Русско персидская война 1804 1813 таблица. Иран и европейские страны в XVIII

  1. "- Кровь русская, пролитая на берегах Аракса и Каспия, не менее драгоценна, чем пролитая на берегах Москвы или Сены, а пули галлов и персов причиняют воинам одинаковые страдания. Подвиги во славу Отечества должны оцениваться по их достоинствам, а не по географической карте…"
    многие наверно читали, но все таки решился выложить одну из моих любимых
    миниатюр.
    Валентин Саввич Пикуль Воин, метеору подобный

    Зимой 1792 года генерал Иван Лазарев пробирался с адъютантом из Киева на Кавказ. Где-то за Конотопом возок его закружило, завихрило в пропащей степной метели. Кони, встав против ветра, вздрагивали острыми ушами, и ямщик опустил вожжи:

    Пути не стало… Кружат, ваше сясество. Заржал коренник. Вокруг одинокой кошевки замелькали огни волчьих несытых глаз. Лазарев из-под сиденья достал футляр с пистолями. Ругаясь, совал в них круглые промерзлые пули.

    Бей тоже! - кричал адъютанту…

    Кони рванули - прямо в буран. А рядом мчались волчьи глаза, рык звериный ужасал душу. В овраге лошади встали, тяжко дыша. Ни следа дороги - безлюдье. Путники закутались в овчины, прижались друг к другу. Если смерть, то сладкая - во сне. И в этот сон вошел вдруг далекий отзвук благовеста церковного.

    Лазарев отряхнул с себя снег, скинул башлык:

    Иль чудится? Эй, ямщик, не околел еще? Проснись… На гул колоколов кони рвали сугробы грудью. Скоро из вихрей метели показались плетень и крайняя хата. Священ ник селения был разбужен грохотом - в сенях Лазарев опрокинул ведра, ввалился в убогую хату пастыря, весь в за пурженном меху.

    Ну, отец, бог миловал… Чаю дашь ли нам? Всю ночь гремел над степью неустанный набат, суля путникам надежду на спасение. Под утро разом стихла метель, замолк и колокол, а в хату вошел отрок-бурсак. С порога чинно раскланялся.

    Се чадо мое, - сказал священник. - Ныне риторику с гомилетикой в бурсе познает. Не журись, Петро, скажи стих гостям!

    Лазарев обнял мальчика, целуя его в холодные с мороза щеки:

    Ты благовестил ночью на колокольне? Так ведай, что спас жизнь мою для дел нужных. И верь - я тебя не забуду…

    Он записал имя бурсацкое - Петр Степанов, сын пастыря Котляревского из села Ольховатки, порожден в 1782 году, - после чего генерал отъехал благополучно, и о нем забыли. Но Лазарев не забыл мальчика… Совсем неожиданно в Ольховатку явился пожилой фурьер с грозным пакетом от начальства:

    Петр Котляревский…, произрастает ли здесь такой? Велено его на Капказ вести. Чего плачешь, батюшка? И полета лет не минует, как вернется сынок уже хенералом с пенсией… Поехали!

    Мальчика привезли в Моздок, и Лазарев подвел его к шкафу с книгами. Бурсацкую ученость заменили теперь деяния полководцев прошлого. Котляревский был зачислен в пехоту рядовым солдатом, и отрок послушно вскинул на плечо тяжеленное ружье. Четырнадцати лет от роду, бредя Ганнибалом, он уже понюхал пороху в Персидском походе.

    В один из дней вдова грузинского царя Мария вызвала Лазарева к себе. Генерал явился во дворец с тифлисским комендантом - князем Саакадзе. Царица сидела на тахте, по бокам от нее стояли царевичи. Лазарев приблизился к женщине, и она, выхватив кинжал, пронзила его насмерть. Саакадзе кинулся к царице.

    Убиваемый кинжалами царевичей, комендант Тифлиса кричал исступленно:

    Царица! Кто затемнил разум тебе? Не губи дружбы с Россией! Или снова желаешь Грузии нашей быть в крови и во прахе?..

    Так Котляревский лишился своего покровителя. Одинокий солдат еще не знал, что его ждет громкая судьба, а в историю военной славы России он войдет как генерал-метеор.
    ***

    В 1795 году пришел из Персии с войском зловредный евнух Баба-хан; воины его победили воинов Грузии, Баба-хан вторгся в Тифлис, сел на высокой горе Сололаке, и с вершины ее глядел зверь, как пламень лился по улицам, как в муках жесточайших пыток погибало население… Не было согласия в тысячелетней династии Багратионов, оттого и ужасали Грузию бедствия. Но когда однажды явились послы Персии в Тифлис, царь принял их, стоя под портретом русского императора Павла I, и сказал царь персам слова вещие и зловещие:

    Отныне и во веки веков отсылайте послов своих в Петербург, ибо царство Грузинское кончилось, земля наша стала подвластна великой Руси, а грузины с русскими - отныне братья!

    Кровь, пролитая Баба-ханом, была кровью последней.

    Тифлис вступил в эру благополучия и спокойствия. Но зато не было теперь передыха для солдат русских, реками проливали они кровь за народ грузинский, война с персами тянулась много-много лет, и в этих-то войнах и прославил себя Котляревский…

    Впервые был ранен в чине штабс-капитанском при штурме Ганжи; тогда ему было двадцать лет, но слава еще не пришла к нему. Она коснулась чела его в ранге уже майорском. Многотысячная армия персов, во главе с Аббас-мирзою, ринулась в пределы Карабаха. Котляревский вел батальон егерей, когда Аббас-мирза насел на него всей армией. Герои заняли горушку кладбища, укрываясь за плитами мусульманских могил. Вспыхнула битва - непохожая на все: батальон против целой армии! К утру не стало половины солдат, сам Котляревский был ранен, и Аббас замкнул их в жестокой осаде.

    Подождем, - сказал принц, - пока они сами не сдохнут…

    150 человек стояли против 40 000 персов. Легендарно! Ночью Котляревский отдал приказ:

    Ребята! Землю над могилами павших сровняйте, чтобы не надругался враг над товарищами нашими. Колеса пушечные обмотайте шинелями. Поход будет страшен и…, поцелуемся!

    Все перецеловались. Легенда продолжалась: бесшумные, как барсы, егеря из кольца осады устремились в сторону Шах-Булахского замка. Котляревский решил взять эту крепость, чтобы засесть в ней, иначе в голом поле их перебьют. Они уже подходили к замку, когда Аббас-мирза поднял свою армию по тревоге - в погоню.

    Пушки вперед! - призвал Котляревский к штурму.

    Шарахнули ядрами по воротам замка, и они сорвались с петель. Выбили оттуда гарнизон и сами там сели. Закрылись. Двух лошадей егеря съели в осаде, потом рвали на дворе сухую траву…

    Аббас-мирза прислал к Котляревскому парламентера:

    О львы, кормящиеся травой! Наш принц Аббас предлагает вам всем высокое положение и богатство на службе персидской. Сдайтесь, и обещание это да будет свято именем светлейшего шаха.

    Четыре дня, - отвечал Котляревский, - и дадим ответ…

    Стихли выстрелы. А невдалеке, средь неприступных гор, стояла еще одна крепость - Мухрат. Вот если бы проскочить туда! Срок перемирия подходил к концу, Котляревский поднялся на башню.

    Мы согласны сдаться! - прокричал он. - Но завтра утром!

    Всю ночь в лагере Аббас-мирзы шло ликование. Котляревский слово сдержал: утром персы вошли в крепость, но она была уже пуста - русские тихо ушли. Аббас-мирза настиг их в пяти верстах от Мухрата. На горных тропах началась жестокая битва. Персы скопом лезли на пушки, егеря пушек им не отдавали. Батальон шел к замку «на пробой»! И вдруг…, ров, дальше не пройти. Тогда егеря стали ложиться в ров, умащивая его своими телами. «Идите!» - кричали они. И по живым телам прошел батальон и протащил даже пушки. Двое встали изо рва (остальных задавили). Затворясь в Мухрате, еще восемь суток держались они в осаде, пока из Тифлиса не подошла подмога. Знамена кавказских полков, овеянные славой, склонились до земли перед таким героизмом…

    А потом Котляревский отличился при Мигри. Опять у него под командой батальон, а против него - целая армия. «Пройдем!» - решил Котляревский и штурмом взял неприступную крепость со стороны самой неприступной. Аббас-мирза в гневе велел изменить русло реки, чтобы отвести воду от русского гарнизона. «Надо разбить Аббаску!» И Котляревский дерзко вывел своих воинов из крепости в чистое поле. Батальон дал сражение армии. Не превосходством, а лишь искусством воинским совершенно разбил ее. Враги в ужасе толпами кидались в Араке, так запрудив его телами, что река вышла из берегов… Опять легенда!

    В чем секрет ваших побед? - спрашивали Котляревского.

    Обдумываю холодно, а действую горячо…

    1812 год застал его в ранге генерал-майорском, и уже тогда его все знали как «генерала-метеора»!

    Вдали от грома Бородина оказалась под угрозой полного разгрома вся наша кавказская армия. Принц Аббас-мирза грозил России из-за Аракса несметными полчищами. Наполеон советовал ему требовать от русских обратно всю Грузию, а войскам русским отойти прочь - аж за Терек! Командирами персидских полков были англичане… В эти дни Котляревского вызвал к себе главнокомандующий на Кавказе - старик генерал Ртищев:

    Москву-то, батенька, мы отдали французу. Дела худы. Придется и Грузию оставлять Аббаске. Знаю, что ребята твои залихватские: режь любого - кровь даже не капнет! Но сейчас вы хвосты подожмите. Иначе отколотят вас за милую душу…

    Имеет ли воин право нарушать приказ главного командования?

    Очевидно, да! Котляревский самовольно, нарушив приказ, открыл войну, переступив за Араке, и вторгся в пределы персидские. Смерть или победа! Первую битву он начал при Асландузе - на пенистых бродах через Араке. Была поздняя осень, быстро холодало, а силы Аббас-мирзы в десять раз превышали силы Котляревского: на одного русского воина - по десятку врагов…

    Персидские историки пишут:

    «Сам принц Аббас-мирза бросился к батареям, чтобы возбудить в воинах мужество. Подобрав за пояс полы своего халата, он собственноручно сделал выстрел из пушки и этим помрачил весь свет божий. Но иранские воины почли за лучшее отступить для отдохновения на другую позицию, а ночью свирепо-грозный Котляревский обрушил на них вторичное нападение».

    Перед второй атакой Котляревский обратился к солдатам:

    Воину умирать не начальник, а само отечество повелевает. Врагов очень много, а…, когда их было у нас мало? Помните: за нами - Тифлис, за нами - Москва, за нами - Россия!

    Персидские историки пишут:

    «В эту мрачную ночь, когда принц Аббас-мирза хотел сделать сердца своих воинов пылкими к отражению Котляревского, лошадь принца споткнулась, отчего его высочество, принц Аббас-мирза, изволил с очень большим достоинством перенести свое высокое благородство из седла в глубокую яму…»

    Армия персов рассеялась в бегстве, сразу перестав существовать. Победа Котляревского была полной! Но с берегов Аракса он обратил свои взоры на побережье Каспия: крепость Ленкорань - вот главная опора персидского могущества в Азербайджане. Ленкорань - ключ от всех шахских владений. Зима была морозной, а перед Котляревским лежало бездорожье безводных степей Муганских; «генерал-метеор» резко запахнул на себе плащ.

    Пошли! - сказал, и за ним качнулись штыки ветеранов… 26 декабря они увидели Ленкорань: в каменной кладке высилась грозная цитадель, поверху которой торчали зубцы стен, с высоты взирали на пришельцев жерла орудий. Сначала Котляревский послал парламентера, предлагая гарнизону сдаться без крови.

    Садык-хан, комендант цитадели, отвечал в гордости:

    Несчастие принца Аббаса не послужит для нас примером. Великий аллах лучше всех знает, кому принадлежит Ленкорань…

    Ну что ж, придется отнимать Ленкорань у самого аллаха! Котляревский провел ночь у костра. Он размышлял. И отдал приказ к штурму - наикратчайший: «Отступления не будет». На рассвете войска его спустились в ров, полезли на стены. Персы сбросили их вниз, все офицеры были убиты сразу. Враги кидали на русских горящие свертки бурок, пропитанных в нефти. Котляревский обнажил золотую шпагу, на которой славянской вязью были начертаны слова:

    За храбрость.

    А теперь идти мне! - сказал он. - Пусть я погибну, но потомство возвеселится рвением к славе своих предшественников.

    Риторика и гомилетика - он их еще не забыл и выражался витиевато. Солдаты увидели Котляревского впереди штурмующих…

    Персидские историки пишут:

    «Бой в Ленкорани был так горяч, что мышцы рук от взмахов и опускания меча, а пальцы от беспрерывного взвода курков в продолжении шести часов сряду были лишены всякой возможности насладить себя собиранием сладких зерен отдохновения…»

    Из гарнизона Ленкорани в живых остался лишь один перс.

    Иди домой, - сказали ему победители. - Иди и расскажи всем, как мы, русские, города берем. Иди, иди! Мы тебя не тронем…

    Нещадно коптя, догорали нефтяные факелы бурок. Роясь в завалах мертвецов, раны которых дымились на морозном воздухе, солдаты нашли и тело Котляревского. Нога его была раздроблена, в голове засели две пули, лицо перекосилось от удара саблей, правый глаз вытек, а из уха торчали разбитые черепные кости.

    Вот и сподобился, - закрестились над ним солдаты. Котляревский приоткрыл уцелевший глаз:

    Я умер, но я все слышу и уже извещен о победе нашей…

    Двумя ударами он выбил Персию из войны, и Персия поспешно заключила мир в Гюлистане, уступая России все Закавказье, и больше уже не зарилась на Дагестан и Грузию.

    В Тифлисе к ложу Котляревского подсел старик Ртищев и сказал:

    Нарушил ты приказ мой, но…, хорошо нарушил! За битву на Араксе - генерал-лейтенанта тебе. А за взятие Ленкорани жалую в кавалеры георгиевские… Попробуй выжить. Мужайся!

    И никто не услышал от него ни единого стона.

    Воину жаловаться на боль не пристало, - говорил он… Мирные звезды дрожали в украинском небе, будто крупной солью был посыпан каравай черного хлеба.

    Старый священник из села Ольховатки был разбужен средь ночи скрипом колес и звоном оружия. Он открыл дверь хаты, и два гренадера ввели под руки седого, израненного генерала в орденах. Одним глазом он смотрел на священника, и этот глаз источал слезу радости:

    Вот и вернулся сын ваш - генералом с пенсионом. И не ждали вы его, батюшка, полета лет… Скорее я возвратился!

    «Генерал-метеор» сел на скрипнувшую лавку, на которой играл когда-то в детстве. Оглядел родную печь. Мальчиком увезли его отсюда, и стал он солдатом. За тринадцать лет битв прошел путь до генерал-лейтенанта. Ни разу (ни разу!) не встретил Котляревский противника, равного ему по силам: всегда врагов было больше. И ни разу (ни разу!) он не знал поражений…

    Котляревского вызвали в Петербург. Во дворце Зимнем почти затерялся «генерал-метеор» в блистательной свите. Отворились белые двери, все в золоте. Александр I приставил лорнетку к безбровому глазу. Точно определил, кто здесь Котляревский, и увел его в свой кабинет. А там, наедине, император сказал:

    Здесь нас никто не слышит, и ты можешь быть со мною вполне откровенен. Тебе всего тридцать пять лет. Скажи, кто помог тебе сделать карьеру столь быструю? Назови покровителя своего.

    Ваше величество, - в растерянности отвечал Котляревский, - мои покровители - едино те солдаты, коими имел честь я командовать. Их мужеству я обязан своей карьерой!

    Император слегка откачнулся от него в недоверии:

    Прямой ты воин, а честно ответить мне не пожелал. Покровителя своего утаил. Не пожелал открыть его предо мною…

    Из кабинета царя Котляревский вышел, как оплеванный. Его заподозрили, будто не кровью, а сильною рукой в «верхах» сделал он свою карьеру - скорую, как полет метеора. Боль этой обиды была столь невыносима, что Петр Степанович тут же подал в отставку… Полный инвалид, он думал, что скоро умрет, а потому заказал себе печать, на которой был изображен скелет при сабле и с орденами Котляревского средь голых ребер.

    Он не умер, а прожил еще тридцать девять лет в отставке, угрюмо и молчаливо страдая. Это была не жизнь, а сплошная нечеловеческая пытка. О нем писали тогда в таких выражениях:

    «Ура - Котляревский! Ты обратился в драгоценный мешок, в котором хранятся в щепы избитые, геройские твои кости…»

    Тридцать девять лет человек жил только одним - болью! Денно и нощно он испытывал только боль, боль, боль… Она заполонила его всего, эта боль, и уже не отпускала. Он не знал иных чувств, кроме этой боли. При этом еще много читал, вел обширную переписку и хозяйство. У Котляревского была одна черта: он не признавал мостов, дорог и тропинок, всегда напрямик следуя к цели. Реки переходил вброд, продирался через кусты, не искал обхода глубоких оврагов… Для него это очень характерно!

    В 1826 году Николай I присвоил Котляревскому чин генерала от инфантерии и просил его взять на себя командование армией в войне с Турцией. «Уверен, - писал император, - что одного лишь Имени Вашего достаточно будет, чтобы одушевить войска…»

    Котляревский от командования отказался:

    Увы, я уже не в силах… Мешок с костями! Последний подвиг жизни Котляревского приходился как раз на 1812 год, когда внимание всей России было сосредоточено на героях Бородина, Малоярославца, Березины… Героизм русских воинов при Асландузе и Ленкорани остался почти незамеченным.

    Петр Степанович по этому случаю говорил так:

    Кровь русская, пролитая на берегах Аракса и Каспия, не менее драгоценна, чем пролитая на берегах Москвы или Сены, а пули галлов и персов причиняют воинам одинаковые страдания. Подвиги во славу Отечества должны оцениваться по их достоинствам, а не по географической карте…

    Последние годы он провел близ Феодосии, где на голом солончаке пустынного берега купил себе неуютный дом. Пусто было в его комнатах. Получая очень большую пенсию, Котляревский жил бедняком, ибо не забывал о таких же инвалидах, как и он сам, - о своих героях-солдатах, которые получали пенсию от него лично.

    Гостям Котляревский показывал шкатулку, тряся ее в руках, а внутри что-то сухо и громко стучало.

    Здесь стучат сорок костей вашего «генерала-метеора»! Петр Степанович умер в 1852 году, и в кошельке его не нашлось даже рубля на погребение. Котляревского закопали в саду возле дома, и этот сад, взращенный им на солончаке, в год его смерти уже давал тень… Еще при жизни его князь М. С. Воронцов, большой почитатель Котляревского, поставил ему памятник в Ганже - на том самом месте, где «генерал-метеор» в юности пролил свою первую кровь. Знаменитый маринист И. К. Айвазовский, уроженец Феодосии, был также поклонником Котляревского. Он собрал по подписке 3 000 рублей, к которым добавил своих 8 000 рублей, и на эти деньги решил увековечить память героя мавзолеем-часовней. Мавзолей этот, по плану Айвазовского, был скорее музеем города. Из усыпальницы Котляревского посетитель попадал в зал музея, вход в который стерегли два древних грифона, поднятых водолазами со дна моря. Мавзолей Котляревского был построен художником на высокой горе, с которой открываются морские просторы и видна вся Феодосия. Вокруг мавзолея-музея стараниями горожан был разбит тенистый парк…

    Музей Айвазовский создал, но смерть помешала художнику исполнить замысел до конца: прах Котляревского так и остался лежать в саду, который он сам посадил.

    О Котляревский! Вечной славой

    Ты озарил кавказский штык.

    Помянем путь его кровавый -

    Его полков победный клик…

    Как мало я сказал о нем!

  2. Есть ли у кого информация по этому вопросу?
  3. Скорее Русско-Иранская война....
    "Русско-иранские войны 19 в. между Россией и Ираном за господство в Закавказье. Ещё в результате Персидского похода 1722-23 Россия присоединила часть Дагестана и Азербайджана, однако ввиду обострения отношений России с Турцией русское правительство, стремясь получить поддержку Ирана, а также из-за недостатка сил в 1732-35 отказалось от занятых территорий в Дагестане и Азербайджане. В конце 18 в. Иран, поддерживаемый Великобританией и Францией, сделал попытку захватить Грузию (вторжение Ага Мохаммед-хана в 1795), на что Россия ответила Персидским походом 1796. В 1801 к России добровольно присоединилась основная территория Грузии (Картли и Кахети), затем Мегрелия (1803), Имерети и Гурия (1804). Для укрепления своих позиций в Закавказье царское правительство в 1803 начало продвижение на В. В 1804 под руководством генерала П. Д. Цицианова было занято Гянджинское ханство. Это привело к русско-иранской войне 1804-1813. Иран в мае 1804 предъявил России ультиматум, требуя вывода русских войск из Закавказья, а в июне начал военные действия. Иранская армия в несколько раз превосходила численностью русского войска в Закавказье, но значительно уступала им в военном искусстве, боевой выучке и организации. Основные боевые действия происходили по обе стороны озера Севан на двух направлениях - эриванском и гянджинском, где проходили основные дороги на Тифлис (Тбилиси). В 1804 войска Цицианова разбили гланые силы Аббас-Мирзы при Канагире [около Эривани (Еревана)], в 1805 русские войска также отразили нападения иранских войск. В 1805 была предпринята русская морская экспедиция с целью захвата Баку и Решта, но она окончилась безрезультатно. В ноябре 1805 Цицианов двинулся на Баку, но в феврале 1806 был предательски убит во время переговоров с бакинским ханом под стенами крепости Баку. Главнокомандующим был назначен генерал И. В. Гудович. Летом 1806 иранские войска Аббас-Мирзы были разбиты в Карабахе, русские войска заняли Нуху, Дербент, Баку и Кубу. В связи с началом русско-турецкой войны 1806-12 русское командование было вынуждено пойти на временное перемирие с Ираном, которое удалось заключить зимой 1806. Однако переговоры о мире шли медленно. В 1808 военные действия возобновились. Русские войска заняли Эчмиадзин и осадили Эривань, а на восточном участке разбили войска Аббас-Мирзы при Карабаба (октябрь 1808) и заняли Нахичевань. После неудачного штурма Эривани Гудович был заменен генералом А. П. Тормасовым, который возобновил мирные переговоры, но войска под командованием Фетх-Али-шаха неожиданно вторглись в район Гумры - Артик. Русским войскам удалось отразить вторжение войск шаха, а также войск Аббас-Мирзы, пытавшегося овладеть Гянджой (Елизаветполем, ныне Ленинакан). В 1810 полковник П. С. Котляревский разгромил войска Аббас-Мирзы при Мегри (июнь) и на Араксе (июль), а в сентябре было отражено наступление иранских войск на З. при Ахалкалаки и сорвана их попытка соединиться с турками. Вместо Тормасова в июле 1811 был назначен генерал Ф. О. Паулуччи, смененный в феврале 1812 генералом Н. Ф. Ртищевым, который начал переговоры о мире. Однако в августе 1812 войска Аббас-Мирзы захватили Ленкорань, а переговоры были прерваны, так как в Тегеране было получено известие о занятии Наполеоном Москвы. Котляревский, перейдя с 1,5-тыс. отрядом р. Аракс, разгромил при Асландузе (19-20 октября) 30-тыс. иранскую армию, а 1 января 1813 штурмом овладел Ленкоранью. Иран был вынужден в октябре заключить Гюлистанский мирный договор 1813, по которому признал присоединение к России Дагестана и Северного Азербайджана."
  4. Вот так темку затронули. Давно ещё скачал несколько книг по Кавказским войнам, прочитал и, честно говоря, думать забыл...сейчас в недрах компа еле откопал))))))))))

    Вот отрывок из книги Василия Александровича Потто "КАВКАЗСКАЯ ВОЙНА"

    ПОДВИГ ПОЛКОВНИКА КАРЯГИНА
    В Карабагском ханстве, при подошве каменистого пригорка, возле самой дороги из Елизаветополя в Шушу, стоит древний замок, обнесенный высокой каменной стеной с шестью полуразрушенными круглыми башнями.
    Возле этого замка, поражающего путника грандиозно-массивными контурами, бьет ключ Шах-Булах, а несколько далее, верстах в десяти или пятнадцати, приютилось татарское кладбище, раскинувшееся на одном из придорожных курганов, которых так много в этой части Закавказского края. Высокий шпиль минарета издали привлекает внимание путешественника. Но не многие знают, что этот минарет и это кладбище – безмолвные свидетели подвига, почти баснословного.
    Здесь именно, в персидскую кампанию 1805 года, русский отряд в четыреста человек, под командой полковника Карягина, выдержал нападение двадцатитысячной персидской армии и с честью вышел из этого слишком неравного боя.
    Кампания началась с того, что неприятель перешел Араке у худоперинской переправы. Прикрывавший ее батальон семнадцатого егерского полка, под командой майора Лисаневича, не в силах был удержать персиян и отступил в Шушу. Князь Цицианов тотчас отправил на помощь к нему другой батальон и два орудия, под командой шефа того же полка, полковника Карягина, человека, закаленного в битвах с горцами и персиянами. Сила обоих отрядов вместе, если бы им и удалось соединиться, не превышала девятисот человек, но Цицианов хорошо знал дух кавказских войск, знал их предводителей и был спокоен за последствия.
    Карягин выступил из Елизаветполя двадцать первого июня и через три дня, подходя к Шах-Булаху, увидел передовые войска персидской армии, под начальством сардаря Пир-Кули-хана.
    Так как здесь было не более трех-четырех тысяч, то отряд, свернувшись в каре, продолжал идти своей дорогой, отражая атаку за атакой. Но под вечер вдали показались главные силы персидской армии, от пятнадцати до двадцати тысяч, предводимые Аббас-Мирзой, наследником персидского царства. Продолжать дальнейшее движение русскому отряду стало невозможным, и Карягин, осмотревшись кругом, увидел на берегу Аскорани высокий курган с раскинутым на нем татарским кладбищем – место, удобное для обороны. Он поспешил его занять и, наскоро окопавшись рвом, загородил все доступы к кургану повозками из своего обоза. Персияне не замедлили повести атаку, и их ожесточенные приступы следовали один за другим без перерыва до самого наступления ночи. Карягин удержался на кладбище, но это стоило ему ста девяноста семи человек, то есть почти половины отряда.
    «Пренебрегая многочисленностью персиян, – писал он в тот же день Цицианову, – я проложил бы себе дорогу штаками в Шушу, но великое число раненых людей, коих поднять не имею средств, делает невозможным всякую попытку двинуться с занятого мной места».
    Потери персиян были громадны. Аббас-Мирза увидел ясно, во что ему обойдется новая атака русской позиции, и потому, не желая напрасно тратить людей, наутро ограничился канонадой, не допуская мысли, чтобы такой малочисленный отряд мог продержаться более суток.
    Действительно, военная история не много представляет примеров, где отряд, окруженный во сто раз сильнейшим неприятелем, не принял бы почетной капитуляции. Но Карягин сдаваться не думал. Правда, сначала он рассчитывал на помощь со стороны карабагского хана, но скоро от этой надежды пришлось отказаться: узнали, что хан изменил и что сын его с карабагской конницей находится уже в персидском стане.
    Цицианов пытался обратить карабагцев к исполнению обязательств, данных русскому государю, и, притворяясь незнающим об измене татар, призвал в своей прокламации к карабагским армянам: «Неужели вы, армяне Карабага, доселе славившиеся своей храбростью, переменились, сделались женоподобными и похожими на других армян, занимающихся только торговыми промыслами... Опомнитесь! Вспомните прежнюю вашу храбрость, будьте готовы к победам и покажите, что вы и теперь те же храбрые карабагцы, как были прежде страхом для персидской конницы».
    Но все было тщетно, и Карягин оставался в том же положении, без надежды получить помощь из Шушинской крепости. На третий день, двадцать шестого июня, персияне, желая ускорить развязку, отвели у осажденных воду и поставили над самой рекой четыре фальконетные батареи, которые день и ночь обстреливали русский лагерь. С этого времени положение отряда становится невыносимым, и потери быстро начинают увеличиваться. Сам Карягин, контуженный уже три раза в грудь и в голову, был ранен пулей в бок навылет. Большинство офицеров также выбыло из фронта, а солдат не осталось и ста пятидесяти человек, годных к бою. Если прибавить к этому мучения жажды, нестерпимый зной, тревожные и бессонные ночи, то почти непонятным становится грозное упорство, с которым солдаты не только бесповоротно переносили невероятные лишения, но находили еще в себе достаточно сил, чтобы делать вылазки и бить персиян.
    В одну из таких вылазок солдаты, под командой поручика Ладинского, проникли даже до самого персидского лагеря и, овладев четырьмя батареями на Аскорани, не только добыли воду, но и принесли с собой пятнадцать фальконетов.
    «Я не могу без душевного умиления вспомнить, – рассказывает сам Ладинский, – что за чудесные русские молодцы были солдаты в нашем отряде. Поощрять и возбуждать их храбрость не было мне нужды. Вся моя речь к ним состояла из нескольких слов: „Пойдем, ребята, с Богом! Вспомним русскую пословицу, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, а умереть же, сами знаете, лучше в бою, чем в госпитале“. Все сняли шапки и перекрестились. Ночь была темная. Мы с быстротой молнии перебежали расстояние, отделявшее нас от реки, и, как львы, бросились на первую батарею. В одну минуту она была в наших руках. На второй персияне защищались с большим упорством, но были переколоты штыками, а с третьей и с четвертой все кинулись бежать в паническом страхе. Таким образом, менее чем в полчаса, мы кончили бой, не потеряв со своей стороны ни одного человека. Я разорил батарею, наорал воды и, захватив пятнадцать фальконетов, присоединился к отряду».
    Успех этой вылазки превзошел самые смелые ожидания Карягина. Он вышел благодарить храбрых егерей, но, не находя слов, кончил тем, что перецеловал их всех перед целым отрядом. К общему сожалению, Ладинский, уцелевший на вражьих батареях при исполнении своего дерзкого подвига, на следующий же день был тяжело ранен персидской пулей в собственном лагере.
    Четыре дня стояла горсть героев лицом к лицу с персидской армией, но на пятый обнаружился недостаток в патронах и в продовольствии. Солдаты съели в этот день последние свои сухари, а офицеры давно уже питались травой и кореньями.
    В этой крайности Карягин решился отправить сорок человек на фуражировку в ближайшие селения, с тем чтобы они добыли мяса, а если можно, и хлеба. Команда пошла под начальством офицера, не внушавшего к себе большого доверия. Это был иностранец неизвестно какой национальности, называвший себя русской фамилией Лисенков; он один из всего отряда видимо тяготился своим положением. Впоследствии из перехваченной переписки оказалось, что это был действительно французский шпион.
    Предчувствие какого-то горя овладело в лагере решительно всеми. Ночь провели в тревожном ожидании, а к свету двадцать восьмого числа явились из посланной команды только шесть человек – с известием, что на них напали персияне, что офицер пропал без вести, а остальные солдаты изрублены.
    Вот некоторые подробности несчастной экспедиции, записанные тогда со слов раненого фельдфебеля Петрова.
    "Как только мы пришли в деревню, – рассказывал Петров, – поручик Лисенков тотчас приказал нам составить ружья, снять амуницию и идти по саклям. Я доложил ему, что в неприятельской земле так делать не годится, потому что, не ровен час, может набежать неприятель. Но поручик на меня крикнул и сказал, что нам бояться нечего; что эта деревня лежит позади нашего лагеря, и неприятелю пробраться сюда нельзя; что с амуницей и ружьями тяжело лазить по амбарам и погребам, а нам мешкать нечего и надо поскорее возвращаться в лагерь. «Нет, – подумал я. – все это выходит как-то неладно». Не так, бывало, делывали наши прежние офицеры: бывало, половина команды всегда оставалась на месте с заряженными ружьями; но с командиром спорить не приходилось. Я распустил людей, а сам, словно чуя что-то недоброе, взобрался на курган и стал осматривать окрестность. Вдруг вижу: скачет персидская конница... «Ну, – думаю, – плохо!» Кинулся в деревню, а там уже персияне. Я стал отбиваться штыком, а между тем кричу, чтобы солдаты скорее выручали ружья. Кое-как успел это сделать, и, мы собравшись в кучу, бросились пробиваться.
    «Ну, ребята, – сказал я, – сила солому ломит; беги в кусты, а там, Бог даст, еще и отсидимся!» – С этими словами мы кинулись врассыпную, но только шестерым из нас, и то израненным, удалось добраться до кустарника. Персияне сунулись было за нами, но мы их приняли так, что они скоро оставили нас в покое.
    Теперь, – закончил свою грустную повесть Петров, – все, что осталось в деревне, или побито, или захвачено в плен, выручать уже некого".
    Роковая неудача эта произвела поражающее впечатление на отряд, потерявший тут из небольшого числа оставшихся после защиты людей сразу тридцать пять отборных молодцов; но энергия Карягина не поколебалась.
    «Что делать, братцы, – сказал он собравшимся вокруг него солдатам, – гореваньем беды не поправишь. Ложитесь-ка спать да помолитесь Богу, а ночью будет работа».
    Слова Карягина так и были поняты солдатами, что ночью отряд пойдет пробиваться через персидскую армию, потому что невозможность держаться на этой позиции была для всех очевидна, с тех пор как вышли сухари и патроны. Карягин, действительно, собрал военный совет и предложил пробиться к Шах-Булахскому замку, взять его штурмом и там отсиживаться в ожидании выручки. Армянин Юзбаш брался быть проводником отряда. Для Карягина сбылась в этом случае русская пословица: «Кинь хлеб-соль назад, а она очутится впереди». Он сделал когда-то большое одолжение одному елизаветпольскому жителю, сын которого до того полюбил Карягина, что во всех походах находился при нем безотлучно и, как увидим, играл видную роль во всех дальнейших событиях.
    Предложение Карягина было принято единодушно. Обоз оставили на разграбление неприятелю, но фальконеты, добытые с боя, тщательно зарыли в землю, чтобы их не нашли персияне. Затем, помолившись Богу, зарядили картечью орудия, забрали на носилки раненых и тихо, без шума, в самую полночь на двадцать девятое июня, выступили из лагеря.
    По недостатку лошадей егеря тащили орудия на лямках. Верхами ехали только три раненые офицера: Карягин, Котляревский и поручик Ладинский, да и то потому, что солдаты сами не допустили их спешиться, обещая на руках вытаскивать пушки, где это будет нужно. И мы увидим дальше, как честно исполнили они свое обещание.
    Пользуясь темнотой ночи и горными трущобами, Юзбаш некоторое время вел отряд совершенно скрытно. Но персияне скоро заметили исчезновение русского отряда и даже напали на след, и только непроглядная темень, буря и особенно ловкость проводника еще раз спасли отряд Карягина от возможности истребления. К свету он был уже у стен Шах-Булаха, занятого небольшим персидским гарнизоном, и, пользуясь тем, что там все еще спали, не помышляя о близости русских, сделал залп из орудий, разбил железные ворота и, кинувшись на приступ, через десять минут овладел крепостью. Начальник ее, Эмир-хан, родственник наследного персидского принца, был убит, и тело его осталось в руках русских.
    Едва отгремели раскаты последних выстрелов, как вся персидская армия, по пятам преследовавшая Карягина, показалась в виду Шах-Булаха. Карягин приготовился к бою. Но прошел час, другой томительного ожидания – и, вместо штурмовых колонн, перед стенами замка появились персидские парламентеры. Аббас-Мирза обращался к великодушию Карягина и просил о выдаче тела убитого родственника.
    – С удовольствием исполню желание его высочества, – ответил Карягин, – но с тем, чтобы и нам были выданы все наши пленные солдаты, захваченные в экспедиции Лисенкова. Шах-Заде (наследник) это предвидел, – возразил персиянин, – и поручил мне передать искреннее его сожаление. Русские солдаты все до последнего человека легли на месте сражения, а офицер на другой день умер от раны.
    Это была ложь; и прежде всего сам Лисенков, как было известно, находился в персидском лагере; тем не менее Карягин приказал выдать тело убитого хана и только прибавил:
    – Скажите принцу, что я ему верю, но что у нас есть старая пословица: «Кто солжет, тому да будет стыдно», наследник же обширной персидской монархии краснеть перед нами, конечно, не захочет.
    Тем переговоры и окончились. Персидская армия обложила замок и начала блокаду, рассчитывая голодом принудить Карягина сдаться. Четыре дня питались осажденные травой и конским мясом, но наконец съедены были и эти скудные запасы. Тогда Юзбаш явился с новой неоценимой услугой: он ночью вышел из крепости и, пробравшись в армянские аулы, известил Цицианова о положении отряда. «Если ваше сиятельство не поспешит на помощь, – писал при этом Карягин, – то отряд погибнет не от сдачи, к которой не приступлю, но от голода».
    Донесение это сильно встревожило князя Цицианова, не имевшего при себе ни войск, ни продовольствия, чтобы идти на выручку.
    «В отчаянии неслыханном, – писал он Каряги-ну, – прошу вас подкрепить духом солдат, а Бога прошу подкрепить вас лично. Если чудесами Божьими вы получите облегчение как-нибудь от участи вашей, для меня страшной, то постарайтесь меня успокоить для того, что мое прискорбие превышает всякое воображение».
    Письмо это было доставлено тем же Юзбашем, который благополучно возвратился в замок, принеся с собой и небольшое количество провизии. Карягин разделил этот запрос поровну между всеми чинами гарнизона, но его хватило только на сутки. Юзбаш стал отправляться тогда уже не один, а с целыми командами, которые счастливо проводил по ночам мимо персидского лагеря. Однажды русская колонна, впрочем, даже наткнулась на конный неприятельский разъезд; но, к счастью, густой туман позволил солдатам устроить засаду. Как тигры бросились они на персиян и в несколько секунд истребили всех без выстрела, одними штыками. Чтобы скрыть следы этого побоища, они забрали лошадей с собой, кровь на земле засыпали, а убитых стащили в овраг, где закидали землей и кустарником. В персидском лагере так ничего и не узнали об участи погибшего разъезда.
    Несколько подобных экскурсий позволили Карягину продержаться еще целую неделю без особенной крайности. Наконец Аббас-Мирза, потеряв терпение, предложил Карягину большие награды и почести, если он согласится перейти в персидскую службу и сдаст Шах-Булах, обещая, что никому из русских не будет нанесено ни малейшей обиды. Карягин просил четыре дня на размышление, но с тем, чтобы Аббас-Мирза во все эти дни продовольствовал русских съестными припасами. Аббас-Мирза согласился, и русский отряд, исправно получая от персиян все необходимое, отдохнул и оправился.
    Между тем истек последний день перемирия, и к вечеру Аббас-Мирза прислал спросить Карягина о его решении. «Завтра утром пускай его высочество займет Шах-Булах», – ответил Карягин. Как увидим, он сдержал свое слово.
    Едва наступила ночь, как весь отряд, руководимый опять Юзбашем, вышел из Шах-Булаха, решившись перебраться в другую крепость, Мухрат, которая по гористому местоположению и близости к Елизаветполю была удобнее для защиты. Окольными дорогами, по горам и трущобам, отряду удалось обойти персидские посты так скрытно, что неприятель заметил обман Карягина только под утро, когда авангард Котляревского, составленный исключительно из одних раненых солдат и офицеров, уже был в Мухрате, а сам Карягин с остальными людьми и с пушками успел миновать опасные горные ущелья. Если бы Карягин и его солдаты не были проникнуты поистине геройским духом, то, кажется, одних местных трудностей было бы довольно, чтобы сделать совершенно невозможным все предприятие. Вот, например, один из эпизодов этого перехода, факт, стоящий одиноко даже и в истории кавказской армии.
    В то время, когда отряд еще шел по горам, дорогу пересекла глубокая промоина, через которую невозможно было переправить орудий. Перед ней остановились в недоумении. Но находчивость кавказского солдата и безграничное его самопожертвование выручили и из этой беды.
    Ребята! – крикнул вдруг батальонный запевала Сидоров. – Чего же стоять и задумываться? Стоя города не возьмешь, лучше послушайте, что я скажу вам: у нашего брата пушка – барыня, а барыне надо помочь; так перекатим-ка ее на ружьях".
    Одобрительный шум пошел по рядам батальона. Несколько ружей тотчас же были воткнуты в землю штыками и образовали сваи, несколько других положены на них, как переводины, несколько солдат подперли их плечами, и импровизированный мост был готов. Первая пушка разом перелетела по этому в буквальном смысле живому мосту и только слегка помяла молодецкие плечи, но вторая сорвалась и со всего размаху ударила колесом по голове двух солдат. Пушка была спасена, но люди заплатили за это своей жизнью. В числе их был и батальонный запевала Гаврила Сидоров.
    Как ни торопился отряд с отступлением, однако же солдаты успели вырыть глубокую могилу, в которую офицеры на руках опустили тела погибших сослуживцев. Сам Карягин благословил этот последний приют почивших героев и поклонился ему до земли.
    «Прощайте! – сказал он после короткой молитвы. – Прощайте, истинно православные русские люди, верные царские слуги! Да будет вам вечная память!»
    «Молите, братцы, Бога за нас», – говорили солдаты, крестясь и разбирая ружья.
    Между тем Юзбаш, все время наблюдавший окрестности, подал знак, что персияне уже недалеко. Действительно, едва русские дошли до Кассанет, как персидская конница уже насела на отряд, и завязалась такая жаркая схватка, что русские орудия несколько раз переходили из рук в руки... К счастью, Мухрат уже был близко, и Карягин ночью успел отступить к нему с небольшой потерей. Отсюда он тотчас написал Цицианову: «Теперь я от атак Баба-хана совершенно безопасен по причине того, что здесь местоположение не дозволяет ему быть с многочисленными войсками».
    В то же самое время Карягин отправил письмо к Аббас-Мирзе в ответ на предложение его перейти в персидскую службу. «В письме своем изволите говорить, – писал ему Карягин, – что родитель ваш имеет ко мне милость; а я вас имею честь уведомить, что, воюя с неприятелем, милости не ищут, кроме изменников; а я, поседевший под ружьем, за счастье сочту пролить мою кровь на службе Его Императорского Величества».
    Мужество полковника Карягина принесло громадные плоды. Задержав персиян в Карабаге, оно спасло Грузию от наводнения ее персидскими полчищами и дало возможность князю Цицианову собрать войска, рассеянные по границам, и открыть наступательную кампанию.
    Тогда и Карягину явилась наконец возможность покинуть Мухрат и отступить к селению Маздыгерт, где главнокомандующий принял его с чрезвычайными военными почестями. Все войска, одетые в парадную форму, были выстроены развернутым фронтом, и когда показались остатки храброго отряда, Цицианов сам скомандовал: «На караул!». По рядам гремело «Ура!», барабаны били поход, знамена приклонялись...
    Обходя раненых, Цицианов с участием расспрашивал об их положении, обещал донести о чудесных подвигах отряда государю, а поручика Ладинского тут же поздравил кавалером ордена св. Георгия 4-ой степени.
    Государь пожаловал Карягину золотую шпагу с надписью «За храбрость», а армянину Юзбашу чин прапорщика, золотую медаль и двести рублей пожизненной пенсии.
    В самый день торжественной встречи, после вечерней зари, Карягин отвел геройские остатки своего батальона в Елизаветполь. Храбрый ветеран изнемогал от ран, полученных на Аскорани; но сознание долга в нем было так сильно, что, спустя несколько дней, когда Аббас-Мирза появился у Шамхора, он, пренебрегая болезнью, снова стоял уже лицом к лицу с неприятелем. Утром двадцать седьмого июля небольшой русский транспорт, следовавший из Тифлиса к Елизаветполю, был атакован значительными силами Пир-Кули-хана. Горсть русских солдат и с ними бедные, но храбрые грузинские погонщики, составив каре из своих арб, защищались отчаянно, несмотря на то, что на каждого из них приходилось неприятелей, по крайней мере, по сто человек. Персияне, обложив транспорт и громя его из орудий, требовали сдачи и угрожали в противном случае истребить всех до единого. Начальник транспорта, поручик Донцов, один из тех офицеров, имена которых невольно врезаются в память, отвечал одно: «Умрем, а не сдадимся!» Но положение отряда становилось отчаянным. Донцов, служивший душой обороны, получил смертельную рану; другой офицер, прапорщик Плотневский, через свою запальчивость был схвачен в плен. Солдаты остались без начальников и, потеряв большую половину людей, уже стали колебаться. К счастью, в этот момент появляется Карягин, и картина боя мгновенно изменяется. Русский батальон, в пятьсот человек, стремительно атакует главный лагерь наследного принца, врывается в его окопы и овладевает батареей. Не давая неприятелю опомниться, солдаты поворачивают отбитые пушки на лагерь, открывают из них жестокий огонь, и – при быстро распространяющемся в персидских рядах имени Карягина – все бросаются бежать в ужасе.
    Поражение персиян было так велико, что трофеями этой неслыханной победы, одержанной горстью солдат над целой персидской армией, был весь неприятельский лагерь, обоз, несколько орудий, знамена и множество пленных, в числе которых был захвачен и раненый грузинский царевич Теймураз Ираклиевич.
    Таков был финал, блистательно закончивший персидскую кампанию 1805 года, начатую теми же лицами и почти при тех же условиях на берегу Аскорани.
    В заключение считаем не лишним прибавить, что Карягин начал свою службу рядовым в Бутырском пехотном полку во время турецкой войны 1773 года, и первые дела, в которых он участвовал, были блистательные победы Румянцева-Задунайского. Здесь, под впечатлением этих побед, Карягин впервые постиг великую тайну управлять в бою сердцами людей и почерпнул ту нравственную веру в русского человека и в себя самого, с которой впоследствии он, как древний римлянин, никогда не считал своих неприятелей.
    Когда Бутырский полк был двинут на Кубань, Карягин попал в суровую обстановку кавказской прилинейной жизни, был ранен при штурме Анапы и с этого времени, можно сказать, не выходил уже из-под огня неприятеля. В 1803 году, по смерти генерала Лазарева, он был назначен шефом семнадцатого полка, расположенного в Грузии. Здесь, за взятие Ганжи, он получил орден св. Георгия 4-ой степени, а подвиги в персидской кампании 1805 года сделали имя его бессмертным в рядах Кавказского корпуса.
    К несчастью, постоянные походы, раны и в особенности утомление в зимнюю кампанию 1806 года окончательно расстроили железное здоровье Карягина; он заболел лихорадкой, которая скоро развилась в желтую, гнилую горячку, и седьмого мая 1807 года героя не стало. Последней наградой его был орден св. Владимира 3-ей степени, полученный им за несколько дней до кончины.
    Много лет пронеслось над безвременной могилой Карягина, но память об этом добром и симпатичном человеке свято хранится и передается из поколения в поколение. Пораженное его богатырскими подвигами, боевое потомство придало личности Карягина величаво-легендарный характер, создало из него любимейший тип в боевом кавказском эпосе.

  5. Александр Кибовский "Багадеран" (часть статьи из журнала "Цейхгауз")

    Событие, положившее начало этой истории, не имело в себе ничего замечательного. В 1802 г.. накануне очередной войны с Персией (1804-13гг.) из Нижегородского драгунскою полка бежал штаб-трубач вахмистр Самсон Яковлевич Макинцев. Причина его побега не известна. Среди нижегородцев ходила легенда, что именно он украл мундштуки от полковых серебряных труб. Так это или нет, но мундштуки действительно исчезли.
    Сдавшись персам, Макинцев поступил на шахскую службу и был зачислен наибом (поручиком) в Эриванский пехотный полк. Наследный принц Аббас-мирза, формируя регулярную армию, охотно принимал русских дезертиров. Макинцев стал активно вербовать перебежчиков в свою роту, и вскоре на полковом смотру заслужил одобрение принца и чин явера (майора). Теперь дела пошли быстрее.
    На следующем смотру дезертиры составляли уже 1/2 Эриванского полка. Вновь удостоившись похвалы, дезертиры выразили недовольство командиром полка Мамед-ханом и попросили назначить вместо него Макинцева. Аббас-мирза схитрил, организовав из дезертиров отдельный батальон и поручив его Макинцеву, который стал серхенгом (полковни-
    ком) и принял имя Самсон-хан. Поскольку русские оказались наиболее обученной частью армии, принц зачислил их в свою гвардию.
    Теперь Самсон-хан вербовал не только перебежчиков, но и местных армян и несториан. Офицерами в основном назначались беглые русские офицеры из закавказских дворян. Большинство батальона (в том числе и Ма-
    кинцев) сохранило христианскую веру.
    Меж тем война России и Персии достигла апогея. С войсками Аббас-мирзы Pyccкий батальон направляется к Асландузу. Здесь, 19-20.Х.1812, дезертиров окружили и в жестоком бою практически уничтожили солдаты
    генерала П.С.Котляревского.3 Из немногих уцелевших, часть вернулась в Россию согласно Гюлистанскому мирному договору. Упорствующие, во главе с Самсон-ханом, стали формировать новый батальон. Действуя посулами,деньгами и хитростью, они быстро восполнили потери. Командир Хойского отряда доносил,«что... теперь находящиеся при Аббас-мир-
    зе в большой доверенности Самсон, стараясь сколько можно увеличить число русских беглых, посылает уговаривать солдат и, напаивая вином, когда солдаты бывают в командировке, захватывает оных. Наши же солда-
    ты, зная, в какой доверенности у Аббас-мирзы сей носящий генеральские эполеты Самсон и о выгодах бежавших к нему, соглашаются на
    сие при удобных случаях...». Такое положение дел сильно беспокоило российские власти.
    В 1817 г. дезертиры встречали посольство генерала А.П.Ермолова около Тавриза: «Баталион сей был из больших; офицеры были из Русских же солдат. Все были одеты в Персидские мундиры с длинными волосами и в
    папахах. Лица изменяли сим подлецам; народ все прекрасный, рослый, чистый и старый.Баталион этот называется Енги-мусульман
    (новые мусульмане - А.К.). Они уже дрались против нас, и пленные, взятые из них Котляревским, были повешены и переколоты. Теперь все люди просятся назад, и мы имеем надежды возвратишь их.." - писал
    штабс-капитан Н.П.Муравьев, имевший поручение с полковником Г.Т.Ивановым опросить дезертиров. Персы обещали не удерживать желающих вернуться беглецов, но сами тайком вывели батальон из Тавриза, заперли в казармах и набили на солдат колодки. Ермолову же сообщили, что батальон отправился усмирять курдов. Видя явный обман, Ермолов повздорил с Аббас-мирзой и отказался признать его наследником престола. Испуганный принц прислал было 40 дезертиров, но Ермолов не принял даже их, требуя сначала повесить Макинцева. В итоге переговоры окончились ничем.
    Хлопоты о возвращении беглецов продолжил в 1819 г. секретарь русской миссии А.С. Грибоедов. Он добился-таки опроса дезертиров и, хотя персидские чиновники тайно «проповедовали им разврат, девками и пьянством их обольщали», уговорил вернуться 168 человек. В парадоксальном напутствии 30.VIII Аббас-мирза «поручал солдатам слу-
    жить вперед верою и правдою их государю,также, как они ему служили, между тем мне (А.С.Грибоедову -А.К.) давал наставления о будущем их благе, чтобы им в России хорошо было». Кончилась эта интермедия скан-
    далом. Аббас-мирза позвал Макинцева. Но Грибоедов "не вытерпел и объявил, что не только стыдно должно бы быть иметь этого
    шельму между своими окружающими, но еще стыднее показывать его благородному русскому офицеру... - «Он мой ньюкер». -«Хоть будь он вашим генералом, для меня он подлец, каналья, и я не должен его видеть».
    4.IX.1819 отряд Грибоедова покинул Тавриз,и уже 12.IX. 155 бывших дезертиров перешли российскую границу (несколько по дороге
    отстали). Вернувшиеся были прощены и отущены "для свободного прожития на их родину». Из оставшихся в Персии, большая часть (ок.2/3) приняла ислам, что спасало от выдачи в Россию. Религиозных обрядов они
    так и не выучили и на свящнных службах привычно крестились.

С 1812 годом в России ассоциируется в основном Отечественная война. Нашествие Великой армии Наполеона (фактически это были соединенные силы всей Европы), Бородино, горящие Смоленск и Москва и в итоге гибель остатков европейских полчищ на реке Березине. Однако в этом же году Россия вела боевые действия ещё на двух фронтах - Дунайском и Персидском. Персидская и Турецкая кампании начались соответственно ещё в 1804 и 1806 гг. Русско-турецкую войну 1806-1812 годов удалось завершить в мае 1812 года подписанием Бухарестского мира.

В 1812 году удалось добиться и решительного перелома в Персидской кампании. В двухдневном сражении (битва при Асландузе 19-20 октября 1812 года) 2-тыс. русский отряд под командованием Петра Котляревского наголову разгромил 30-тысячную персидскую армию под предводительством наследника персидского престола Аббаса-Мирзы, а затем штурмом взял Ленкорань. Это заставило Персию просить мира.


Предыстория

Продвижение России в Закавказье встретило сначала скрытое, а затем открытое сопротивление Персии. Персия была древней региональной державой, которая уже не первое столетие боролось за доминирование на Кавказе с Османской империей. Продвижение русского влияния на Кавказе встретило сопротивление этих двух держав, которые были традиционными соперниками.

В 1802 году генерал-губернатором Астраханской губернии, военным инспектором Кавказского корпуса и главнокомандующим войсками в только что присоединенной Грузии был назначен Павел Дмитриевич Цицианов ( ). Этот полководец и государственный деятель, русский грузинского происхождения, был активным проводником имперской политики на Кавказе. Князь Павел Дмитриевич провёл огромную работу по расширению русской территории на Кавказе. Цицианов показал себя талантливым администратором, дипломатом и полководцем, который частью дипломатическим путём, частью силой смог склонить на сторону России разных феодальных владетелей на побережье Каспийского моря, в Дагестане и Закавказье. Генерал Цицианов имел сравнительно небольшие силы регулярной армии, предпочитая договариваться с местными владетелями. Он привлекал горских правителей, ханов и местную знать подарками, присвоением офицерских и иногда даже генеральских званий, выплатой постоянного жалованья из казны, вручением орденов и других знаков внимания. Ведение переговоров всегда предшествовало военным походом князя-наместника. При этом князь Цицианов опирался на отряды местных князей и ханов, принимающих сторону России, набирал из местных жителей добровольцев.

Необходимо отметить, что присоединение различных государственных образований на Кавказе к России и отдельных племен, которые ещё не выросли до уровня государства, было объективным благом для подавляющего большинства их населения. Российская империя давала им защиту от страшных по своим последствиям персидских и турецких вторжений, которые на долгие годы, если не десятилетия, опустошали целые области. Людей истребляли и многими тысячами уводили в рабство или переселяли в интересах Персии и Турции. Одновременно Россия спасла многие христианские или полуязыческие народы от полного истребления и исламизации. У той же Грузии в её исторической перспективе не было иного выхода, как пойти под протекторат Российской империи.

Приход на Кавказ русских людей приводил к прогрессу в культурной, материально-хозяйственной жизни, повышал благосостояние людей. Развивалась инфраструктура края, строились города, дороги, школы, развивалась промышленность и торговля. Уходили в прошлое дикие обычаи и явления, вроде открытого и массового рабовладения, постоянной междоусобной резни, набегов, угона людей для продажи в рабство. Уходили в прошлое беспредел и всевластие местных ханов, князей и прочих феодалов. Это было в интересах простых людей, хотя и нарушало интересы узкой группы феодалов. С другой стороны, те кавказские феодалы, которые честно служили империи, спокойно добивались самых высоких постов, никакой дискриминации по национальному признаку не было.

Цицианов без особых усилий добился присоединения к России Мингрелии (Грузия тогда не была единой и состояла из нескольких государственных образований). Владетельный князь Мингрелии Георгий Дадиани в 1803 году подписал «просительные пункты». В 1804 году эти пункты подписали также царь Имеретии Соломон II и владетель Гурии князь Вахтанг Гуриели. Одновременно в состав России добровольно вошли мелкие ханства и султанаты Северного Азербайджана. Многие из них ранее были в вассальной зависимости от Персии. Главнокомандующий Грузией Цицианов настойчиво, шаг за шагом уводил из-под влияния Персидской державы закавказские земли, прежде всего в Северном Азербайджане. Причем делал князь это последовательно, продвигаясь к Каспию и реке Аракс, за которой располагались уже собственно персидские земли, Южный Азербайджан. Этим обеспечивалась безопасность Грузии, которая ещё совсем недавно постоянно страдала от набегов мусульманских соседей. С 1803 года русские войска, при поддержке местных добровольческих формирований (кавказской милиции), стали подчинять земли, расположенные севернее реки Аракс.

Один из покорителей Закавказья Павел Дмитриевич Цицианов

Серьезное сопротивление наступлению Цицианова смогло оказать только Гянджинское ханство, феодальное владение, некогда принадлежавшее грузинским царям. Гянджинское ханство имело стратегическое положение, на северо-востоке граничило с Щекинским ханством; востоке и юго-востоке граничило с ханством Карабагским (или Карабахским, Шушинским); а на юге, юго-западе - с Эриванским; на северо-западе - с Шамшадильским султанством; на севере - с Кахетией. Такое стратегически выгодное расположение делало ханство ключом к Северному Азербайджану. Гянджинский Джавад-хан ещё во время похода Зубова в 1796 году добровольно присягнул на подданство России, её императрице Екатерине II, но после ухода русских войск, нарушил клятву. Джавад-хан всячески содействовал персидским вторжениям в грузинские земли, получая свою долю от военной добычи, более того, поддерживал любые антирусские интриги местных феодалов. Проблему необходимо было решить.

Цицианов попытался решить вопрос мирным путем. Однако правитель Гянджи (Ганджи) хитроумный Джавад-хан, зная о малочисленности русских войск на Кавказе, отказался прекратить антирусскую деятельность. Князь Цицианов ответил военным походом. Цицианов, прибыв Шамхор, ещё раз предложил решить дело миром, напомнив Джавад-хану о том, что он присягал России и потребовал сдать крепость. Феодальный правитель не дал прямого ответа. 3 января 1804 года русские войска штурмом взяли Гянджу. В ходе кровопролитного боя пал и Джавад-хан. Гянджинское ханство было ликвидировано и вошло в состав Российской империи, как Елизаветпольский округ. Гянджа была переименована в честь императрицы Елизаветы Алексеевны - в Елизаветполь. Падение мощной крепости Гянджи, которую защищал 20 тыс. гарнизон, произвело большое впечатление на шаха Персии, а также на владетелей азербайджанских ханств.

Понятно, что Персия не собиралась уступать Кавказ России. Военные походы на Кавказ десятилетиями приносили персидской военной элите огромный доход от грабежа и угона для продажи в рабство десятков тысяч человек. Ни Стамбул, ни Тегеран не желали признавать акты присоединения кавказских народов и областей к Российской империи, требуя ухода русских вплоть до Терека. Персы решили начать войну, пока русские не закрепились в новых владениях.

Интересы Англии и Франции

Продвижение России столкнулось с геополитическими интересами Франции и Англии. Париж и особенно Лондон имели в Малой Азии и Персии свои интересы. Англия боялась за свою жемчужину в британской короне - близкую к Персии Индию. Поэтому каждый шаг России на юг вызвал беспокойство Лондона. Персидские походы Петра I и Зубова по приказу Екатерины ( ) уже вызвали раздражение Англии. Особенно большой страх в Англии вызвал приказ Павла I о походе в Индию. Правда, императора-рыцаря удалось убить. Однако Россия продолжала продвижение на Кавказе и могла рано или поздно задуматься о пользе выхода к Персидскому заливу и Индии, что пугало британскую элиту. Поэтому Англия активно натравливала на Россию Персию и Турцию, которые должны были помешать русским выйти к Персидскому заливу и Индийскому океану. В Большой игре этот шаг России вёл к её полному доминированию в Евразии, что наносило смертельный удар англосаксонскому проекту строительства Нового мирового порядка.

Всю важность этого региона прекрасно понимал и Наполеон Бонапарт, который всю жизнь мечтал о походе в Индию. Он планировал занять Константинополь, а оттуда двинуться в Персию и Индию. В 1807 году в Тегеран прибыли французские военные инструкторы во главе с генералом Гарданом, которые приступили к реорганизации персидской армии по европейскому образцу. Создавались пехотные батальоны, строились укрепления и артиллерийские заводы. Правда, вскоре Персия разорвала договор с французами и с 1809 года реформой иранской армии стали заниматься английские офицеры. Россия в это время была врагом Англии.

В Персию прибыл генерал сэр Джон Малькольм, с ним было 350 британских офицеров и унтеров. Персидскому шаху подарили 30 тыс. ружей, 12 орудий и сукно на мундиры для сарбазов (так называлась новая персидская регулярная пехота). Британцы пообещали подготовить 50 тыс. армию. В марте 1812 года Британия и Персия заключили военный союз, направленный против России. Англия выделяла деньги для продолжения войны с Россией (дали денег на три года войны) и пообещала создать на Каспии персидскую военную флотилию. Английский посол эр Гор Узли пообещал Персии вернуть Грузию и Дагестан. Прибыли в Персию и новые британские военные советники.

Начало войны с Персией

Летом 1804 года начались боевые действия. Поводом к войне стали события в Восточной Армении (). Владелец Эриванского ханства Махмуд-хан обратился к персидскому правителю Фетх Али-шаху (1772 - 1834) с вассальной просьбой поддержать его в претензиях на полное господство Армении. Персия поддержала Махмуд-хана.

Тем временем Цицианов получал тревожную информацию из Персии и закавказских владений. Пошли слухи об огромной персидской армии, которая огнем и мечом пройдёт по Кавказу и вышвырнет русских за Терек. В Тегеране бросили открытый вызов России: шах торжественно «пожаловал» Грузию, бывшую частью Российской империи, беглому грузинскому «царевичу» Александру. В результате войне придавался «законный» характер. Якобы персы идут «освобождать» Грузию от «русской оккупации». Это событие имело в кавказских землях большой резонанс. Персы проводили активную пропагандистскую кампанию, призывая грузинский народ поднять восстание и сбросить «русское иго», признать «законного царя».

Сын Фетх Али-шаха наследный принц Аббас-Мирза, который был главнокомандующим персидской армии и руководил внешней политикой Персии, а также эриванский хан Махмуд прислали князю Цицианову ультимативные письма. Они потребовали вывести русские войска с Кавказа, иначе персидский шах «прогневается» и накажет «неверных». Павел Дмитриевич ответил красиво и ясно: «На глупые и дерзкие письма, каково было ханское, с прописанием к нему ещё и повелений, словами льва, а делами теленка, Баба-хана (так в молодости звали персидского шаха - автор), русские привыкли отвечать штыками…». Кроме того, грузинский наместник потребовал освободить патриарха Даниила и вернуть ему его пост. В 1799 году, после смерти армянского патриарха, Российская империя поддержала кандидатуру Даниила, получившего на выборах большинство голосов. Но эриванский хан Махмуд, надеясь на поддержку Персии, приказал арестовать Даниила, и на его место посадил своего ставленника - Давида.

Многочисленные персидские отряды нарушали русскую границу, нападали на пограничные посты. Эриванский владыка собрал 7-тыс. отряд. В Тавризе (Тебризе), столице Южного Азербайджана, было сконцентрирована 40-тыс. персидская армия. Соотношение сил было в пользу Персии и её союзников. Это и позволяло персам предъявлять наглые ультиматумы России. До 1803 года князь Цицианов имел только 7 тыс. солдат. В русскую группировку в Закавказье входили: Тифлисский, Кабардинский, Саратовский и Севастопольский мушкетерские, Кавказский гренадерский, Нижегородский и Нарвский драгунские полки. Только с 1803 года русское военное присутствие в Грузии несколько усилили. Огромное численное преимущество было на стороне Персии.

К тому же в Тегеране знали о внешнеполитических проблемах России. Назревала война России с наполеоновской Францией (III антифранцузская коалиция) и Османской империей. Поэтому русское правительство не могло выделить значительных сил и средств для удержания занятых кавказских областей. Все ресурсы были связаны европейскими делами. Цицианов мог рассчитывать только на имеющиеся под рукой силы.

Цицианов, воспитанный на суворовской наступательной стратегии и тактике, не стал ждать вражеского вторжения и ввел войска в Эриванское ханство, бывшее вассалом Персии. Князь планировал перехватить стратегическую инициативу в войне и надеялся на высокие боевые качества русских солдат и офицеров. 8 июня 1804 года авангард отряда Цицианова под руководством С. Тучков выступил на Эривани. 10 июня у урочища Гюмри (Гумры) русский отряд разбил вражескую конницу под началом «царя» Александра и его брата Теймураза.

19-20 июня отряд Цицианова (4,2 тыс. человек при 20 орудиях) подошел к Эривани. Однако здесь уже располагалось 20-тыс. войско (12 тыс. пехоты и 8 тыс. конницы) персидского принца Аббас-Мурзы. 20 июня состоялось сражение главных сил Цицианова и Аббас-Мирзы. Атаки персидской кавалерии с фронта и флангов были отбиты русской пехотой. К вечеру персидская кавалерия прекратила бесплодные атаки и отступила. Отряд Цицианова не имел сил, чтобы одновременно противостоять персидской армии и осаждать крепость. Поэтому Цицианов сначала решил вытеснить персов из Эриванского ханства, а затем уже приступить к осаде. С 20 по 30 июня произошла серия малых и значительных боестолкновений, в которых персов постепенно теснили. Русские войска заняли селение Канагиры, хорошо укрепленный Эчмиадзинский монастырь.

30 июня произошло новое решительное сражение. Русский отряд прошёл мимо Эриванской крепости, и двинулись на персидский лагерь, располагавшийся в 8 верстах от города. Аббас-Мирза получил подкрепления, увеличив численность армии до 27 тыс. человек, и надеялся на победу над 4 тыс. отрядом Цицианова. Полководцем он был опытным, имея под началом командиров, которые уже не раз ходили походами на Кавказ. К тому же персидскую армию муштровали английские и французские инструктора.

Однако атака многочисленной персидской армии не смутила Цицианова. Атаки персидской конницы отражали залпами 20 орудий, поставленных в первую линию. Шахская конница была расстроена и в беспорядке отступила. Аббас-Мирза не решился вывести пехоту и отступил за Аракс. Преследовать персов было просто некому. У Цицианова практически не было конницы. Только несколько десятков казаков бросились на врага, переправлявшегося через реку, и захватили несколько знамен и орудий.

Выставив на реке посты, Цицианов вернулся к крепости. Город имел двойные каменные стены с 17 башнями, его защищало 7 тыс. ханских воинов и несколько тысяч ополченцев. Правда, орудий было мало, всего 22 пушки. Задача была сложной, особенно в отсутствии осадной артиллерии. Пока готовились к осаде, пришло сообщение о приближении 40-тыс. персидской армии. Её возглавлял сам шах Фетх Али. Противник планировал двойным ударом - со стороны крепости и реки, уничтожить небольшой отряд Цицианова. Однако Цицианов ударил первым, разбил войско Махмуд-хана, которое едва успело скрыться за воротами крепости и авангард персидской армии.

Нахождение у крепости потеряло смысл. Осадной артиллерии не было, боеприпасы и провиант заканчивались. Солдат не хватало для полной блокады, крепость не испытывала особых проблем со снабжением. Махмуд-хан, зная о малочисленности русского отряда, отсутствии тяжелой артиллерии, проблемах со снабжением и надеясь на помощь персов, упорствовал, сдаваться не собирался. Персы опустошили все окрестности. Коммуникации были перерезаны, конницы для их охраны не было. Отправленные тыл грузинская дружина и отряд из 109 человек во главе с майором Монтрезором были уничтожены. Грузинский отряд проявил беспечность, расположившись на ночной отдых без соответствующих мер предосторожности и был уничтожен. Отряд Монтрезора, отказался сдаться и пал в неравном бою с 6 тыс. конным отрядом противника. Для отряда Цицианова появилась угроза голода.

Цицианов осенью снял осаду и отступил. Вместе с русскими ушли тысячи армянских семей. Кампанию 1804 года нельзя поставить в упрёк генералу Цицианову. Его отряд сделал всё возможное и невозможное в такой ситуации. Цицианов упредил вторжение персидской армии в Грузию, нанес персам несколько тяжелых поражений, заставляя отступить намного превосходящие русский отряд вражеские силы, сохранил свой отряд в тяжелейших условиях.

Присоединению Закавказья к России активно противодействовал Иран. В этом вопросе поддержку Ирану оказывала как Англия, так и Франция, которые, в свою очередь, конфликтовали между собой.

В 1801 г., в момент присоединения Грузии к России, Англия заключила с Ираном политический и торговый договоры. Англичанам предоставлялись широкие политические и экономические привилегии. Англо-иранский союз был направлен против Франции и России. Особенностью политики Англии в Иране было то, что она носила антирусский характер всегда, даже в тех случаях, когда обе державы были союзниками в европейских делах. Через Ост-Индскую компанию Англия поставляла Ирану вооружение и оказывала экономическую помощь. В 1804 г. Иран начал войну против России, для которой это явилось большой неожиданностью. Тем не менее, немногочисленным русским отрядам удалось сдержать нападение и нанести ряд поражений в Восточной Армении и блокировать Эривань. В 1805 г. военные действия развернулись преимущественно на территории Северного Азербайджана. В 1806 г. российские войска заняли Дербент и Баку. К этому времени победы Франции в Европе и необыкновенный рост ее военного могущества подтолкнули иранского шаха вступить в активные переговоры с Наполеоном против России. В мае 1807 г. между Францией и Ираном был подписан союзный договор против России, по которому Наполеон брал обязательство принудить русских уйти из Закавказья. В Иран прибыла французская военная миссия, которая развернула разнообразную деятельность, как против России, так и против Англии.

Французское преобладание в Иране было недолгим. В 1809 г. Англии удалось заключить новый союзный договор с Ираном и изгнать оттуда французскую миссию. Новый договор не принес облегчения России. Англия стала выплачивать Ирану военную субсидию для ведения войны против России и возобновила поставки оружия. Английская дипломатия систематически срывала начинавшиеся попытки русско-иранских мирных переговоров.

Оказанная англичанами помощь не смогла существенно улучшить положение Ирана, хотя и оттягивала экономические и военные ресурсы России с европейского театра военных действий. В октябре 1812 г., уже после Бородинского сражения, русские войска разгромили иранскую армию и начались мирные переговоры. В октябре 1813 г. был подписан Гюлистанский мирный договор, согласно которому Иран признавал присоединение к России основной части Закавказья, но удерживал за собой Ереванское и Нахичеванское ханства. Россия получала монопольное право держать на Каспийском море военный флот. Купцы обеих сторон получили право беспрепятственной торговли.

Получив известия о событиях в Петербурге в декабре 1825 г., иранский шах решил вернуть территории, отошедшие к России по договору 1813 г. В этом стремлении его активно поддержала Англия.

Наступление иранской армии в 1826 г. было неожиданным для России. Прежде чем главноуправляющий на Кавказе генерал А.П. Ермолов успел принять меры, противник захватил южную часть Закавказья и двинулся в Восточную Грузию. Однако уже через месяц войска Ермолова сумели полностью освободить захваченные районы и перенести войну на территорию Ирана.

За событиями на Среднем Востоке внимательно следили западноевропейские державы, прежде всего Великобритания, не упускавшая случая оказать помощь Ирану в войне с Россией. В составе иранской армии воевала часть горского населения Кавказа. В этой сложной обстановке, когда союзники по лондонской коалиции были близки к выходу из нее, а кавказская война была далека от завершения, Николай I требовал от своего командования решительных действий против Ирана. 19

Назначенный новым командующим кавказскими войсками И.Ф. Паскевич в 1827 г. предпринял успешное наступление. Вскоре дорога на столицу Ирана Тегеран была открыта. В этих условиях шах согласился заключить мир на предложенных Россией условиях.

По заключенному в 1828 г. в Туркманчае договору к России отошли независимые от Ирана Ереванское и Нахичеванское ханства, признавалось исключительное право России иметь военный флот на Каспии. Шах должен был заплатить России 20 млн. рублей. Такие итоги войны наносили сильный удар по позициям Англии в Закавказье и развязывали руки Николаю I в отношении Турции. 20

  1. Русско-турецкая война 1828-1829 гг.

Сразу после окончания войны с Ираном Россия объявила войну Турции. Боевые действия развернулись не только на Балканах, но и на Кавказе. В то время как 100-тысячная армия П.Х. Витгейштейна заняла дунайские княжества, на Черном море была блокирована принадлежавшая туркам крепость Анапа. Тем временем 11-тысячный отряд Паскевича двинулся к Карсу. Предполагалось, что война еще до наступления зимы закончится под стенами Константинополя. Однако на Балканах русские войска столкнулись с ожесточенным сопротивлением. Лишь на Кавказе им сопутствовал успех: были заняты значительные территории, крепости Анапа, Сухум-Кале (Сухуми), Поти.

30 мая 1829 г. новый русский главнокомандующий балканской армией генерал И.И. Дибич дал генеральное сражение, закончившееся разгромом и бегством остатков турецкой армии. Вскоре он был уже у ворот Константинополя. В то же время Кавказская армия, одержав ряд побед, готовилась к новому наступлению. Обеспокоенные таким ходом событий европейские державы оказали давление на султана, чтобы предотвратить захват Константинополя и полный разгром Турции. 2 сентября 1829 г. был подписан Адрианопольский мирный договор. По нему Россия приобрела устье Дуная, восточное побережье Черного моря от устья реки Кубань до порта св. Николая и ряд других территорий. Босфор и Дарданеллы объявлялись открытыми для прохода торговых судов всех стран. Признавалась внутренняя автономия Греции, Сербии, Молдавии и Валахии. 21

Адрианопольский мир укрепил влияние России на Балканах. Османская империя хоть и сохранилась, но попала в дипломатическую зависимость от России.

Экспансия европейских держав в Иране. Присоединение Закавказья к России.

С конца XVIII - начала XIX вв. Иран приобретает важное значение в связи с борьбой между Англией и Францией за господство в Европе и на Востоке. Учитывая стратегическое положение Ирана, они всячески стремились вовлечь ее в происходившую между ними борьбу. В то же время обе эти державы выступали против России, которая пыталась сохранить господство в Иране и Турции над народами Закавказья. Продвижение России в Закавказье, присоединение Грузии в 1801 г. к России, ее вмешательство в защиту закавказских народов вызвали две русско-иранские войны.

Еще в 1800 г. в Иран была послана английская миссия во главе с капитаном войск Ост-Индской компании Малькольмом. Эта миссия была успешной, поскольку в 1801 г. был заключен договор с шахом Ирана, по которому тот обязался послать свои войска в Афганистан, прекратить набеги на индийские владения Англии. Далее шах обязался не допускать французов в Иран и на побережье Персидского залива. Англия, со своей стороны, должна была, в случае войны Ирана с Францией и Афганистаном, снабжать его оружием. Тогда же был подписан с иранским правительством и торговый договор, подтверждавший привилегии англичан, полученные ранее в 1763 г.: право приобретать и владеть землей в Иране; право строить фактории на побережье Персидского залива; право свободной торговли по всей территории страны без уплаты ввозных пошлин. Этим договором было положено начало превращение Ирана в зависимую от Англии страну. Кроме того, договор 1801 г. был направлен против России.

В период правления Наполеона Франция дважды попыталась проложить себе дорогу на Восток. Обе попытки оказались неудачными. В Египте французы потерпели поражение, а совместный франко-русский поход на Индию так и не состоялся. Однако французские дипломаты не прекращали своей деятельности в Иране. Накануне первой русско-иранской войны французское правительство предложило шаху заключить союз против России. Надеясь на помощь Англии, шах отклонил французское предложение.

Первая русско-иранская война

После присоединения Грузии к России среди азербайджанцев и армян усилились тенденции сближения с ней. В 1802 г. в Георгиевске был подписан договор о переходе в подданство России ряда феодальных владетелей Дагестана и Азербайджана и о совместной борьбе против Ирана. В 1804 г. русские войска взяли Ганджу и она была присоединена к России. В том же году началась первая русско-иранская война. Не встречая почти никакого сопротивления, русские войска продвигались в пределы Ереванского ханства. Но эта война затягивалась в связи с тем, что в 1805 г. Россия вступила в антинаполеоновскую коалицию и ее основные силы были обращены на борьбу с Францией.



В войне с Россией иранский шах возлагал большие надежды на помощь Англии, но последняя став союзником России в антинаполеоновской коалиции, опасалась открыто выполнять условия договора 1801 г. Это вызвало ухудшение англо-иранских отношений. Воспользовавшись этим, Наполеон снова предложил шаху свою поддержку в войне против России. Поражения иранцев, захват Россией Дербента, Баку и ряда других районов побудили шаха пойти на соглашение с Наполеоном.

В 1807 г. между Ираном и Францией был подписан Финкенштейнский союзный договор. Франция гарантировала неприкосновенность территории Ирана и обязывалась приложить все усилия, чтобы вынудить Россию эвакуировать войска из Грузии и других территорий, а также оказать шаху помощь оружием, снаряжением и военными инструкторами.

Иранская сторона, в свою очередь, обязывалась прервать все политические и торговые отношения с Англией и объявить ей войну; побудить афганцев открыть французам дорогу на Индию и присоединить свои военные силы к союзной французской армии, когда она выступит на завоевание Индии. Однако пребывание французских офицеров в Иране оказалось кратковременны. После подписания Тильзитского мира Финкенштейнский договор для Наполеона потерял всякое значение.

События в Тильзите обеспокоили и англичан, которые вновь возобновили свои переговоры с Ираном и снова предложили ему свою помощь в войне с Россией. Преследуя свои захватнические цели и опасаясь французского плана похода на Индию, Англия развивает активную дипломатическую деятельность не только в Иране, но и на севере Индии, в Афганистане и Турции. Заключив в 1809 г. мирный договор с Турцией, английские дипломаты склоняют ее и Иран договориться между собой о союзе для совместной борьбы против России. Но ни помощь англичан, ни союз с турками не спасли иранское войско от поражения.

В мае 1812 г. был заключен русско-турецкий Бухарестский мирный договор. Иран лишился своего союзника. В июле того же года в Эребро был подписан договор о союзе между Англией и Россией. Иранское правительство запросило мира. Переговоры закончились подписанием в октябре 1813 г. Гюлистанского мирного договора.

По этому договору иранский шах признал принадлежащими Российской империи Карабахское, Ганджинское, Шекинское, Ширванское, Дербентское, Кубинское, Бакинское и Талышинское ханства, а также Дагестан, Грузию, Имеретию, Гурию, Мингрелию и Абхазию. Россия получила исключительное право держать военный флот на Каспийском море; предоставлялось право свободной торговли русским купцам в Иране и иранским купцам в России. Гюлистанский договор стал дальнейшим шагом к установлению в Иране режима капитуляций, начало которому было положено соглашением 1763 г. с Англией и англо-иранским договором 1801 г.

Вторая русско-иранская война

Иранский шах и его окружение не желали мириться с потерей азербайджанских ханств. Их реваншистские идеи вдохновлялись английской дипломатией. В ноябре 1814 г. между иранским правительством и Англией был подписан договор, направленный против России и подготавливающий почву для новых английских захватов на Среднем Востоке. Так, договор предусматривал английское «посредничество» при определении русско-иранской границы; Ирану предоставлялась солидная ежегодная субсидия в случае новой войны с какой-либо европейской державой. Иран обязывался начать войну с Афганистаном, если последний откроет военные действия против английских владений в Индии. Заключение этого договора, во-первых, ставило Иран в политическую зависимость от Англии, а во-вторых, приводило его к конфликту с Россией.

Английская дипломатия всячески содействовала ирано-турецкому сближению, а затем их военному союзу против России. Сначала, чтобы склонить Россию к возвращению азербайджанских ханств, в Петербург был отправлен чрезвычайный посол, дипломатическая миссия которого не имела успеха. В срыве русско-иранских переговоров не последнюю роль сыграла английская дипломатия. Не достигнув желаемого дипломатическим путем, в июле 1826 г. Иран без объявления войны начал военные действия против России. Но военная победа опять оказалась на стороне русских войск и шах запросил мира. В феврале 1828 г. в местечке Туркманчай был подписан русско-иранский мирный договор.

По Туркманчайскому договору Иран уступал России ханства Ереванское и Нахичеванское; шах отказывался от всяких притязаний на Закавказье; обязывался уплатить России контрибуцию; подтверждалось положение об исключительном праве России держать военный флот на Каспийском море. Здесь же был подписан особый акт о торговле между Россией и Ираном, по которому определялся порядок решения всех спорных дел; русским подданным предоставлялось право арендовать и покупать жилые помещения и склады; для русских купцов устанавливался ряд привилегий на территории Ирана, что закрепляло неравноправное положение этой страны.

Огромные средства, потраченные на войну с Россией и на выплату контрибуции, разоряли иранское население. Это недовольство было использовано придворными кругами для разжигания ненависти к русским подданным. Одной из жертв этой ненависти стал русский дипломат А. Грибоедов, убитый в 1829 г. в Тегеране.

Гератский вопрос

К середине XIX в. происходит дальнейшее обострение противоречий между Англией и Россией. В 30-х гг. Англия принимала все меры для ослабления укрепившихся позиций России в Иране и отторгнуть от России Кавказ и Закавказье. Захватнические планы англичан касались не только Ирана, они распространялись на Герат и среднеазиатские ханства. Уже в 30-х гг. Англия вслед за Ираном и Афганистаномстала превращать в свой рынок сбыта среднеазиатские ханства с Гератом. Герат имел первостепенное стратегическое значение - гератский оазис обладал избытком продовольствия, а главное, был исходным пунктом торговой караванной дороги из Ирана через Кандагар к границам Индии. Обладая Гератом, англичане также могли распространить свое влияние на среднеазиатские ханства и Хорасан.

Англичане стремились сохранить Герат в слабых руках его садозайских шахов и не допускать его перехода к Ирану или же его присоединения к афганским княжествам Что же касается России, то она располагала в Иране в лице Каджарской монархии, таким же союзником на западных границах Афганистана, каким на его восточных границах являлось Пенджабское государство. Чтобы не допустить утверждения англичан на подступах к среднеазиатским ханствам, русская дипломатия поощряла Иран к захвату Герата, предпочитая видеть этот «ключ Индии» в руках зависимых от России Каджаров.

Иранские правители в 1833 г. выступили с войском для подчинения правителя Герата. После того как в 1835 г. иранским шахом был коронован Мухамед-Мирза борьба между Англией и Россией за влияние в Иране усилилась. Желая укрепить свое положение, англичане направили в Иран многочисленную военную миссию. Однако перевес оказался на стороне русской дипломатии, которая поощряла поход Ирана на Герат. Поэтому в связи с новым гератским походом резко ухудшились англо-иранские отношения.

Вскоре после начала похода иранских войск на Герат в 1836 г. Англия порвала дипломатические отношения с ним. Одновременно английская эскадра появилась в Персидском заливе. Угрожая захватить иранские территории, англичане добились снятия осады Герата. Это было не единственным успехом англичан. В октябре 1841 г. Англия навязала Ирану новый договор, по которому получила большие таможенные льготы и право иметь своих торговых агентов в Тавризе, Тегеране и Бендер-Бушире.

К середине XIX в. Герат вновь приобрел важное значение как плацдарм для английских захватов в Средней Азии. Богатая Гератская область привлекала и Иран. В годы крымской войны шах решил воспользоваться тем, что англичане были связаны затянувшейся осадой Севастополя, и овладеть Гератом. Кроме того, иранские правители опасались главы афганского государства Дост-Мухаммеда, заключившего в 1855 г. договор о дружбе с Англией.

В начале 1856 г. иранские войска взяли Герат. В ответ Англия объявила войну Ирану и ввела свой флот в Персидский залив. Иран вновь пошел на подписание договора с Англией. Согласно договору 1857 г. Англия обязалась эвакуировать свои войска с иранской территории, а Иран - из Герата и территории Афганистана. Иранский шах навсегда отказался от всяких притязаний на Герат и другие афганские территории и в случае конфликта с Афганистаном обязывался прибегать к английскому посредничеству. Столь быстрое заключение договора и эвакуация английских войск объяснялась началом народного восстания в Индии.