бы фикцией, так как никакое отдельное «Я» невозможно без «Я» другого человека.
Вот та истина, которая так важна для нашего рассуждения – позиция «другого» не определяет его сущность как «другого» эта позиция присутствует только в наших головах и должна быть преодолена путём соотнесения моего собственного внутреннего мира с миром другого человека.
Другим важным моментом является наше самоопределение, становление через отношение к другому «Я». «Отношение другого «Я» к моему «Я» выступает как условие моего существования. Каждое «Я» поскольку оно есть и всеобщность «Я», есть коллективный субъект, содружество субъектов, содружество личностей. Это «Я» есть на самом деле «мы». Субъект науки – это человечество, субъект речи – это вместе с индивидом и народ (его язык)». В этом высказывании подтверждается выше указанная мысль о единстве субъектов, о категории коллективного субъекта.
Проблема о единстве человечества не только в генетическом плане, но и в плане интеллектуальном, духовном волновало не только психологов и философов, так в своих работах выдающийся отечественный естествоиспытатель В.И. Вернадский развивавший учение о биосфере и ноосфере писал: «В последние тысячелетия наблюдается интенсивный рост влияния одного видового живого вещества – цивилизованного человечества – на изменение биосферы. Под влиянием научной мысли и человеческого труда биосфера переходит в новое состояние – ноосферу». Далее он говорит: «Как размножение организмов проявляется в давлении живого вещества в биосфере, так и ход геологического проявления научной мысли давит создаваемыми им орудиями на косную сдерживающую его среду биосферы, создавая ноосферу, царство разума». Очень важно в этом высказывании заметить, то, что ноосфера является сферой разума объединяющей всё человечество в целом, но сам разум не может существовать безотносительно к его обладателю, таким образом научное мышление как явление общечеловеческое, разум в этом общем понимании, принадлежит и единому, обобщённому субъекту. «Человек впервые реально понял, что он житель планеты и может – должен – мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государств или их союзов, но и в планетном аспекте».
Современный отечественный философ А. Кармин говорит об информационном обществе, которое начинается, по его мнению, на пороге третьего тысячелетия и понимает под ним следующее: «Информационное общество – результат сочетания двух процессов: с одной стороны, развития постиндустриального общества, которое, согласно Дэниелу Беллу, отличается тем, что в нём главным объектом человеческой деятельности становиться информация; а с другой стороны, процесса глобализации, в ходе которой это общество утверждается во всепланетном масштабе. Иначе говоря, информационное общество есть глобализующееся постиндустриальное общество». «Согласно Лотману, культура в этом понимании представляет собою «коллективный интеллект общества», который – подобно индивидуальному интеллекту человека – вырабатывает, хранит и использует для решения разнообразных задач информацию (но информацию социальную, то есть содержащуюся не только в голове индивида, а во множестве культурных «текстов», создаваемых с помощью знаков и знаковых систем)».
В целом, соглашаясь с идеями В.И. Врнадского, А. Каримн приходит к пониманию того, что на данном этапе развития человечество становиться единым не только по антропологическому признаку (как биологический вид), но и по социальному, объединяясь в целостную всемирную социальную систему. «Человечество становиться субъектом исторического процесса, который может, руководствуясь своим коллективным интеллектом, ставить перед собою цели и действовать для их достижения как целостный организм».
Далее, отвлекаясь от философских идей, возвращаясь на психологическую почву, необходимо обратить своё внимание на категории сознательного и бессознательного, а точнее на сознание как общественное явление, следовательно, коллективное и на бессознательное как коллективное.
Если мы берём для анализа сознание отдельного, конкретного индивида (субъекта, носителя сознания), то с необходимостью путём анализа придём к пониманию того, что индивидуальное сознание в генетическом плане является второстепенным, производным от сознания коллективного, общественного, то есть сознания той группы, нации, культуры в которой ему довелось родиться и воспитываться. Следовательно, онтогенетическое развитие, становление сознания происходит и детерминировано развитием и становлением сознания общественного в процессе филогенеза. Решающую роль в становлении индивидуального сознания играет речь: « Благодаря речи индивидуальное сознание каждого человека, не ограничиваясь личным опытом, собственными наблюдениями, питается и обогащается результатами общественного опыта: наблюдения и знания всех людей или могут благодаря речи стать достоянием каждого».
Если же говорить о коллективном бессознательном, то данное понятие было введено в психологию швейцарским психологом и психотерапевтом К.Г. Юнгом. Он считал, что коллективное бессознательное не является прямым достоянием индивида, что оно не формируется у него в процессе онтогенетического развития. Коллективное бессознательное представлено в психике человека архетипами – они представляют собой психические осадки бесчисленных переживаний подобного типа возникающих у целого ряда поколений человеческого рода. Именно эти переживания человечества ассимилируются в нашей психике, не зависимо от нашего опыта, тем самым коллективное бессознательное отличается о личного бессознательного.
«Юнг постулирует, что психика ребёнка уже хранит структуру, определяющую и каналы всего будущего развития, и способы взаимодействия со средой. Хотя мы развиваемся по-разному и становимся уникальными индивидами, коллективное бессознательное является общим для всех и, следовательно, едино».
Всё выше перечисленное говорит нам о единстве людей на уровне сознания и бессознательного, здесь решающим аргументом в пользу этого положения выступает принадлежность, отнесённость сознания и бессознательного к конкретному субъекту, носителю этих категорий: не существует сознания безотносительно к его субъекту, по аналогии, не существует бессознательного без человека которому оно присуще. Мы приходим к выводу о том, что индивидуальное сознание и архетипы бессознательного не являются нашими собственными «завоеваниями» (если бы это было так, то не существовали бы тогда дети «маугли» и их можно было бы считать субъектами целенаправленной, сознательной деятельности), а являются производными от сознания и бессознательного в коллективном аспекте. Но кому в этом случае принадлежит коллективное сознание и коллективное бессознательное? Закономерным является ответ – коллективному человечеству, коллективному субъекту. Именно он является носителем и коллективного бессознательного и со-знания, как общего знания группы, культуры, нации, человечества.
«Я» обозначает индивида, но оно обозначает каждого индивида. Каждый говорит «Я», но при этом это «Я» каждый раз обозначает другого человека. Итак, «Я» обозначает индивида, но само оно имеет не единичное, не частное значение, относящееся к одному единственному «Я», а всеобщее. «Я» - это общая формула. Каждый конкретный единичный индивид – это частное значение этого общего «Я». Отдельное, в частности моё «Я» может быть определено лишь через свои отношения с другими «Я».
Известный отечественный психолог И.С. Кон выразил эту мысль так: «Человек отличается от животного, в частности, тем, что он отделяет себя как деятеля от процесса и результатов своей деятельности. Однако "схватить" эту свою "самость" он может только через ее объективации в продуктах своего труда и своих взаимоотношениях с другими людьми. Отсюда - неизбежная множественность "образов Я". Но эти образы должны быть как-то упорядочены. Для успешного функционирования личности ее предметная деятельность и ее общение обязательно должны иметь помимо объективной целесообразности, какой-то субъективный, личностный смысл, переживаться как определенный аспект "Я"».
И.И. Булычев подчеркивает: «Субъект-субъектная форма отношения обес¬печивает сохранение человека в качестве субъекта, в то время как объект-объектная связь предполагает устойчивое функционирование вещей, предметной среды.
Мы стал¬киваемся с тем, что определенные социальные общности относятся к другим людям не как к равноправным субъектам, а как к типич¬ным объектам: животным, машинам или вещам (таково отношение эксплуататоров к эксплуатируемым, одних наций или политических систем к другим, одного пола к другому как к неполноценным, не¬равноправным, недоразвитым субъектам, волю которых можно, по¬этому подавлять, свободу - ограничивать, самосознание которых па¬рализовать, которым можно навязывать другие ценности). Тем са¬мым возможности одних индивидов и социальных общностей как субъектов ограничиваются другими субъектами, в результате чего отношение последних к первым приобретает характер субъект-объект¬ного». И если будет утверждаться лишь субъект-объектное отношение между людьми, то субъект будет уничтожаться для другого субъекта и отсутствие межсубъектной связи приведёт к объективации самого субъекта, мир людей превратиться в набор объектов, где теряется мораль, духовная ценность, истинная любовь и чувства. В конечном счете, другой человек может предстать перед нами в образе врага, ещё Н. Бердяев говорил о том, что: «Враг есть существо, наиболее превращённое в объект, то есть экзистенциально наиболее разобщённое. Воевать только и можно с объектом с субъектом нельзя воевать».
«Поэто¬му взаимоотношения между управленцами-бюрократами и управля¬емыми – пишет далее И.И. Булычев, - являясь по форме типично человеческой межсубъектной свя¬зью, по содержанию выступают в качестве субъект-объектного, ибо одна из сторон присваивает себе все функции субъекта, тогда как вторая нередко приравнивается к рядовому объекту среди других объектов». Здесь также прослеживается идея о взаимоотношениях внутри коллективного субъекта, сформированности или несформированности полисубъекта, результатом которого должна стать «мы-концепция». Русский философ Семён Людвигович Франк писал: «Мы» есть некая первичная категория личного человеческого, а потому и социального бытия… И даже то, что есть наше собственное, индивидуальное творчество, то, в чём выражается последняя глубина и своеобразие нашего индивидуального «я» берётся не из замкнутой и обособленной узкой сферы уединённого «я», а из духовной глубины, в которой мы слиты с другими в некоем последнем единстве».
Что же касается самовыражения субъекта, то и оно необходимо связано с общественной жизнью, с социумом. Этот аспект был обобщён Петровским А.В. и Ярошевским М.Г., ими были высказаны мысли о том, что: «запечатлевая, продолжая себя в других членах общества, человек упрочивает своё существование. Обеспечивая посредством активного участия в деятельности своё «инобытие» в других людях, индивид активно формирует содержание своей потребности в персонализации (процессе, в результате которого субъект получает идеальную представленность в жизнедеятельности других людей и может выступить в общественной жизни как личность). Потребность индивида быть личностью становиться условием формирования у других людей способности видеть в нём личность, жизненно необходимую, для поддержания единства, общности, преемственности, передачи способов и результатов деятельности и, что особенно важно, установление доверия друг к другу, без чего трудно надеяться на успех общего дела».
Необходимо задержать свое внимание именно на этом аспекте, только при условии того, что каждый человек будет видеть в другом личность, другого равноправного субъекта, доверять ему возможна совместная деятельность, которая с большей вероятностью достигнет своей цели.
«Общественная необходимость в персонализации очевидна. В противном случае исчезает, и становиться немыслимой доверительная связь между людьми, связь между поколениями, где воспитуемый впитывает в себя не только знания, которые ему передаются, но и личность передающего».
«Социальная потребность» быть личностью, очевидно, реализуется в стремлении субъекта быть идеально представленными в других людях, жить в них, что предполагает поиск деятельностных средств продолжения себя в другом человеке.
Реализуя потребность «быть личностью» и перенося себя в другого, индивид осуществляет эту «транспортировку» в конкретной деятельности, производимой в конкретных социальных общностях. Экспериментальные исследования подтверждают гипотезу, что оптимальные условия для персонализации индивида существуют в группе высшего уровня развития, где персонализация каждого выступает в качестве условия персонализации всех (именно в таких группах мы можем наблюдать истинно субъект-субъектные отношения, где отдельный член группы важен всем остальным и является значимым для каждого другого члена – здесь происходит подлинное соразвитие). В группах же корпоративного типа, напротив, каждый стремиться быть персонализирован за счёт деперсонализации других (именно эта тенденция преобладает в нашем сегодняшнем обществе и ведёт к тому, что в конечном итоге персонализируются единицы, и объединение в группу высшего порядка представляется затруднительным)».
В.А. Петровский так же обращал внимание на субъект-субъектные отношения, противопоставляя их эгоцентрической позиции, он считает, что если вступающие в общение занимают эгоцентрическую позицию, то сама эта установка обнаруживает свою несостоятельность, и кроме того в тенденции такая позиция заключает в себе непреодолимое зло самоутраты, обращая индивидуальность в общении в ничто, подвигая другого (других) к той или иной форме эксплуатации первого (позиция потакания в воспитании, самоотрешенности в любви, низведения себя до роли орудия в партнерском общении и т.п.). должна быть признана активность “другого” как органически включенная в процесс развития первого; но в этом случае сомнительной представляется идея самодвижения развивающейся личности, и, следовательно, самой возможности ее развития). Ответ состоит в том, что человек имеет свое бытие в другом человеке, - «инобытийствует» в нем, и через свою идеальную представленность и продолженность в другом человеке развивается как личность. Развитие, таким образом, совершается “во внутреннем пространстве личности”, как сказал бы, возможно, Э.В. Ильенков, но это - пространство его связей с другими людьми (интер-индивидное, а не интра-индивидное “пространство жизни”).
Деятельность является основным путём, единственным эффективным способом быть личностью; человек своей деятельностью продолжает себя в других людях. Произведённый предмет – это, с одной стороны, предмет деятельности, а с другой – средство, с помощью которого человек утверждает себя в общественной жизни, потому что этот предмет произведён для других людей. Этим предметом опосредуются отношения между людьми, создаётся общение как производство общего».
Мы считаем, что проблема нашего сегодняшнего общества как раз и состоит в том, что отсутствует та самая единая цель деятельности, которая подчиняла бы себе все частные деятельности отдельных субъектов, тем самым ставиться проблема неосознанности отдельными людьми своей причастности к категории коллективного субъекта. Разрозненность целеполагания присуща не только обществам в целом, но и отдельным индивидам, в силу чего затрудняется межличностное взаимодействие. Это в свою очередь ведёт к расшатанности всей системы гражданского общества и общества в глобальном понимании. У человека должна сформироваться: «не просто ответственность за себя, а ответственность за себя в общем деле, ответственность за это общее дело и за других людей в смысле самоактуализации, полагающей, прежде всего актуализацию себя в других и для других, выхода за пределы самого себя, когда «Я» вовсе не растворяется в системе взаимосвязей людей в обществе, а, напротив, обретает и проявляет в них силы своего действия».

Глава IV. Субъект-субъектное отношение как моральное отношение

Как мы уже выяснили субъект-субъектное отношение является более высокой формой взаимодействия, чем субъект-объектное. Но самого высокого уровня субъект-субъектное отношение достигает именно в отношении любви к другому человеку, а это уже является аксиологической стороной рассматриваемой нами проблемы, это уровень морального отношения к другому человеку. Данная проблема была поднята в трудах С.Л. Рубинштейна, Н. Бердяева, С.Л. Франка, что же они понимали под моральным отношением, под отношениями любви к другому человеку?
Человек для объединения с другим человеком, как бы это ни называлось: персонолизацией, субъект-субъектным отношением должен совершить по отношению к «другому значимому» человеку акт трансценденции, то есть акт выхода за пределы своего собственного «Я», за пределы своего субъективного мира, на встречу иной субъективности. При встрече двух субъектов происходит их обогащение и личностное становление.
Трансцендентный (от латинского «transcendere» - преступать) – понимается как выходящий за пределы человеческого сознания.
Для лучшего уяснения того, что такое «трансцендентное», обратимся к его трактовке русским философом С.Л. Франком. Он выделяет в трансцендировании два момента: трансцендирование «во-вне» и трансцендирование «во-внутрь», которые являются взаимодополняемыми. Пример тому – любовь в человеческой жизни. Любовь, отмечает он, есть осознание подлинной реальности чужой души, её бесконечной, неисчерпаемой бытийственной глубины. В ней любящий, отдаваясь, самозабвенно и самоотверженно любимому, переносит – не переставая быть самим собой – средоточие своего бытия в любимого, пребывает в любимом, как и любимый в любящем; я теряю себя в ты и именно там обретаю себя, обогащённый привступившим ко мне дарованным мне ты. Дарующий и расточающий именно в силу этого становиться обретающим. В каждом подлинном отношении любви любимое «ты» представляется нам бесконечно ценным. Моё замкнутое самобытие исчезает из моего взора и затемняется моим бытием для другого и в другом. Но бытие в другом, в «ты» всё же остаётся вместе с тем бытием в форме «я есмь», бытием «Я» и даже представляется мне каким-то впервые обретённым истинным бытием «Я» - именно бытием, обогащённым через обладание «ты». Я «обогащаюсь», «углубляюсь», впервые начинаю вообще подлинно быть в смысле опытно осознанного внутреннего бытия. В этом и заключается чудо и таинство любви, которое, при всей его непостижимости для «разума» (т.е. транрациональности), всё же самоочевидно непосредственному живому опыту. При разрыве отношений с любимым или смерти близкого человека, мы сознаём радикальное изменение нашего собственного внутреннего бытия. В.А. Петровский так же говори о трансцендентном субъекте.
Б.С. Братусь пишет: «центральной, смыслообразующей характеристикой человека является его способ отношения к другому человеку. Эта мысль присутствует у многих психологов, но у С.Л.Рубинштейна она была выражена с особой яркостью и глубиной: «...первейшее из первых условий жизни человека – это другой человек. Отношение к другим людям составляет основную ткань человеческой жизни…
Психологический анализ человеческой жизни, направленный на раскрытие отношений человека к другим людям, составляет ядро подлинно жизненной психологии. Здесь вместе с тем область "стыка" психологии с этикой».
С.Л. Рубинштейн считал, что моральное отношение к человеку – это любовное отношение к нему. Любовь, по его определению, выступает как утверждение бытия человека. Лишь через своё отношение к другому человеку человек существует как человек. Своё подлинное человеческое существование человек обретает, поскольку в любви к нему другого человека он начинает существовать для другого человека. Быть любимым, по Рубинштейну, это значит быть самым существующим из всего и всех.
В этих положениях снимается печать безразличности к «другому» и появляется истинное проникновение, соединение с миром другого человека, где, отдавая ему, часть себя самого и приобретая часть его сущности, человек истинно «расширяется» и «углубляется», обогащается этим взаимопроникновением.
Далее Рубинштейн продолжает и говорит о том, что: «человек должен существовать для другого не как объект познания, а как условие жизни, человеческого существования. Любовь в её «онтологическом» содержании – это процесс вычленения из сплетения зависимостей, целей и средств особого, неповторимого существа данного человека».
Прозрение и познание сущности другого человека происходит, как считает Рубинштейн, через те человеческие отношения, в которые вступает любящий.
Нужно любить человека не за тот или иной поступок, встретивший одобрение или порицание других людей, который может быть случайным, а за него самого, за его подлинную сущность, а не за его заслуги (внешность, характер, достаток, т.е. не за его функции). Это можно назвать безусловной любовью, т.е. любовью в которой мы ценим человека как человека, не накладывая на взаимоотношения никаких условий, которые другой должен исполнять, чтобы быть любимым. Один человек утверждает другого как уникальную личность. При этом он может и не одобрять убеждения или поведение этого человека.
«Не обращать человека в маску – такова первая заповедь этики, утверждать существование человека во всей полноте его бытия. Для нелюбящих в ходе жизни человек выступает по преимуществу в своей функции, которую соответственно ей используют по своему назначению как средство». (Это как раз и есть персонализация за счёт деперсонализации других; обладание человеком, например сексуальное удовлетворение как средство и т.п.).
Так же при постановке данного вопроса всплывает проблема любви к ближнему и дальнему она выражается у Рубинштейна следующим образом. «Противопоставление любви к ближнему и дальнему очень многозначно. Оно означает, во-первых, различение любви к конкретным людям и абстрактную любовь к людям вообще. Это есть не что иное, как идеалом прикрытое и откровенное безразличие, сухость, чёрствость и жестокость по отношению ко всем людям, с которыми человек реально соприкасается, и которым он мог бы реально помочь. Во-вторых, любовь к ближнему – это привязанность к своим присным, к тому, с кем сжился, это расширенный эгоизм который близостью к другому заслоняется, снимает вопрос об оправданности, о ценностях этических критериев. Это есть любовь к ближнему, противопоставленная любви к дальнему, к идеалу, любовь к человеку, которой нет дела до того, что представляет собой любимый, какому делу он себя отдаёт».
Снятие этого противопоставления Рубинштейн видит в том, чтобы в ближнем узреть и вызвать к жизни дальнего человека, идеал человека, но не в его абстрактном, а в его конкретном преломлении. Здесь соединяются конкретность личного и всеобщего, общественное выступает в конкретно-личностном преломлении и воплощении.
Тайну любви и её способность объединить людей хорошо понимал русский религиозный философ Н.А. Бердяев. Он писал: «Тайна любви есть тайна личности, проникновенности в единственный и неповторимый лик другого человека. Только любящий видит лицо любимого. Для нелюбящего лицо человеческое всегда искажено и закрыто. Лишь через любовь можно увидать красоту человеческого лица. Любовь не есть утверждение тождества, раскрытие одной и той же основы во мне и в другом. Если «я» и «ты» одно и то же, то моя любовь к тебе есть лишь моя любовь к самому себе. Тут нет одного и другого. Любящий и любовь его всегда предполагает его другого, выход из себя к другому, тайну соединения двух, обладающих самобытной реальностью».
Но что же предполагает под собой любовь. Как можно конкретизировать это достаточно абстрактное понятие? Какие элементы можно выделить в самом чувстве, чтобы его можно было назвать любовью? На первый взгляд вполне очевидными становятся следующие элементы, благодаря которым понятие любовь насыщается конкретным содержанием и смыслом? Мы выделяем пять таких элементов: искренность, сопереживание, внимательность, взаимное уважение, взаимная поддержка.
Искренность. То качество, которое мы назвали «искренностью», означает, что каждый из субъектов должен быть открытым и честным в том, что касается его самого. Он не станет делать вид, что он не тот, кто есть на самом деле, и прятаться под маской и притворяться, что чего-то «не понял» или «не услышал».
Сопереживание. Сопереживание (эмпатия) – это способность отождествлять себя с другим человеком и таким образом понимать его чувства. Человек, обладающий этой способностью, видит всякое событие, как со своей точки зрения, так и с точки зрения другого человека. Он способен размышлять над чувствами другого человека и правильно их воспринимать. Делая так, он должен оценивать чувства другого не так, как если бы он сам был на его месте, а так, как если бы он был тем самым «другим» в этой ситуации. Сопереживание выражается не только в сострадании к другому человеку, но и в сорадости другому человеку (второе бывает иногда намного сложнее).
Внимательность. Здесь мы хотим подчеркнуть, что человек приносит всего себя на встречу с другим. Он слушает внимательно, воспринимает то, с чем обращается к нему человек, и отвечает с готовностью. Он концентрируется и сосредотачивается на другом субъекте, пытается «проникнуть» в него. Двое могут говорить, обращаться друг с другом, но не слушать то, что говорит другой, и не принимать к сведению то, что представляет из себя другая личность.
Взаимное уважение. Встреча людей должна быть «на равных», вне всякой зависимости от какой бы то ни было реальной или воображаемой разницы в социальном положении, достижениях, заслугах и т.д. Каждый смотрит на другого как на личность, а не как на объект, который можно использовать в своих интересах. Он не говорит с другим «сверху вниз» и не навязывает другому свои мнения или свою волю.
Взаимная поддержка. Человек должен создавать такой климат, в котором другому легко находиться. Он подбадривает другого человека. Он ищет понимания и избегает оценочных суждений. Относиться к нему безусловно, принимает его таким какой он есть.

Заключение

Итак, мы рассмотрели данную проблему с различных точек зрения: психологической, этической и философской. Какие выводы мы можем сделать из вышесказанного, каким должно быть истинно гражданское общество, где гражданином человек является не только по принадлежности к определённому государству, но к человечеству в целом? Представим наш вывод в виде небольших тезисов:
- необходимо преодоление субъект-объектных отношений и утверждение субъект-субъектных, где личность найдёт свое истинное выражение, понимание и принятие, будет являться «значимым другим»;
- отношение другого «Я» к моему «Я» должно выступать как условие моего существования, каждое «Я» поскольку оно есть и всеобщность «Я», есть коллективный субъект, следовательно, нет приоритета одного «Я» над другим;
- для успешного функционирования личности ее предметная деятельность и ее общение обязательно должны иметь помимо объективной целесообразности, какой-то субъективный, личностный смысл, переживаться как определенный аспект "Я";
- необходимо установление доверия друг к другу и формирование интегративной общественной цели, идеи, которая бы объединила и сплотила субъектов частных деятельностей;
- нельзя обращать человека в маску, а нужно утверждать существование человека во всей полноте его бытия;
- человеческое «Я» вовсе не растворяется в системе взаимосвязей людей в обществе, а, напротив, обретает и проявляет в нём силы своего действия;
- формирование и развитие способности в ближнем узреть и вызвать к жизни дальнего человека, идеал человека, но не в его абстрактном, а в его конкретном преломлении;
- формирование полисубъектного взаимодействия между людьми, мы-концепции, как фактора осознания своей ответственности за себя и другого человека;
- с необходимостью должен осуществляться процесс персонализации субъекта, где бы он получал идеальную представленность в жизнедеятельности других людей и мог выступать в общественной жизни как личность.
Истинное общество, единение людей должно с необходимостью включать в свою структуру данный субъект-субъектный тип отношений и лишь на таком фундаменте оно будет способно существовать как таковое. Реализация данных отношений зависит от каждого из нас как субъектов общественной, целенаправленной деятельности, от особого образа проявления наших сущностных сил, нашей жизни в человеческом её понимании. А так же от деятельности управляющих государственных органов, системы образования и других социальных институтов. Но, так или иначе, активность должна исходить от нас самих, осуществляться в нас и тем самым преобразовывать нас же и окружающих людей, как уже говорилось должен реализовываться принцип соразвития и никто не должен оставаться в стороне при решении данной проблемы.

Список используемой литературы

1. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. Учебник. – М. «Проспект», 1999. – 576 с.
2. Андреева Г.М. Социальная психология: Учебник для высших учебных заведений/ Г.М. Андреева. – М.: Аспект Пресс, 2002. – 364 с.
3. Анцыферова Л.И. Психология формирования и развития личности // Психология личности в трудах отечественных психологов. – СПб, 2002. – С. 207-213.
4. Бердяев Н.А. Диалектика божественного и человеческого. – М.: ООО «Издательство АСТ»; Харьков: «Фолио», 2003. – 620 с.
5. Братусь Б.С. К проблеме человека в психологии / Б.С. Братусь// Вопросы психологии. – 1997. - №5. – С. 71-79.
6. Брушлинский А.В. Психология субъекта и его деятельности // Современная психология. Справочное руководство / Под ред. В.Н. Дружинина. – М.: Инфра-М, 1999. – С. 330-346.
7. Булычев И.И. Основы философии, изложенные методом универсального логического алгоритма. – Изд-во Тамбовскогого государственного университета им. Г.Р. Державина, 1999. – 289 с.
8. Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. – М.: Айрис-пресс, 2004. – 576 с.
9. Вачков И.В., Гриншпун И.Б. Полисубъектное взаимодействие учителей и учащихся // Развитие личности. – 2002. - №3. – С. 147-162
10. Гончаров С.З. Креативность субъектности категориальный анализ / С.З. Гончаров // Мир психологии. – 2005. - №1. – С. 76-84
11. Зимняя И.А. Педагогическая психология: Учебник для вузов. – М.: Логос, 2004. – 384 с.
12. Кармин А. Философия культуры в информационном обществе: проблемы и перспективы // Вопросы философии. – 2006. - №2. – С. 52-60.
13. Кемеров В.Е. Меняющаяся роль социальной философии и антиредукционистские стратегии // Вопросы философии. – 2006. - №2. – С. 61-78.
14. Кон И.С. В поисках себя. - http://sexology.narod.ru
15. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Основы теоретической психологии. – М.: ИНФРА-М, 1999. – 528 с.
16. Проблемы теории государства и права: Учебное пособие / Под ред. М.Н. Марченко. – М.: Юристъ, 2002. – 656 с.
17. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Человек и мир. – СПб.: Питер, 2003. – 512 с.
18. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. – СПб.: Питер, 2002. – 720 с.
19. Фельдштейн Д.И. Человек в современной ситуации: тенденции и потенциальные возможности развития/Д.И. Фельдштейн//Мир психологии. - 2005. - №1.
20. Философский энциклопедический словарь. – М.: Сов. Энциклопедия, 1983. – 840 с.
21. Франк С.Л. Духовные основы общества. – М., «Проспект», 1992. – 532с.
22. Фрейджер Р., Фейдимен Д. Личность: теории, эксперименты, упражнения. – СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2002. – 864 с.

Отношения субъект — объект (патерналистская позиция)

Я как врач-субъект подчиняю Тебя себе и делаю Тебя своим пациентом-объектом, так как таким образом Ты скорее всего снова сможешь стать субъектом.

Эта позиция — защищающая, соответствует началу нового времени; с нравственно-теоретической точки зрения она является преконвециональной; по своей направленности и этически она является эгологической; говоря о положении, Другой находится ниже меня.

Так как я обладаю неоспоримым преимуществом в компетенции, знаниях и власти, то вполне разумно то, что Ты подчиняешься мне и полностью доверяешь. В ответ я изучаю, расспрашиваю Тебя, ставлю диагноз и назначаю Тебе лечение. Сигналы, подаваемые мне Тобой, известны мне, «всезнайке». Поэтому я отвечу на них сразу же и настолько содержательно, что смогу устранить имеющиеся у Тебя расстройства и восстановить нарушенный порядок вещей и Твое здоровье. На время я присваиваю Тебя себе, я восстанавливаю Тебя (Restitutio ad integrum).

Эта позиция не угрожает чести, а отвечает вечной волшебной мечте всех врачей и всех пациентов — модели «устранение болезни» или «самовосстановление». К тому же, чем острее заболевание, чем больше речь идет о неотложном случае или о вмешательстве специалиста узкого профиля, тем более элементы такой модели являются выходом из ситуации. Кроме того, технический прогресс в медицине приносит подтверждение того, что в медленно увеличивающейся доле заболеваний эта модель самовосстановления действительно может работать.

Она не требует ни от врача, ни от пациента чрезмерных ожиданий. Но умение распознать это не всегда является само собой разумеющимся в борьбе с патернализмом. В той степени, насколько борьба за право пациента на самоопределение оказывается удачной, тем больше возникает парадоксальных последствий, в том числе и развитие своего рода неопатернализма, о чем мы поговорим позже.

Отношения субъект — субъект (позиция партнерства или противостояния)

Я, врач-субъект, признаю Тебя, пациента, также субъектом и тем самым делаю возможной нашу встречу на равном для обоих уровне.

Эта позиция, говоря о взаимных ожиданиях, построена на партнерстве. Она характерна для Новейшего времени после 1945 года и, прежде всего, для демократических обществ. Она является конвенциональной с точки зрения теории морали, так как основана на «рабочих союзах» и правовых договорных отношениях. Здесь имеются два направления и две эгологики, противостоящие друг другу и взаимодействующие друг с другом, что приводит к возникновению этики диалога. При такой позиции Другой стоит на одном уровне со мной.

При этой позиции я признаю Другого моим партнером, исхожу из равновесия наших интересов, которое способствует тому, что каждый из нас делает свой взнос с целью решить стоящую перед нами проблему — болезнь. В этой ситуации решающим является наше совместное действие, направленное на достижение консенсуса. Таким образом мы приходим к «общей действительности», которая оправдала себя не только при острых, но и при хронических болезнях, в том числе затрагивающих личность пациента. Она способна не только привести к восстановлению старого порядка, но и выработать новый продуктивный порядок, соответствующий новому состоянию пациента, благодаря рефлексии о значении болезни.

Это именно та позиция, которая в особой мере способствует культивированию общественных отношений; она была сформулирована в концепциях «интегрированной медицины», или «медицины взаимоотношений», по Укскюлю, и оценивается общественностью как идеальная именно в подходе к серьезным и длительным заболеваниям. Данная позиция критикует патерналистский подход и позволяет контролировать его опасные проявления, а также признает право пациента с «правом голоса» на самоопределение. Она делает это право предпосылкой дальнейших действий, так как обе стороны, кооперируясь, вносят каждая свой вклад, обмениваются ими, чтобы в качестве партнеров прийти к оптимальному результату.

Несмотря на то что модель позиции партнерства остается идеальной, она, к сожалению, страдает от попыток принять желаемое за действительное и от отсутствия лидера. Основной упоминаемый недостаток такой позиции сводится к тому, что в реальности (пока) пациенты, а тем более врачи в большинстве своем не способны и не готовы довериться этой системе. Поэтому случается, что оба автономных субъекта сводят свою партнерскую позицию к формальной и риторической стороне.

Они ведут себя так, как будто бы пытаются превзойти друг друга, подчеркивая право пациента на самоопределение. На содержательном уровне это нередко означает, что я как врач использую свои реальные преимущества в знаниях и власти и применяю их на деле без уведомления пациента. Таким образом я, с одной стороны, удовлетворил все ожидания ответственности, касающиеся партнерства и права на самоопределение, а с другой — вернулся к моей патерналистской позиции так, что теперь этого никто не замечает.

В связи с этим недостатком я предлагаю видоизмененную позицию, которую называю позицией противников в отношениях между врачом и пациентом. Первую позицию можно было бы обозначить как 2а, а вторую — как 26.

Для иллюстрации позиции противников мне представляется заслуживающим внимания следующее сравнение: при встрече друг с другом сталкиваются не друзья или враги, а противники. Этот словесный образ оказывается в других европейских языках еще более жестким (латинское слово contra заключено в итальянском recontrare, во французском rencontre и, в казалось бы, более мягком английском encounter).

В этом смысле термин «противник» (Gegner) означает: я исхожу из того, допускаю, предполагаю — вплоть до доказательства обратного, — что Ты как пациент и я как врач преследуем не общие, а различные интересы. То есть, уже начиная с первой встречи в завязывающихся между нами отношениях я признаю эту жесткую, но известную обоим возможность разности интересов. Иначе быть не может, и отнюдь не только из-за того, что мы еще друг другу совершенно не знакомы, не только из-за принципиальной чуждости Чужого и инакости Другого, но и из-за чрезвычайной особенности ситуации с болезнью.

Заболевание, будь оно хоть немного серьезным, всегда означает экзистенциальную неуверенность, страх смерти, зацикленность на себе, кризис и обиду (Krankung). Она также означает уничтожение и обесценивание моих обычных отношений к Другому, к миру и ко мне самому, с одной стороны, а с другой — не подвергающийся критике поиск соломинки, поддержки за почти любую цену и, следовательно, экстремальную внушаемость любых предложений врача.

Эти предложения больной склонен принять (даже если внутренне он с ними не согласен), и дальнейшие действия полностью лежат на совести врача. Самое позднее со времен появления идеи «многогранной личности» в эпоху постмодерна мы знаем, что если врач предполагает что-то у своих пациентов, находящихся в беде, то он проведет исследование так, что многие будут готовы заново пересмотреть историю своей жизни и найти в ней бесспорные доказательства детских переживаний, связанных с насилием, которые вписались бы в данную концепцию, и сообщить о них, даже если в действительности ничего подобного не было. Врачи склонны находить именно то, что ищут (см. эпиграф).

Это только немногие из большого количества причин, демонстрирующих, что необходимость исходить из потенциально различных интересов врача и пациента и из их отношения как противников является жизненно важной. Тем самым устраняются недоразумения формулы друг — враг, когда вы или пациент, исходя из собственного желания, вырабатываете более дружественное отношение, чем к которому вы готовы, и которое вследствие последующего разочарования легко переходит во враждебность с различными деструктивными последствиями. Таким последствием может быть, например, что вы передадите пациента коллеге-специалисту, который якобы специализируется на соответствующих заболеваниях, и тем самым уберете его «с глаз долой», или направите его в приют как «безнадежного».

Признание изначальных различий в интересах позволяет участникам отношений «уложить друг друга на лопатки» без взаимных обид, хотя правила игры в данном случае создаются участниками в начале их взаимоотношений. Даже применение насилия с одной или другой стороны в такой ситуации нельзя исключать, скорее его приходится ожидать. В конечном счете, вы с позиции противника выражаете уважение к глубочайшей отчужденности инакости Другого и, следовательно, к исключительному достоинству его личности. Вы даете отношениям свободу действий с многочисленными вариантами, одним из которых, естественно, может быть и консенсус.

Если патерналистская позиция изначально напрямую ориентирована на консенсус, то «отношение противников» в действительности означает окольный путь, идущий через разногласия. В то время как для первой позиции общественная модель сосуществования является фоном, то вторая основывается на модели конфликтности общества, то есть сосуществования многих, отличающихся друг от друга Чужих, не знающих о намерениях друг друга. Для такой модели наиболее подходят институты демократии, что мы уже отметили ранее. Партнерство всегда находится под угрозой того, что биологические представления о функциональном порядке (действие — противодействие), а с ними и о гармоничном равновесии в замкнутой системе (с точки зрения теории систем) будут перенесены на сосуществование людей в обществе.

В то же время модель противостояния больше ориентирована на социологическую перспективу общества конфликтов с антропологическим фоном открытости миру, отсутствия равновесия и непостоянства человека.

«Позиция противников» развивает в повседневной практике мужество для — порой связанного с борьбой — обмена различными суждениями именно потому, что ее конструктивное значение для решения проблемы отношений врача и пациента в основном признано как легитимное выражение рыночно-экономического, состязательного духа демократического общества. Поэтому для обозначения отношений врача и пациента часто употребляются термины из области спортивных игр — шахмат, футбола, тенниса, что вполне оправдано.

Естественно, что позиция противников имеет некоторые общие слабые стороны с позицией партнеров, несмотря на лучшую приспособленность первой к повседневной действительности общества. Таким образом, здесь также можно просто говорить о выравнивании интересов, в то время как в действительности это означает возврат на уровень чисто формальной взаимности. Это позволяет мне легче скрыть тот факт, что я как врач остаюсь в патерналистском смысле хозяином положения благодаря моим знаниям и власти. Для контроля над этой опасностью нам нужна третья позиция.